Превратности судьбы

Матвею было, мягко говоря, хреново. В общем-то в таком состоянии он пребывал последние несколько лет, но сегодняшний день побил все рекорды. Всё не задалось с самого утра. Во-первых, он проспал, банально распсиховался вечером после ссоры с этим придурком Сашей и многое себе понадумывал из-за давно назревавшей бури межу ним и Тимом. Она обещала случится в ближайшее время, судя по взбешенному взгляду блондина, которым тот наградил парня перед тем, как броситься догонять этого малолетку. Из-за всей этой ситуации Матвей ещё больше разозлился и просто вставил наушники в уши, включил громкость на полную и как-то незаметно для себя вырубился, тем самым совершенно забыв о том, что завтра понедельник и что не мешало бы завести будильник. Именно поэтому, и подскочил с кровати только в десять утра, не смотря на то, что первая пара начинала в восемь двадцать и он банально её проспал, уже еле-еле успевая на вторую. Во-вторых, никто из соседей в комнате так и не появился, что немного напрягало. Не то, чтобы Матвей волновался о ком-то из этих придурков, просто… Стаса было по-человечески жаль, ведь тот совершенно не понимал, с кем именно связался, был безумно влюблён в Машу и, казалось бы, не замечал очевидных вещей, а мелкий… Даже гадать не приходилось, где он сейчас. Наверняка Тим потащил парня к себе, тем самым переводя убитое настроение мальчишки в состояние эйфории и счастья. Да и как может быть иначе, если бонусом к теплой квартирке Тима шёл ещё живущий там Вадим? Матвей сделал глубокий вдох и силой сжал кулаки, стараясь не сорваться и не разозлиться ещё больше, потому что последнее время и так всё шло наперекосяк, не хватало ещё скатиться в бездну очередной депрессии и совсем слететь с катушек из-за человека, которому, в общем-то, на него было откровенно наплевать. Жирная точка поставлена ещё два года назад, только он сам почему-то до сих пор в это не мог поверить. Дурак. Именно поэтому и таскался за Вадимом, как верная собачонка, заглядывал ему в рот и терпел всё то, что демонстрировал Воронов — эгоизм, злость, презрение и цинизм, в котором «любимый Вадим» купал парня изо дня в день. Теперь ещё и Саша появился… Нет, соперника в мелком сопляке Матвей, конечно же, не видел, но от этого было не легче. Саша, как бы там ни было, был его зеркальным отражением в глупые семнадцать лет, когда сам Матвей также безумно и наивно втрескался в красивого мальчишку, что казался тогда каким-то принцем с обложки и ожившей голубой мечтой. Вадим был умным, смазливым, талантливым и обаятельным. Вокруг него всегда крутилось столько людей, что голова шла кругом, но при этом он всегда выбирал Матвея. Раньше… До того самого момента, пока не струсил, не решил повернуть назад и не стал врать. В первую очередь, самому себе. Матвей приметил Вадима ещё будучи в одиннадцатом классе. Тот учился на год младше, участвовал практически во всех спортивных соревнованиях и был любимчиком их школы. Учился он посредственно, но глупым не был, просто из-за нехватки свободного времени и огромного количества тренировок, часто забивал на занятия и прогуливал уроки, но большинство контрольных писал на «отлично», от чего у учителей к нему не было никаких претензий, в отличии от того же Матвея, которого большинство в школе, мягко говоря, не любили и ставили в пример, как и Вадима, только вот не с самой лучшей стороны. Матвей прекрасно понимал, что виноват в этом только он сам и никто больше, но всё равно злился из-за такого пренебрежительного отношения к своей персоне. Хотя, как иначе относится к тому, кто срывал большинство уроков, курил в школьном туалете и крыл учителей матом, когда был не в духе, при этом прекрасно понимая, что найти управу на него довольно сложно, потому что, когда твоя мать директор школы, разве тебя волнуют визги и крики ненавидящих тебя учителей? К слову, нравоучения матери парня также не волновали, потому что ту он ненавидел всеми фибрами своей души и всячески пакостил ей, очень надеясь, что Ирину Анатольевну будут вспоминать не добрым словом, а фразой: «Эта та, у которой сын — дебил». Дебилом Матвей не был вовсе, но подобная характеристика в свой адрес ему тогда нравилась, потому что это заставляло маман злиться, орать и краснеть от стыда и страха. А что может быть лучше злости и бессилия той, которая уже давно превратила его жизнь в ад? Отношения с матерью паршивыми были всегда, сколько Матвей себя помнил. После его рождения мать буквально через год развелась с его папашкой, которого парень не помнил и больше никогда не видел. Да и собственную маму, к слову, он почти не наблюдал рядом с собой до двенадцати лет, потому что та почти сразу же сплавила сына к бабке и занималась всем, чем угодно, кроме него: строила карьеру, искала нового мужика и каждое лето отдыхала на море, в то время, как всё, что видел Матвей — это старая хрущевка, ворчливая бабка и три месяца на даче летом, где всё время он проводил не на речке с остальными пацанами, а на огороде, под присмотром бабушки, которая видимо решила, что если уж ей и сплавили внучка, то он должен был чем-то полезен. Бабку, к слову, Матвей ненавидел тоже и очень жалел, что был совсем маленьким, когда ушёл отец, иначе бы свалил вместе с ним, потому что жить в подобной семейке было невыносимо. Бабка умерла, когда ему было тринадцать, собственно именно это и заставило мать вернуть ненужного ей сына обратно, а Матвей, в свою очередь, стал вести себя ещё хуже обычного, понимая, что сейчас вполне себе может отыграться на этой твари за всё убитое и похороненное детство, которое прошло не в радости и громком смехе, а в тычках от бабки, омерзительной еде, которую та совершенно не умела готовить и постоянно кормила ей парня, от чего тот практически ничего не ел и походил на скелет, но самой главной заслугой его непутевой мамашки было даже не это. Уже в то время Матвей чувствовал насколько сильно он ненавидит женщин и осознавал, что теперь никогда не сможет полюбить какую-нибудь милую девочку и быть с ней счастлив. Да и вообще, вряд ли у него получится построить хоть что-то, потому что внутри всё болело, кровоточило и разлеталось на кусочки. Это что-то называлось сердцем и в тринадцать лет Матвей понял, что окончательно его лишился. Всё изменилось с появлением в его жизни Вадима. Воронов только одним своим появлением наполнил жизнь Матвея яркими красками, заставляя того с удивление обнаружить, что его сердце до сих пор в груди, что оно стучит, бьется и волнуется лишь от одного взгляда умных и таких пронзительных серых глаз. Матвею раньше казалось, что их свела судьба для того, чтобы он — озлобленный, нелюбимый и забытый всеми мальчишка нашёл то, что толкало бы его вперед, что заставило взяться за ум, хорошо закончить школу и поступить на бюджет в Москву, тем самым выбраться из-под оков ненормальной матери и уехать из ненавистного города, чтобы никогда не появляться в нём. Вадим действительно стал его стимулом, он изменил парня и просто своим присутствием заставил того взять себя в руки и бороться. Только вот встреча с Вороновым никакой судьбой не была. Всего лишь воля случая… Обычная подростковая вечеринка на квартире у какого-то придурка, куча алкоголя, разгоряченных тел и скучающий Вадим, к которому уже тогда лишившийся всех моральных принципов и устоев Матвей не постеснялся в наглую подкатить и, как оказалось, не зря. Всё что происходило между ними казалось Матвею сумасшествием просто потому, что иначе это было и не описать. Вадим был другой. Абсолютно. Чистенький. Милый. Незапятнанный. Из хорошей семьи: мама-бухгалтер, папа-инженер; никакого испорченного детства, моральных и физических травм, которые навсегда оставили на его душе неадекватная бабка и мать. С Вадимом было интересно и по-новому. Всех своих предыдущих парней Матвей цеплял в основном в Интернете и не чувствовал к этим шлюхам ничего кроме плотского желания, а тут… Всё было иначе. Вадим был девственным и наивным, не смотря на свою достаточно брутальную внешность и спортивное телосложение. Он очень мило краснел, постоянно смущался и сдавленно стонал, когда Матвей зажимал его в школьном туалете или в комнате самого Воронова, куда тот стал приглашать парня всё чаще и чаще. Весь этот год, что они встречались, Матвей был нереально счастлив, но при этом прекрасно понимал, что это его «счастье» долгим не будет. Он видел, как реагирует Вадим на разговоры о геях, конечно же, знал, что тот постоянно флиртует с девушками и бесился от своей ревности, при этом до последнего держась и стараясь не высказывать все свои претензии Воронову. Вадим был вспыльчивым и резким, единственное, чего мог добиться Матвей своими истериками — это потерять его. Поэтому и молчал. Но всё равно потерял… Раньше Матвею казалось, что как только они уедут из родного города, то жить станет проще, это же Москва! Здесь можно никого не бояться, потому что рядом нет родных, а большинству людей плевать на то, кто ты и с кем ты. Только Вадим считал иначе, именно поэтому и бросил Матвея в середине учебного года. Сказал, что устал, наигрался и хочет свободы. Матвей тогда просто кивнул и отпустил, при этом ощущая, как его больное, но до сих пор бьющееся сердце, снова останавливается и разваливается, потому что все те нити, которыми Воронов зашил его когда-то, разошлись вместе с его уходом. Было больно и в тоже время забавно… В то время, как Матвей считал, что у них всё серьезно, работал в поте лица, чтобы накопить им на съемное жилье, Вадим осознал, что наигрался и бросил его, оставив одного. Снова… После расставания Матвей пытался жить и ненавидеть Вадима. Действительно пытался. Он снова собрал себя по частицам, поместил Воронова на душевное кладбище, где давно покоились мать и бабка и попытался не думать об этом ублюдке и спокойно существовать дальше. Вроде бы даже получалось, куда лучше, чем раньше… Он даже встретил девушку. Милую, умную, красивую и уютную. Нет, он не любил её, она не вызывала тех эмоций, что Вадим и не была его спасением, но Маша внушала ему доверие, она стала родным человеком и самое главное — он не чувствовал отвращения к ней, как к остальным девушкам. Он даже мог целовать её, обнимать и почти не вспоминать те самые серые глаза, которые практически свели его с ума. А потом она его предала… И Матвей уже не удивился. Даже больно не было. Только противно и тошно. А ещё смешно, потому что Маша ушла именно к Воронову, который просто переспал с ней и бросил, оставив девушку зарёванной и несчастной, а Матвея одиноким и опустошённым. В очередной раз. После этого очень хотелось повеситься. Просто взять веревку, перекинуть её через люстру и, сдохнуть, раз и навсегда покончив со всем этим. Только вот Матвей так и не смог… И не потому что боялся, просто не хотел, чтобы всё было так просто; не хотел доставить удовольствие и улучшить и без того беспечную жизнь Вадима и своей мамашки. И тогда он просто поплыл по течению снова захлёбываясь в своей одинокой жизни, пытаясь ненавидеть Воронова, взращивая презрение к этому человеку изо дня в день, но всё равно ни черта не получалось. Именно поэтому Матвей вернулся к нему. Сам. Приполз, как побитая собачонка, кланялся в ножки и согласился на дружбу, лишь бы просто быть рядом. Понимал, насколько это мерзко и отвратительно, злился сам на себя, но иначе уже не мог. Рядом с Вадимом было плохо, но без него ещё хуже… Всё изменилось совсем недавно — с появлением младшего брата Маши, того самого наивного дурачка, что был влюблён в Воронова и глупо полагал, что ему что-то светит. Вспоминая, как Вадим несколько лет подряд громко стонал только под Матвеем, парень ехидно думал о том, что этому придурку ничего никогда не перепало бы, даже если бы Воронов перестал бегать сам от себя и наконец-то прекратил попытки доказать всем, что он натуральный альфа-самец и любитель женщин, которым в общем-то никогда не являлся. Только вот даже понимание того, что этот Саша изначально в проигрыше, не облегчало существование Матвея, а ещё больше бесило, потому что Фёдоров смотрел на этого мальчику и отчётливо видел в нём себя. Не смотря на то, какими разными они были, одно их всё-таки объединяло — больная влюблённость в того, кому на эти чувства, в общем-то было насрать и, глядя на наивного мальчишку, Матвей понимал, что с этим пора заканчивать. Раз и навсегда. Предел наступил вчера — в ту самую минуту, когда он заметил Сашу, что сидел на кровати, пил вино и остервенело рвал фотографии Воронова. Перед глазами тут же пролетела картина трехлетней давности, когда он сам также сидел в этой комнате, на своей кровати, и рвал совместные фотографии с человеком, который когда-то подарил ему тягу к жизни, а потом вот так безжалостно её отнял. Глядя на этого глупого, но такого трогательного мальчишку, Матвей осознал, что всё, стоп, хватит. Пора было прекращать страдать и унижаться ради человека, что предпочёл ему всех остальных и кто решил, скрывая себя обрести ту жизнь, о которой мечтал. Фёдоров прекрасно знал почему его бросил Вадим и, если раньше это вызывало злость, боль и недоумение, то теперь только улыбку, да и как иначе в данной ситуации реагировать на труса? А Вадим именно им и был, потому что дело не в том, что разлюбил или наигрался, а в том, что стал популярным среди других парней, стал любимцем всех девчонок и надеждой своего факультета. Наверняка начал бояться того, что кто-то когда-то узнает о том, что эта самая «надежда» стонет по ночам и кричит: «Ещё! " под таким неудачником, как Матвей Фёдоров, которому после выпуска не светило ничего, кроме какой-нибудь задрипанной коммуналки и работы по типу: «Свободная касса!». Матвей жёстко усмехнулся, лёг на свою кровать, прикрыл глаза и подумал о том, насколько же сильно боится Вадим. Боится потерять лицо, боится за репутацию, боится своих фанатов и друзей. Боится безумно, ведь иначе бы не похерил так бездарно всё то тёплое и нежное, что у них когда-то было… — Привет, — донёсся до него дрогнувший тихий голосок Саши, от чего Матвей резко открыл глаза, сел на кровати и запоздало подумал о том, что слишком сильно задумался раз не услышал, как открылась входная дверь. Саша смотрел на него испуганно, но в тоже время воинственно, с вызовом в глазах, что опять же было забавным. И вообще, как бы не бесил этот малыш, но Фёдоров видел, что он хороший парень, от того мальчишку было немного жаль, потому что какой бы мразью Матвей не был, но повторения своей судьбы ему явно не желал, хотя ничего другого парню не светило, с учётом того, в кого он был влюблён и, что за мразь он долгие годы называл своей «сестрой». — Ага, здравствуй, — усмехнулся Матвей, лениво глядя на парня и стараясь ни чем не выдать своих истинных чувств эмоций, — ну как тебе спалось в кровати Вадима? Ой, да не пялься ты на меня так, Тим побежал за тобой, я прекрасно знаю этого придурка, он наверняка поволок тебя к себе. Ты не упустил возможности полежать рядом с Вороновым? Он постелил тебе на коврике рядом со своей кроватью или позволил лежать в его ногах? — Я спал в комнате Мая, — холодно ответил Саша, с ненавистью глядя на парня. — Оу, Тим сказал тебе, как его зовут? Обычно белобрысый это скрывает до последнего, а тут… Я удивлён, но знаешь, тоже неплохо, — ухмыльнулся Матвей, понимая, что его несёт, но уже и не в силах просто промолчать — понравился наш Май? Не мудрено, парень он видный, но хочу расстроить — тебе ничего не светит. Он у нас по девочкам. Ну как, может быть, трахнет пару раз, а потом бросит, потому что они с Вороновым альфа-самцы, а не такие мерзкие пидоры, как мы с тобой. — Он мне всё рассказал, — тихо произнёс Саша, сочувственно глядя на Матвея, от чего парень разозлился ещё больше и с силой сжал кулаки, чтобы просто сдержаться и не избить до полусмерти мальчишку, который, по сути, ни в чём не был виноват. — Кто и что тебе рассказал? — хмуро спросил парень, очень надеясь на то, что просто что-то не понял, но в тоже время боясь услышать правду из уст Саши. — Вадим, — тихо начал тот, нервно закусив губу и глядя куда-то в стену, мимо Матвея, явно боясь сталкиваться взглядом с парнем, — он рассказал мне, что вы встречались и что он бросил тебя. Знаешь… Это мерзко и некрасиво с его стороны, поэтому… — Не смей меня жалеть! — рыкнул Матвей, вскочив со своей кровати. — Ты ни черта не знаешь, мальчишка! Не знаешь и не понимаешь! Поэтому просто иди на хуй и не смей меня жалеть. Да, мы встречались раньше, но всё давно в прошлом, поэтому у тебя есть шанс, можешь радоваться и продолжать любить этот кусок дерьма! Просто, блять, не лезь ко мне и не жалей меня. — Я не хочу его любить, я вообще никогда и никого не хочу больше любить. Это больно, — устало произнёс Саша. После парень всхлипнул, шмыгнул носом и вышел из комнаты, вновь оставив Матвея одного, наедине со своими мыслями и демонами, что метались в его голове, готовые в любую минуту вырваться наружу и разорвать парня в клочья, уничтожив не только его плоть, но и всё то светлое и тёплое, что в нём было. Если что-то ещё осталось… — Я, как и ты, не хочу больше любить, — тихо-тихо произнёс Матвей, падая обратно на кровать и устало прикрывая глаза, — и мне тоже больно. Очень больно.