Превратности судьбы

Вадим стоял на мосту в окружении счастливых, галдящих и пьяных людей, смотрел на тёмное небо, в котором то и дело мелькали всполохи салютов, слышал восторженные крики, смотрел на новогоднюю суету и не видел ничего, кроме чужого лица. Лица, того человека, которого он несколько лет назад изгнал из своей жизни. Но не из сердца. Где-то глубоко внутри он верил в то, что мальчишка с пронзительными каре-зелёными глазами и самой красивой улыбкой на свете, сейчас стоял рядом с ним, держал в руках стаканчик со своим любимым терпким кофе и счастливо улыбался, наслаждаясь тем, что они снова здесь — в городе, где у них всё когда-то началось, в городе, в который они так мечтали переехать. Вместе. Вадим сделал глубокий вдох и с силой сжал кулаки, чувствуя как по его лицу капают предательские слёзы, которые он уже просто-напросто не мог в себе сдерживать, потому что они накопились за два года вперед и теперь водопадом обрушились на него, делая парня полностью беспомощным и как будто бы парализованным. Но так было даже лучше, потому что слёзы — это единственное, что у него осталось и если он плачет, то значит до сих пор жив и ещё может хоть что-то чувствовать. — Мы обязательно должны переехать в этот город! — раздался позади громкий и абсолютно счастливый голос какого-то парня, от чего Вадим вздрогнул и резко обернулся, чувствуя как быстро бьётся его собственное сердце. Обернувшись он увидел позади себя молодого парня и милую девушку, что стояли обнявшись, наивно и чисто улыбались и смотрели друг на друга. Смотрели влюблённо, тепло и трепетно. Так на Вадима смотрел только один человек. Тот, кто перевернул его жизнь с ног на голову и кого он из этой самой жизни вычеркнул. Сам. По доброй воле… Вадим всегда нравился девушкам. Они постоянно вертелись вокруг него, сами приглашали на свидания и готовы были на всё, лишь бы он обратил на них внимание. Они были прелестными и милыми. Все, как одна. Улыбались, бегали за ним хвостиком и заглядывали ему в рот. А если он всё-таки соглашался на свидание с одной из них, вёл её в кино, а потом занимался с ней неспешным сексом где-нибудь в дешёвом отеле на окраине города, то та ещё долго не могла отпустить эту ситуацию и выносила парню мозг, думая о том, что если она смогла пробить броню непреступного красавчика, то наверняка имеет право рассчитывать на что-то большее, чем просто секс. Только была одна загвоздка, из-за которой единственное, чем такие, как она могли довольствоваться — это сухое: «Я тебе перезвоню.» Именно поэтому большинство девушек злились, плакали ночами, но всё равно продолжали пытаться завоевать местного красавчика, не догадываясь о самой главной проблеме — Вадим всегда нравился девушкам, только они ему нет. Воронов понял это ещё в двенадцать лет, впервые возбудившись на парня — своего одноклассника, когда тот переодевался в раздевалке после футбольного матча, а потом, не стыдясь ребят из команды, скинул всю одежду и пошёл в душ, крича о том, что им всем нужно последовать его примеру и смыть с себя не только пот, но и позор после проигрыша. И Вадим действительно его послушался, только вместо того, чтобы мыться он залетел в кабинку и попытался избавиться от непонятно откуда взявшегося напряжённого возбуждения, которое было таким ужасным и приятным одновременно, что Вадим в буквальном смысле дрочил и плакал, чувствуя, как внутри него срывается с цепей тот, кого он так упорно отрицал и держал глубоко в себе. Бешеное чудовище выскочило наружу, сметая все принципы и страхи. И этим чудовищем был сам Воронов. С самого раннего детства парень знал, что гомосексуализм — это омерзительно. Его родители были верующими людьми старой закалки, что воспитывали своего сына в строгости и морали, передавая тому все те прописные истины, которые сами знали и соблюдали изо дня в день. За это Вадим был им, безусловно, благодарен. По крайней мере, он с самого детства знал, что нужно уважать и ценить старших, усердно занимался спортом, пытаясь натренировать не только тело, но и силу духа, а самое главное, благодаря отцу и матери он впитал в себя мысль о том, что геи — это отвратительно, ненормально и противоестественно. Настолько мерзко, что лучше под поезд, чем признаться самому себе в том, что ты действительно таковым являешься. Сначала Вадим банально не понимал подобного отношения своих родителей к другим людям, но из года в год, неся в своей голове эту мысль, он смирился и осознал, что да, действительно мерзко. Мерзко любить кого-то одного с тобой пола, мерзко быть с ним рядом и даже не стыдиться этого. Такие люди в его неполные одиннадцать казались парню ненормальными и опасными для общества. Только вот в двенадцать он сам стал опасным. Сам перешёл черту… — С новым годом! — кто-то с силой ударил Вадима по плечу. Воронов ощутимо вздрогнул и выплыл из своих мыслей, сталкиваясь заплаканными глазами с каким-то высоким и явно пьяным парнем, что стоял, смотрел на него и улыбался, говоря о том, что поздравляет его и желает ему счастья. В ответ на это Вадим просто молчал, пытаясь выдавить из себя улыбку и вместо чужого лица видел то самое — родное и до сих пор любимое. Ровно три года назад они с Матвеем стояли на этом самом мосту, обнимали друг друга, наплевав на всех и громко смеялись, наслаждаясь этой прекрасной атмосферой. Тогда они впервые приехали в Петербург и пообещали себе, что после окончания учёбы обязательно переберутся из Москвы в этот волшебный город. Матвей тогда учился на первом курсе, а Вадим прикладывал все силы, чтобы добиться хороших оценок на экзамене и поступить к нему в столицу, чтобы наконец-то быть рядом, вместе отучиться и заработать на свою мечту — на город в котором они всегда будут счастливы. — Эй, ты не грусти, пацан! — парень хлопнул его по плечу и снова тепло улыбнулся. — Пока никто не умер, всё поправимо. Главное, верить в это. Понял? — Спасибо, — это было единственным, что смог выдавить из себя Воронов, глядя на улыбающегося человека, который ещё раз пожелал ему счастливого нового года и оставил парня одного среди тысячи счастливых и пьяных людей. Вадим снова сделал глубокий вдох, выдохнул вместе со слезами, льющимися из глаз и улыбнулся, слыша как люди отсчитывают время до боя курантов. Они тоже так делали когда-то. Давным-давно. Когда он ещё был счастлив… Вадим обратил внимание на Матвея ещё в пятнадцать лет. В то самое время, когда окончательно осознал насколько он сам испорченный, порочный и мерзкий. Как бы он не пытался избавиться от мыслей о парнях и переключить своё внимание на девушек, которые были ему абсолютно неинтересны, ничего не выходило. Совсем. Поцелуи с ними приносили лишь отвращение и крупную дрожь по телу и совершенно не возбуждали, в отличие от мыслей о Матвее, который всё чаще и чаще появлялся в его голове, особенно по ночам, будоража сознание парня всё сильнее и сильнее. Матвей воплощал в себе всё то, чего не хватало самому Вадиму: он был смелым, язвительным, наглым и беспринципным, он не боялся абсолютно ничего и всегда добивался поставленных целей. Так вышло и с Вадимом, потому что когда на той самой вечеринке, где он уже успел неплохо набраться из-за дешевого коньяка, что притащили ребята из параллельного класса, к нему подошёл Матвей, заговорил с ним и нагло стал звать его прогуляться, при этом буквально раздевая парня взглядом. Вадим не стал сопротивляться, понимая, что хотя бы раз в жизни он может позволить себе быть настоящим и отпустить себя, а потом просто списать все на алкоголь и снова быть собой — тем самым трусливым подростком, который прячет своё истинное лицо, флиртуя с девушками и каждый раз приглашая в кино то одну, то другую. Матвей оказался именно таким, каким его Вадим и представлял — безумно харизматичным, глубоким и подавляющим не только его сознание, но и разум. Этот парень мог всегда управлять им, потому что аура Матвея сбивала Воронова с ног и в дальнейшем он вёл себя точно так же, как и на той вечеринке — просто летел за Матвеем, как мотылек на огонь, при этом захлёбываясь в ненависти к самому себе и уверяя, что он обязательно сможет покончить с этой мерзостью. Когда-нибудь потом. Ещё чуть-чуть погреется в лучах чужой безумной любви, насладится поцелуями и нежными ласками, от которых он каждый раз сходил с ума, впитает в себя этого безумного человека, а потом обязательно сможет от него отказаться. В этом ведь ничего сложного. Он всегда умел бросать девчонок и прекращать отношения с людьми, которые больше были ему не нужны. Но Матвей оказался исключением. Этот человек полностью сломал его, он перекроил его мысли, заставив цепляться за себя и держаться рядом, он сделал Вадима зависимым от себя. Он подчинял его одним только взглядом, заставляя Воронова захлёбываться от собственных эмоций, грубо имея парня в его собственной комнате, в то время, когда мама Вадима готовила ужин на кухне для любимого сына и его «лучшего друга». Всё это продолжалось почти два года. Каждый чёртов день Вадим просыпался с мыслью о том, что пора прекращать эту историю, но потом видел Матвея и снова терялся и таял в чужих умелых руках, в очередной раз становясь тем, кого безумно ненавидел он сам и вся его семья — грязным пидором. У них было много всего за всё то счастливое время, которое парень провёл рядом с Матвеем: они стали для всех лучшими друзьями, проводили много времени вместе и Вадим даже пару раз получал похвалу от директрисы за то, что поставил на путь истинный её непутевого сына. Они вместе ездили отдыхать, много гуляли и теперь ходили в кино вдвоем, без девчонок. Но только за закрытыми дверями они были теми, кем и являлись. Они жадно целовали друг друга, отдавая себя без остатка и действительно были счастливы. Они вместе строили планы, мечтали переехать в Питер и рассуждали о том, что перед этим должны отучиться в столице, получить хорошее образование, заработать как можно больше и тогда уже уехать в любимый город, купить там квартиру и наконец-то зажить свободно. Матвей в это искренне верил и только Вадим знал, что этого не будет. Никогда. Они расстались два года назад. Именно здесь. В их любимом городе. На их любимом мосту. В самый любимый ими день в году, когда вся страна отмечала Новый Год, они отпраздновали расставание. Вадим знал, что это жестоко, ненавидел себя за то, что решился бросить Матвея именно в этот день и знал насколько больно будет парню, но он просто не мог иначе, понимая, что если ещё чуть-чуть подождёт, то он окончательно лишится себя и потеряет не только родителей, но и всех друзей, а самое главное — уважение к самому себе. Матвей больше не хотел скрывать их отношения, он работал после учёбы и копил деньги на то, чтобы они какое-то время смогли жить в съемной квартире и ни о чём не думать. Он беспокоился о будущем Вадима и хотел обеспечить его самым лучшим, только проблема была в том, что в своём будущем Матвея парень не видел вовсе. Он должен был закончить учёбу, встретить милую девушку, жениться на ней, купить квартирку в спальном районе, обзавестись ребёнком и, может быть, собакой и улыбаться. Делать вид, что он счастлив и любим. Именно так видели его жизнь родители и именно такой она должна была стать, если бы в ней не появился Матвей. И да, Вадим понимал, что таким образом он предаёт не только Матвея, но и себя самого, заставляя себя плыть в той реке, в которой он постоянно тонул и барахтался. Но иного выхода просто не было. Бросать Матвея было страшно и больно, но это куда лучше, чем осознавать, что твои родители тебя больше не любят и что ты предал их, разочаровал, связав свою жизнь с тем, кого они всегда презирали. А самое главное — став тем самым человеком. Два года назад Матвей позвал его в Питер встречать Новый Год. Фёдоров считал, что это очень символично, ведь именно здесь три года назад они окончательно решили стать парой. В то время Матвей уже учился в университете в Москве, а Вадим заканчивал одиннадцатый класс, ещё почти не думая о том, что пришла пора прекращать их отношения и просто наслаждаясь тем, что он наконец-то кому-то важен и нужен. Парень помнил всё как будто бы это было вчера… Как будто бы совсем недавно Матвей привёл его сюда, держа за руку и прямо под бой курантов спросил будут ли они встречаться. Вадиму сначала это показалось смешным, ведь они были вместе уже больше полугода, при этом чуть ли не каждый день до того как переехать в Москву, Матвей втрахивал его в кровать, наслаждаясь чужими стонами и беспомощностью казалось бы такого сильного Вадима, который под его ласковыми руками совершенно терялся и превращался в один сплошной комок нервов. Они никак не называли свои встречи, просто наслаждались обществом друг друга и ни о чем не думали. А теперь «давай встречаться», серьёзно? Как бы там ни было, но официальное предложение от Матвея поступило именно тогда. И это был самый счастливый день в жизни Вадима. В тот Новый Год он был настолько счастлив, что хотелось кричать об этом всему миру. Кричать о том насколько сильно он влюблен в этого человека, насколько привязан к нему и до какой степени от него зависим. Зависим настолько, что ненависть к себе прогрессировала изо дня в день, заставляя парня смотреть в зеркало и видеть там другого себя — гадкого, мерзкого и порочного. И однажды Вадим не выдержал. В очередной раз после общения с Матвеем по скайпу парень пожелал тому спокойной ночи, отключился и прикрыл глаза, думая о том, как сильно он соскучился. Фёдоров был слишком далеко, там в Москве. Да, он учился, работал и делал всё ради их общего будущего, но Вадим смотрел на свою семью и понимал, что он не может их разочаровать. Он их единственный сын, единственная опора и защита, он тот в кого они вложили много денег, сил и любви, тот кого они воспитывали в честности и строгости, тот кого они пытались уберечь от ошибок и падений. И неужели он мог вот так просто их предать? А главное, неужели он мог предать себя и променять счастливое будущее на неизвестность с Матвеем, который был вспыльчивым, ревнивым и вечно злым, с кучей своих собственных проблем? Тогда Вадим считал, что поступает правильно. Ему казалось, что именно так и должно быть, что нужно раз и навсегда поставить между ними жирную точку, чтобы прекратить всё это. Именно поэтому он и обрадовался, когда Матвей позвал его поехать в Питер на праздники. Здесь всё началось, здесь и должно было закончиться. Тот разговор навечно втерся в память и остался в нем самом огромной трагедией всей его жизни. Эти воспоминания постоянно кровоточили и не давали нормально дышать. И сейчас, стоя на том самом месте, Вадим впервые по-настоящему ощутил насколько сильно он себя ненавидит, почувствовал всю злость и презрение к самому себе, осознавая, какой же он трусливый ублюдок, потерявший единственного человека, который его по-настоящему любил. И теперь все его выдуманные проблемы казались глупостью и бредом, потому что он не постеснялся при людях убить того, кто его так любил и того, кто за него абсолютно точно бы отдал не только всё, что у него было, а даже свою жизнь. — Здесь красиво настолько, что мне кажется я сдох и попал в Рай, — усмехнулся Матвей, глядя как взрываются всполохи салютов в небе, слыша счастливые крики людей вокруг, но при этом видя перед собой только одного человека. — Да, красиво, — криво улыбнулся Вадим, крепко сжимая кулаки и пытаясь подбодрить себя, чтобы наконец-то решиться и сказать то, что он должен был озвучить ещё после их первой встречи, а не ждать пока всё зайдёт настолько далеко. — Знаешь, чего я хочу сейчас больше всего на свете? — жарко выдохнул Матвей ему в самое ухо, от чего парень вздрогнул и нервно осмотрелся по сторонам, а убедившись, что остальным нет до них никакого дела, попытался немного расслабиться, чтобы насладиться последними минутами рядом с тем, кого он безумно любил и ненавидел одновременно. — И чего же? — выгнул бровь Вадим, очень надеясь, что его голос не дрожит от страха и бессилия. — Тебя, — ухмыльнулся в ответ Матвей, — хочу снова вернуться в ту самую квартирку, что мы сняли на эти три дня. Затащить тебя в кровать и трахать всю ночь напролёт. Хочу, чтобы ты стонал подо мной, кричал и просил сделать тебе ещё лучше. Помнишь, как в том году, в этой же самой квартире, когда мы вернулись домой и ты сам набросился на меня, говоря о том, как давно мечтал услышать от меня предложение встречаться. Нам даже соседи в стенку стучали, потому что… — Матвей, нам нужно расстаться. Он всё-таки это сказал. Вот так просто и сразу в лоб. Раз и навсегда закрыл очередной гештальт, чтобы потом им обоим не было ещё больнее. — Что? — Матвей действительно его не понял. Он по-прежнему стоял, улыбался и в упор смотрел на Вадима, как будто бы не слыша произнесенных им слов или же не акцентируя на них внимания. — Солнце, это не смешно, — уже напряжённым тоном добавил Фёдоров, от чего Вадим скривился, считая подобное обращение сейчас самым жутким и омерзительным. Матвей всегда называл его своим солнцем, забив на все возражения Вадима и заявляя, что Воронов и в самом деле его персональное солнышко, потому что именно он вытащил Матвея из той темноты, в которой он существовал много лет подряд и именно он открыл Матвею глаза, показав ему настоящую жизнь, где тебя любят, ценят, а главное — где в тебя верят. Ту самую, которой у Матвея никогда раньше не было и которую Вадим хотел снова от него отобрать. — Я устал от тебя. — Ложь чистой воды, но Воронов знал, что должен уничтожить всё на корню, чтобы не давать больше никаких надежд ни себе, ни Матвею. — Пока я жил в Казани, то мне было с тобой интересно, а теперь… Черт, вокруг меня столько людей, девчонки готовы на всё, чтобы я был с ними. Со мной постоянно флиртуют, меня куда-то зовут, меня хотят любить. Я могу выбрать любую, понимаешь? Я могу построить свою жизнь нормально. У меня будет квартира, машина, жена и дети. Что мне светит с тобой? Вечно съёмные хаты, подработки с которых ты будешь приходить, как зомби и твоё хмурое ебало двадцать четыре часа в сутки? Тебе не кажется, что я достоин большего? — Не думал, что ты настолько труслив, — ядовито произнёс Матвей, улыбаясь при этом. Он оставался спокойным, хладнокровным и стойким, но Вадим видел его глаза и прекрасно понимал, что происходит. И от этого ужасно хотелось плакать. Он знал, насколько сильно больно Матвею, он мечтал просто рассмеяться, сказать что всё это шутка и обнять своего парня, лишь бы не видеть этот океан из боли в чужих глазах. Но он не мог… Просто не мог поступить иначе. — Я не трушу, — холодно ответил Воронов, при этом внутри себя разрываясь на маленькие кровоточащие кусочки, — это действительно так. Я наигрался. Просто смирись и отпусти меня. — Как скажешь, — кивнул Матвей, после чего улыбнулся ломко и неестественно, ещё раз внимательно посмотрел Вадиму прямо в глаза и, не увидев там того что искал, просто оттолкнул парня плечом и ушёл. Вот так просто. Взял и ушёл, оставив Воронова стоять на мосту в окружении людей и при этом чувствовать себя несчастным и до ужаса одиноким. Ему казалось что теперь закончилась не только их история, но и его жизнь, потому что как существовать без Матвея Вадим не знал, как жить без его прикосновений и улыбки тоже. Было страшно потерять его раз и навсегда, но ещё страшнее клеймо изгоя, которое наверняка бы на него повесили, если бы правда об их отношениях просочилась наружу. Лучше уж жить с болью и неразделенной любовью, чем с ознанием того, что от тебя отвернулись абсолютно все. И на кой-черт ему тогда Матвей, если против них будет весь мир? Вадим усмехнулся и выплыл из своих мыслей. Забавная штука жизнь, ничего не скажешь. Ещё два года назад, стоя на этом самом месте, он думал, что поступает правильно и несмотря на всю боль и отчаяние, которые охватили его после ухода Матвея, он был рад, что решился наконец-то с ним расстаться. Но теперь, находясь здесь в полном одиночестве, он чувствовал, что предал не Фёдорова, а самого себя, потому что Матвей был единственным светлым пятном в его жизни, он тянул Вадима вперёд и он определённо стоил того, чтобы за него бороться, не смотря на гомофобов-родителей, друзей, которые явно бы его не приняли и все те трудности, что им бы пришлось пережить. Осознание навалилось на него ещё очень давно… Наверное, впервые парень понял это, когда узнал о том, что Матвей нашёл себе девушку. Та злость, которую он испытал, увидев их вместе, была сродни цунами, что сметало всё на своём пути, не заботясь о последствиях. К слову, в тот момент Вадим и не мог думать ни о чём, кроме как того факта, что Матвей принадлежит ему. Полностью и без остатка. Заставить себя переспать с этой девчонкой было очень сложно, но он неплохо справился, по крайней мере, она очень громко стонала, царапала его спину и благодарила за то удовольствие, которое парень ей подарил. Не смотря на всё свое отвращение, Вадим понял, что игра стоила свеч, ведь благодаря этому Фёдоров снова был один и принадлежал лишь одному человеку — Вадиму Воронову. И только сейчас, стоя здесь и вспоминая всё то что было, Вадим по-настоящему начал осознавать, что же он натворил. Он уничтожил Матвея. Трижды. Сначала, когда поплыл от его подкатов, потом когда бросил его одного на этом самом мосту и в третий раз, когда сломал парня окончательно, заставив того вернуться к нему, поджав хвост и довольствоваться этим убогим «давай останемся друзьями». Вадим сделал глубокий вдох и устало прикрыл глаза, пытаясь понять, в какой именно момент он превратился в то чудовище, коим являлся до сих пор. И для чего всё это было? Неужели его собственные страхи и стереотипы смогли уничтожить и побороть его? Неужели он настолько труслив и примитивен? Разве та боль, которую он причинил Матвею хоть немного оправдана? Игра стоила свеч? — Какого черта ты здесь делаешь?! — звонкий, удивлённый и безумно злой голос вывел Вадима из своих мыслей, заставив парня напрячься, нервно выдохнуть и резко развернуться, чтобы столкнуться взглядом с тем, кого он так мечтал забыть и в тоже время безумно желал увидеть здесь снова. На этом самом месте. Там, где они когда-то были самыми счастливыми и несчастными.