Превратности судьбы

- Ты пришел ко мне, потому что я обидела мелкого пидора? Это было первое, что спросила Маша, стоило только Вадиму зайти в ее квартиру и внимательным взглядом окинуть нагло улыбающуюся ему Машу, которая по-прежнему выглядела самоуверенной, улыбчивой и красивой, но Вадим видел ее насквозь. Слишком уж сильно они были похожи и не заметить чужое смятение, боль и обиду он не мог, потому что слишком долго прятал подобные чувства за маской самодовольства и счастливой жизни, которую он так старательно изображал для всех вокруг, что почти в это поверил. И вот теперь напротив него стояла точно такая же Маша – потерянная, разбитая, разрушенная, но по-прежнему слепо уверенная в том, что поступает правильно… - Это слишком далеко зашло, - холодно произнес Вадим, при этом не чувствуя к девушке ни злости, ни ненависти, ни обиды. Только пустота. Даже жалости не было, как и к себе самому. Он знал точно - они оба заслужили все то, что происходило в их жизнях: Вадим из-за того, что прогнулся под мнение общества и посчитал, что иллюзия жизни лучше, чем реальная жизнь, а Маша, потому что окончательно потеряла себя в своей одержимости. Любовью все то, что было у девушки к нему Вадим назвать точно не мог, именно поэтому не удивился, когда вместо ответа на его фразу, получил только усмешку и хлесткую пощечину, которую отвесила ему Маша, а после истерично рассмеялась, заставив Вадима поморщиться и тяжело вздохнуть. Вадим прекрасно понимал, что их разговор с Машей ничем хорошим не закончится, но при этом прятать голову в песок и дальше уже не видел смысла. Маша окончательно перешла черту, от чего делать вид, что все в порядке и он не имеет никакого к этому отношения, парень уже не мог. Слишком уж много людей пострадали из-за его трусости, от чего прятаться от проблем и дальше было слишком уж мерзко, даже для такого как он. Именно поэтому он стоял напротив нее, смотрел в чужие красивые глаза и отчего-то думал о том, что Матвей снова оказался прав – они бы с Машей были идеальной парой. Эгоистичные, жестокие и полностью разбитые по своей же глупости. - Ты можешь ненавидеть меня и срывать на мне злость, - спокойно произнес Вадим, при этом прекрасно понимая, что Маша вряд ли вообще собиралась прислушиваться к тому, что он говорил, - но не трогай тех, кто тебя любит. Не повторяй моих ошибок и не делай больно людям, которые тобой дорожат. - Но я тоже тебя люблю! – эмоционально произнесла Маша, крепко сжав в своей ладони его руку. Подобное почему-то оказалось неприятным. Вадим не испытывал к Маше ненависти, но при этом ее прикосновения вызывали внутренний холод и дрожь по телу. И Вадим, кажется, даже понимал с чем именно это связано – слишком больно смотреть кому-то в глаза и видеть в них себя самого. - Маша, - тяжело выдохнул Воронов, отцепляя от себя руку девушки, - прекрати, пожалуйста. Ты и сама давно все знаешь. Давай я просто разденусь, мы пройдем к тебе в комнату и поговорим. Я пришел с миром. Пожалуйста, Маша, ради всего, что нас связывает. - А что нас связывает? – усмехнулась девушка, с презрением глядя на хмурого Вадима. – То, что твой Матвей трахал меня представляя тебя или то, что ты подкатил ко мне, чтобы сделать ему еще больнее?! - Маша, прекрати… - начал было Вадим, понимая, что разговор ожидаемо, но неприятно повернул совершенно не туда, однако Машу было уже не остановить. - Я такая идиотка, просто кошмар! – истерично рассмеялась девушка, с силой пихнув Вадима в плечо. – Я ведь действительно любила тебя все это время. Только тебя! Терпела придурка-брата и его нытье по тебе, терпела мудака Феда рядом только ради тебя и даже начала встречаться со Стасом, чтобы быть к тебе ближе! Ты не представляешь, какой счастливой я себя чувствовала, когда ты подкатил ко мне тогда. Я действительно верила тебе, Вадим. Я любила тебя. И люблю. Мне плевать на остальных. Ты же знаешь. И он знал. Это и было самой главной проблемой – Маша была одержима Вадимом, из-за которого потеряла всех тех людей, которые любили и дорожили ей. А Вадим любил Матвея, но одержим был своими страхами, стереотипами и мнением родителей за что и поплатился, потеряв не только Матвея, но и себя самого… - Прости, что я такой, - грустно улыбнулся Вадим, глядя Маше прямо в глаза, - прости, что не смог стать нормальным. Я правда пытался. И я бы был безумно рад, если бы в один из дней я проснулся и понял, что я не люблю его больше и что мне нравятся девушки, но… Я не чувствую ничего к кому-то кроме него. Ты должна меня понять. Ты всегда меня понимала. Маша открыла было рот, чтобы что-то ему сказать, а после просто выдохнула, громко всхлипнула и заплакала. Не театрально рыдала, не била его кулаками и кричала о том, как ненавидит, а просто смотрела на него, часто моргала и плакала. Тихо, почти беззвучно, но при этом запредельно громко и больно. В эту самую минуту Вадиму отчаянно хотелось рыдать вместе с ней, но он не мог плакать. Даже на это нужны были силы, эмоции и хоть какое-то сострадание и человечность, однако все эти чувства Вадим в себе уже давным-давно уничтожил. - Он никогда не будет с тобой, - всхлипнула Маша, вытирая слезы рукавом своей рубашки, - а ты не сможешь быть с кем-то кроме него. - Может быть и так, - пожал плечами парень, стараясь не думать о том, как страшно звучат ее слова, - а может быть, я отпущу его, встречу когда-нибудь своего человека и буду счастлив. Очень часто люди теряют друг друга, но живут дальше и иногда действительно живут, а не существуют. Я верю, что у нас с тобой тоже получится. Очередная пощечина обожгла щеку, заставив Вадима поморщиться, вздрогнуть, но не разозлиться. Как бы там ни было, но он действительно это заслужил. Хотя, Маша тоже заслужила все то, что сейчас происходило. - Стас хотел сделать тебе предложение, - грустно улыбнулся Вадим, а заметив, как округлились глаза Маши, добавил: - и я рад, что все открылось сейчас. Не хотел, чтобы ты испортила жизнь еще и ему. - Если бы не ты, я могла бы быть с ним счастлива, - злобно процедила девушка, буравя Вадима ненавистным взглядом, - если бы не ты, даже бы твой ублюдочный Матвей и мой придурок-братец могли бы быть счастливы. Ты во всем виноват, Воронов! Только ты, понимаешь?! - Маша, послушай... - начал было Вадим, но девушка, кажется, даже его не слышала, по крайней мере ее взгляд был настолько стеклянным, холодным и пустым, что Вадиму вмиг стало не по себе. - Может быть, ты сдохнешь уже, а?! - ядовито и зло выплюнула Маша, с усмешкой глядя ему прямо в глаза. - Знаешь, это бы был лучший исход для всех нас! В тебя влюблены так много людей и я уверена, что всем бы нам стало от этого легче. Даже, может быть, помирились бы, навещая твою могилу. Как тебе такая перспектива? - Я обязательно подумаю над твоим предложением, - холодно улыбнулся Вадим, почему-то представив Матвея у своей могилы и поймав себя на мысли, что да, так бы действительно было лучше. - Зачем ты пришел? - холодно спросила Маша, кое-как взяв себя в руки и видимо изо всех сил стараясь побороть подступающую истерику. - Я и так потеряла из-за тебя все, что могла. Я чувствую себя отвратительно просто потому, что не могу это контролировать. Я одержима тобой. И ты это знаешь. Знаешь и все равно приходишь ко мне, наивно прося меня прекратить портить людям жизнь. Но как я могу это сделать, Воронов? Как? Я же знаю, что даже у Сашки больше шансов быть рядом с тобой. Даже у Тима их, блять, больше! И меня бесит это, я не могу... - Маша, успокойся! - выдохнул Вадим, резко притянув девушку к себе и крепко ее обнимая. - Пожалуйста. Прекрати. Я дорожу тобой, правда. И, если бы я мог, я бы остался именно с тобой. Но... Ты и сама все знаешь. - Подожди, - Маша всхлипнула и отодвинулась от парня, глядя на него больными заплаканными глазами, - ты уже давно все потерял. У тебя никого не осталось. У меня тоже. Мы бы могли хотя бы попробовать. Я бы сделала все, чтобы ты его забыл. Я тебе обещаю. У нас бы получилось. Вадим, пожалуйста, я умоляю тебя! Вадим только улыбнулся и осторожно взял вздрогнувшую девушку за руку, не спеша с ответом. Да, он видел сколько боли, отчаяния и при этом надежды в глазах Маши, но больше не хотел врать. - Я гей, Маша, - грустно улыбнулся парень, отпускай ее руку, - гей понимаешь? И дело не в Матвее, твоем брате и ком-то еще. Дело во мне. Я понял, кем я являюсь еще в двенадцать лет, задолго до Матвея. И я до последнего отрицал это в себе, потому что мне внушили, что геи - больные, мерзкие и грязные люди. Я действительно считал себя таким, потому что так велело общество. Я до последнего верил в то, что я нормальный и надеялся встретить хорошую девушку и построить с ней семью. Однако, я понимаю, что сделаю эту девушку несчастной и не хочу портить никому жизнь. Я уже сломал свою. Остановимся на этом. Я не смогу тебя полюбить не потому, что я люблю Матвея, а потому что мне не нравятся девушки. Вот и все. Ты не изменишь этого. - Мы бы могли вылечить тебя, - настаивала на своем Маша, вызвав на губах у Вадима только усмешку. - От чего ты хочешь лечить меня, Маша? - холодно спросил парень, чувствуя уже не сострадание и понимание к девушке, а жгучее отвращение и боль. Точно таким же взглядом на него не так давно смотрели родители и проходить через подобное снова было невыносимо, но необходимо. - От меня самого? От того, что я люблю мужчин, а не женщин? Ты действительно считаешь, что лечить нужно меня, а не общество? Может быть, если бы такие как ты позволили мне жить своей жизнью, то мир бы сразу стал проще. Никогда не думала об этом? - Если бы не ты, Саша никогда бы... И тут Вадим все-таки не выдержал, хотя обещал себе сдерживаться и молчать до последнего, желая поговорить с Машей нормально и не испортить все еще сильнее. Однако, сейчас, глядя на отвращение, что отчетливо читалось на ее лице, парень громко и издевательски рассмеялся, чувствуя, что в этот самый момент действительно наступил предел. Всему. - Знаешь, я не буду пытаться переубедить тебя и не стану доказывать, что быть таким как я - это нормально, - холодно произнес Вадим, спокойно глядя на застывшую напротив Машу, - я слишком долго отрицал в себе все это и практически поверил людям, подобным тебе. Я действительно ненавидел в себе то, что ты называешь грязным и мерзким. Но знаешь, я устал бегать от себя и устал подстраиваться под свое окружение: родителей, друзей, тебя. Если вы считаете меня мерзким, то пусть будет так. Но знаешь, что для меня по-настоящему мерзко? То, что я так долго действительно считал вас родными для себя людьми и то, что так долго трусил, в итоге делая больно всем тем, кого я по-настоящему любил. Я не хочу быть трусом больше, Маша. Пускай я буду грязным и мерзким для всех на свете, но самое важное, чтобы я был честен только с одним человеком - с самим собой. Говорить что-либо еще Вадим не стал, как и оборачиваться на истеричное: "Подожди, мы еще не договорили!", что крикнула ему вслед Маша. Оставаться здесь больше не имело смысла, как и пытаться ей что-то доказать. Вадим знал, что он не исполнил своей главной миссии, но с другой стороны, этого не смог бы сделать никто кроме самой Маши. Единственное на что надеялся Вадим - она когда-нибудь поймет, что не права. Не может этого не понять... *** Когда Вадим вернулся в квартиру к Тиму, то того дома еще не было. Как выяснилось позже, Тим все-таки помирился с Сашей и они даже договорились вместе поужинать, от чего лучший друг забежал домой только переодеться, а после тут же свалил со счастливой улыбкой на губах, оставив Вадима в полном одиночестве. Но обиды на Мая точно не было. Да, Вадим должен был уехать уже завтра и конечно хотел провести с Тимом как можно больше времени, но при этом удерживать парня рядом и упрекать его в том, что Тим выбрал Сашу, а не его, Вадим точно не собирался, пускай хоть один из них будет счастлив. Конечно, Вадим напился. Сначала он и в самом деле планировал просто лечь спать, чтобы завтра сесть на поезд без жуткой головной боли. Однако, после того, как за Тимом закрылась дверь, Вадим осознал, что единственное его спасение - это алкоголь, желательно крепкий и в больших количествах. Однако, напиваться до невменяемого состояния тоже не было смысла. Во-первых, потому что не хотелось завтра пропускать свой поезд. А, во-вторых, это бы не принесло никакого спасения, алкоголь - лишь временное его убежище и ничего большего. Именно поэтому Вадим купил в магазине одну бутылку любимого вина, соорудил себе нехитрую закуску и поставив все на прикроватную тумбочку, просто лег на кровать, совершенно не думая о том, что Тим наверняка будет орать, если он напьется и зальет его постельное белье вином. Сейчас на это было наплевать, как и на весь остальной мир, как и на Машу, разговор с которой не принес ничего кроме отвращения и легкой грусти. Вадим знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, но все равно решил попробовать и поговорить с ней, ради человека, которому это обещал... Парень грустно улыбнулся, сделал глубокий вдох, а после взял в руки телефон и набрал давно изученный наизусть номер. Да, он знал, насколько это глупо, понимал, что Матвей его даже слушать не станет, но все равно позвонил. Просто потому что не мог иначе... Черт возьми, они находились в одном городе, всего в нескольких километрах друг от друга, но при этом казались запредельно далеко. И осознания данного факта стало для Воронова невыносимым! Как ни странно, Матвей ему ответил. Честно говоря, Вадим не ожидал этого, от чего, когда длинные гудки сменились выжидающей тишиной, он замер и будто бы позабыл родную речь, не в силах связать и слова. - Я сбрасываю, - спустя несколько секунд тишины раздался бесцветный голос Матвея, что и привело Вадима в чувства. - Не бросай трубку, пожалуйста! – пьяно попросил Вадим, вновь присасываясь к бутылке с вином и грустно улыбаясь. – Это последний мой звонок, Матвей. Я никогда больше не потревожу тебя, обещаю! - Сдохнуть что ли собрался? – усмехнулся в трубку парень. Вадиму показалось или он действительно услышал беспокойство в его голосе? - Нет, - зачем-то помотал головой Вадим, по-прежнему улыбаясь, - я никогда больше не сделаю тебе больно. - С чего ты взял, что твоя смерть причинит мне боль? – холодно спросил Матвей, заставив Вадима поморщиться. – Мне плевать на тебя, Воронов. Все давно в прошлом. - Даже, если ты больше не любишь меня, - начал Вадим, стараясь не зацикливаться над тем, сколько боли ему причиняли чужие слова, - когда-то мы были близки. Теперь нет "нас", но воспоминания остались. Тебе от них не сбежать. И тебе все равно будет больно, если я решу это сделать. - Зачем ты говоришь мне подобные вещи? – выдохнул Матвей, отчего-то хрипло и нервно. – И что с голосом? Ты пьян? Где ты? - Беспокоишься? – усмехнулся Вадим, от чего-то чувствуя глупую, щенячью радость из-за того, что Матвею до сих пор на него не наплевать. – Не переживай, я не буду резать вены или прыгать с крыши. Я просто уеду завтра. И никогда больше не потревожу тебя. Как и обещал. - Зачем ты мне звонишь? – тяжело вздохнул Матвей, явно устав от их бессмысленного разговора. - Если бы я знал, - сам себе улыбнулся Вадим, вновь прикладываясь к бутылке, - просто захотел позвонить тебе и рассказать о том, что поговорил с Машей. Но ничего хорошего из этого не вышло. - Какое счастье, - ядовито выдавил из себя Матвей, оставаясь самим собой даже в такой ситуации, - но мне похуй на нее, я уже говорил тебе об этом. Так себе повод набрать мой номер, Воронов. Все, я надеюсь, ты закончил? - Знаешь, ты же тоже не святой, - усмехнулся Вадим, от чего-то снова чувствуя боль и жалость к себе самому, - а я видимо мазохист, если до сих пор терплю каждый раз все то, что ты делаешь. - Ты серьезно сейчас?! – ядовито рассмеялся в трубку Матвей. – Снова жалеешь себя? Бедный-несчастный малыш, которого совратил злой дядя Матвей? Так что ли? - Ты бы мог просто простить меня, - выдавил из себя Вадим все то, что давно крутилось на языке, - мы бы пожелали друг другу счастья и разошлись навсегда. Но ты специально несколько лет подряд вытираешь об меня ноги и держишь меня на привязи. Не я тебя, а ты меня, Матвей. Тебе удобно считать себя жертвой. Повисла тишина, а после в трубке раздался громкий, холодный и издевательский смех Матвея, благодаря которому стало понятно, что и с ним спокойно разойтись у Вадима точно не получится. Видимо «мирно поговорить» и «расстаться не врагами» — это не про них. - Ты был единственным человеком, которому я верил и рядом с которым хотел быть, но ты меня предал. Я такое не прощаю, - холодно произнес Матвей, заставив Вадима задохнуться. Конечно же, Матвей был прав. Во всем. И Вадим это прекрасно понимал, но смириться до сих пор не мог. - Я облажался, - хмыкнул парень в трубку, с силой сжимая кулаки и стараясь хоть как-то прийти в себя, чтобы в эту самую минуту не задохнуться от боли, - но когда мы встретились, мне только исполнилось шестнадцать, Матвей. Я был слишком зависим от общественного мнения и не верил тебе, помня то, как ты обращался с другими людьми до меня. - До тебя, - все тем же ледяным тоном подтвердил парень, - с тобой я никогда не был таким, как с ними. В этом и есть разница между нами. И дело не в твоей глупости, Вадим. А в том, что ты делал дальше. Я пытался стать счастливым без тебя, но… Ты не дал мне этого. Ты уничтожал меня изо дня в день. И у тебя получилось. Я больше ничего не чувствую. Вообще. Я разучился любить, сочувствовать и верить кому-то. Именно поэтому нормально с тобой прощаться я не буду. Как и плакать у твоей могилы, если ты решишь сдохнуть из-за меня. Мы чужие люди. - Мне было шестнадцать, - снова повторил Вадим, пытаясь достучаться до человека, который его слышал, но больше не хотел слушать, - мне было страшно. Очень. Я не смирился с тем, что я такой. Я не знал, как открыться родителям и я не мог принять себя. Мне было противно. Я знаю, что это не оправдание, но тогда я действительно верил в то, что поступаю правильно. - А сейчас? Во что ты веришь сейчас? - насмешливо поинтересовался Матвей. - Сейчас я не просто верю, я знаю, что люблю тебя, - честно признался Вадим, будто бы прыгая прямо в бездну, - и я не хочу терять тебя. - Ты уже потерял меня, Вадим, очень давно, - холодно ответил Матвей без каких-либо эмоций в голосе, - я не понимаю, чего ты от меня хочешь. - Я бы хотел за тебя бороться! - решительно произнес парень, а услышав чужой издевательский смех только грустно улыбнулся, потому что ничего иного он от Матвея и не ожидал. Вадим знал, что это слишком по-детски и безумно глупо, но не сказать подобное он точно не мог. Пускай и было слишком поздно, но это было очень важно, по крайней мере, для него. Важно, потому что впервые в жизни он чувствовал, что больше не боится и хотел, чтобы Матвей просто об этом знал. - Я рассказал обо всем родителям, - продолжил Вадим, понимая, что комментировать его слова притихший Матвей вовсе не собирается, - они вычеркнули меня из нашей семьи, но это уже не так важно. Если они не готовы меня принять, я ничего не могу изменить. Я устал врать всем. Устал быть тем, кем я не являюсь. Мне даже страшно представить, что бы было, если бы я не решился все оборвать сейчас и продолжил бы делать вид, что я тот человек, которым видит меня мое окружение. - Ты бы просто нашел себе девчонку, женился и завел несколько сопливых детишек, - ядовито прокомментировал его слова Матвей, заставив Вадима усмехнуться. - Наверное, - кивнул парень, пустым взглядом смотря в стену, - а потом бы повесился... Они замолчали. Матвей видимо не хотел поддерживать этот странный диалог и не понимал, что именно говорить Вадиму, а сам Воронов просто осознавал, что его слова больше не имеют никакого смысла и значения. Матвей не верил никому кроме него. Он пожертвовал всем, чтобы быть рядом и бороться за их отношения. А что сделал Вадим? Трусливо сбежал. Что тогда, что сейчас. Единственное, что было у него постоянно - пустые, никому ненужные слова. - Сочувствую, - бесцветным голосом произнес Матвей, наконец-то нарушив их отвратительно неуютную тишину, - ты еще что-то хотел сказать или мы можем наконец попрощаться? - Я тебе настолько противен? - едва слышно спросил Вадим, чувствуя, что он и так знает ответ. Все было предельно очевидно. - Да, - спокойно и холодно, - ты был единственным человеком, которого я впустил себе в душу. Я никого не любил, кроме тебя. И я готов был простить тебе, что угодно, кроме предательства, измен и унижения. Ты нарушил все пункты. Но знаешь... Я не держу на тебя зла. Я пережил это и я правда желаю тебе счастья, Вадим. Я рад, что ты смог принять себя, что прекратил себе врать и уехал, решив начать новую жизнь. Ты обязательно встретишь своего человека и тогда... - Я уже его встретил! - резко перебил парня Вадим, чувствуя непонятно откуда взявшуюся злость. - И этот человек - ты! - Это пройдет, - только и прозвучало в ответ, от чего стало еще больнее. Вадим хотел разборок, криков, выяснения отношений и обвинений. Да, глупо, но хотя бы так они могли выйти на разговор, который был необходим им с самого начала. Однако, парадокс заключался в том, что Матвей был готов выслушать его еще тогда - он бы точно его понял, излечил бы всего его страхи и помог бы принять себя окончательно. Но в тот период жизни Вадим считал себя правым, а теперь... Теперь он считал себя идиотом. - Скажешь, что я испортил тебе жизнь, да? – выдохнул Воронов, чувствуя как по его щекам стекают горячие вымученные слезы. - Нет, - как ни странно спокойно ответил ему Матвей, - как ты мог это сделать? Я взрослый мальчик. И я сам испортил себе жизнь, потому что связался с трусливым ублюдком. Но это мои проблемы, Вадим. Вадим усмехнулся и хотел было ответить, но не успел. Матвей, ни говоря больше ни слова, просто сбросил вызов, заставив Вадима только хлопать глазами, а после, набрав заветный номер слушать: "Аппарат абонента выключен или находится вне зоне действия сети". И в эту самую минуту Вадиму показалось, что именно сегодня поставлена точка – окончательно и бесповоротно. Даже, если Матвей согласился бы снова взять трубку, то вряд ли Вадим бы смог произнести хоть слово. Да и что он мог сказать? За такое действительно не прощают. Не такие как Матвей. И Вадим знал об этом. С самого начала. Знал насколько Матвей закрытый, знал про его отвратительные отношения с семьей, знал насколько дерьмовый у парня характер… Все это было, но только рядом с ним Матвей был другим. Как и сам Вадим, окончательно потерявший свое собственное «Я» под мнением семьи и друзей. Они всегда были слишком разными… Матвей сильный, самодовольный, знающий себе цену и при этом добрый с близкими людьми, до ужаса заботливый и искренний, а Вадим… Вечно улыбающийся, открытый и хороший мальчик для всех. На деле же: постоянно раздраженный, капризный и до ужаса трусливый ублюдок. Вадим тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза, при этом даже не пытаясь остановить льющиеся слезы. Сейчас он окончательно прощался с человеком, который сделал его самым счастливым. И которого он потерял также быстро и глупо, как и приобрел. Все что у него осталось — это воспоминания. Хотя бы там они с Матвеем были счастливы. И Вадим действительно надеялся, что когда-нибудь счастье Матвея снова станет реальным, а он сам… Воспоминания же никуда не исчезнут, верно? Ему хватит и этого… - Какой же ты идиот! - рассмеялся Вадим, ругая сам себя и вливая в себя остатки алкоголя. После парень просто сполз с кровати прямо на пол, устало прикрыл глаза и в очередной раз провалился в воспоминания, которые были единственным его спасением и проклятием одновременно… Вадим не знал зачем пришел на вечеринку к парню из одиннадцатого класса, которого и не знал вовсе. Кажется, он в очередной раз повелся на: "Там будет круто!" и "Девчонки очень хотели, чтобы мы тебя привели, найдешь себе подружку". Вадим почему-то посчитал, что отказываться глупо, ведь из-за этого его не просто посчитают скучным и неинтересным, но еще и могут что-то заподозрить… А проблем себе Вадим точно не хотел. Кроме того, ему действительно нужно было расслабиться и отдохнуть. Последние несколько месяцев он посвящал себя только тренировкам, соревнованиям, а после наверстыванию учебного материала, от чего вообще позабыл, что такое обычные посиделки с друзьями. Только вот эти самые друзья испарились сразу же, стоило только в их поле зрения появиться более-менее симпатичным девчонкам, а сам Вадим по-прежнему сидел на этом чертовом диване, заливая в себя дешевый коньяк и совершенно не двигаясь с места. Вадим должен был уйти, запереться в своей комнате и просто читать книгу, не думая ни о чем, но вместо этого он по-прежнему сидел на этом же самом месте, улыбаясь всем подсаживающимся к нему девушкам и до последнего изображая мачо и милашку одновременно. Как бы там ни было, но терять свою популярность только потому, что с двенадцати он понял насколько мерзкий и неправильный, Вадим не собирался точно. По крайней мере, пока что у него на девушек хотя бы стояло, а это значило, что не все потеряно. - Привет, конфетка, - раздался позади смутно знакомый наглый голос, от чего Вадим вздрогнул и обернулся, с недоумением глядя на то, как высокий темноволосый парень пьяно плюхается на диван рядом с ним и совершенно беззаботно ему улыбается, при этом глядя так будто бы не просто смотрит, а в этот самый момент раздевает. Конечно, Вадим знал его. О Матвее в их школе не знал только мертвый. Сын директрисы. Красивый. Наглый и совершенно отмороженный. Матвей срывал уроки, дрался, курил в туалете, материл учителей и ни во что не ставил собственную мать. Отвратительный тип… Наверное, именно поэтому Вадим начал залипать на него с пятнадцати лет и пару раз даже дрочил на этого придурка к своему огромному стыду. И не то, чтобы Матвей действительно очень уж нравился, просто… Этот кретин был слишком интересным и заводил до чертиков, от чего сейчас, под его насмешливым самодовольным взглядом Вадим чувствовал себя маленьким, слабым и до безумия тупым. - А ничего что бицепсы на моих руках по размеру больше, чем твои ноги? – хмуро поинтересовался Вадим, изо всех сил стараясь изобразить обиду, которой отчего-то не было. – Какая, к черту, конфетка? - А разве между твоими бицепсами и конфеткой есть какая-то взаимосвязь? – ехидно поинтересовался Матвей. - Чего тебе надо? – грубо спросил Вадим, понимая, что светиться в компании этого сомнительного придурка ему точно не стоит, даже на чужой вечеринке, которую, кажется, как раз и устраивал кто-то из одноклассников этого местного "бэд боя". - Я заметил, что ты сидишь тут с кислой миной, решил помочь и поднять тебе настроение, - хитро улыбнулся Матвей, подмигнув ему и отчего-то заставив Вадима ужасно смутиться и покраснеть. - И каким же образом ты можешь поднять мне настроение? – усмехнулся Вадим, отчего-то чувствуя, что ехидный взгляд Матвея, его глубокий голос и глаза, говорили куда больше, чем все те слова, что произносил парень. - Не хочешь прокатиться? – с улыбкой поинтересовался Матвей. - На чем это? – нахмурился Вадим, подумав о том, что с пьяным придурком ему точно связываться не стоит, но отчего-то не желая вот так быстро заканчивать разговор. - На моем члене, например, - нагло последовало в ответ, после чего Матвей самодовольно улыбнулся, а Вадиму очень-очень захотелось ему врезать… Он обязан был это сделать. Нужно было как следует разукрасить чужую наглую рожу, вылить на этого козла остатки коньяка и свалить. Но Вадим отчего-то не смог… Вместо этого он действительно ушел с вечеринки, но вместе с Матвеем для того, чтобы всю ночь бродить по ночной Казани, пить остатки коньяка, из прихваченной бутылки и чувствовать себя самым счастливым парнем на свете… Теперь же Вадим лежал на полу в квартире Тима и ощущал, как умирает в нем последнее живое, теплое и трепетное, то что кажется звалось "душой" и то, что осталось навсегда с Матвеем… "Ты никогда не сможешь меня простить, а я никогда не смогу разлюбить тебя. Спасибо, что выбрал меня тогда. Спасибо, что был со мной. Просто спасибо за то, что ты есть. Я знаю что уже слишком поздно и понимаю насколько я перед тобой виноват, но я просто хочу, чтобы ты знал. Я добьюсь всего того, чего мы с тобой хотели. И я стану тем, кем ты хотел меня видеть, а самое главное, кем ощущал себя я сам. Я сделаю это не ради тебя, а потому что больше не боюсь. Спасибо, что научил меня быть собой и не бояться, Матвей. Я люблю тебя. Будь счастлив". Написав сообщение, Вадим быстро перечитал его, стер выступившие слезы, а после тут же отправил, боясь передумать и сразу же отключил телефон, вытащил сим-карту и поломал ее на две части, понимая, что держаться за прошлое им обоим действительно больше не за чем. Сегодня все двери были окончательно закрыты и Вадим наконец почувствовал пускай и слабое, но все-таки облегчение.