Занавес

      Аксель просыпается от невыносимой жары и ломоты в теле. Ему с трудом удаётся открыть глаза, и первое, что он видит, — лицо Максанса. Тот до сих пор спит, и заострённые ранее выразительные черты лица сейчас нежные, хрупкие и изящные. Парень замечает на его шее едва заметные засосы, которые он, видимо, поставил вчера, но почему-то совершенно не помнит об этом. В голове непонятная каша из отрывков вчерашнего дня, не складывающиеся в единое целое. Но Акселю и не хочется вспоминать. Только от мысли о том, что они вчера делали с Максансом, его бросает в краску, и щёки мгновенно становятся пунцовыми.       Орьян аккуратно убирает руку мужчины со своей талии, чтобы встать, но его сжимают в объятиях ещё крепче. Максанс прижимает его к своей груди, и Аксель пищит, пытается отстраниться, но что он может сделать против Фовеля? Тем более у него болит всё тело, и пониже поясницы появляется неприятное жжение, когда он делает движение рукой или распрямляется.       — Куда собрался? — шепчет Максанс в висок Акселю и целует в лоб.       — Так утро же. Пора вставать, — не голос, а хрип.       — Думаешь, сможешь это сделать без моей помощи?       Парень чуть ли не задыхается от возмущения и обиды. Ведь он не виноват, что у него нет сил даже на простое потягивание. Не его вина, что всё тело ломит и при каждом движении отзывается жгучей болью. А ещё он не может нормально говорить, ведь получается какой-то хрип, от которого болит горло. Глаза жжёт похлеще поясницы, и, скорее всего, они красные и опухшие. И над ним ещё и насмехаются!       — Малыш, не обижайся. Я же шучу.       Аксель млеет от этого «малыш» и прощает Максансу все обиды. Как можно быть таким невыносимым и невероятно милым одновременно?       — Не обижаюсь.       Фовель тянется к Акселю, чтобы поцеловать в губы, но тот накрывает его рот рукой и поворачивает голову в сторону, от себя.       — Ну чего?       — Сначала умойся и лишь потом лезь целоваться. Ты вчера… когда я кончил… ты…       Фовель смеётся и берёт руку Акселя в свою ладонь, переплетая пальцы. Смотрит трепетно и нежно; в его глазах плещутся ласка и теплота, и Орьяну становится так хорошо. Он тонет в этих глазах, в своих чувствах, в руках мужчины и его любви. И эта любовь такая… безграничная и всепоглощающая, что хочется прыгнуть в неё с разбега, не оборачиваясь и не думая ни секунды.       Орьян пытается встать, но, как только он приподнимается на локтях, его всего простреливает острая боль, и ему приходится со стоном опуститься обратно на подушки. Парень шмыгает носом и закусывает губу, вновь опирается на локти, но его тут же подхватывают, поднимают. Максанс прижимает его к своей груди и придерживает за шею и ноги.       — Отпусти, — просит Аксель, но Фовель на это улыбается и подмигивает. — Я и сам могу дойти! Вот отпустишь и увидишь!       Максанс со вздохом опускает Орьяна на пол и убирает руки, смотрит с ухмылкой. Аксель пытается сделать шаг, но шипит и почти валится на пол, но его снова подхватывают сильные руки.       — Ну… приличное расстояние, — издевается мужчина и обхватывает обнажённое тело поперёк талии, прижимается губами к тонкой шее.       Аксель хочет оттолкнуть от себя партнёра, но лишь тает в его объятиях. Он понимает, что не сможет дойти до ванной собственными силами, ведь даже шаг для него — невероятный и неповторимый подвиг. И нужно принять своё поражение и перестать быть таким гордым и независимым, тем более когда всего пару часов назад до гордости никому не было дела.       Максанс поднимает Акселя на руки и наугад направляется в ванную — и находит с первого раза. На пути ему встречается Уба, которая радостно бросается ему в ноги и лает, смотря голодным взглядом на хозяина. Фовель улыбается и открывает нужную дверь плечом, заносит внутрь парня и усаживает его на бортик ванны. Тот шипит и жмурится от неприятных ощущений. Ему протягивает щётку с пастой, а после и полотенце. Для Максанса находится новая щётка, и он почему-то думает, что так всё и было задумано.       — Выходи, я буду мыться, — Аксель поворачивает вентили и настраивает воду.       — Я тоже, — Данэ-Фовель встаёт к нему вплотную и укладывает руки на шею. — И раз ты умылся, то теперь я могу тебя поцеловать?       Не дожидаясь ответа, он впивается в чужие губы и нависает над Акселем, прижимается к нему. Парень обвивает его ногами за бёдра и обнимает за талию. Ему немного стыдно, ведь он голый, как и Фовель, да и воспоминания о вчерашней ночи упрямо лезут в голову. Поэтому Аксель старается занять себя губами мужчины и отогнать ненужные сейчас мысли. Внезапно он соскальзывает с бортика и, падая, тянет Максанса на себя, в воду. Но это не повод, чтобы разорвать поцелуй, и они продолжают целовать друг друга, и каждый пытается взять инициативу на себя.       Фовель держит парня за шею, прижимает к себе и с силой мнёт губы, ощущая, как на это отзывается чужое тело. Он чувствует волну мурашек, пробежавших по позвонку Акселя, и очерчивает лопатки, плечи и бока, вызывая всё больше и больше вибраций под разгорячённой кожей. В ответ за это его кусают за язык и толкают в грудь, заставляя прижаться спиной к прохладной стенке ванны. Орьян усаживается на бёдра мужчины и бессовестно трётся о них, постанывая в горячий рот.       Они отстраняются друг от друга, когда вода начинает заливать лицо и становится трудно дышать. Аксель счастливо улыбается и выключает воду, достаёт шампунь и, выливая немного на волосы Максанса, начинает намыливать. Последний замирает и позволяет рукам парня хозяйничать на своей голове, прикрывает глаза от удовольствия, от которого сводит скулы.       Аксель стоит на коленях между разведённых ног Фовеля, слегка наклоняется к нему, проверяет, не пропустил ли он какого-нибудь участка, и после выливает шампунь на свою руку, но мужчина заставляет повернуться к нему спиной и сам начинает наносить пену на мокрые волосы. Орьян поджимает ноги и укладывает руки на коленки, прислушивается к своим ощущениям и тает от прикосновений.       — Я всё думаю, почему у тебя временами гнездо на голове и выглядишь ты, как натуральный ёжик, а оказывается, у тебя вон сколько косметических средств. Красотка ты моя.       Максанс смеётся и делает Акселю кошачьи ушки. Орьян надувает щёки и просто взъерошивает волосы мужчины, превращая их во что-то большое и непонятное, показывает язык и тоже смеётся.        — Сам напросился.       Фовель открывает первый подвернувшийся гель и выливает на Акселя практически треть содержимого. Тот отворачивается, прикрывается руками, начинает брызгать в ответ водой и достаёт другой гель, направляя мыльную струю в лицо Максансу. У них происходит настоящая борьба, и скоро все стены, пол, зеркало, и сами парни оказываются в мыле и пене. Половина воды перелилась через бортик, и теперь Уба, что наблюдала за этим шуточным сражением, вся мокрая, с шерстью-сосульками. Она недовольно лает и выбегает из ванной, а Максанс и Акселем смеются.       На полу валяются пустые тюбики, сорванная с петель шторка и полотенца. По лицам стекают мыльные капли прямо в глаза, и пара жмурится, и Орьян жмурится, шипит, ополаскивается. Он решает, что достаточно чистый, ведь на нём практически половина всех его гелей, как и на Фовеле. Тот тоже смывает с себя пену и приглаживает волосы. Аксель смотрит на него с улыбкой.       — Что, слишком красивый?       — Очень.       — Ты ещё красивее.       Фовель трётся своим носом о нос Акселя, щекочет своей щетиной, проводит большими пальцами по щекам и чмокает в губы, соприкасаясь лбами. Они нежно глядят друг другу в глаза, затаив дыхание и выпадая из реальности, рассматривают маленькие вкрапления в радужках, родинки, изгибы бровей, форму губ, ресницы. Изучают каждый миллиметр лица, ничего не пропуская.       — Я люблю тебя, — шепчет Максанс на ухо Акселю и укладывает голову ему на плечо.       Орьян мягко поглаживает его по спине, вычерчивает узоры, соединяя родимые пятна, считает позвонки и рёбра, зарывается в волосы. Чувствует тёплое дыхание на шее и прикосновение горячих губ к коже. Слегка дрожит, выпрямляется и прижимает руку к чужой груди. Ощущает мерное биение сердца, прислушивается к своему.       — По-моему, они бьются в такт.       — Звучит романтично.       Аксель фыркает и отстраняет от себя Максанса, целует в кончик носа и поднимается. Ему помогают вылезти из ванны, и вот он уже стоит на мокром полу, пытаясь удержать равновесие. Фовель интуитивно достаёт из шкафчика махровое полотенце и укутывает в него парня, начиная активно сушить мокрые волосы. Орьян мотает головой, пытается уйти, говорит, что не маленький и сам сможет справиться, но никто его не слушает, и он дуется, скрещивает руки на груди и поджимает губы.       Мужчина умиляется с этого и чмокает Акселя в щёку, прекращая мучить его волосы. Накидывает полотенце на свои плечи и аккуратно берёт на руки всё ещё продолжающего молчать парня, прижимая к груди. Максанс относит его в спальню и усаживает на кровать, треплет по голове и суёт в руки вытащенную из шкафа чистую одежду, а сам одевается в свою, валяющуюся на полу в разных местах. Одевшись, он поворачивается и замечает печальное выражение на лице Орьяна, поэтому подсаживается к нему и разворачивает к себе.       — Что случилось?       — Просто… Ты ведь вернёшься сегодня домой, а там Камиль. Вы ведь встречаетесь. А мы… только партнёры, — парень пытается сдержать слёзы. — У тебя, наверное, было многих таких, как я. И ты с ними расставался, так сделаешь и со мной. Я ведь, очевидно, замена, да? Дополнительное развлечение. Ты всегда возвращался к Камиль. Так произойдёт и этим вечером.       Аксель тихо всхлипывает и опускает голову, шмыгает носом и мелко дрожит, хотя старается взять себя в руки. У Фовеля сосёт под ложечкой, и он невесело улыбается, прижимает к себе парня, утыкается лицом ему в волосы. Давно следовало рассказать Орьяну о его отношениях с Камиль, обрадовать, что это всего лишь формальность, фиктивность. Они ведь и не встречаются по-настоящему. Их можно назвать друзьями или же сожителями, но никак не парочкой влюблённых.       — Что ты говоришь? Ты у меня первый. Первый парень. И никакая не замена. Как ты можешь быть заменой? — мужчина берёт Акселя за подбородок и поднимает его голову, смотрит прямо в глаза. — С Камиль у нас дружеские отношения. Мы хорошие приятели. Все думают, что мы встречаемся, но это не так. Нам просто выгодна эта иллюзия. Была выгодна. Сейчас мы приняли решение, что стоит прекратить обманывать окружение и расстаться. А возвращался я к ней, потому что это моя квартира. Куда же мне ещё надо было идти? Да и ведь и ты с Манон… встречаешься. Так что мы в расчёте. Что же мне нужно было делать?       Орьян смотрит на него непонимающе, недоверчиво. Хмурит брови и поджимает губы, глубоко дышит. В груди у него разливается приятное тепло от осознания того, что Максанс принадлежит только ему и Камиль — друг, а не девушка. И хороший человек, Аксель это уже понял. И он не против с ней подружиться, конечно, чтобы узнать побольше о Фовеле: о его предпочтениях, любимых вещах, вкусах.       Максанс вытирает Акселевы слёзы и целует в щеку, мягко проводя рукой по волосам. И вся напряжённость куда-то уходит. Орьян слегка улыбается и облегчённо выдыхает. Ему хочется говорить, рассказывать о своей жизни, мечтах, мыслях да даже просто о погоде; слушать встречные рассказы; узнавать что-то новое; смотреть в глаза напротив и тонуть в них. О том, что от него требуют ответа, он вспоминает не сразу.       — Я не могу сказать, что мы с Манон встречаемся. Это она так думает. Да, сначала я чувствовал что-то к ней. И думал, что у нас могло бы что-то получиться. Но это, скорее всего, была обычная привязанность, не больше. И тот поцелуй… Это была не моя инициатива, я не успел отреагировать. Так что… нет, мы не встречаемся. И не собираемся. По крайней мере, я.       На его слова реагируют улыбкой, и хочется улыбнуться в ответ. Максанс откидывается на спину и тянет Акселя на себя, укладывает на свою грудь, обнимает за талию.       — За тот поцелуй с Камиль мне влетело. От неё же. Она сначала прочитала мне лекцию, что это было некрасиво и неприятно, а потом обиделась. Уже дома. До него она была ещё в настроении, и ничто не предвещало беды. И знаешь, что она сделала? Закрылась на кухне и просидела там несколько часов. А я не ел уже практически двенадцать часов! Я просил у неё прощения, умолял хотя бы деньги дать — которые она, кстати, забрала, — чтобы сходить в магазин. Но она ни в какую! Пришлось есть ночью, когда она уже успокоилась и простила меня.       Аксель смеётся и переворачивается, утыкаясь подбородком в чужую грудь. Воспоминания о треснувшей кости и том поцелуе уже совсем не приносят боли, лишь вызывают лёгкую грусть. Он понимает, что это было сделано специально, чтобы заставить ревновать. Ведь уже на тот момент он был не безразличен своему партнёру. Такие мысли немного утешают, убирают обидный подтекст. Сам Аксель вёл себя некрасиво, так что они квиты. Все пары ведут себя перед тем, как начать встречаться? А встречаются ли они?       — Ну, не знаю, если хочешь, — кажется, он озвучивает свои мысли в слух, совершенно забываясь, раз Максанс отвечает ему.       — Хочу.       — Хорошо. Теперь мы официально пара?       — Ага.       — Теперь я должен буду дарить тебе цветы, покупать всякие конфеты, шоколадки, плюшевых медведей, водить в рестораны и кафе, звонить каждый час, ходить за ручку? Да я, в принципе, и не против.       — А я буду ждать тебя по вечерам, готовить ужин, а ещё завтрак и обед, убираться в доме, обнимать с порога, целовать в щёчки, воспитывать детей.       — Каких детей? — искренне удивляется Фовель.       — Возьмём из детского дома и будем растить, как своего.       На Акселя смотрят растерянно и удивлённо. Больше шокировано. Парень широко улыбается и щёлкает Максанса по носу и показывает язык, а тот всё продолжает непонимающе таращиться на него, затаив дыхание.       — Да шучу я. Мне и одного ребёнка хватает, больше я не выдержу.       Мужчина делает облегчённый вздох и проводит ладонью по лицу. Он реально поверил словам Орьяна, ведь тот выглядел серьёзно и говорил с таким выражением, будто всё уже решил и обдумал. За это Фовель начинает щекотать его, наслаждаясь пищанием вперемешку с мольбами прекратить эту пытку, но только сильнее впивается пальцами в худые бока и заставляет Орьяна выгибаться и верещать.       — Ну прекрати… ну пожалуйста…аха-ха… Максанс! — Аксель пытается не задыхаться и в то же время отбиваться от сильных рук.       Ему уже трудно дышать, лёгкие горят, а горло саднит от смеха, на глазах появляются слёзы. Парень неожиданно всхлипывает и закрывает лицо ладонями, шмыгает носом, переставая реагировать на щекотку. Данэ-Фовель замирает и растерянно смотрит на Акселя, прекращая его щекотать.       — Эй… прости меня. Я больше так не буду, — он аккуратно проводит по рукам Орьяна. — Ну… всё хорошо? Ты же не плачешь? Аксель.       Орьян смотрит на расстроенного Максанса сквозь пальцы и заливисто смеётся. Обхватывает за шею и тычется в его губы своими, мягко по затылку. Видимо, тот понимает, что его только что разыграли, поэтому в ответ слегка прикусывает чужой язык, улавливая недовольное мычание, но потом углубляет поцелуй, вдавливает парня в кровать, расставляет руки по обе стороны от его головы.       — Ты потрясающий.       — Правда?       — Конечно. Стал бы я врать?       — Раньше ты этим только и занимался.       — И ты, кстати, тоже, — цокает языком Фовель. — Но забудем об этом. Сейчас всё совсем по-другому. Мы сильно изменились, как и наша жизнь. И я рад этому, ведь если бы я остался таким же мудаком, то мы бы не сейчас не лежали здесь вдвоём и не целовались. И хорошо, что ты перестал быть такой злюкой.       Максанс чмокает Акселя в губы, пока тот не успевает начать возмущаться, и трёт большими пальцами щёки. От него исходит спокойствие и домашний уют, словно они живут здесь уже много-много лет и такие моменты у них практически каждый. Они ещё не похожи на семью, но идут к этому, пусть и медленно.       — Слушай, а может…       Фовель играет бровями и приподнимает футболку Акселя, целует грудь, ключицы и спускается ниже. Обхватывает бёдра руками и прижимается головой к животу. Орьян закусывает губу и не сдерживает трепетного вздоха. Вот Максанс уже стягивает с него штаны, как в комнате раздаётся громкий лай Убы. Очень голодной и злой. Парни смотрят то друг на друга, то на собаку и смеются. Целуются в последний раз и встают, направляясь на кухню, чтобы приготовить себе завтрак и накормить недовольное животное. И в сердце так приятно и тепло.