Dresser

«Моё» - это коротенькое слово, но под своей фонетической формой оно скрывает понятие, психологическая мощь которого едва ли имеет границы. Моя работа, моя куртка, моя проблема, моя жизнь, мой мир, мои методы... Мой злоебучий пластиковый напарник. RK900, похоже, везде, двадцать четыре на семь, потому что жизнь детектива Гэвина Рида - это работа, а работа теперь не обходится без RK900. Преимущества рода человеческого в том, что человек способен приспособиться и привыкнуть практически ко всему, прежде чем оно убьёт его. Гэвин приспосабливается. Зародившиеся в нём желания либо пристрелить, либо застрелиться, благополучно сдохли и тлеют теперь где-то внутри ощущением благостного безразличия. Гэвин делает свою работу, и успех приносит ему чувство злого удовлетворения. Вроде как идти по стеклу и не видеть кровь позади. - Привет, Гэвин! - салютует Скотт МакКолл с приёмки. Этот парень уже давно первый человек, которого Гэвин видит, переступая порог участка. - Ты как себя чувствуешь, после вчерашне... - Рид, брифинг через три минуты. У RK900 особая манера хлопать по плечу: он опускает ладонь мимоходом и легко, будто походя гладя собаку по голове, но продлевает прикосновение, кисть ведёт невидимый след, пальцы покрывают плечо, долго, пока самые кончики, наконец, не срываются в воздух, оставляя ощущение тепла и идеально откалиброванного давления. Гэвин кивает, он забыл про брифинг, он забыл позавтракать, и он идёт в конференц-зал сам по себе, потому что это часть его работы. У RK900 по утрам причёска - волосок к волоску, к обеду растреплется, к вечеру, скорее всего, будет просто бардак, и Гэвин знает это на том же пассивном уровне наблюдателя, на котором теперь замечает всё, что касается RK900. Риду всегда было посрать на андроидов и их «отличительные черты», никто не будет искать личность у микроволновки. Ну, только если микроволновка не покажет однажды, что может тебя убить. Теперь-то Рид очень внимателен. Он замечает массу деталей. Этим утром даже сам Фаулер выкатывается на брифинг, так что Гэвин привычно расчищает себе место к первым рядам - чтобы быть ближе и услышать больше. Дело наверняка многообещающее. Гэвин никогда не следит за тем, чтобы RK900 был рядом, но и не надеется теперь, что его рядом не будет. Когда Гэвин падает на свой стул, фривольно закидывая ногу на согнутое колено, RK900 уже занимает место справа. Андроид подчёркнуто вежлив, даже в том, как он пододвигает стул, этот кусок пластика цилиндрический двигатель разбирал бы с тактичностью гинеколога, и впечатление только хуже от того, как легко ему это даётся. Если за Коннором Рид всегда замечал какую-то _роботовость_, то в RK900 её устранили. Остался только мирный голубой диод, который изменяется разве что при длительной обработке информации. Гэвин чувствует, что RK900 смотрит на него, замечает на периферии зрения, но предпочитает упрямо разглядывать экран прожектора. У RK900 всегда есть некоторая издёвка в лице. Этим он похож на хорошеньких женщин, которым к красоте досталась бонусом сучность. Рид сомневается, что это издёвка у RK900 с самого конвейера. Иногда она сменяется на что-то вроде одобрения или снисхождения. Редко. Но одно неизменно - Рид наедине с собой разве что когда спит по ночам, но и во снах он уже видит RK900. Или ощущает его присутствие. И Гэвин Рид хотел бы сравнить это с верной собакой у ног, но ассоциация не проходит. Сидя в конференц-зале, ещё с парой десятков людей и несколькими нелюдями, Гэвин запоздало понимает, что всё это время RK900 находился только с ним. Работал только с ним. Обсуждал дела только с ним. Хотя мог бы найти того, кто не называет его тостером. Гэвин предпочитает оставить эту мысль в зачаточном, фантомном состоянии. Он всё ещё ненавидит своего злоебучего андроида. А тем временем его раскрываемость неуклонно растёт.