Тайный враг

— Кефер, ты хотел меня видеть? — он заходит в зал, оглядываясь. Солдат внутри не было. — И почему везде воины? — Лео! Рад тебя видеть, — скалится фараон, поднимаясь и жестом призывая следовать за собой. — Я решил сменить стратегию и усилил оборону, пока мы готовимся к последнему бою. — Разве ты не хочешь поговорить с братом? Ты же вроде хотел переговоров, — с сомнением говорит Лео, окидывая мужчину настороженным взглядом. Кефер вёл себя странно, и браслет сообщал о какой-то угрозе. — Больше нет. Я уничтожу его, сделаю с ним то, что он хочет сделать со мной. Браслет лишь подтверждает, что у нас нет времени на милосердие, — хмыкает фараон, посмотрев на его руку.       Он пожимает плечами, соглашаясь, и оставшийся путь они проводят в молчании.

***

— Кефер, а зачем мы здесь? — Лео недоумённо разглядывает спальню в золотых оттенках и — с каким-то страхом — огромную кровать. — Скажи, Лео, — начинает Кефер, закрыв дверь, и это вызывает у парня ассоциацию с захлопнувшейся клеткой, — ты уже познал прелесть любовных утех? — Что? — тупо переспрашивает Уолкер, а затем густо краснеет, потирая шею. — Ну, я… Я целовался как-то с одной девчонкой. — Неужели? — хищно ухмыляется мужчина, кладя руку ему плечо, другой цепляя подбородок, поднимая голову. — Ты весьма привлекательный юноша. — А почему ты спрашиваешь? — Раз у тебя никого не было, я с радостью открою тебе дверь в мир удовольствий, — он кидает его на кровать, мгновенно оказываясь сверху, перехватывая запястья. — Не бойся, тебе понравится. — Нет, пусти! Кефер! Это не смешно! — Лео страшно, он не узнаёт друга, который крепко держит его руки, своей задирая на нём толстовку, который смотрит на него такими жестокими алчными глазами. Словно… — Эксатон! — Догадался, ну надо же. Вот только это тебе не поможет. — Зачем ты это делаешь?! — Потому что хочу. И могу, — оскал становится шире, смотрится на родном лице чужеродно и жутко. — Ты не станешь активировать браслет. Ведь ты не хочешь навредить своему другу, не так ли? — О чём ты? — он спрашивает, хотя и догадывается, какой ответ получит. И что за ним последует. — Кефер заперт внутри, если навредишь мне, пострадает он. Но не волнуйся, я не позволю ему смотреть. Эти минуты, — Тёмный фараон наклонился, переходя на интимный шёпот, — будут принадлежать только нам. — Ты, ты извращенец! — отчаянно вскрикивает Уолкер, дёргаясь под хохот мужчины.       Эксатон впивается в губы грубым поцелуем, языком проникая в рот, лаская. Стаскивает джинсы и трусы, оглаживая горячими ладонями бёдра, и по телу Лео пробегает стайка мурашек, когда проворные пальцы скользят между половинок, надавливая. Губы накрывают горошины сосков, покусывая, посылая вдоль позвоночника разряд, заставляя мальчишку рвано выдохнуть, комкая одеяло. Он бы хотел сказать, что это отвратительно, но это было бы ложью. Мужчина знал, что делал. Он вырисовывал языком узоры на его груди животе, мял ягодицы и бёдра, отпуская пошлые комментарии, и его вело от всего этого. — Какой чувствительный мальчик. Удивительно, что никто до сих пор не лишил тебя невинности, — посмеивается Эксатон, проталкивая два пальца ему в рот. — Оближи, если не хочешь, чтобы было больно.       Он послушно обхватывает их губами, посасывая, испытывая тянущее ощущение внизу живота. Фараон наблюдает голодным взглядом и, не выдержав, вытаскивает пальцы, по очереди вводя их в анус, разводя в стороны, сгибая, задевая что-то внутри, отчего Лео выгибается до хруста позвонков, не сдержав стона. — Попроси, и я сделаю тебе ещё приятней. Давай, малыш, ты ведь хочешь кончить? — он вынимает пальцы, обнажая крупный, сочащийся смазкой член, забрасывая его ногу себе на плечо. — Нет… — Уолкер мотает головой, ненавидя себя за получаемое удовольствие. Но противиться он не мог. — Скажи «пожалуйста», и мы закончим, — Эксатон трётся членом между ягодиц, чуть проникая внутрь. Обводит пальцами его головку, проходясь ладонью по стволу, и Лео не выдерживает. — П-пожалуйста…       С торжествующим рыком мужчина врывается в него, входя до конца, впиваясь пальцами в бёдра. Парень вскрикивает от боли и наслаждения, волной прокатившихся по телу, затем снова и снова; на каждом толчке ему казалось, что он умирает. Самоудовлетворение никогда не приносило и трети таких ощущений.       Но всё заканчивается, Эксатон входит особенно глубоко, глухо рычит, а Лео подбрасывает на постели с громким стоном. Он лежит с вытекающей из задницы спермой, настолько обессиленный и потрясённый, что даже не может свести ноги. — Ну как, тебе понравилось? Хотя, мы оба знаем, что ты бы с радостью насадился на мой член ещё пару раз, верно? — мужчина хохочет, поднимаясь и уходя.       Лео поджимает губы, не сдерживая слёз. Настолько унижённо он себя ещё никогда не чувствовал. Оставалось лишь надеяться, что Эксатон сдержал слово и Кефер ничего не видел. И ничего не узнает.       Он сворачивается клубочком на смятой постели, тихо плача.