***
Тобольск ходил по комнате, теребя свой атласный шарф, который ему прислал однажды Тюмень с красивой открыткой, в которой неряшливым почерком было написано:«Я знаю как ты любишь такое». Он до сих пор помнит с какой глупой улыбкой осматривал этот кусок ткани, а потом утыкался в него лицом и тихо хихикал. Тюменец всегда присылал ему что-нибудь из разных мест и строчил без устали. Вроде находятся совсем впритык, а контактируют очень мало(всё из-за поездок старшего). Хотя. Что бы он делал при их встречи? Снова ругал Тюмень и сопротивлялся, когда тот заключал его в объятия, а потом горячо целовал, рассказывая о том как сильно он по нему скучал? Да, так и было бы. Но лучше уж это, чем разлука из-за Гражданской войны. Самое забавное, что его старший брат не забывал писать ему даже в самых сложных ситуациях, он находил способ отправить весточку, лишь бы тот не волновался. И как же счастливо Тобольск улыбался, читая снова этот неразборчивый почерк, который навечно будет ему самым родным и любимым. Тоболец чуть ли не вскрикнул, когда дверь резко открылась и в кабинет залетел мужчина, что подошёл к парню, а после выставил руку перед собой, в которой находился конверт. — Вам письмо, — на удивление полушепотом сказал нежданный гость. Тобольск тут же осенило и он вырвал из рук мужчины письмо, после выгоняя того из комнаты и закрывая дверь. Он направился ко столу и сел за него, а потом вскрыл конверт, разворачивая лист что слегка помялся. «***
— Ну давай, иди ко мне! — Тюмень вытянул руки перед собой, Тобольск фыркнул и стоял на месте. Столица деревень усмехнулся, а потом сам подбежал к нему, подхватил на руки и покрутился несколько раз вокруг своей оси под просьбы младшего немедленно отпустить его. Когда же тот остановился, то поставил на землю парня и, наклонившись, заботливо поцеловал того в щеку, а после и в губы, из-за чего Тобольск, ранее сопротивлявшийся, успокоился и закрыл глаза. — Я скучал, — на выдохе произнёс тюменец, параллельно пустив свои пальцы в аккуратно уложенные волосы парня. Тюмень тут же оторвался от брата, когда услышал злобные крики Екатеринбурга. — Брат! Вы чего там, лобызаетесь? — она остановилась возле пары и нахмурила свои брови, подозрительно осматривая обоих. — Как ты могла о таком подумать, сестрица? Мы просто обнимались. Мы же братья, — возмутился Тобольск. — Вот-вот, Катенька, мне кажется, что тебе что-то мерещится. Может фантазия буйная? — сестра сразу же свела брови к переносице ещё сильнее, но потом морщинка на лбу разгладилась. Сейчас они находились в летней усадьбе Екатеринбурга, в главной(очень большой) зале, посередине которой находилась козетка кремового цвета с позолотой и такой же софой. На потолке висела вычурная люстра, а само помещение будто бы светилось, от чего столица деревень иногда морщился. Девушка приземлилась на мягкий диван и пригласила своих гостей присесть, на что оба благодарно улыбнулись и расположились рядом с сестрой.***
30 октября 1922 года Тюмень сидел в кабинете и читал какие-то бумаги, иногда потирая свою переносицу большим и указательным пальцем. Он явно что-то ждал. Нет, не что-то, а кого-то. Спустя где-то час тюменец тяжело выдохнул, убирая из рук документы и закрывая лицо ладонями. У него перехватило дыхание, когда он услышал звук открывающейся двери, а потом медленно поднял голову, опуская руки на стол и смотря на того кто зашёл. Это был Тобольск. Тюменец подскочил с места и подошёл к младшему. Тоболец мял пальцами тот самый атласный шарф крахмального цвета. Столица деревень положил свои дрожащие ладони на плечи брата, а потом скользнул ими за его спину и притянул младшего к себе, прижимая как можно сильнее к груди. Тобольск возмущённо посмотрел на Тюмень и оглянулся назад, вдруг кто зайдёт. Старший просто не умеет сдерживать свои эмоции и всегда показывает эти пылкие, такие страстные чувства тобольцу, не боясь касаться иногда интимных мест, на что последний реагировал ярко и обычно отрицательно. Даже несмотря на то, что младший любил его так же горячо, тот не выносил вечных обжиманий и близости. Эту давящую тишину прервали шептания тюменца. — Скажи, у тебя всё хорошо? Прошу скажи, что ты не плакал? — последний вопрос возмутил Тобольск ещё сильнее. — С чего бы я должен плакать? — Ты же за меня беспокоишься. А я знаю, как ты реагируешь на то, когда твои близкие в беде, — на эти слова со стороны столицы деревень тоболец что-то пробурчал себе под нос. Опять тишина. Всхлипы. Старший удивлённо смотрит на младшего. — Слушай, ну-ну, не плач, — Тюмень нежно улыбнулся и стал гладить своего любимого по голове, перебирая пальцами локоны. Взгляд упал на аксессуар, что красовался на шее тобольца. — А если я тебе подарю ещё один шарф? Тебе ведь такое нравится.