Падение

      Промежуток гаснет. Промежуток гибнет. С каждым Циклом. С каждым ударом Сердца. Прозревший Монгольфьер теперь видит это. Он чувствует боль и страдания Спящего. И это сводит его с ума. Тот, кто был рождён в Кошмаре и закалён в нём же, готов был кричать в агонии под гнётом рушащегося мировоззрения. Остова, позволяющего ему переживать самые тяжкие испытания. Всё рухнуло, развалилось, пошло прахом.       Орион видит падение Рая, слышит шёпот Цвета и наполненные злобой, страхом и безумием голоса Братьев, вызывающих друг друга на Ордалии. И не может ничего сделать. Ни помочь, ни облегчить. Судьба Рая зависит не от него. А от Младшего, ибо он — воля Спящего, последний крик о помощи иссушённого Промежутка. Монгольфьер может лишь отойти с дороги и не мешать. И он уйдёт. Так будет правильно. Он знает, что в третий раз уже не вернётся. В этот раз Кошмар, что породил его, пожрёт без остатка. У него нет больше сил, чтобы бороться, противиться. И всё же, ему есть, что сказать напоследок. Сказать то, что он успел понять сам, передать последние знания. И он говорит:       — Я отправляюсь Вниз. Это правильно…       Младший молча смотрел, как прозревший Хранитель уходит.       — Что-то не так? Ты какой-то угрюмый. Что-то случилось? Что-то страшное, да? Я слышу, как плачут Сёстры, а ещё скрежет металла. Это так странно. Так страшно, — обеспокоенно спрашивала Оле у Младшего. — Я не видела Ориона. Ты не знаешь, где он? Что с ним? Другие говорят, он ушёл. Жаль, что ты не можешь говорить, я хотела бы знать, куда он ушёл. Он ведь не ушёл Вниз, да? Я беспокоюсь. Он ведь дорог мне, как и ты. Нет, постой, не уходи ещё и ты, прошу!       Гость молча покинул её Покой. Он больше не приходил к ней, он всегда шёл мимо. Она иногда видела его в окне. Оле чувствует тревогу.       Скрежет металла, камня и костей всё не прекращался. Иногда он звучал где-то далеко, а иногда ужасающе близко. Сёстры, полусвободные, полусвязанные, как сама Оле — у них у всех открыто два Сердца — говорят, что надежды больше нет. Беспомощные, они все сидят в своих Покоях в безмолвии и ожидают конца. Кто-то из них плакал. Должно быть, это малышка Яни. К ней снова приходил её страшный злой Брат.       Оле, наверное, тоже должна была плакать, плакать больше остальных, ведь она чувствовала, будто потеряла всех, кого любила. Она чувствовала себя такой… одинокой, брошенной, забытой всеми. Беззащитной.       Ох, Орион, зачем же ты ушёл?       Но Сирень шептала, что ничего ещё не ясно, что всё впереди, а Золото велело верить если не в лучшее, то хотя бы в хорошее. Золото говорило, что её суженый не хотел бы, чтобы она шла за ним во мрак. Оно говорило, что ей ещё есть ради кого жить. Есть на что надеяться. И всё же что-то такое тоскливое отзывается в ней болью, будто капля Лазури каким-то необъяснимым образом просочилось в одно из Сердец.       Сестра-невеста больше не слышала Находку.       Последний Цикл. Агония Спящего, наконец, прекращается. Промежуток застывает полотном. Законченным или нет — кому теперь судить? В последние удары Сердца, Оле обращается к образам, что дороги её душе. К Младшему, которому она была обещана. К Находке, что звала её, но она никак не могла откликнуться на зов. Ей так хотелось стать её душой, её миром. К Ориону. К супругу, которого она, как ей казалось, предала. Но, когда он ушёл, она не нашла в себе силы уйти за ним. Разорвать Сердца, выпустить Цвет и упасть Вниз, как Сестра из Теплицы. И так горько ей от того стало, что пожелала она, прежде чем замереть навсегда, увидеть его хоть раз.       Но стоп, ведь осталось ещё десять ударов Сердца. Всего десять ударов. Возможно, она ещё успеет… Сирень никогда не давала чёткого ответа, сейчас же она и вовсе безмолвствует. Золото печально, но оно говорит, что попробовать надо. Оле жила ради Находки, ради Гостя. Теперь их нет. Она не знает, где они, но, даже если бы знала, то вряд ли смогла бы пойти за ними. Однако она может уйти хотя бы к Ориону. Ей кажется это правильным.       Оле разрывает полные Цветом Сердца, высвобождая Лимфу в застывающую пустоту. Ей больно. Ей невыносимо больно. Она кричит. У неё темнеет в глазах. Она чувствует, что умирает и падает-падает-падает.