***
Россия медленно шёл по незнакомой улице домой. Обычно он не ходил здесь. Но и в этих домах, которые казались ему одинаковыми, «разлитыми из одной кастрюли» он находил нечто интересное. Хотелось курить, но сигарет не было. Он попытался вспомнить есть ли у него парочка дома, но отказавшаяся думать голова послала его куда подальше. Ей хотелось думать о новом знакомом — Америке. В тот момент, когда он снова назначил ей встречу, ему было совсем плевать, что она себя так странно вела. «Ну с кем не бывает?» — думал он, — «может день плохой был или ещё что». Он был в действительности рад тому, что она пришла к нему. Он давно с кем-то так не сидел и не общался. Все время проводил в одиночестве в своей квартире, в которой раньше жила огромная и счастливая семья. Хоть он толком и не знал Америку, но думал, что она действительно классная. Почему? Наверное, потому что пила с ним водку из одной бутылки. Он задержал взгляд на том самом месте, когда проходил мимо. Было темно и поэтому тусклая с облезлой краской лавка сливалась с ночным мраком, несмотря на то, что уличный фонарь бросал тёмно-жёлтые лучи прямо на неё. Россия тяжело вздохнул, вспомнив её вопрос о руках, и посмотрел на свои перевязанные запястья. Тишину нарушал лишь звук его шагов, который отскакивал от домов и возвращался обратно, превращаясь в эхо. Он зашёл в подъезд, тяжело поднялся по лестнице, еле-еле открыл дверь и ввалился в квартиру, устало волоча ноги. Вчера он плохо спал ночью, потому что слишком много думал о прошлом. Россия достал почти пустую бутылку и плюхнулся на старенький диван, который поприветствовал хозяина скрипом. Парень допил водку, стянул с себя шапку и уставился в стенку. В голове все время вертелась прогулка с Америкой. Вот она пробует водку; вот она положила голову на стол, подложив руку, и засмеялась, когда Россия сделал так же; вот она сидит в его шапке, которая велика ей; вот она… Он взял ушанку и положил ее на свое лицо, закрыл глаза. Кажется, что он даже вновь услышал тот запах цветов, который исходил от Амерки. А может и вовсе просто его выдумал. Россия положил голову на маленькую подушку, которая валялась на диване и уткнулся в неё носом. Он так сильно хотел спать, что не снял с себя даже куртку и не выключил свет. Россия моментально уснул. На улице выключились фонари, объявляя о том, что пора бы ложиться спать. Не спал только вездесущий ветер, который залетал в открытые форточки квартир. Не стало исключением и жилище России. Ветерок залетел в его окно, которое было единственным не спящим глазом огромного, чёрного в ночи, дома, что светился ярко-желтым светом.***
Америка проснулась от того, что хотелось пить, так как рот превратился в настоящую пустыню. Она закрыла лицо ладонью, когда распахнула глаза, и свет больно «ударил» по ним. Кровать была не разобрана, и девушка расположилась на шелковом покрывале фисташкового цвета. Она лежала поперёк кровати так, что темные волосы свисали с ее края. Америка тяжело перевернулась, чтобы лечь на живот, и замычала, выпустив воздух из легких. На ней находилась всё та же одежда, в которой она вчера гуляла с Россией. Только при одном упоминании водки, ее затошнило. Девушка резко поднялась, потому что показалось, что ее сейчас вырвет. Она зажала рот рукой, чуть подержала, а потом, когда тошнота унялась, взялась за голову и стала тереть виски. США медленно опустила ноги с кровати и встала, пытаясь удержать равновесие. Ноги совсем не слушались и казались ватными. Голова была похожа на блендер, в котором вмешали все что можно, добавив ложку, нет, половник боли. Она вспомнила, что Великобритания мог сегодня вернуться, остановилась, когда вышла из комнаты, развернулась, чтобы вернуться обратно, но раздался мужской голос: — Оо, уже проснулась? Америка обернулась и увидела Канаду, который держал в руках телефон и быстро перебирал пальцами, касаясь его экрана. Он подошёл ближе и продолжил: — Пойдём, я тебе завтрак приготовил. — Канада взял ее за руку и потащил за собой, но США попятилась назад. — Да не бойся ты, папа сказал, что завтра приедет. Так что не волнуйся. Америке чуть полегчало, и она пошла на кухню. Там пахло вкусно, но США казалось, что отвратительно. Она села на стул и уставилась в стенку, стараясь не смотреть на еду. Канада пододвинул к сестре тарелку, но та отодвинула ее обратно. Парень вопросительно посмотрел на неё, а она скривила рот в улыбке, в качестве извинения, и отрицательно замотала головой. Америка показала пальцем на прозрачный кувшин с водой, Канада послушно налил стакан и поставил его перед ней на стол. Девушка выпила его с жадностью, залпом. — Thanks… — Наконец хоть что-то выдавила из себя США. — Пожалуйста, — ответил Канада, беря в руку тарелку с глазуньей и блестящим беконом с хрустящей корочкой и расстроенно выдыхая, — мне нужно уйти. У нас собрание с импортерами угля. Отдыхай сегодня. Америка была не против снова вернуться в кровать. Её брат схватил какие-то разноцветные папки и мигом выскочил из дома, крикнув напоследок: «Goodbye». Девушка поплелась наверх, еле-еле поднимая ноги. Там она наконец переоделась в домашнюю одежду, которая представляла из себя красную майку и темно-синие шорты, стянула покрывало и плюхнулась на кровать, уткнувшись носом в подушку и накрывшись одеялом. Сегодня она никуда не выходила. Последний раз ей было так же плохо, когда она перекурила травы вместе с бывшими «коллегами». Вчерашний вечер сохранился у неё в памяти отрывками. Она практически не помнила, что происходило под конец, как зашла домой, как оказалась в кровати. Но четко помнила, что последнее сказал Россия. Америка уползла под одеяло с головой, закрыла глаза и моментально заснула.***
После того, как США немного успокоилась и только шмыгала носом, Канада помог ей подняться и повёл прочь из ванной комнаты. Ей снова стало плохо, и ноги подкосились. Парень подхватил под руки, закинул ее руку себе за голову, поднял обмякшее, расслабленное тело и пошёл вверх по лестнице. Открыв ногой дверь, он вошёл в комнату сестры и положил её на кровать, стараясь сделать это аккуратно. Америка распласталась по всей постели, раскинула руки в стороны и замолчала, потому что заснула крепким сном. Канада пару секунд постоял на месте, посмотрел на спящую сестру и пошёл к себе. Он все ещё не мог понять, что творится в её голове. Казалось, что всё уже решилось и Америка стала прежней. Когда она первый раз завалилась домой, крича что в доме завелись приведения, а она охотник на них, Канада и подумать не мог, что такое будет повторяться снова и снова. «Ну выпила она. И что?» — думал он, — «Все пьют». Только оказалось потом, что это вовсе не алкоголь. От неё всегда пахло сладковатым дымом, а белки глаз вечно были красными. Когда её спрашивали о том, где она была, Америка толкала собеседника и огрызалась: «Не твоё дело!..». На это можно было бы закрыть глаза, если бы она говорила так только Канаде, а не Великобритании. США пропадала ни на день, ни на два, а на целую неделю. И за это время её сложно было отыскать. Злился Великобритания, приказывая Канаде найти сестру. Злился Канада, что ему приходится «расхлебывать кашу», которую она «заварила». Он ругался с отцом. А когда удавалось отыскать Америку, ругался с ней. Она перестала ходить на собрания. Поползли слухи. Страдала репутация их семьи. Когда Канаду спрашивали другие страны о том, куда подевалась его сестра, он отвечал, что она ушла с головой в работу. Только потом уже никак не удавалось слагать такую отговорку, потому что её экономика стала стремительно падать. Канада продолжал ходить по многочисленным клубам и силой тащить США домой. Она била бокалы, протестуя. Парень уже знал с кем она гуляет и кто во всем виноват. И даже пытался разговаривать с ними, но те лишь выплеснули в него стакан ароматного, холодного виски и сказали: «Fuck you!», уводя за собой девушку, громко смеясь. Терпение лопнуло, как воздушный шарик, когда Америка вместе с «коллегами» чуть не подожгла свой же дом. Благо Канада вовремя пришёл и заметил, что загорелся ковёр, на который упала не потушенная закрутка с запретным лекарством. Тогда Великобритания уже всё знал, но это не сын рассказал, а свои источники.***
Россия проснулся поздно — часы показывали четыре. Тело затекло, и он с болезненным стоном перевернулся на другой бок. Полежав ещё пару минут, парень вспомнил, что сегодня должен встретиться с Америкой. Он поднялся с дивана, зевнул и поплёлся в ванну, чтобы принять душ и хоть как-то избавиться от сонливости. В квартире как всегда было тихо, пусто. На полу одиноко валялась пустая вчерашняя бутылка, в углу комнаты скомкано лежал чёрный рюкзак, на старом комоде отдыхала серая, лежавшая тонким шёлком, пыль. Выйдя из ванной, Россия хотел закурить, но порыскав по дому, не нашёл ни одной папиросы. Выругавшись, он что-то быстро сварганил себе на кухне, поел и сел на диван. На часах было пять. Парень откинулся назад и закрыл глаза. Чёрные стрелки настенных часов указывали, что уже шесть вечера. Россия сам не заметил, как задремал. Он встал, приоделся, взял рюкзак, телефон, надел кроссовки, схватил телефон, деньги и вышел из дома. Почему-то он был уверен, что она снова придёт. Какое-то шестое чувство это подсказывало. На улице было теплее, чем вчера. Вечернее тёплое солнце, распускающиеся листики на голых ветках деревьев, чистое, голубое небо, постепенно окрашивающееся в оранжевый с розовым. Лавка была пуста. Он сел и вспомнил, что всё ещё ни разу не затянулся сегодня. Но идти в магазин не хотел — боялся её упустить. Россия облокотился на край стола, сложил руки на груди и вытянул ноги вперёд, закрыл глаза. Ласковый ветерок нежно касался его лица, пение птиц раздавалось со стороны деревьев, где-то вдали смеялись дети. Он достал телефон, чтобы посмотреть время. «19:07» — разглядел на треснувшем экране. Россия огляделся по сторонам, но никого знакомого не увидел. Он вернулся в прежнее положение и продолжил ждать. Когда солнце уже спряталось за горизонт, и перестал звучать детский смех, Россия снова посмотрел на время: «20:38». Чувствовалось внутреннее напряжение — он не любил ждать. Из-за этого хотелось ещё больше курить. Он стал мерять шагами расстояние от горки до лавки, от лавки до горки. «21:14». «Уже девять часов. Где ее, блять, носит?» — сказал сам себе вслух Россия. Он нервно стучал пальцами по деревянному столу и тряс ногой. «21:50» — огонёк уверенности в том, что США придёт, почти угас. «22:22» — кажется, на улице стало ещё темнее и вовсе не из-за того, что близилась глубокая ночь. Россия от злости ударил по столу кулаком, стиснул зубы и выплюнул это горькое «блять». Он был зол не на Америку, а на себя. Снова люди сбегают от него. Снова виноват он. Россия чувствовал себя источником несчастья. Чёрной кошкой, от которой, когда её увидят на своём пути, шарахаются в сторону и аккуратно обходят стороной. Лишней деталью этого механизма, которая только медлит работу, а потом от неё безжалостно избавляются. Россия взял рюкзак и со словами «да пошло оно всё нахер» пошёл в сторону магазина. В груди что-то больно сжималось и дышать было как-то тяжело. Наконец дошёл до знакомых дверей, открыл их, быстро зашагал мимо прилавков с конфетами, консервами, чаем, шампунями, водкой… Остановился. Сделал пару шагов назад. Вот она — та, которая никогда его не предаст, не бросит и не скажет ничего плохого. Его рука взяла прозрачную бутылку. И ещё одну. И ещё. Он уже хотел уйти, но понял, что нужна ещё одна. Та же самая кассирша недобро посмотрела ему в глаза, пробивая водку. Но России было плевать на неё. Попросил сигарет, еле двигая языком. Его голова была набита ватой, которая хоть была лёгкая, но непроницаемость не давала мыслям построиться нормально. Гремя бутылками в рюкзаке, он шёл в сторону своего подъезда. Проходя мимо лавки, парень внимательно вгляделся в темноту, но там попрежнему было пусто. Россия быстро миновал лестничные пролёты и влетел в свою квартиру, достал водку, кинул рюкзак, телефон полетел на диван. Он сел за кухонный стол, отвинтил крышку у бутылки и стал пить. Пил и пил, не отрываясь. И когда уже пищевод стал «кричать», чтобы тот остановился, Россия отпрянул от водки и зажмурил глаза, зажав рот рукой. В бутылке осталось меньше половины. Было также горько как и на душе. Но он думал уже не только о Америке. Россия положил голову на стол и замер, вслушиваясь в тишину, которая постепенно давила на уши. Парень закатал рукава своей чёрной толстовки и уставился на небрежно перемотанные запястья, потом стал снимать бинты. Вечно запертую кожу предплечий коснулся воздух. Россия выпил ещё водки, взял сверкающую пластинку из верхнего шкафчика и сел на диван. Тонкий острый уголок коснулся кожи и моментально оказался под ней. Рука рефлекторно дёрнулась от колкой боли. Уголок пополз дальше, оставляя после себя тропинку, моментально наполнявшуюся красной жидкостью. Он не чувствовал ни боли, ни облегчения, но ненависть к самому себе заставляла его продолжать это делать. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда уголок проник под кожу в другом месте. Алые капли печально падали на пол, застелённый линолеумом, около его ног. В квартире тихо, но не в его голове.***
Америка провалялась целый день в кровати, перекатываясь с одного бока на другой. Когда было около шести часов вечера, она всё ещё долго заверяла себя никуда не идти. А потом ей просто стало всё равно на то, что её кто-то там может ждать. «Да ему также плохо, как и мне», — заверяла себя она, — «не думаю, что он куда-то пойдёт». Девушка встала с кровати. Голова всё ещё жутко раскалывалась, несмотря на то, что она спала приличное время. Америка посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась от увиденного: отёкшее бледное лицо, тёмные круги под глазами, растрёпанные волосы. США бросилась ванну, чтобы вернуть себя прежнюю. За окном послышался хлопающий звук двери машины и рычащего мотора. Она подошла к окну и увидела Великобританию, который шёл к дому, ища ключ в сумке. Девушка мигом умылась, расчесала волосы, чуть припудрила область под глазами, села за стол и достала стопку бумаг, сделав вид, что она занята работой. Было слышно как внизу открылась входная дверь, ноги ступали по ступенькам лестницы, рука взялась за ручку двери комнаты Америки. — Америка? — Раздалась в комнате. — Hello, dad. Великобритания зашёл в комнату и подошёл к столу. США уткнулась носом в документ, читая одно и то же предложение. — Как дела? Великобритания понимал, что в последнее время был довольно строг с дочерью, но ничего поделать не мог — такая она была и такого отношения к себе требовала. — Неплохо. Вот, — ответила она показывая бумагу отцу, — работаю… — Понятно… А Канада где? — Куда-то ушёл. Вроде бы, тоже по работе. — Давно? — Ну… — Америка взглянула на часы, — да. — Ты ему не звонила? — Нет. Великобритания молча пошёл к выходу. Америка спросила: — Мне ему позвонить? Он остановился, повернулся и ответил, положительно кивнув головой. Когда дверь за ним закрылась, она задумалась, что с ним явно что-то не то. Но на самом деле Великобритания просто очень устал. Даже с Америкой спорить не стал, что в действительности она ничего не делала, когда он увидел не заправленную постель. Мужчина зашёл в свою комнату и закрыл за собой дверь. Америка взяла телефон и набрала брату. Когда тот ответил, она спросила: — Ты где? — Я ещё пока что на работе, но скоро буду собираться домой. Что-то случилось? — Нет… Папа домой вернулся. Спросил, где ты. — Аа… Ну передай, что я скоро буду. — Okey. Но Америка так ничего и не передала. Ей не очень-то и хотелось разговаривать с отцом после того как он грозился выставить её из дома. США спустилась вниз, что-то перекусила на кухне, вернулась в комнату и отрубилась, как только её голова коснулась подушки. Она проснулась в девять часов утра, зато выспалась. Приняла душ, спустилась вниз. Там её ждала вся семья в сборе: Великобритания пил чай, читая газету, Канада поливал тосты кленовым сиропом. — Good morning, America, — поприветствовал её отец, не отрываясь от газеты. — Want some coffee? (Хочешь кофе?) — Спросил Канада. — Да, — ответила она, медленно садясь за стол. Канада приготовил ей кофе, предложил своих тостов, от которых она не отказалась. Великобритания молча читал и будто специально прикрывался газетой, чтобы дети не видели его. Сегодня Америке было намного лучше, чем вчера. Даже аппетит проснулся. Когда утренняя молчаливая посиделка кончилась, Великобритания объявил, что уходит на конференцию. После его ухода Канада ушёл к себе, ничего не сказав, а девушка осталась одна на кухне. Посидев совсем немного, она пошла в комнату, где переоделась, подкрасила ресницы, подкрутила волосы, взяла две папки и спустилась вниз, чтобы надеть белые кроссовки. — Ты куда? — Спросил Канада, выходя из гостиной. — У меня встреча со штатами, — ответила она и потрясла папками в воздухе, показывая их брату. — Ясно, — сказал парень, идя к лестнице, — Bye. Девушка вышла из дома и побежала по дороге, потому что опаздывала. На собрании со своими штатами она провела целый день. И сейчас шла по тротуару, еле волоча ноги. Солнце уже садилось, голубое небо плавно переходило в оранжевое, ветерок нежно гладил её по рукам. Сегодня она надела синие джинсовые шорты, красную укороченную футболку, излюбленные чёрные очки, а также повязала на бёдрах джинсовую рубашку. Когда она подошла ближе к дому, то заметила, что около него стоит до ужаса знакомая чёрная машина. Облокотившись на неё стоял темнокожий парень, а рядом со светлыми волосами, которые отливали золотым цветом. Он курил и что-то говорил другому, широко улыбаясь. У Америки даже сердце упало не в пятки, а глубоко в землю. Она решила идти домой, постараться их проигнорировать. «Дома должен быть Канада, если что, то он поможет…» Это были Ямайка и Нидерланды. И было ясно, что они пришли к ней. Нидерланды заметил девушку и помахал ей рукой, Ямайка обернулся и натянул очки на голову. Америка верно и быстро зашагала в их сторону, парень с тёмной кожей «отлип» от машины и двинулся к ней навстречу, становясь прямо перед калиткой. Девушка постаралась его обойти, но он схватил ее за локоть и притянул в свою сторону. Она дёрнула руку и снова хотела пройти ко входу, но парень появился перед ней. — What are you doing? (Что ты делаешь?) — Раздражённо сказала США, смотря прямо ему в глаза. У Ямайки была действительно красивая внешность. Он словно вышел из сериалов, которые любила смотреть Америка. Но, возможно, его настойчивость сильно отталкивала девушку. Наверное, каждый уже знал, что ему нравится США. — Почему на мои сообщения не отвечаешь? — Не хочу — вот и не отвечаю. Она снова попробовала его обойти, но он опять преградил ей путь. Америка злобно посмотрела на него. — Отойди. — Не хочу. США паниковала и не знала, что делать. — Отойди, — повторила она. — No~ Он улыбнулся, но не по доброму. «Хоть бы Канада посмотрел в окно. Хоть бы Канада посмотрел в окно…» Ямайка схватил ее за руку и потащил куда-то в сторону. Америка испугалась и стала вырываться из плена. США оказалась прижата к стене каменного забора собственного дома. Парень преграждал путь одной своей рукой. Но он был настолько близко к Америке, что касался своим торсом ее груди. Девушка попыталась его оттолкнуть, но он схватил свободной рукой её за запястье и прижал к стене. — Америка, — начал он приблизившись к ее лицу, — почему больше не приходишь? Она прижалась затылком к стене, чтобы не столкнуться с ним носом и ответила: — А должна? Ямайка убрал руку от стены и нагло положил её на талию США, притянув девушку к себе. Внутри Америки что-то похолодело, и свободной рукой она стала пытаться отодрать его пальцы от себя. — Конечно… Мы же друзья. Нидерланды отошёл от них, чтобы не мешать, и облокотился на машину, достав телефон и докуривая то ли сигарету, то ли что-то другое. Рука Ямайки, лежащая на талии девушки, стала медленно спускаться вниз, минуя бедро, оказалась на пятой точке Америки. От чего США стала махать руками, отталкивать его и ударила по этой наглой руке. Ямайка засмеялся и убрал руку. — Я вам никакой не друг. — Это ты так решила, а не мы. Поэтому для меня ты все ещё best friend (лучший друг). Парень стал приближаться к её шее. Америка потянулась рукой, чтобы оттолкнуть его голову, но он сжал в своей руке её ладонь, летевшую к нему, и оттянул вниз. — Прекрати! — Воскликнула Америка, двигая головой в разные сторону, чтобы хоть как-то ему помешать. Ямайка дунул ей в шею, улыбнувшись, и продолжил двигаться вперед. У Америки мурашки пробежались по телу то ли от струйки воздуха, который выпустил он, то ли от страха, то ли от всего вместе. Девушка встала в удобное положение, и у неё уже созрел план. Она хотела ударить коленкой прямо ему между ног. И момент был хороший, и стоял он как надо. — Эу, салаги, ёпта! Вы берега что ли попутали?! — Раздался крик со стороны и все трое повернули головы в его сторону.