listen before i go — billie eilish take me to the rooftop i wanna see the world when I stop breathing, turning blue tell me love is endless, don't be so pretentious Leave me like you do if you need me, wanna see me better hurry 'cause I'm leaving soon
Ночной Нью-Йорк. Весной в мегаполисе мелкий дождь настигал горожан так внезапно, что и укрыться негде: на смену холодному ветру и мокрому снегу пришли не менее тоскливые ливни. Вечерами уже закрыты булочные и местные кофейни, убраны навесы над столиками и закрыты уличные веранды. Оставалось бежать без оглядки в подземные станции метро, прятаться на автобусных остановках и ждать, когда же станет потише или кто-нибудь сможет забрать с островка безопасности и тепла. Кто-то надеялся на такси, где зарывшись в мокрый пиджак или пальто, смогли бы погреться и доехать до дома, пока город медленно таял. Кто-то наскреб парочку монет на проезд в последнем общественном транспорте, шаркали ножкой по асфальту в ожидании, смотря через отражение в лужах на хрупкий мегаполис из стекла. Кто-то выбежал налегке из дома без гроша в кармане, смирно сидел под крышей остановки на лавочке, наполовину мокрой от косого дождя. Они слышали, как тихо плакал их Нью-Йорк. В один из таких дождливых дней поникший юноша грелся на автобусной остановке, прижавшись к спортивной сумке, потеряв последнюю десятку где-то по дороге. Позади с задорным смехом пробегали девушки, то и дело прячась под козырьками закрывшегося кафе с азиатской кухней; вдалеке, где-то через квартал, доносилась полицейская рапсодия, растворявшаяся в каплях дождя, — городская колыбельная; остановившийся автобус со спящими пассажирами моргнул фарами, будто бы спрашивая промокшего юношу о желании войти, но тот только качнул головой. «Простите, не сейчас». В ночном городе этой весной Питеру Бенджамену Паркеру некуда идти.***
— Так не пойдет, Тони, — мужчина с шумом отбросил рукопись на стол, падая обратно в кожаное кресло. Около него раскрылся блокнот, где на обложке пером было аккуратно написано «С. Роджерс». Сжав переносицу пальцами с еле заметными мозолями у подушечек от нескончаемой писанины, Роджерс пытался унять головную боль: дождливая погода не только приносила с собой ноющее чувство в теле, но и развивала мигрень. И это не говоря о сонливости, убивающей на корню всякое желание вставать из теплой постели в серость города. Потянувшись в кресле, почувствовал, как натянулась белая накрахмаленная рубашка, а пояс брюк чуть врезался в кожу. «Последний раз приезжаю к нему в костюме». — Читать не хочется, никакой интриги. Персонажи под копирку с твоей третьей работы: один и тот же прием с одиноким мужчиной за тридцать, однотипные диалоги, завязка почти в самом начале, быстрый темп развития сюжета и кульминация длится ровно пару страниц… — О Капитан, мой Капитан! — наигранно прервал мужчину писатель, устав от, пусть и правдивых, выговоров. — … никуда не годится. — Кэп, это мой стиль. Что ты прикажешь делать? Эпопею запилить в стиле «Льда и Пламени»? Или описать дуб в трёх ипостасях? — ворчливо спросил Старк, стоя у окна, высматривая, как маленькие горожане мегаполиса бежали и прятались под крышей домов. И вроде бы дома уютнее, но в этом доме холоднее уличных проспектов. Затянувшуюся тишину разбавляла барабанная дробь капелек с крыши. — Не стиль, а сплошной косяк. Пишешь ты красиво, — Роджерс вертел запонку в руках, постоянно норовя засучить рукава. Пребывание в чужом доме уже больше семи часов давало о себе знать, — но все однобоко. Тягучая история. Хорошо, лаконичный слог, но… Персонажи изжили себя. Душевная идиллия с первой встречи главных персонажей — это безусловно прекрасно. Гармония и понимание, и трудности подобраны логично под их историю… — А в жизни по-другому? — …но все однобоко. Здесь только сглаженные углы — обходишь все тонкие темы, никакой искры и драмы между героями. И вот смотри, все второстепенные персонажи, даже сюжетные друзья, просто картонные указатели: здесь так и читается «не переживайте, расскажу свою часть про главных героев и уйду». — На то и второстепенные, чтобы послушать их и забыть. И не люблю описывать искусственную эйфорию между парочками и ломать драму из пустого места, — бросил мужчина, не поворачиваясь к собеседнику. Он вглядывался в юношу, уже с полчаса сидящего на остановке и пропуская пятый автобус. — В реальности нет этой карамельной зависимости. Все сухо. Просто. — Зато любишь описывать производственный процесс алюминиевого завода. Максимально реалистично, поздравляю. Читатели бегут от серых тягучих будней в историю чистой любви, пропускают через себя и переживают личные драмы. А ты, Тони, показываешь им тяжелые рабочие будни в цехах, призываешь на перестройку со скользкой темой любви инженера и директора. Серьезно? — Роджерс скрестил руки, глубоко выдохнув. — Это не восьмидесятые. Вернувшись к рукописи, пролистал до красных отметок, и, ткнув в них пальцем, продолжил. — Этот роман — инструкция старшему по смене на заводе. Да у тебя тут буквально описан процесс изготовления алюминиевых деталей! Я понимаю, не любишь сопли, так иди в публицистику — твоя критика и статьи про кинокартины разлетаются по новостным лентам. Процент цитирования огромен! Поживешь на отчисления издательства за интеллектуальную собственность. — Я романист на больную голову, променявший стабильный бизнес на эту твою «инструкцию», — ответил мужчина спокойно, почти без эмоций, все гадая, почему незнакомец не уезжал с остановки. Приметив спортивную сумку, набитую вещами, он хмыкнул: — И мои статьи — не более, чем отзыв рядового зрителя. Виски? — На работе не пью. Не отрываясь от юноши, Старк пережёвывал мысль: «Он ждёт возлюбленную? Нет, одет повседневно, да и зачем тогда сумка. Не хочет возвращаться к деспоту-отцу или в пустую квартиру? Возможно, но прилично выглядит. Переезжает или выгнали из квартиры?» — …и люблю романы. Истории случайных прохожих, — добавил Тони, бросив как-то тихо, будто оправдание нашкодившего школьника перед старшим братом. — Только они тебя не любят. Ты дотошный. Во всём. То, что ты получил техническое образование, не означает, что каждая вторая тема должна касаться промышленности и войны, — и переведя взгляд на задумчивого писателя, окликнул: — Старк! Ты слушаешь меня или нет? Оторвись от окна, вернись на землю. — Роджерс, откуда ты взялся такой прилежный? Если ты лучший друг, это не означает, что можешь меня так шпынять и тыкать носом в писанину, — повернулся писатель к тому лицом, оперевшись на подоконник. — Попрошу, единственный друг! Два — сейчас я твой редактор в первую очередь, не забывай. — Подумаешь, немного буксую, бывает. И ты, товарищ редактор, в моем кабинете. Могу обидеться и закрыть тут до ночи, пока не поможешь с работой. — За восемь месяцев ты написал сотню страниц двух одиночеств на заводе. Как тут помочь? Написать за тебя роман? — бросил колкий взгляд Роджерс, в голове прокручивая, как же надавить на упрямого товарища. — Не говори, что это лимит. — У меня закончилось вдохновение, да и служебный роман на производстве еще никто не описывал, — пожал плечами Старк, гуляя глазами по родному кабинету. — Тактика голубого океана, слышал о такой? — Во-первых, не тактика, а стратегия, — уточнил мужчина. — Во-вторых, отсутствие личной жизни не должно вредить творчеству. История-то неплохая, но где их личная драма? Где этот переход от сотрудника к предмету обожания? Тебе будто было лень возиться с ними. — Вообще-то… — Поцелуй в девятой главе не является переходом, — заткнул его Роджерс, возвращаясь к бумагам. Выделив абзацы, иногда перечеркивал их, приписывая слева или справа на полях замечания.«Повт. приема внезапной встречи. Нет мотива» «Тавт. Неуместное повторение» «Сократи пейзаж. Перебор» «Избитое сравн. Сокращай»
— Я говорил, писать порнуху не собираюсь? — Интим — не порнография, если умеешь писать. Почитай Артура Голдена или Дэвида Лоуренса, — не поднимая головы, вскользь пробормотал Роджерс. До конца работы оставалось буквально десять страниц. — Учись у лучших. Взрослый мальчик, сам должен понять. — Читал. Остальное — безвкусица и пошлятина. Описать, как страстно один вколачивает другого в рабочий стол или демонстрирует растяжку партнёра, — не мой профиль, — сморщился писатель, упав в кресло и скрестив ноги. Постукивая пальцами по губам, всё не мог избавиться от мысли. «Дождь… Может завязать историю их знакомства у автобусной остановки в такую погоду? Увидел его из окна, рванул вниз с зонтиком, забыв его раскрыть… Оправдание… Скажем, похож на кого-то из детства или обознался… Доброе сердце? Понравился внешне?» — Так поменяй свой профиль, — оторвавшись от редакции, Стив ткнул пальцем в Тони и сосредоточил взгляд. — Я не говорю меняться в угоду читателям. Как писатель, ты хорош. Но как романист… — Я не исписался — это главное. Меня не в чем винить, — протянул Старк, голову опустив на кресло. Спина Старка побаливала от многочасовой работы, согнутой в три погибели, и тот мечтал только о горизонтальном положении где-нибудь в уютной гостиной или теплой спальне с темными шторами. Любая поза причиняла боль, а разомнуть тело сил не хватало. «Когда я успел превратиться в старпёра? Ещё и сорока не разменял». — У тебя нет материала, признай это. Этот роман не приму, — пригрозил Роджерс, перекладывая законченную страницу текста. — Даю тебе еще месяц на доработку заводской страсти или начни заново. — Месяц? Я что, дойная корова, чтобы родить за месяц добротную историю? Где я возьму её? Закружусь с тобой в вихре любви и страсти? — Прости, хоть я и единственный мужчина в твоей жизни, но сгожусь только для броманса, — усмехнулся редактор, прищурив глаза. Он чуть прокашлялся, чувствуя, как горло запершило, оттого чуть понизил голос. — Найди себе роковую красотку или юного жеребца в баре, позволь им разбить сердце и пиши об этом. Просыпайся. Месяца вполне достаточно: я сделал нужные правки. Сократи пейзаж и описания станков — это не сексуально. Остальное — более, чем на высоком уровне, — подытожил он, перевернув последний лист. — И добавь перчинку в характеры персонажей, и будет тебе счастье. — Не мясо в духовке, обойдутся без специй. А что про твою идею… Наш Мистер «Американская Новая надежда» правда предложил мне с первой встречной замутить, после обследоваться год у венеролога, страдая по вечерам у окна с кофе или виски? — Мне всё нравится, звучит сочно и по твоему «профилю», — Стив привстал с кресла, собирая листы вместе и ровняя их по корешку папки. — В юности почему-то ты этим не брезговал. — В юности было скучно, — потянувшись в кресле, ответил Энтони, переводя взгляд на окно, где дождь так и не собирался покидать Нью-Йорк. — Завязал. Мне и так хорошо. В одиночестве. — Ломай королеву драмы и дальше, но жду результатов. Роджерс скрепил папку, оставив ее на рабочем столе и мимолетно взглянув на рамку с семейным фото, одиноко стоящую в углу. Мужчина в костюме и подросток. Бок о бок. Пройдя к двери, он аккуратно снял пальто с вешалки, разгладив складки и повесив через руку. — Ты же понимаешь, Фьюри рвёт и мечет. Я и так отсрочил твой выпуск на полгода, штат подрезали, ещё и конкуренты переманили наших фаворитов. Осталась их военная проза «Воитель», последняя часть науч-попа про ИскИна, и только зашла публике серия книг «Чёрная пантера». Твое время подходит к концу, как и его терпение. Не хочешь потерять гонорар из-за сокращения - пиши быстрее. — Да-да, мой верный Капитан всея редакции Америки, спасибо, что защищаешь бедных писателей перед чудовищным руководством, — привстав с кресла, он игриво поклонился, протянул руку, спрятав вторую в кармане брюк. — Годы идут, а ты всё такой же благородный засранец. — Сочту за комплимент, — пожав руку писателя в ответ, Роджерс поспешил удалиться, рассчитывая, что успеет заглянуть в парочку мест перед работой и потянуть капучино в местной булочной на углу квартала. — Буду ждать звонка. Пришлю Сэма или Джеймса, если нужна помощь, ты только скажи. На связи, Тони. — До нескорой встречи, кэп, — Старк так и не сдвинулся с места, провожая друга взглядом, остался один на один с тягучей тишиной кабинета и каплями дождливого барабана. Дождь все ещё шел, но никого на автобусной остановке уже не было.***
— «Найди себе роковую красотку в ба-аре» говорил он, «позволь разбить се-ердце» говорил он, «даю ме-есяц» говорил он, — противно бубнил Тони, топчась в гардеробной малоизвестного для общественности бара. Пальто промокло, и Тони всеми силами пытался снять его, не испачкав себя. — Как же ты мне дорог, Роджерс, со своими тупыми идеями. Повесив серое пальто на черный крючок, Старк достал ноутбук и небольшой блокнот с исписанными страницами из сумки. Писатель кивнул знакомому официанту, который тут же принялся оформлять заказ после легко кинутого «мне как обычно». Устремившись в дальний угол бара, музыка в котором приглушена и не била так сильно по мозгам, как бесчисленное множество конкурентов, он растянулся на диванчике, вглядываясь в посетителей. «Пройти ли к барной стойке? Нет, потрачу на чек все наличные только ради бездонных желудков молодняка. Может, заказать бутылочку тем двум молодым студенткам? Нет, зачем мне две сразу. Может сесть в центре? Нет, лишнее внимание». — Пара бокалов и домой, — выдохнул Тони, не найдя из присутствующих ни одну привлекательную цель. Заметив, как молодой официант преподносил ему горячо любимый напиток, успел подумать об ухаживании за персоналом для другой работы: «богатый и солидный бизнесмен приметил симпатичного бармена или официанта в личную команду. Или в вип-комнату. А, стоп, уже было. Кажется, во втором сборнике. Жаль, хотя этот паренек неплох. Новенький?» — Ваш «Плейбой», Мистер Старк, — учтиво произнес официант, мельком разглядывая мужчину. Небрежно уложенные волосы и расстёгнутая на верхние пуговицы рубашка приковали взгляд не только персонала: девушки в округе не сводили с него взгляда, посылая многозначные вздохи и улыбки, которые тот успешно игнорировал. «Самбука, абсент, бейлис и корица. Идеальный коктейль, чтобы выпить залпом, снять галстук и уйти с блондинкой в апартаменты в беспамятстве. Только ни галстука, ни блондинки я тут не вижу», — мысленно бубнил писатель, вытянув через трубочку весь коктейль и сгорбился над ноутбуком, чуть поморщившись от крепости напитка. Рабочий стол был усеян заметками, документами с десятком вариантов и правок текста, какие-то папки с зарисовками или референсами. «Словом, сплошной бесполезный хлам». — Вернулся бы к проектированию, варил спокойно схемы отцу и покорял Америку техникой, — выдохнул мужчина, оглядев бар. Он остановился на тусклом освещении и обстановке. — Может, отец и был прав? Может… Открыв начатый документ, Старк выкинул нещадную мысль и прокрутил вниз, приблизил к себе исписанный блокнот с короткими зарисовками, в которых прослеживались главные сцены, что он успел набросать в такси. Быстро пробежавшись глазами по заметкам, размял пальцы: — Начнем с бара, а там как пойдет. «… Джазовый клуб вниз по улице славился не только сногсшибательными коктейлями, но и посетителями, коих всегда было в достатке. Если прохожий и смог найти спрятанное от людской суеты место бесконечных запасов вина и виски, его считали колдуном или счастливчиком. Бар «Мстители» знали немногие: закрытый клуб знаменит среди местных художников, писателей и артистов, словом, людям высокого статуса и пустого кармана. Владелица клуба редко спускалась на первый этаж, но на устах каждого нежилось имя русской эмигрантки, сбежавшей от академической суеты балетных школ. […] Но Роберт, авантюрист прозы и тающих междометий, отличался не только звонкой монетой, но и…» И в тот момент, когда он в очередной раз оторвался от экрана ноутбука, чтобы поверхностно пройтись по содержимому барной стойки, в помещение влетели с шумом двое юнош, смеясь и чуть шатаясь у прохода. — Да Вы шутите, — прошептал писатель, вглядываясь в черты лица одного из входящего. — Я наклюкался? Точная копия… «Подайте бездомным вина», — наигранный призыв послышался из коридора, и, не сводя взгляда, Тони параллельно, отделив текст, подхватил мысль. «В бар вошли двое». Том и Джейкоб — местные ночные фурии мегаполиса. Если звездная ночь Ван Гога казалась обывателям классикой живописи, шумные юноши блистали солнцем при любом раскладе вечера. Перехватив до похода пару коктейлей в соседнем баре и не подцепив никого краше пьянчуг с соседнего столика, они решили захватить еще парочку заведений вниз по улице. История свела вместе две противоположности. Молодость — неприемлемое достоинство любого юноши, которым Роберт хотел владеть повсеместно. Ему льстили неукротимые личности, выбивающиеся в жаркой драке из-под поводий: только такие могли развеселить его не одну ночь подряд и заставить зашевелиться умирающей птице, бьющейся внутри в попытках взлететь…» — Нет, перегруз. «Ему льстили неукротимые личности. Те жеребцы, что в пылу драки выбивались из-под поводий: только такие пробуждали в мужчине скользящее желание каждую ночь, заставляли запертую в сломанных ребрах птицу биться в немых молитвах взлететь. Подозвав официанта, Роберт коротко и властно приказал подать через полчаса за их стол выдержанный шотландский виски с подписью «от анонима за девятым столиком». Его взгляд упал на кудрявого юношу: покачиваясь и неловко приземлившись за барную стойку, он потянулся к бармену что-то нахально с улыбкой шепча, будто соблазняя его на один приватный коктейль. Русые кудри игриво падали ему на лоб, которые он то и дело поправлял рукой, увешанной кольцами и тяжелыми браслетами. Тонкие па|» Увлекшись, мужчина только сейчас заметил, как официант принес второй напиток и потянувшись к бокалу, боялся сорвать с крючка вдохновение, заставшего его за работой. Он боялся, что та редкая гостья, муза, покинет его ровно в тот момент, когда пальцы перестанут касаться клавиатуры. За барной стойкой сидел только друг кудрявого посетителя. «А где…» — Я и раньше знал, что художники любят референсы, но чтобы писатели. Вернувшись за работу, Тони чуть вздрогнул, не сразу увидев того самого кудрявого юношу сбоку, покрасневшего до кончиков ушей в тот момент, когда Старк заметил его. — «Русые кудри игриво падали на лоб», они Вам так понравились, Мистер Писатель? — От-ткуда ты… — Старк захлопнул с шумом ноутбук, чувствуя, как к лицу подгоняла кровь. — Парень, меньше дерзости старшему поколению. Не нарывайся. Слышал о личном пространстве? Сядь в метре, лучше подальше за порогом этого бара. Живо. — Ну-у, чего так зло, — улыбнулся юноша, захмелев. Он чуть отодвинулся и лег на стол, удобно устроившись на руках. — Не обижайтесь, но Вы так долго и пристально смотрели на меня. Хотел узнать, почему Мистер Писатель одиноко попивает крепкие напитки за работой. Молодой человек, не переставая смотреть на мужчину, пытался запомнить каждую чёрточку лица: возможно, это последний раз, когда он видел так близко кумира. Знал бы Старк, что хмельной юноша аккуратно заблокировал телефон с последним загугленным запросом «писатель Энтони Старк фото». — Я здесь не для подцепа пьяных малолеток. — Вы уж простите за малолетку, но… — и смотря на вытягивающееся лицо мужчины перед собой, расхохотался, не то от собственного смущения, не то от опешавшего писателя. Набравшись смелости, Паркер потратил весь запас сил только для приземления за столик со Старком, а сейчас же вся магия момента спала, и в голову ударили адреналин, желание исчезнуть и один простой вопрос. «А что дальше-то?». — Простите. Я знаю Вас, Энтони Старк, сразу узнал! И В-вы что тут, эм, делаете? Пьете, да, вы же в местном пабе, о чем это я… Но, ооу, нет-нет, стойте, дайте угадаю, — юноша резко сел, руками все еще держась за стол, но наклонился поближе: рисковать, так рисковать и наглеть по полной программе, пока алкоголь позволял быть смелым. Движения были размашистыми, но рассудок пока не терял. — Ищите музу? Вдохновение? О чем Ваш роман? Бармен и официант? Вип-клиент и директор клуба? Прохожий и завсегдатай бара? Или это что-то промежуточное? Здесь встречаются герои или это их последняя встреча? — Э-эм, притормози, — Тони рукой нащупал стакан, не сводил взгляда с юлы, сидящей около него. Покосившись на официантов, бурно приказывающих охране проследовать к столику, остановил их рукой. «Несет алкоголем. Чем-то сладким. Вино? Портвейн?». — Карапуз, годишься мне в сыновья и… — Оу, я Питер. Питер Паркер. «Питер, значит. «Том» подошёл бы ему, но и так… Хорошо». — И я не карапуз! Мне уже двадцать, а летом совершеннолетний, — протянул он, протягивая руку. Старк успел уловить, как неуверенно себя вел собеседник, но руку пожал. — Молодой актер и будущая звезда Голливуда. — Двадцать, но продали выпивку? — не спешил знакомиться писатель. — Меня любит хозяйка, — повел плечами тот. «Неужто из-за меня так накидался. По трезвости со мной больше не знакомятся? Может прогнать? Хотя черты недурны: только бы умел себя держать, цены бы не было. Он так похож на Тома из романа, был бы старше. Один в один». — Тони. Не рад знакомству. И где играл, неизвестный мистер-звезда-Голливуда? — Пока неизвестный, — неловко улыбнулся тот, и рукой провел по волосам, приглаживая их. — Драмы, постановки в театре на Першинг-Сквер. Пусть иногда я и третий паж слева в «Кармен», но я активно прохожу кастинги, так что возможно сегодня Вы познакомились со звездой, которая завтра прославится. — И как успехи? — Тони пригубил коктейль, не сводя взгляда с юноши и чуть отодвигая ноутбук. «Сходство невероятное. Те же родинки и цвет глаз, кудри только вьются сильнее. Да и комплекция такая же, может чуть выше Тома. Я же не надрался?». С мгновение юноша успел осунуться, и уголок губ дрогнул. — Жду звонка. — Значит, отказы, — чуть усмехнулся писатель, скептически разглядывая широкие браслеты, сделанные под кожу. «А что бы носил Том? Может, оставить запястья чистыми? Незащищённые от чужих поцелуев, тонкая полоса… Не-ет, перебор с соплями. Я бы оставил связку браслетов, скажем, драгоценных: каждый браслет — подарок возлюбленных, и никому не разрешено их снимать». — Отказы отказами, но это только начало! Уже столько рекомендаций, иногда даже перезванивают для новых показов! Пробуюсь пока в короткометражных фильмах. Знаете дилогию «Возвращение домой» и «Вдали от дома»? — Впервые слышу. И много таких громких работ? — Штук семнадцать, если не считать постановок, — с паузой произнес юноша, задумавшись о количестве и рукой поправляя упавшую прядь волос. Он и не заметил, как писатель начал им интересоваться и диалог фаната-кумира принял другой сценарий. — Их около девяти, может чуть больше. — И того примерно тридцать работ, и все равно отказы на такого неугомонного мальчишку? — Хэй, ничего я не неугомонный. Знакомые учатся на режиссеров, подрабатываю в дипломных работах или по фану. Им — зачёт, мне — опыт, — улыбнулся Питер, редко поглядывая на друга, оставшегося у барной стойки. Под барными стульями лежала спортивная сумка, набитая вещами. Юноша у бара только поднял за него бокал и вернулся с разговором к бармену, начищавшему стопки. — Учишься? — Нет, — глупое «уже умею» чуть не выдалось с улыбкой, и пропершив горло, юноша продолжил, — эм, сам по себе. Посещаю курсы, но колледж искусств не потянуть, если Вы о нём. — Самоучка с опытом, говоришь, — Тони допил коктейль, почувствовав, как тепло распространялось по горлу и тонуло где-то в грудной клетке. «Пусть вокруг одна суматоха, но... Расслабиться в чужой компании и не пытаться расположить к себе, не опьянять речами и взглядами — бесценно». — И что делает здесь начинающий творец древней профессии? Обмывает новый проект? — Не совсем, — Паркер тер запястье, поглядывая на сумку. И засмеявшись, произнес: — Выгнали из съемной комнаты за неуплату. Мужчина оглядел его снова, чуть наклонив голову. «Съемная комната… Чересчур идеальный расклад событий». — Ты очень близок к одному персонажу со своим взбалмошным характером… — Тони прервал мысль, резко обрушившись вопросом. — Тебе просто необходим апгрейд. Тюнинг. — Взбалмошным? Тюнинг? — Что тобой движет? Серьезно, в чем твое кредо? Что поднимает тебя по утрам? Старк, держась за грань бокала и крутя его в руке, чуть постукивал, выстраивая схемы одной соблазнительной авантюры. — Да просто. Всю жизнь был собой. Возился в театре, на площадках, пока… Пока семья выступала или снимала. — Знаменитости? — Так, мама фотограф, отец — комик в Англии. Теперь репетирую, вожусь за кулисами, пробуюсь. Да и я бы начал сниматься в крупных проектах, да с чего, если не мог раньше? Говорили, талант есть и большой, но колледж не тянул. Но когда ты владеешь такой силой, и не используешь ее, ты всегда будешь виновен в том, что посмел пропустить. В чем не сумел сыграть. Чьи истории не сумел рассказать. Вот и все кредо. Старк потупил взгляд, смотря куда-то за спину: что-то кольнуло под ребрами и странные вспышки грозили сознанию поднять не лучшие моменты его жизни. Не эти ли слова он вертел на языке при поступлении на литературу, воюя с отцом несколько месяцев с бунтами и голодовками? Не с этими ли горящими глазами боролся за право отойти от семейных дел? — Не хочешь подработать? — Что? — осунулся Паркер и как робот начал крутить в голове CD-диск для загрузки программы. После характерного шелчка Паркер ожил: — Оу, простите, но я не занимаюсь такими ве… — Воу-воу-воу, не продолжай и сотри эту мысль из головы, — прервал писатель молодую звезду, — мне нужен материал для нового романа. Тебе — крыша над головой. Мы будем беседовать. Так, чисто разговор, не больше. Работы, эпизоды из жизни, любые истории. — Н-не понимаю. И уловив страх в чужих карих глазах, Старк прибавил без капли флирта и попыток соблазнений: — Мне нужен прототип для одной истории. Тебе — связи без сомнительных знакомств и средства на выживание. Могу пропиарить знакомому менеджеру по подбору актеров или оплачивать твое время по обычной ставке актера. Я не извращенец, но ты мне нужен двадцать четыре на семь рядом, пока я не закончу работу. За это время успеешь найти квартиру и заработать на первые месяцы проживания, возможно и на Академию искусств. Ну как, сойдет? «Он так похож на Тома. Работу закончу за две недели без любовных скандалов и головной боли. Поселю в дальней комнате, потерплю — оно того стоит». Паркер не сводил с него взгляда и, казалось, не дышал, нахмурив брови. Переводил обеспокоенный взгляд с мужчины - на друга у барной стойки, с друга — на спортивную сумку на полу, с сумки — на мужчину. В потемках трудно было разглядеть точные эмоции, и Тони чуть подсуетившись, наклонился, спросив: — Это значит «нет»? Я не торо… — Это значит БОЖЕ МОЙ, КОНЕЧНО. Э-Это большая честь для меня! Я Ваш фанат, у меня не очень уж и интересная жизнь, но… А мне нужно перевоплощаться? Может визуал сделать? Я-я могу и сыграть при Вас, всё что угодно! О боже-боже, у меня уже столько идей, — юноша вскочил, опершись одним коленом на диван и почти нависая над мужчиной, все щебетал и щебетал, да так, что писатель улавливал его фразы кусками. Тони и не заметил, как горячая ладонь актера покоилась на плече. — Только мне уже это не нравится, — неслышно выдохнул тот, впервые так близко увидев черты юноши. Сладкий аромат портвейна с карамельным подтоном парфюма, чуть звенящие железные бусинки на браслетах и пьяный взгляд приковали внимание уставшего романиста. Он сжал бокал и осушил его, пытаясь не промолвить вслух: «Всё же ты чертовски хорош собой, Питер Паркер. Лучшего материала и не найти».***
Тем же вечером по ночным улочкам медленной походкой прогуливались двое под моросящим дождем. Всю дорогу Питер отзванивался другу, оставшемуся со знакомым барменом на ночь, и обещал, что ничего страшного не случилось: он нашел временную подработку и нет, его не сняли. «Нэд, нет. Он, эм, что-то вроде сожителя. Я напишу тебе!» Когда они добрались до апартаментов, Старк чувствовал в ситуации ту долю комичности, что вплетал в романы: главный герой, нарушая привычные будни и правила, сомнительно отдавал себе отчет в действиях. Редко вставляя слова в монолог Паркера о случайной встрече в продуктовом магазине с олимпийским атлетом по стрельбе из лука или о совместной театральной работе с норвежским актером, Старк погружался в мысли, вдыхая свежий ночной воздух. «Вот так просто? Доверчивый мальчишка за дом и еду подарил мне больше идей, чем выдержанный яблочный бренди. Скажу кэпу — не поверит». Только когда ключ провернулся два раза в замочной скважине апартаментов, Тони начал паниковать: всё уже проходил и знал наперед, как разложатся карты. Слово за слово и непонятные фразы приведут к никому не нужной ссоре и раздражающим крикам, пустым обидам. Ему так хотелось уйти от неловкого флирта, душащих посиделок на диване с разговорами «о нас», что уже прокручивал в голове, как красиво и точно отречь карапуза от любых претензий на душу и тело. — А у Вас тут… — первым заговорил юноша, вошедший вслед за хозяином. Уже с прихожей видно, как в гостиной и кухне полный бардак. На полу около стен горами тлели книги, к которым их владелец вряд ли прикасался последний год. — …уютно. — Проходи… Куда-нибудь, — выдавил из себя Старк, сам позабыв, когда последний раз в его апартаментах был кто-то кроме Стива. — Не смотри по сторонам, я давно не приглашал горничную. Сразу в глаза бросились и однотонные футболки, лежавшие на полу у входа в ванну, и покрывало, лежащее наполовину на полу, и остатки ужина. «И не уверен, что вчерашнего». — Небольшой бардак, — спокойно произнес тот, боясь, как бы слова не прозвучали оправданием. Ногой прикрывая нижний ящик в гостиной, скинул шарф на диван и направился к небольшому комоду, внутри отделанный под мини-бар. — Я могу Вам помочь с этим, всё-таки буду тут, ммм, жить, — жался Питер, боясь притронуться к чему-либо, и поправил. — Временно, конечно. — Ты здесь не за этим. Расслабься. Бренди? Вино? — Чай. Крепкий, — проронил Питер, добавив твердое и уверенное «без сахара». Алкоголь потихоньку расслаблял хватку, и бесстрашие растворялось с космической скоростью. Борясь с желанием увидеть все и потрогать, Паркер держал себя в руках, боясь, что за лишнее движение его выкинут за дверь. Дом впечатлял, но не был хоромами миллиардера, как то представлял юноша. Скорее наоборот, типичная съемная квартирка в Нью-Йорке. — Сегодня побудешь тут, завтра — переберешься в гостевую, как приберусь. Это все вещи? — получив неловкий кивок, Тони наклонился к бару. — Отлично. Несмотря на захламленность, высокие потолки апартаментов и вытянутая мебель пыталась это сбалансировать. Наличие стенных холмов из книг нисколько не удивили актера, но первоклассная техника, как приставка и огромная плазма, приковала внимание: неужели писатели — не старомодные эстеты печатных машинок, радио и писем? Паркер, сам того не осознавая, подошел ближе к приставке, пока хозяин пытался сообразить, где можно найти в доме чай. Присев на одно колено, пытался разглядеть название. «Да ладно, эксклюзивная плойка!» — Совсем ребенок, — прошептал мужчина, уловив этот искрящийся взгляд на серую приставку. Не понимая причины восхищения, Старк только взял в руки кружку, в другой держа граненный бокал с бренди на донышке. Чуть прибавив в голосе, продолжил: — Приставкой не пользуюсь. Не моя, так что не знаю, что там есть. — Да я и играть не собирался, — поникши ответил Питер, приподнимаясь и забирая из рук кружку, — а так… Можно? Опешив от щенячьего взгляда малознакомого мальчишки в личных апартаментах, Старк словил ступор и после усмехнулся, указывая на диван: — Как будешь себя вести, карапуз, — поставив бокал на кофейный столик, под которым Питер обнаружил еще парочку стопок книг, Старк рухнул на диван, расстёгивая еще одну пуговицу. — Давай обговорим авантюру. Питер приземлился на краю дивана, держа кружку в двух ладонях: в квартире было достаточно прохладно, но то было на пользу им двоим. От теплого воздуха стало бы только хуже, а прохлада помогала оставаться в бодром здравии и рассудке. «Если предложение остаться у меня изначально было здравым поступком», — буркнул про себя Тони, решив пригубить напиток. Искоса наблюдая за гостем, которого он бы ни за что не пригласил ночью к себе, Старк заметил, как Питер косился на кофейные конфеты. Кивнув, как бы разрешая юноше пуститься во все тяжкие, Тони наблюдал, как перед ним сидел большой ребенок. Одолев третью по счету конфету, он запил их почти залпом чаем и так благодарно опустил пустую чашку, что Тони трясся от подступающегося смешка. «Будто подобрал дворняжку. Том бы поступал так же. Точно так же». А Питер… просто был доволен, точно неизвестно чем, но окончательно расслабившись, позволил себе широко улыбнуться мужчине и посмотреть ему в глаза. «О нет, пора одернуть». — Наши разговоры — сугубо профессиональная сделка. Мы — партнеры, — начал мужчина, как Питер резко изменился в лице из-за тона и только кивал, прокручивая фразы в голове, как записывающее устройство. — Никаких счастливых сказок, волшебного сожительства, псевдоотношений, мимолётных ухаживаний, случайных прикосновений с подтекстом нет. Ты будешь жить здесь, беседовать со мной и только. Никаких восходов солнца и хэппиенда в лазурных фантазиях не будет. Когда Питер кивнул, Тони продолжил: — Если хотя бы подумаешь, что мы кто-то больше, чем партнёры, или начнешь себя вести вне рамок договора, выставлю за дверь. Ясно? — Угу, — глухо ответил юноша. — Ну, а чтобы мне стать партнером, мне нужно пройти какое-то испытание, — задал вопрос юноша, как сразу потух, прослеживая, как сузились глаза писателя, — или что? — Не делай ничего, что сделал бы я, и уж точно, чего я делать бы не стал. Вот, маленькая зона — такая, в которой ты и работаешь, — выдал мужчина, осознавая, что в голове эта фраза звучала намного логичнее. — То есть поступим так. Мы сидим, как и сейчас. Говорим, как и сейчас. Наслаждаемся вечером… — …как и сейчас? — Быстро учишься, одобряю. Могу задать неловкие вопросы, твоя задача — отвечать прямо, живо и искренне. Пока работаю, можешь обитать здесь или бегать по делам, но запомни: когда ты мне понадобишься, как штык должен быть. Здесь. — Я понял это ещё в баре, но… Н-например, — напрягся юноша, не зная, что больше всего его волновало в этом, — какие вопросы? — Допустим, — чуть прокрутив напиток в бокале и опустошив его следом, Старк прислонил бокал к груди и, наклонив голову, ответил, — когда в последний раз плакал при других? — Оу, понял и, — запнулся Паркер, забираясь на диван с ногами. Горло запершило, и, отпив чай, Питер спросил, — мне уже отвечать? — Попробуй, — кивнул мужчина, расслабляясь на диване. При свете ламп гостиной Паркер казался еще младше: опущенные плечи, большие глаза и детские черты лица бессовестно врали о возрасте. «Точно подросток в пубертате». — Так сразу и не вспомнишь, — юноша провёл рукой по шее, неловко уставясь на пол и корешки книг. — Постановки не считаются? — Нет, они не в счёт. — Уфф, я… Да как-то я не особо на публику и плакал. В общем-то надо подумать, так… давно, как-то в пятнадцать лет я подвел наставника. Крупно облажался. Хотел, как лучше, а получилось, ну, сами знаете: мы тогда стояли с ним вдвоем в фойе театра… Тони только изогнул бровь, не отвлекаясь от напитка, и потянулся за телефоном, быстро и незаметно в шторке уведомлений включив диктофон. — Он взял меня в труппу на страх и риск, пока остальные думали, что он рехнулся, нанимая малолетку, — грустно улыбнулся Питер, крутя кружку в руках. — Я тогда вспылил на репетиции и я чуть не испортил оборудование на миллион. Извинений было мало, я… Я не знал, что и говорить. Мечтал быть как он, и только разочаровал ещё больше. Меня выгнали в тот же день. Паркер притронулся губами к кружке, но пить чай не стал. Только взгляд его расплылся, пока он прокручивал те нелегкие события. — Я бродил до поздней ночи по Нью-Йорку, не слышал, как тетушка оставила четырнадцать голосовых сообщений. А как вошел домой, на меня свалилась тирада, крики со слезами вперемешку, — Питер старался говорить ровно, но иногда голос срывался. — Каждую ночь сбегая из дома, я рвался репетировать со старшими, вот тетя и переживала: я же молчал, не говорил толком ничего. Потом и вывалил, как есть. Что лишился стажировки в театре. Что думал, если буду стараться, меня захотят взять в основу и… Я все испортил. Тогда я… и расплакался. Не ревел, так, просто шмыгал носом, пока тетя пыталась успокоить. Было больно от того, что одним поступком причинил боль всем. Разочаровался в себе. Подвел. Сразу же Питер выпил весь горячий чай, игнорируя, как горло воспламенилось — только бы не говорить, только бы сделать паузу, проглотив историю вместе с душистым напитком. — Как-то так, — после небольшой паузы улыбнулся Паркер, не поднимая глаза на собеседника. Старк же не сводил взгляда, гуляя по позе мальчика, по его опущенным ресницам и талому взгляду. «Вот оно. Мой нераскрывшийся бутон». Загоревшись, Тони выключил запись и, подойдя к юноше, не знал, что сказать. Только похлопал по плечу, пусть и не сразу, и посмотрел в сторону кабинета. Жался, думая, как ответить. «Молодец? Хорошая история? Трагично, сочувствую? Расскажи поподробнее?» — Тебе здесь понравится. Если голоден, закажи ужин. Хочешь в душ — белая дверь в коридоре. Будет клонить в сон — сейчас принесу постельное пока что сюда, завтра уже постелю в гостевой. — Д-да, спасибо, я, — Питер проглотил ком в горле, смотря прямо в глаза мужчине, — я все-таки пойду. Друг может приютить на время, а я… Лучше поживу, могу приезжать к Вам, но… — Нет, останься. По крайней мере, сейчас. За окном уже поздно, ливень не прекратится еще долго, зонтов нет, — Старк прошелся по комнате, заглянув в ближайшую дверь. Нырнув в темноту комнаты, сразу же вышел с постельным бельем и подушками. — Ты молодец, — писатель скинул на край дивана вещи, — молодец, что стараешься обеспечивать себя сам. Но иногда позволяй другим помочь, тем более я помогаю не безвозмездно. Относись к этому проще. «Проще? Да я в доме кумира. После двухчасового знакомства. На обеспечении. Как щенок. Неужели я и правда пригодился?» — Мистер Старк, я помог Вам? — тихо спросил юноша, не веря в правдивость происходящего. — Действительно помог простыми разговорами? И Вам ничего больше не нужно? Совсем? — Совсем. Не сомневайся, карапуз. И Питер зарылся в чашку, еле заметно улыбаясь, пока Тони ловил кроткие взгляды юного гостя. Оставив Паркера наедине с собой, забрал с сумки рабочий ноутбук и, встав на пороге кабинета, бросил спокойное «чувствуй себя, как дома» и скрылся. «Главное же не влюбиться в Тони Старка. Так? Хорошо. Всё будет просто, совсем просто, всего лишь великий и ужасный Тони Старк, да», — произнес юноша, согреваясь приготовленным чаем. «Как в такого влюбиться-то… можно». Повернувшись к двери кабинета, в темноте которого растаял писатель, Паркер глубоко вдохнул и задержал дыхание, почувствовав, как улыбка рвалась наружу: в ночном городе этой весной Питеру Бенджамену Паркеру некуда идти. Но появился он. За закрытой дверью на экране ноутбука горел черновой заголовок работы:«Цветы распускаются в полночь» — Энтони Старк