Булочка

***

Чимин всегда был очень стеснительным и тихим мальчиком. Таких обычно дразнят «заучка» или «паинька». Нет, он не был каким-то некрасивым или необщительным, просто так получилось. Он всегда сидел за последними партами, внимательно слушал учителя и всегда давал списывать, дабы не нарваться на проблемы. Так и прошли его детские годы, пришло время поступать в среднюю школу, где он надеялся завести хоть каких-то друзей и изменить прежнюю, такую неприятную рутину. И поначалу, казалось бы, всё было не так уж и плохо, но потом из-за своей огромной любви к сладкому и увеличенному размеру карманных денег Пак стал поправляться. Он не стал огромным и до ужаса толстым, нет, у него просто появились миленькие щёчки и пухлые пальчики. Но его одноклассники посчитали, что это весьма хороший повод поиздеваться над мальчиком и всё вернулось на круги своя. Его опять донимали все, кому не лень, даже те, кто и не знал толком, даже избивали пару раз. После чего он успешно придумывал неправдоподобные отмазки, откуда у него появилась новая порция синяков. Когда мириться с этим стало невозможно, он решил, что только похудев сможет избавиться от вечных издёвок и регулярного избиения. Учёба в средней школе подходила к концу, чему Пак был несказанно рад, но в то же время и немного озадачен. Всё навалилось в один момент. Издёвки одноклассников не прекращались, выпускные экзамены неумолимо быстро приближались, а ещё и эта строгая диета, которой мучил себя Чимин, несмотря на уговоры матери, которая очень переживала, ведь считала, что все заморочки её сына по поводу веса бессмысленны. А отец в принципе уже давно не интересовался сыном, в котором разочаровался, ведь он мечтал о мужественном, сильном мужчине, который сможет унаследовать его дело, а на деле получил неженку в виде миленького, беззащитного Чиминки. Непосредственно перед экзаменом Пак был уверен, что сорвётся, наесть ся своим любимым шоколадным тортом до отвала и запьет это огромной кружкой горячего шоколада или какао. Но на собственное удивление он выдержал, сдал все экзамены на "отлично" и решил, что в университете его никто не тронет. Ведь теперь он привлекательный молодой человек, в отличной форме, правда, до сих пор с пухленькими пальчиками, которые он так старательно пытается скрыть за блеском множества колец, но это, кажется, единственное, что осталось от «толстого» Чимы. И вот, роковой день настал. Пак Чимин — молодой амбициозный студент-первокурсник стоит у входа в кампус. Взглянув на него, можно подумать, что он очень самодостаточный юноша, но внутри он дрожит как осиновый лист. Только он знает о том, насколько ему страшно опять быть загнанным. Как же страшно вновь оказаться избитым, лежать где-то там на холодном асфальте и тихонько скулить от боли, зная, что никто не подойдёт, не поднимет, не спросит, как он себя чувствует, не позаботится. Брови Пака начали сходиться, образуя расстроенный вид на миленьком личике, и он резко помотал головой, дабы избавиться от гнетущих мыслей. сегодня всё обязательно будет хорошо. Сегодня Чимин был одет как нельзя лучше. Светлые джинсы, которые очень удачно подчёркивали его накачанные бёдра, чёрная футболка с широким вырезом, которая так бессовестно открывала вид на острые ключицы, серебряные серёжки и множество колец на обеих руках. Легкий макияж и его любимый блеск для пухлых губ. Сегодня он выглядел особенно привлекательным. И только миленькое, почти детское личико с блондинистой макушкой выделялись из этого брутального образа. Когда он зашёл во двор, то сразу же обратил внимание на собирающуюся толпу людей и присоиденился к ним. Там их ознакомили с некими правилами и обязаностями первокурсников, разделили по группам и каждой группе выделили по одному куратору-третьекурснику, который должен помогать студентам, если у них возникнут вопросы. И, пожелав студентам удачи, их оставили с кураторами. Группка студентов, в которой находился Чимин, была не очень большой человек восемь. К ним подошёл их сопровождающий и начал объяснять, где находятся кабинеты, с какими преподавателями лучше общаться, а каких избегать, куратор не очень то и был вовлечён в свой рассказ, но пытался объяснить всё как можно доступней, дабы потом у этих заноз не возникало вопросов. А вот Чимин не сводил с него глаз, он не расслышал ни единого слова после фразы: «Привет, я ваш куратор Мин Юнги». Он пытался, честно, но его блондинистая макушка так ему идёт, а ещё эти рваные джинсы, которые открывали сногшибательный вид на острые колени и белая рубашка, чёрт, как же ему идёт. Внезапно он перевёл взгляд на Пака. Сердце ушло в пятки и не обещало возвращаться ещё долго, он что-то говорит. Точно, но почему смотрит не него? Он решил всё-таки выбраться хоть на минутку из своих размышлений и тут-то понял причину пристального взгляда старшекурсника. Все уже пошли в аудиторию. Когда Пак осознал, что случилось, то, ужасно покраснев, развернулся и побежал на поиски остальных, но вдруг его запястье хватают, он останавливается, чуть не теряя равновесие, и смотрит загнано на причину его остановки. Это был тот самый блондин-куратор. Он подходит ближе, непозволительно близко, Чимин даже успевает подметить, что он немного выше его. Но что он делает, он подходит слишком близко. Оглядывает до ужаса смущённого Пака, который сейчас, кажется, под землю готов провалиться от непозволительной близости старшего, на лице появляется победная ухмылка, и он говорит: — Твоя группа в другой стороне, — и теперь Паку ещё больше стыдно и неловко. Он кое-как вырывает руку и направляется в противоположную сторону, промямлив тихое не сильно разборчивое «спасибо». А Мин так и остаётся смотреть вслед очень милому и робкому парнишке с до ужаса милыми пальчиками. След от холодных рук Юнги до сих пор жжёт. Весь день Пак боролся со своими мыслями. Потому что как же так, он ведь парень, его отец и так в нём до невозможного разочарован, а тут ещё и это. А, собственно, что «это»? Возможно, он просто не привык, что ему хоть кто-то уделяет внимание. Да. Точно. Ничего такого. Но почему сердце тогда колотится как бешеное? Он не хочет разбираться в этом, вряд ли он ещё раз его увидит, поэтому нужно просто забыть об этом минутном позоре и двигаться дальше. Да, это самое правильное. Пары закончились так же быстро, как и начались, и это не могло не радовать, наконец можно со спокойной душой отправиться домой и наслаждаться временем, пока первокурсников не нагружают огромным количеством заданий и расписание более менее не напряженное. Но вдруг у ворот он заметил Юнги, всё, о чём он молился в ту секунду было «лишь бы он меня не заметил», но, видимо судьба решила по-другому. Юнги заметил паренька и вижидал, когда же тот соизволит сойти с места, к которому будто прирос, когда увидел старшего. Но стоять и смотреть было ещё более нелепо, поэтому Пак просто двинулся в перёд с надеждой, что блондин ждёт кого-то из своих друзей. — Эй! — крикнул Мин, но реакции не последовало, — Булочка! , — продолжил свои попытки третьекурсник. Сам не зная, по какой причине, Чимин обернулся и сразу же мысленно врезал себе, увидев довольные глаза-полумесяцы. — Юнги-хен, это ты мне? — удивился Чима и подошёл чуть ближе, но не слишком, чтобы не умереть от смущения. — Юнги-хен, — будто пробуя на вкус, повторил старший, — мне нравиться, называй меня так всегда. Слушай, тебе не кажется, что это не честно? — Что именно? , — деиствительно не понимая, в чём же дело, спрашивает Пак. — То, что ты моё имя знаешь, а я твоё — нет. — П…Пак Чимин, — опять тихонько произносит он и заливается краской. — Ну как можно быть таким милым, — Юнги делает шаг навстречу, его ужасно забавляет робость младшего. Он подходит ближе и протягивает руку, — приятно познакомиться, Минни. «Что, Минни?» — приноситься в голове Пака и он думает, что прямо сейчас позорно сбежит и больше никогда не вернётся в этот адский университет, потому что ему определённо нравится это ласкавое и до ужаса личное «Минни». И он протягивает руку в ответ, даже не подозревая, что весь этот спектакль старший затеял лишь для того, чтобы опять коснуться этих пухлых пальчиков, которые так уютно смотрелись в худощавой руке Мина, с его «пальцами пианиста». — Мне нравится, когда ты называешь меня хёном, — сказал Юнги и ушёл, оставив Пака наедине со своими мыслями и пропущенным автобусом. Вот тебе и первый день в университете. Вот тебе и новая жизнь. На протяжении всей следующей недели в университете происходила масштабная игра « догонялки », Чимин прятался по всему университету, а Юнги отчаянно пытался выловить и полюбоваться смущённым мальчишкой. Но Мину это уже порядком надоело. И вот на одной из перемен он застаёт Пака врасплох, после физкультуры тот немного задержался, и когда вышел переодеваться, то в раздевалке был лишь Юнги. — Теперь бежать некуда, Минни. — Я..я-я не бегал от тебя. — А почему голос так дрожит? — У-у меня? — Нет, у меня. — Выйди, пожалуйста, мне нужно переодеться. — Это вообще-то общая раздевалка, может, мне тоже нужно переодеться? — Тогда отвернись и переодевайся, — недовольно буркнул Пак. — Какая стеснительная булочка. — Перестань меня так называть. — Тебе не нравится? А как по мне, очень даже мило. — Ну хе-ен, мне и вправду нужно переодеться. — Я уйду только если ты скажешь «Да». — Чего? Зачем. — Я всё сказал. — Ну и ладно, пойду переоденусь в зале, — возмутился Пак. Резко старший впечатал его в шкафчик, в голове Чимы отдало лёгкой болью, Юн наклонился так близко, что на своём плече младший чувствовал чужое дыхание. Он наклонился ещё ближе и шепнул в самое ушко «не бойся, я ведь ничего тебе не сделаю, просто «да» и я ухожу». Паку стало страшно, он еле удержался, дабы не разреветься прямо в объятиях старшего. И совсем уже дрожащим голоском пискнул еле слышное «да». — Тогда жду тебя после пар у выхода из университета, — самодовольно произнёс Юнги и направился к выходу. Чимин опять пытался понять, что произошло, слишком часто он задаётся этим вопросом последнее время, но нужно было собираться, пока не набежало людей. Юнги ждёт у входа уже полчаса и его конкретно так заебало это ожидание. Он уже успел подумать о том, что младший осмелился солгать ему, как вдруг увидел поникшего Чимина, идущего в его направлении. — Булочка, что-то случилось? Тебя кто-то обидел? Пак лишь помотал головой, и они вышли из университета. Они подошли к небольшой кофейне, и только сейчас Пак поднял голову и увидел красивую вывеску. Они зашли внутрь, и младший просто не мог скрыть восторга, который охватил его, это было очень уютное и по-домашнему тёплое местечко. А Мин в свою очередь не мог перестать улыбаться, радуясь тому, что угадал с местом. Хотя это было и не очень сложно, ведь оно так подходило миленькому невинному Минни. — Нам, пожалуйста, какао, американо со льдом и, — он перевёл взгляд на витрину с тортами, — Чимин-а, ты какой торт любишь? — Эм, хён, я, как-бы, на диете. Юнги бросил некий презрительный взгляд на младшего и добавил: — И два кусочка шоколадного торта. Оплатив заказ, Юнги повёл младшего за дальний столик. — И зачем тебе эти диеты? — Я толстый. Точнее, был толстым, пока не похудел и сейчас не хочу опять всё накушать. — Но ты ведь буквально гипнотизировал этот шоколадный торт. Любимый? — Да, но я и до этого удерживался, поэтому, всё нормально, я привык. — Но мне это не нравится. Ты что растолстеешь от одного кусочка? Тем более сейчас ты в хорошей форме, тебе не о чем волноваться. Хотя бы кусочек, — он взял кусочек в ложку и поднёс ко рту младшего, и он попробовал торт. — Вкусно? Младший лишь кивнул, на что Юн улыбнулся, и пак невольно засмотрелся. — Дальше сам или мне тебя кормить?, — с ухмылкой на лице спросил старший. Чимин резко забрал ложку и воткнул её в торт, отломав ещё один кусочек, он так скучал за этим вкусом. А Юнги просто наблюдал, он не любит сладкое от слова “совсем». — Ты знаешь, что ты согласился на свидание со мной? Чимин подавился и начал кашлять, когда он восстановил дыхание, то не знал, куда деть свой взгляд. Эта картина до жути нравилась уверенному Мину. Он накрыл ладонь младшего своей, наклонился к нему поближе и… вытер остатки торта с его губ. — Ты такой милый, когда смущаешься. До жути миленькая булочка. — Эй, хватит называть меня так! — О, так мы умеем разговаривать? А я то уж подумал, что это будет вечер моих рассказов, — сказал блондин и отхлебнул кофе. — Извини. Это просто как-то, не знаю, неожиданно. Я ведь... И ты.. как-то всё. Неправильно. Уже поздно, мне пора, -младший поднялся и направился к выходу, Мин последовал за ним. — Вот так просто убежишь? Опять? — Извини. — За что? Я тебя не отпущу. — Но мне правда пора, родители будут волноваться, уже темно. — Тогда я проведу тебя. — Не стоит. — Тогда поцелую. — Ч-что? , — Пак попятился назад, споткнулся, но благодаря реакции Юнги не упал. Чимин опять покраснел, начал заикаться и в конце концов промямлил что-то типа «мой дом в той стороне». Удивительно, но прогулка не была неловкой или напряжённой, как ожидал Чима. Наоборот, они весело поболтали, много смеялись и переглядывались. Юнги узнал, что (его) Минни увлекается танцами и вообще очень активный и не любит сидеть без дела, а Чима в свою очередь узнал, что старший пишет музыку и ненавидит проводить экскурсии для новичков, но этот год стал исключением, и это вызвало ослепительную улыбку Пака, наверное, первую за всё время их общения… И вот они уже стояли у дома, когда Юн развернулся и мягко чмокнул Чимина в губы. Положил руку на его волосы и начал гладить их. — Улыбайся так только для меня. Завтра с утра я зайду. Поцеловав его ещё раз, он отстранился, опять осмотрел его смущённую моську и снова прижался. — Булочка, если ты будешь так сильно смущаться, я не смогу тебя оставить. Чима поднял взгляд на Юнги и мягко улыбнулся, уткнувшись носиком в ключицу старшего, опаляя его кожу своим дыханием. Всю ночь Чимин не мог найти себе места, он как дурак улыбался, пытаясь уснуть, но всё бесполезно. Юнги украл все мысли и не давал спокойно уснуть. Завтра он опять придёт, завтра. Нужно быстрее уснуть, чтобы наступило то долгожданное завтра. Всё утро Чима мечется по комнате в поисках лучшей одежды, собираясь очень тщательно, но и в тоже время, будто и совсем не старался. Он быстро выбежал из дому и увидел Юнги. Да, это всё-таки был не сон. Даже не верится. Он хотел подбежать обнять его и никогда не отпускать, а на деле лишь подошёл и позволил ему взять свою руку. — Доброе утро, Минни. Как спалось? — Тоскливо, — его щёчки заалели, и он опустил взгляд на кроссовки старшего. — Булочка, неужели ты скучал по мне? — Очень, — он стал на носочки и поцеловал Юнги в щёку, но отстраниться не успел, ведь старший утащил его в более серьёзный поцелуй, в его первый поцелуй. Чимин пытался отвечать, но получалось до жути неумело и смешно, но Мину очень нравилась невинность младшего. Эти губы, которых впервые коснулся он, волосы, в которых старший блуждает рукой, эти пухленькие пальчики, кажется, теперь это его фетиш. — Это твой первый поцелуй? — Нет, — уверенно ответил Пак, — Мин уже успел расстроиться, хотя почему, ведь он тоже уже целовался. — Ты ещё вчера меня целовал, хён, — говорит Минни и озаряет старшего своей ослепительной улыбкой. Юнги звонко рассмеялся, переплёл их пальцы и повёл уже своего Чимина в университет. — Хён, — нарушил блаженную тишину младший, — а мы теперь…это.ну. — Да, Чиминни, мы встречаемся. Или ты против? — Дурак, — он ударил старшего кулачком и хи-хикнул себе под нос. <center>***</center Юнги бегал по кампусу в поисках младшего, он знал, что что-то случилось, он слишком хорошо знал своего Минни. Пробежав коридор второго этажа, он вдруг остановился, услышав всхлипы, он побежал на их звук и оказался в туалете, где, прислонившись спиной к стене сидел его малыш и плакал втихушку. Присев возле него на колени, старший поднял голову и увидел изувеченное лицо. По губам стекала тоненькая струйка крови, глаза опухшие из-за слёз и взгляд загнанного котёнка. — Хё-ен, — задыхаясь собственными слезами, протянул Пак и упал в объятия старшего, заходясь в истерике ещё больше, — я думал, что хоть тут убежал от своего прошлого, что хоть тут меня оставят, наконец, в покое. Почему, Юнги-я, почему-у? — Кто? — еле сдерживая ярость сквозь зубы спрашивает Юн. — Я не хочу, чтобы ты нарывался на неприятности из-за меня. — Кто? — Юнги-хён. — ЧИМИН-А, КТО ЭТИ УБЛЮДКИ? — Парни из твоего потока, они, они узнали, что мы встречаемся. Прости, уже шёпотом добавил Пак. — Пошли, поднимайся. — Пожалуйста, не надо, прошу, тебя же исключат. Юнги хватает Чимина за руку и ведёт за собой, они оставляют позади два коридора и заходят в небольшую аудиторию. — Кто? — с каким-то рыком спрашивает Юн, но Чимин молчит, опустив глаза в пол.  — Вы только посмотрите, кто пришёл защитить свою девочку, — голос одногруппника раздался где-то с задних рядов, но Мин узнал его.  — Ах ты, ублюдок, иди сюда. В аудитории началась ужасная шумиха, два одногрупника избивали друг друга, остальные лишь наблюдали, охая и ахая после каждого точного удара. Чимин успел оттащить возлюбленного от обидчика раньше, чем преподаватели пришёл, и потащил его из этого проклятого университета. Они шли молча, дошли до дома Юнги и только там Чимин наконец-то заговорил. — Где аптечка? У тебя есть? — На кухне в верхнем шкафу, справа. Когда он нашёл аптечку, то принялся за обработку ран старшего. Он обрабатывал рани перекисью и шептал еле слышное спасибо, но Юнги слышал. — Почему ты не сказал мне? — Я знал, что так будет, — честно ответил младший, и в уголках его глаз скопились слёзы, — Спасибо, — уже громче сказал Чимин. Мин положил ладонь на щёчку младшего и мягко погладил. — Я так переживал за тебя, больше никогда не скрывай от меня ничего. — Ты первый, кто позаботился обо мне, кто защитил, я столько раз оставался один в собственной крови и слезах без надежды на помощь. Спасибо, что ты есть, спасибо, что заботишься обо мне… - опять раздался тихий всхлип. — Булочка…- прошептал Юнги и накрыл пухлые губы младшего в мягком поцелуе. Мин выцеловывал каждую слезинку, которую пустил его возлюбленный, каждую ранку, оставленную теми подонками на прекрасном лице его малыша. Он хотел оставить свой след на каждом миллиметре его кожи. Поцелуи становились всё откровенней, а тела всё горячее. Старший усадил Чимина себе на колени и углубил поцелуй. Они впервые так откровенны, так близки, впервые так сильно нуждаются друг в друге… Кажется, что в этот поцелуй оба вложили очень много смысла, очень много боли и тоски друг по другу. Юнги, перехватив инициативу на себя, вёл этот безумный танец. Он расцеловывал и без того пухлые губы младшего, немного надавив на подбородок, заставил Чимина приоткрыть рот, и воспользовавшись моментом, запустил свой язык внутрь, хозяйничая там. Их языки сплелись в диком танце, не оставляя шансов спокойно дышать. Они только сейчас впервые отстранились, уткнувшись лбами и рвано дыша. Но помутневший давно разум не даёт шансов на здравое мышление. И они возобновляют этот обоюдный порыв. То целуясь то отстраняясь до катастрофической нехватки воздуха в лёгких. Им не хватает друг друга, весь мир уходит на второй план, все чёртовы проблемы. Всё сейчас абсолютно неважно. Осталось лишь желание запомнить каждую секунду этого момента и превратить его в бесконечную вечность. В вечность где есть только Чимин Юнги и их любовь. Где слышен лишь такт их сердец бьющихся в унисон друг с другом, но против всего остального, дотошного мира. Это ли не любовь? Юнги опускается поцелуями на шею младшего, оставляя ряд алых меток. Чимин принадлежит только ему, только его рукам и губам, только его прикосновениям. Да, он жуткий собственник. Потому что его. И ничьё больше. Он ведёт поцелуи до острых ключиц и Чимин невесомо постанывает, тут же стыдясь пошлых звуков, что он издаёт. Но вдруг Юнги забирается руками под широкую футболку младшего, блуждая руками по подтянутому и дрожащему телу и задевает соски, из-за чего Чим резко откидает голову назад, стонет до невозможности, прогибается и начинает ёрзать на старшем. Мину явно нравится такая реакция и он стягивает с Минни футболку и языком начинает играться с бусинками сосков, на что блондин лишь интенсивнее ёрзает и выгибается так по-блядски. — Малыш, я хочу тебя слышать. И после этих слов Чиминка уже не сдерживал своих пошлых стонов. — Юнги-я, так не честно, — сказал Минни и притворно надул губки. Волосы прилипли ко лбу, а искусанные губы превратили его ангельский вид в олицетворение понятия «сама дорогая и желанная шлюха». Мина бесили его эти ассоциации, но в то же время так заводили. — Не честно что? — То, что ты одет. — Так сделай с этим что-нибудь. Пак стащил рубашку со своего хёна и ахнул, он никак не ожидал увидеть на фарфоровом теле такие чёткие кубики пресса. Минни оглаживал их своими пухленькими пальчиками и, кажется, Юнги только от этого готов был кончить в штаны. Они опять возобновили свои жадные и чувственные поцелуи, на этот раз Чимин отвечал, всё ещё очень смазано и нелепо, но он старался, старался для своего хёна. Юнги повалил младшего на диван и стал исследовать своим языком каждый миллиметр его тела, медленно опустившись до низа живота он поцеловал выпирающий из ткани джинсов член младшего и стал поглаживать его сквозь плотную ткань. Потом он резко вернулся к блядским губам и продолжил поцелуи имитируя толчки и заставляя младшего под собой стонать как последнюю суку. Решив, что Минни готов, Мин запускает свою руку под джинсы младшего и оглаживает возбуждённую плоть. Вдоволь наигравшись, он стягивает эти уебанские штаны и опускается до уровня члена младшего. Надавливает языком на головку и наслаждается стоном удовольствия своего возлюбленного. Он медленно насаживается ртом на член и начинает сосать, он втягивает щёки, ускоряется и с характерным пошлым хлюпком выпускает плоть изо рта, набирает воздух о возобновляет свои действия, он наращивает темп, берёт очень глубоко, до боли в горле, всасывает яички блуждает языком по выпирающим венкам, потом возобновляет свои действия, сосёт всё быстрее и быстрее, заставляя младшего под собой выгнутся и кончить прямо в рот Юнги, а тот в свою очередь всё глотает и возвращается поцелуями на их законное место к губам. — Извини малыш, это мой первый минет. Опять поцелуи, опять необъяснимый порыв страсти. Чимину было как никогда хорошо, но он не знал, как поделиться этим откровением с хёном, который в свою очередь пытался найти положительный отклик в глазах его любимого. Они не прекращают свои поцелуи, им катастрофически мало друг друга. Юнги запускает руку в аптечку, всё ещё стоящую на журнальном столике и пытается нащупать смазку. Когда он находит её, то отстраняется от поцелуя и слышит разочарований выдох Чимина, дрожащими руками открывает тюбик обильно смазывает свои пальцы и смотрит в перепуганные глаза Чимина. Он наклоняется и мягко целует, питаясь отвлечь его внимание. Шепчет какие-то непонятные глупости на ушко, а после: — Чиминни, дорогой, расслабься, я не сделаю тебе больно, просто потерпи немного. И когда он получает одобрительный кивок, то затаскивает младшего в страстный поцелуй и одновременно входит на одну фалангу. Младший лишь дёрнулся нервно, но потом отдался рукам старшего, который уже во всю орудовал одним пальцем, принося Чимину чувство дискомфорта. Когда дошла очередь до второго, Юнги опустился до сосков и пытался переключить внимание младшего. Он начал раздвигать стенки двумя пальцами, иногда получая в ответ крики от Минни. Когда подключил третий, то пытался заглушить боль наслаждением, но выходило, честно говоря, не очень. Чимин буквально скулил, но вдруг он неожиданно вскрикнул, его пальчики пробрала мелкая дрожь удовольствия, а сам он стал насаживаться на длинные пальцы. — Юнги-я.ах.сдел…сделай так ещё. И он сделал, комната заполнилась стонами, пошлыми звуками хлюпанья от огромного количества смазки. Старший уже и сам не знает как терпит эту ноющую боль в штанах от собственного возбуждения, от развратно Чимина, которого он даже в самых пошлых снах не мог представить таким, умоляющим, возбуждённым, беззащитным. Он избавляется от этих уебанских (х2) штанов, обильно смазывает свой член в вязкой жидкости и приставляет головку ко входу. — Солнышко, потерпи немного. Он медленно входит на половину давая младшему привыкнуть и когда получает одобрительный кивок, продолжает медленно входить. В Чимине до одури узко, до ужаса горячо, ахуенно и хорошо. Он медленно пытаясь не повредить Минни двигается в нём, но уже через пару минут срывается на быстрый темп и втрахивает его в новенький диван. Он проходится по простате, даря своему малышу микро-оргазмы. Воздух становится тяжёлым от бешеного слияния двух уставших тел, от возбуждающих стонов, от звериного рыка, от невозможности всей ситуации, от двух мини-вселенных, которые вот-вот взорвутся. — Ах.Юнги, Юнги.ааа.я.сейчас я… аааа, — Чимин выгибается и обильно, судорожно кончает даже не притронувшись к себе, второй раз за вечер. Юнги вдалбливается в обмякшее тело, Чим сжимает его член и от этой узости хочется выть и старший тоже кончает глубоко в Минни. Старший выходит из уставшего тела, ложится возле младшего и оба пытаются восстановить сбившееся к хуям дыхание. — Булочка? — Мм.? — Мне так понравилось слышать, как ты стонешь моё имя, называешь меня своим хёном… — Йа.Юнги, — он смущённо хи-хикает и толкает старшего в плечо. — Всё так же невинен… Интересно, как ты завтра будешь ходить по университету. Но ответа не последовало. Кажется уснул. Какая прекрасная картина, Чимин мирно посапывал на груди у Юнги засыпая под ритмы его сердцебиения, а тот обняв его оставлял невесомые поцелуи на любимой блондинистой макушке. — Булочка, я люблю тебя… — И я тебя хён.