(Не) люблю капуччино

- Я не люблю капуччино. Всего пару слов и лицо ЧонОпа вытягивается в удивлении. Со словами betrayer он сам избавляется от кусочка шоколада, у которого и был вкус капуччино. С видом оскорбленной невинности он отправляется на диван копаться в своем телефоне. ЕнГук улыбается ему в спину. В груди щемит. Сколько они уже живут вместе? Три-четыре месяца? Настоящий рай, по своей сути. Нет, они конечно жили вместе, но это не сравнить. Жизнь в общежитии, когда у них что-то только началось складываться, и жизнь тут, у ЕнГука на квартире, куда ЧонОп полностью переехал жить после окончания контракта. ЕнГуку нравится. Нравится. Нравится! Нравится, что можно полежать с любимым, когда не клеется с музыкой, набираясь сил. Нравится, что можно уткнуться носом в любимую ключицу, когда устал. Нравится целоваться без оглядки на что-либо и кого-либо. - У ЧунХона своя студия? - на секунду ЧонОп выплывает из своего телефона. - Да, вроде он наконец дооборудовал свою вторую комнату под нее. - Ммм. ЧонОп ревнивый. ЕнГук это хорошо знает. Но еще он знает, что тот никогда в этом не признается. Иногда он жалеет, что рассказал про нескладный пьяный поцелуй с еще таким наивным тогда ЧунХоном, который был по ощущениям когда-то давно, кажется, в другой жизни. - Что вы планируете с ДеХеном на вашем фанмитинге? - Да так. Ничего такого. Впрочем, ЕнГук знает, что и сам ревнив. Ему до жути не охота признаваться, но его отношения с ХимЧаном и ДеХеном, по сути, пошли на спад из-за ревности. Ревности неосознанной, но несмолкающей. Они были слишком близко к ЧонОпу. Всегда крутились рядом, подолгу болтали, смеялись, касались его. Его перерыв, когда фанатам было объявлено, что у него паническое расстройство, был именно из-за этого. Тогда он действительно нуждался в этом – в перерыве. От всего. От компании, от музыки, от одногруппников и от ЧонОпа тоже. Возможно, даже только от ЧонОпа. Все потому, что в определенный момент он понял, что это все не глупая влюбленность, которая должна вот-вот растаять после их 900 дней вместе. Понял и испугался. Так глупо. Было так глупо полагать, что он сможет избавиться от ЧонОпа так просто. Возможно, он был просто обречен с самого начала. Он взял перерыв, съехал с общежития, выключил телефон. Не помогло. ЧонОп каким-то образом оказывался у него дома. И было бесполезно говорить домашним, чтобы не впускали его. ЕнНам кивал на его слова, но ЕнГук уверен, именно он чаще всех впускал ЧонОпа внутрь. Наташа и вовсе посылала его куда подальше и грозилась сделать ЧонОпа своим вторым мужем, если ЕнГук не вытащит голову из задницы. До удручающего, Чару даже соглашался с ней. Нет бы, чтобы возмутиться, приревновать. А ЕнГук бесился. И был рад одновременно. До тех пор, пока не залезал в свою ленту новостей и не видел там ЧонОпа, рядом с которым опять ХимЧан, опять ДеХен. Двое засранцев, которых ЕнГук боялся, что размажет по стенке из-за ЧонОпа. Нет, у него не было панического расстройства, скорее это были приступы ревности, настолько сильные, что он чувствовал: еще немного и это будет фаза гнева, которая разрушит все. - ЕнДже не звал тебя в свою компанию? - Звал, - на лицо ЧонОпа наползает улыбка, - жду более выгодных условий от него. ЕнГук не знает, шутка это или нет. Несмотря на весь их провал в целом как группы, каждый из них не был проигравшим. Перед ними до сих пор были открыты дороги. Только вот ЕнГука немного волновало, что ЧонОп до сих пор не выбрал какую-то конкретную. Фансайт с ДеХеном был хорош только в одном ракурсе, он означал, что ЧонОп не завязал со сценой. И ЕнГук надеялся, что не завяжет. ЧонОп для него был прежде всего артистом. Даже в самые темные для них времена, видя его на сцене, ЕнГук мог сказать сам себе, что «да, я люблю этого человека» и успокоиться, прийти к какой-то всеопределяющей константе бытия. ЕнГук никогда особо не чувствовал себя фанбоем, скорее он мог назвать себя ценителем искусства. И в этом плане для него ЧонОп искусством и был. Но вдумавшись однажды – в один из тех дней перерыва – он понял, что все намного сложнее и запутаннее. Если говорить без конкретики, ЧонОп для ЕнГука был всем. И любовь к нему выражалась в том, чтобы он, ЧонОп, не потерял ни единой грани себя самого. Если ЧонОп перестанет быть артистом, ЕнГук был уверен, он не перестанет любить его, но без этой его грани, ему казалось, ЧонОп перестанет в некотором роде быть самим собой. И этого он допустить не мог. В голове даже были мысли пойти втихаря к ЕнДже, чтобы устроить ЧонОпу более выгодный контракт. И все только для того, чтобы он продолжил сиять – был тем, в кого он однажды влюбился. - Сколько ты съел шоколада? – ЕнГук спрашивает, оторвавшись от поцелуя. Даже губы ЧонОпа, ему кажется, имеет вкус капуччино. - Всю плитку, - улыбается тот, и ЕнГуку улыбается в ответ. Наверное, и он бы съел всю плитку шоколада, если бы она была на губах ЧонОпа. – Я люблю капуччино. И тебя люблю, ты же знаешь? У ЕнГука дыхание перехватывает. Глаза ЧонОпа, кажется, заглядывают в самую душу. - Чего это ты так внезапно? – голос поддается с трудом. ЕнГуку внезапно становится неловко от всего этого, он смущен. - Не знаю, просто почувствовал, что должен сказать об этом вслух. Снова. У ЕнГука щемит в душе. Пару секунд глаза в глаза и сомнений у него не остается. И в тот же миг улыбка сама собой наползает на лицо, а в груди становится так легко и хорошо. ЕнГук тянет ЧонОпа на себя для поцелуя. - Я тоже. Тоже люблю. - Капуччино? - Тебя люблю, придурок. Но хоть в ЧонОпа как артиста ЕнГук когда-то и влюбился, то полюбил он его совершенно по другим причинам.