* * *
Хёнджину с детства родители вкладывают в голову, что самое главное в жизни – окончить престижный университет и стать нужным человеком. Мальчика всегда интересовал вопрос, для кого нужным, но задавать он его не осмеливался. Строгие родители с консервативными взглядами на жизнь и воспитание сына, не способствовали его свободе. Годы начальной школы прошли у Хвана весьма однообразно – времени, чтобы завести дружбу с кем-то не было. Его заставляли читать разнообразные книги, постоянно заучивать учебный материал и осваивать новые языки. Родители услужливо выбрали мальчику и будущий университет, и его будущую профессию. Потому что «ты не должен стать отбросом общества». В средней школе ему с неким недовольством разрешили записаться в футбольный клуб. Мать долго сетовала на бесполезность потерянного времени, а после смирилась «здоровье тоже необходимо». Свободного времени не хватало – то тренировки, то домашнее задание. Хёнджину порой элементарно некогда было спать, тогда же и появились первые мысли «а зачем я всё это делаю?». Первый год старшей школы выдаётся самым тяжёлым – новая школа, знакомства, придирки со стороны одноклассников, которым не нравится, что этого парня хвалят больше, чем их. Хван становится изгоем, с ним не хотят или же боятся общаться. Найти друзей оказывается невозможной задачей, даже в футбольном клубе его с остальными связывают исключительно приятельские и деловые отношения. Учёба радости не приносит, он завидует другим – тем, кто постоянно смеётся на занятиях, втайне от учителей передавая записки. Тем, кто вместе прогуливает занятия, чтобы успеть на премьеру очередного фильма. Тем, кто вместе обедает, устраивают мини-пикники прямо на школьном дворе и вместе наслаждаются тёплыми деньками. Тем, кто спокойно может обсудить всё на свете – от серьёзных проблем в семье, до обычных глупостей по типу мобильных или компьютерных игр. Он всегда один, ему не с кем обсудить свои внутренние переживания. Ощущение, что вся его жизнь – плохой сценарий, в котором вроде и расписано всё до мелочей, но не хватает главного – эмоций. Родители радуются сыну, что умело плывёт по течению, идёт к цели, которую они ему поставили. Вот только Хван всё чаще задаётся вопросом, чего хочет он сам? Так ли нужна ему идеальная учёба? Почему из-за этого всего, он не может заниматься обыденными вещами? У него нет права получить неудовлетворительную оценку. Он не может поехать в школьную поездку, потому что это «пустая трата времени». Мать каждый раз переживает, что Хёнджин может «заразиться» глупостью других детей. Его отгораживают от всего лишнего, что кажется родителям ненужным и пустым. На последнем году старшей школы в жизнь Хёнджина врывается новый знакомый – улыбчивый, с милыми ямочками, невероятно болтливый и образованный. Его английский язык безупречен настолько, что Хван принимает его за иностранца или же наваждение, протяни руку и оно исчезнет. Но Чан оказывается реальным, а ещё похожим на ураган. Всегда стремится помочь, подсказать как будет лучше, а ещё совершенно не принимает отказов. Потащить Хвана в ближайшее кафе, потому что «когда ты вообще нормально обедал последний раз?» – раз плюнуть. Уболтать его пропустить последние занятия, потому что «я уже купил билеты, а это были последние деньги» – запросто. Ждать под проливным дождём парня, потому что «ты забыл зонт, опять заболеешь» – легко. Хвана подкупает такое отношение и в какой-то момент он с ужасом осознаёт, что его чувства к старшему совсем не дружеские. Ему стыдно, ему противно, он никому не рассказывает об этом, даже самому Бану. Неприязнь к себе перерастает в ненависть, он словно болен и излечиться не удаётся. Появляется острое желание из принципа попытаться встречаться с кем-то из тех девчонок, которых каждый второй называет «красивой». Пара свиданий заканчивается ничем – пустой трёп, жеманные улыбки и дурацкое протяжное «оппа» и якобы «милое» надувание губ. Хёнджину впервые кажется, что его стошнит прям на месте, но он держится. Когда он вдруг жалуется хёну, тот громко смеётся и никак не может успокоиться. Чана забавляет вся ситуация, а после он всерьёз говорит, что младшему пора начать делать то, что хочет он, а не родители. После одного из выигранных футбольных матчей у другой школы, Хван решается и признаётся Бану в своих чувствах. Внутри боязнь – его засмеют, ударят и совсем перестанут общаться, потому что он идиот, потому что такие обществу не нужны. Потому что это неправильно, когда хочется прикоснуться к другому парню не по-дружески, взять за руку или обнять. Но Чан не смеётся, а выглядит серьёзно и даже немного озадачено, словно прикидывая, что ему только что сказали и как стоит на это реагировать. Старший признаётся, что симпатия взаимная и первым предлагает встречаться. Хвану страшно. Страшно, что об этом узнают родители. Страшно, что его будут осуждать. А ещё страшно, что эти отношения закончатся чересчур быстро. Чан – красивый и добрый, ему часто пишут девчонки, часто зовут прогуляться вместе, а ещё приносят сладкий кофе. Бан невозмутимо отдаёт его младшему и сетует, что вообще-то и сладкое-то не любит. Старший преподаёт английский язык и на его занятиях постоянно множество людей, им восхищаются. Хёнджин самую малость ревнует, но его всегда убеждают в том, что только он – самый важный человек, человек, с которым Бану комфортно. Именно благодаря ему, Хёнджин осознаёт, что в жизни существует не только постоянная учёба. Что родители так-то заставляют его стремиться не к своей мечте. Что, если ты вдруг получил «неуд», то это не конец всему, ты не становишься автоматически отбросом общества. Масштабный скандал с родителями случается на первом курсе университета, когда Хван идёт наперекор и поступает на то, что интересно ему. Когда вдруг осмеливается и заявляет о своих отношениях. Мать картинно хватается за сердце, начинает реветь и причитать, что её сын родился каким-то «неправильным». Отец лишает всех средств связи, обещает выбить эту дурь. Хёнджина запирают на домашний арест и следят за каждым его передвижением, за каждым, с кем он общается. Парню впервые хочется нарушить все эти правила и сбежать на встречу к Чану, который ждёт, по которому он скучает сам. А после побега очередной скандал с родителями, отец не жалеет грубых слов, ясно давая понять, что сына у него больше нет. Мать снова рыдает, но молчит, кивками поддерживая супруга. Хвану больно. Ему противно и обидно, что самые родные люди не поняли его, не приняли его выбор. Его выставляют на улицу с вещами, предлагая пойти к тому, с кем он встречается. Бан ничего не спрашивает, лишь помогает обустроиться, а после и с радостью помогает найти жильё недалеко от университета и подработку. Хёнджин не хочет ни от кого зависеть, а в душе поселяется какое-то неприятное чувство, заглушить которое ничем не удаётся.* * *
Чонин облокачивается на ограждение, наблюдая со второго этажа на происходящее внизу – яркие софиты, громкие басы музыки, танцующая масса, многие из которых уже влили в себя немереное количество алкоголя. Возле барной стойки как всегда куча людей, что со смехом наблюдают за умелыми трюками бармена, что ловко разливает разноцветную жидкость по стаканам. Парень скользит взглядом дальше и наконец натыкается на того, кого видит здесь четыре раза в неделю. Чужие тёмные волосы слегка небрежно зачёсаны на правую сторону, свободная бежевая рубашка, поверх которой синяя джинсовка и тёмные джинсы. Двигается он плавно, едва ли касаясь кого-то из танцующих. Рядом всё тот же высокий улыбчивый парень – заметная красная рубашка, узкие чёрные джинсы, взгляд, устремлённый лишь на того парня. Движения более рваные, руки то и дело игриво скользят по чужим плечам и бёдрам. Ян недовольно выдыхает сквозь зубы и отпивает крепкий алкоголь из стакана, что сжимает в руке почти до боли. Он расстёгивает верхние пуговицы полосатой рубашки, чувствуя, что становится жарко и переводит взгляд. Они встречаются лишь на занятиях английского языка в университете – а там всего лишь вежливая улыбка и мягкий взгляд. В голове витают мысли, от которых лучше бы избавиться, загнать их в глубины души и не вытаскивать. Вот только стоит взглянуть на Бана и они возвращаются снова – желание ощутить чужие губы, почувствовать чужие прикосновения. А вместо этого приходится наблюдать, чувствуя себя каким-то сталкером. Парень вливает в себя ещё дозу алкоголя, желая разбавить её чем покрепче, но не позволяет обещание, данное самому себе. - Если ты опять накидаешься до чёртиков, я не потащу тебя домой, – говорит Сынмин, останавливаясь рядом. - Сам доеду, – огрызается Чонин, проводя языком по губам и ощущая горечь. – Где твоя очередная пассия? - Даже имени её не знаю, – Ким облокачивается на ограждение спиной и с лёгким хлопком открывает бутылку с какой-то дрянью, кислотного цвета. Ян качает головой и отворачивается, предпочитая больше не созерцать первый этаж, а особенно чужие поцелуи, из-за которых хочется рычать от злости. Каждый раз его накрывает желанием обладать тем, что принадлежит другому. Он сам не знает, как назвать это чувство – обычное желание или симпатия? Чонин знает, что Бан слишком правильный, чтобы изменять своему парню. Слишком добрый, чтобы отказать в помощи другим, но и все попытки флирта пресекает жёстко. Младший видит это часто – даже девчонки со старших курсов приходят на занятия, строят глазки, пытаются коснуться, но в ответ никакой взаимности. - А ты смотрю не нашёл себе жертву? – насмешливо спрашивает Сынмин, нагло врываясь в чужие мысли. - В отличие от тебя, не страдаю беспорядочными связями на одну ночь, – парирует Ян, за что тут же получает тычок в плечо. - Зато никакой привязанности и обязательств, – пожимает плечами Ким. Оба парня замолкают, каждый погружённый в свои мысли, но появившийся Чанхи нарушает тишину. - Чёрт, думал не смогу сбежать, – парень устало оглядывается по сторонам. - Неужели тебя наконец решили избить? – весело спрашивает Сынмин. - Не смешно, – дуется Чхве. – Она начала ныть, что мы никуда не ходим. И что подруга видела меня с другой девчонкой. - Вливай меньше обещаний им в уши и прочей сопливой ерунды, – Ян с сожалением осознаёт, что алкоголь закончен, а мыслей в голове всё больше. - Не могу, – округляет глаза Чанхи. – Они это любят и готовы практически на всё. - Фу, даже слушать не хочу, – машет руками Чонин. – Пойду в бар, развлекайтесь тут со своими дамами. Хочется напиться до беспамятства, чтобы проснуться только завтра утром, а может и вовсе в обед, пропустив все занятия в университете. Чонин не глупый, он может учиться, но не хочет. У него нет цели в жизни, у него на самом деле нет настоящих друзей, на которых можно положиться. Да, Ким или тот же Чхве могут приехать, но вся их помощь заключается в одном – напиться до беспамятства, зависнуть в клубе до утра или подцепить какую-нибудь красивую девчонку и зажать её в VIP-комнате или ближайшем тёмном углу. На первом этаже душно до невозможности, запахи смешались – алкоголь, табак и множество духов. Ян не понимает, как на танцполе можно находиться в такой обстановке. Кое-как протиснувшись к бару, снова вертит головой в попытках найти Чана. - Ищешь кого-то? – знакомый бармен без лишних слов ставит перед парнем бутылку и стакан, отполированный до блеска. - Друга, – очередная ложь. В ночном клубе не принято говорить о себе, не особо принято делиться чем-то личным. Да, есть те, кто рады влить в уши молодого паренька за барной стойкой свои истории, но тот лишь улыбается, порой шутит, порой просто молча кивает, но никаких советов. Джуёну наплевать, сколько выпьют посетители, сколько они по итогу оставят денег – он не лезет в чужие жизни. Чонин его за это ценит, если честно. Бармен может вызвать такси, но на этом вся помощь заканчивается, потому что «психологом не подрабатываю». Знакомый одеколон с ноткой апельсина и чего-то древесного ударяет в нос, а после Ян слышит и голос Бана, что оказывается непозволительно близко. Запах дурманит, яркие разноцветные софиты ударяют по глазам, а алкоголь отдаётся жаром во всём теле. Внутренний голос мерзко усмехается «алкоголь ли?». Чонин благополучно этот самый голос шлёт к чёрту. Чужой взгляд бегло скользит по младшему, но не задерживается на нём. Он вздыхает и вливает в себя очередную дозу крепкого алкоголя, отворачиваясь и устремляя взгляд в массу танцующих. - Какого чёрта ты опять так напился? – сетует Сынмин, пихая друга к кирпичной стене. Ян пытается сфокусировать взгляд на чужом лице, но удаётся плохо. Он резко хватается рукой за ворот рубашки друга и тянет его к себе, почти касаясь губ. Ким скептически смотрит, а после ударяет по руке. - Этап дружеского секса уже пройден. - Как жаль, – фырчит Чонин. Он чувствует очередной приступ головокружения и сгибается пополам, упираясь ладонями в свои колени. - Надеюсь тебя не стошнит в очередной раз на мои кроссовки, – опасливо интересуется Ким, отходя на безопасное расстояние. - Если бы ты в прошлый раз не подмешал в алкоголь какую-то дрянь… – кашляя отвечает младший, чувствуя, как всё выпитое выходит наружу. Сынмин рядом матерится, а вышедший на улицу Чхве громко смеётся. Яну хочется отключиться прямо здесь, но мозг услужливо не отключается, продолжая активную деятельность. Легче не становится, по коже идёт неприятный озноб и внутренности снова сжимает. - Может сегодня ты увезёшь его? – без эмоционально спрашивает Ким, смотря в глаза Чанхи. - Не могу, меня ждут, – довольно заявляет Чхве и машет на прощание, сбегая. - Сам доберусь, – твердит Чонин, откидываясь спиной на шершавую стену. - Нет уж, я тебя потом искать не собираюсь опять по всем клубам Сеула. Ян хочет улыбнуться, видимо это своеобразная забота о нём, если такая вообще существует.* * *
Хёнджин с улыбкой обнимает Чана за шею, даже не удосуживаясь посмотреть по сторонам и убедиться, что они одни. - Меня скоро уволят из-за тебя, – старший сцепляет руки в замок за спиной парня, притягивая его ближе к себе. - Обворожительно улыбнёшься тем строгим аджумам и они тебе всё простят, – посмеивается Хван. - Пообедаем сегодня вместе? – Чан зарывается пальцами в чужие волосы. - Не могу, – вздыхает младший. – Тренер хотел меня видеть. - Напиши, как освободишься, – Бан нехотя разрывает объятия, замечая одного из своих студентов. - Доброе утро, профессор, – Ян широко улыбается, даже не смотря в сторону Хёнджина. - Доброе утро, Чонин, – кивает старший, пропуская парня вперёд в кабинет. Хван расплывается в глупой улыбке, замечая подмигивание, адресованное лишь ему. Настроение настолько хорошее, что чужой хмурый взгляд от того незнакомого парня с розовыми волосами, его вовсе не волнует. Он бодро идёт в сторону стадиона, где через пятнадцать минут договорился о встрече. Мужчина средних лет стоит возле трибун, объясняя одному из игроков схему и постоянно указывая руками, то в одну сторону, то в другую. - Здравствуйте, – радостно говорит Хёнджин, останавливаясь за спиной тренера. Мужчина сухо кивает головой и отправляет незнакомого парня в раздевалку. - Хван, мы с тобой сколько лет уже сотрудничаем? – вдруг интересуется тренер, усаживаясь на край ограждения, отделяющего футбольное поле от трибун. - Ещё со времён средней школы, – парень пытается прикинуть, сколько это в годах, но теряется. - Вот, – мужчина скрещивает руки на груди. – Ты знаешь, что я всегда был прямолинеен и честен с моими игроками, особенно теми, кто внёс значительный вклад в команду. Давно забытое мерзкое чувство снова начинает шевелиться, с каким-то радостным рыком вылезая из глубин души. Хёнджину это не нравится. Такие разговоры ему не нравятся. Снова появляется страх. Тот, что был в детстве. Тот, что преследует по пятам, как тень, от которой не избавиться. Он лишь слабо кивает тренеру, втайне желая закрыть ладонями уши. - Не знаю, что у тебя произошло в жизни, – мужчина замолкает, подбирая нужные слова. – Но на играх последний год ты показываешь отвратительные результаты. - Но, – начинает было Хван, но тренер поднимает руку вверх. - Говорить это неприятно, но забери свои вещи и больше не нужно приходить на тренировки. Сердце пропускает удар, а в голове появляется посторонний шум. Это ведь не может быть правдой. Футбол – возможность отпустить тот липкий страх, что мучает вечерами, когда парень остаётся наедине с собой. Резкие слова родителей всё равно возвращаются, все те косые взгляды одноклассников и членов команды, когда он появляется вместе с Чаном, держа его за руку. Тогда же он впервые осознал, что побороть свои страхи куда тяжелее, чем кажется на словах. - Вы выгоняете меня из команды? – выдавливает Хван, пытаясь совладать с эмоциями. - Если говорить твоим языком, то да, – тренер поднимается, отряхивая спортивные штаны. – Спасибо за сотрудничество. Хорошее настроение исчезает моментально, вскрывая все страхи и неуверенность в себе. Давние раны словно заново начинают кровоточить. Желание закрыться, спрятаться в своём внутреннем мире и никого туда не впускать. Почему всё это происходит? Обедать совсем не хочется, и парень бредёт в сторону выхода со стадиона, выключая мобильный телефон. Бан отвлекается и хмурится, наблюдая в окно своего кабинета за удаляющимся парнем. Хочется сорваться и побежать за ним, спросить, что случилось, а вместо этого приходится вести занятие дальше. Чонин хмуро наблюдает за чужой рассеянностью, за бегающим взглядом. В стенах университета, Чан другой – аккуратно расчёсанные волосы, идеально выглаженная белая рубашка и тёмные брюки. Яна всё равно каждый раз ведёт, каждый раз взгляд невольно на чужие губы, на руки и широкие плечи. Он практически не вслушивается в английский текст, постоянно зависая на вопросах, постоянно слыша чужие смешки. - На сегодня всё, – завершает занятие Бан, отпуская студентов. Ян нарочито медленно складывает вещи в рюкзак, то вдруг роняя тетрадь, то ручку, а то ища телефон, который давно спрятан в заднем кармане джинс. - Скажи, Чонин, – вдруг подаёт голос профессор. – Чем ты сегодня занят вечером? - Что? – младший замирает, боясь даже дышать. - Знаешь же новое кафе, что открылось недалеко? - Да, – кивает Чонин, всё ещё не веря собственным ушам. Может он спит на занятие, потому что иного объяснения нет. В ночном клубе не был уже несколько дней, алкоголь и подавно не употреблял, предпочитая проводить ленивые дни дома – играя в приставку или смотря старые фильмы с заезженными шутками и сюжетом. - Приходи сегодня, скажем так… – Чан сверяется с наручными часами. – В шесть и без опозданий. - Это свидание? – выпаливает Ян, ну а что терять, если ты спишь. - Это дополнительные занятия, малыш, – старший со смехом слегка ударяет парня по голове тетрадью и подгоняет на выход. Удар вполне реалистичный, значит это не сон. Чонину, конечно, дополнительно английский даром не сдался, но, если это лишний повод видеть Чана – почему бы и нет.* * *
Хёнджин злится, но сдерживает себя. - Этот студент, – осторожно начинает он. – Настолько глуп? - Хёнджини, мы уже говорили об этом, – устало начинает Чан, пытаясь вспомнить, какой же раз они обсуждают ситуацию. Старшему не нравится эта ревность, не нравятся глупые ссоры и споры. Он любит Хвана, но и работа ему важна. - Вы занимаетесь уже четыре месяца, а он по-прежнему не может сам всё усвоить? – младший больше не может сдерживать обиду. Занятия с тем парнем отнимают свободное время Чана пять раз в неделю. Больше никаких ночных просмотров фильмов, потому что старший устаёт, потому что готовится то к занятиям в университете, то к индивидуальным занятиям с Чонином. Никаких походов в клуб, потому что не останется времени на короткий сон. - Чтобы сдать экзамен, нужна отличная подготовка, – отвечает Бан, откладывая книгу в сторону. – Потерпи ещё немного. - Он что, не может найти себе другого репетитора?! – взрывается Хван, вскакивая на ноги, чем привлекает такое ненужное внимание остальных студентов, но ему всё равно. Эмоции заглушают здравый смысл, ревность просачивается в каждый миллиметр. Он не понимает, почему Бан так добр к тому парню. Не понимает, почему должен делиться старшим с кем-то ещё. - Хёнджини, успокойся, – примирительно говорит Чан, пытаясь взять того за руку. - Тебе даже неинтересно, что меня выгнали из футбольного клуба, – Хван одёргивает ладонь, не давая коснуться. - Почему не сказал? - А ты разве интересовался? – Хёнджин обиженно отворачивается, спешно собирая вещи. - Мы не договорили, – старший тяжело вздыхает. - Занимайся со своим Чонином, – бросает Хван, покидая помещение библиотеки и громко хлопая деревянной дверью. Чан мог бы пойти за ним, объяснить всё ещё раз, но что-то его останавливает. Усталость накатывает с новой силой, за последнюю неделю в лучшем случае сна было часов десять. Ему всегда хочется сделать занятия для своих студентов интересными, чтобы вовлечён был каждый. Да и у Яна улучшения – более внимателен, успеваемость повысилась, пусть только по одной дисциплине. Старшему не нравится, что Хёнджин его не понимает. - Хён, витаешь в облаках? – Чонин светится ярче солнца, садясь напротив и облокачиваясь локтями на стол. - Нет, устал, – вырывается прежде, чем до Бана доходит, кто напротив него. Младший прекращает улыбаться и смотрит как-то слишком пристально, слишком понимающе. Он откидывается на спинку стула и переводит взгляд на потолок, наблюдая за солнечными зайчиками, что периодически появляются. - Когда ты, хён, последний раз нормально отдыхал? - Вчера? – как-то неуверенно отвечает Чан, не желая признаться, что почти не спал. - Не верю, – фыркает Ян, а после резко поднимается, хватая старшего за руку. – Мы уходим. - У меня занятия через двадцать минут, – протестует Бан, но вырваться не удаётся. Чонин может и младше, но вымахал почти на целую голову выше, а хватка крепкая. Они ловят на себе заинтересованные взгляды попадающихся мимо студентов, что начинают перешёптываться и посмеиваться. - Прогуляешь, – беззаботно отзывается Ян, ускоряя шаг. - Но… – договорить Чану не дают, младший протягивает вдруг ладонь. – Что? - Хён, дай свой телефон, – парень смотрит выжидающе. - Ты что задумал? – старший неуверенно кладёт мобильный в чужую ладонь, замечая, как младший быстро скользит пальцами по экрану, а после усмехается. - Теперь тебя не потеряют, – Чонин не возвращает телефон, пряча его в карман джинс и снова тянет Бана за собой. - Но куда мы идём? – спрашивает старший, едва поспевая за парнем, что заметив нужный номер автобуса, ещё больше ускоряет шаг. - Потерпи хён, – Чонин беззастенчиво хлопает Чана по карманам и найдя транспортную карту, вытаскивает её, прислоняя к электронной системе. В салоне пусто и стоит им сесть, как младший толкает в ухо Бану наушник, включая какую-то бодрую мелодию. Старший пытается бороться со сном, особенно, когда вдруг ударяется головой о стекло автобуса. Ян слегка улыбается, а после осторожно сдвигает голову Чана так, чтобы она оказалась у него на плече. Идея прогулки по ночному Сеулу уже не кажется такой бредовой, да и благодаря круговому движению автобуса, у старшего есть возможность отдохнуть хотя бы немного. Чонину стыдно за себя и свои действия, но он всё равно едва ощутимо касается губами чужого лба, чувствуя, как морщится Чан во сне. Сердцебиение учащается, и он снова отворачивается, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами.* * *
Хёнджин отбрасывает в сторону телефон, не зная на кого злится больше. Обычно старший не злился долго и уж тем более всегда отвечал на звонки, а сегодня тишина. От других студентов Хван слышал, что занятия по английскому внезапно отменили из-за плохого самочувствия профессора. Ему становится мерзко от своей несдержанности и глупой ревности. Чан ведь никогда не давал повода в себе усомниться, да и всегда уделял своему парню время. Даже, когда сильно уставал, даже когда совершенно не хватало времени. Короткие, но тёплые видеозвонки перед сном. Голосовые сообщения по утрам, когда слышно – Бан спешит, но всё равно хочет порадовать Хёнджина, напомнить ему в очередной раз, что их отношения выдержат всё. Что он его по-прежнему любит и скучает, но нужно подождать. Обещание совместной поездки к морю, полная изоляция от внешнего мира – лишь они вдвоём, никаких телефонов, мессенджеров и социальных сетей. Хвану стыдно, что он становится слишком жадным, что собственный страх потерять Чана становится чересчур сильным. Он сам не желал беспокоить старшего из-за футбольной команды, а по итогу обвинил в бесчувственности и незаинтересованности. Хван прислоняется лбом к стеклу, вглядываясь в ночные огни города. Желание поехать на квартиру к своему парню и попытаться всё объяснить, помириться. Вот только нет никакой гарантии, что тот дома, и что вообще захочет разговаривать. Очередные попытки дозвониться, но телефон выключен. Изнутри поднимается волна страха, а вдруг Чану плохо? А вдруг с ним произошло что-то нехорошее? Совсем некстати на ум приходят угрозы отца, брошенные некогда в пылу ссоры. Паника захлёстывает, больно ударяя по мыслям, рисуя жуткие картинки. Попытки обзвонить ближайших друзей Бана тоже заканчиваются неудачей – никто его не видел, а про болезнь и вовсе не слышал. Ёнхён советует не паниковать и дать время старшему остыть, переосмыслить всё сказанное. - Но что, если хён решил меня бросить? – Хёнджин прикусывает губу, чувствуя себя размазнёй. - Ты не знаешь Чана? – смеётся Кан. – Не в его правилах уходить молча. - Если вдруг он тебе позвонит, напиши, пожалуйста, хён, – уже тише добавляет младший, сбрасывая вызов. Громкое уведомление на телефоне заставляет парня подскочить и с сожалением отметить, что это пишет один из приятелей по университету, предлагая немного расслабиться и устроить прекрасный пятничный вечер в клубе. Хвану затея не нравится, потому что идти туда одному не хочется, а ещё он до сих пор почти каждые пять минут набирает знакомый номер. Чанхи не унимается, канючит и называет Хёнджина занудой. - Пошли, – кричит Чхве на другом конце провода. – Познакомлю тебя с одним своим другом, вы найдёте общий язык. - Не могу, – бурчит парень. – Поругался с Чаном. - Не будь сопливой девчонкой, куда денется твой профессор? – смеётся Чанхи. - Много ты понимаешь, – огрызается Хёнджин. - Мы за тобой заедем через полчаса, собирайся, а иначе выволоку тебя в том, в чём ты есть, – Чхве громко смеётся, скидывая звонок и не дожидаясь чужого ответа. - С чего ты взял, что я хочу с кем-то знакомиться? – Сынмин высовывает руку из окна машины, чувствуя приятный ветерок. - Видел этого Хёнджина? – Чхве округляет глаза, смотря на друга как на болвана. - Нет, – незаинтересованно отвечает Ким. - Не интересуй меня девушки, запал бы на этого милашку, – присвистывает Чанхи, снова смеясь. - Всё бывает в первый раз, – хмыкает Сынмин. - Может ты за ним и приударишь, а? – парень смеётся громче. - Зачем? - Ну, давай заключим пари? Спорим на три сотни, что он не поддастся твоему очарованию за три месяца? - Как можно спорить, не видя товар? – Ким поправляет тёмную рубашку, бросая беглый взгляд в сторону водительского сидения. - Как грубо говорить так о живом человеке. - Не менее грубо, чем предлагать за него три сотни. Так что он из себя представляет? Чхве вдруг задумывается, морщась и пытаясь вспомнить всё, что знает о Хёнджине. На самом деле всё их общение ограничивается стенами университета – когда пересекаются на совместных парах, когда случайно сталкиваются в столовой или по пути домой. Хван не особо разговорчив, не стремится проводить время с другими людьми. - Знаю, что он играл в футбольной команде со школы, – неуверенно тянет Чанхи. – А ещё у него любовь с профессором по английскому. Сынмин вопросительно приподнимает бровь, осуждающе смотря на друга. - Предлагаешь мне влезть в чужие отношения? - Улавливаешь, – кивает Чхве. – Слабо? - Нет, – спокойно отвечает Ким. – Но дашь мне шесть месяцев и пять сотен, товар-то бракованный. - Договорились, – соглашается друг, останавливаясь возле обочины. – Будь паинькой, Сынмин. Хёнджин неуверенно подходит к белой машине, бросая настороженный взгляд на незнакомого парня. - Это Ким Сынмин, познакомьтесь, – Чхве с улыбкой опирается руками на капот. – А это Хван Хёнджин. Всю дорогу до ночного клуба они молчат, Чанхи изредка рассказывает какую-то ничего не значащую чушь. Сынмин же думает, что его новый знакомый похож на побитого щенка. На несколько секунд ему становится даже жаль, но будущий выигрыш оказывается более лакомой добычей, чем угрызения совести.* * *
Чонин и Хёнджин сверлят друг друга взглядами, а Сынмин сдерживает усмешку. Чанхи – чересчур коварен, даже зная, как эти двое относятся друг к другу, он всё равно исправно зовёт их обедать вместе, каждый раз с театральным вздохом заявляя, что не понимает причин ссоры этих двоих. Киму порой хочется громко похлопать в ладони и похвалить актёрский талант, но он сдерживается, вместо этого наблюдая, как с силой сжимает палочки Ян и как нервно постукивает пальцами по столу Хван. - А вы видели сегодня профессора Бана? – между делом интересуется Чхве, мило улыбаясь. – Выглядит озлобленно, явно завалит на экзамене. Парень снова притворно вздыхает, качая головой. Сынмин не выдерживает и хмыкает, уткнувшись в чашку с кофе. Хёнджин неопределённо дёргается, склоняя голову ниже к чашке с рисом. В то время как Чонин хмурится всё больше, бросая испепеляющие взгляды на Хвана. Чанхи не хуже большей части университета осведомлён, что сладкая парочка профессор и студент месяц как расстались с громким скандалом. Теперь даже в сторону друг друга особо не смотрят. Бан с головой ушёл в преподавательскую деятельность, а вот его бывший парень заливает горе каждую пятницу в ночном клубе – жалуясь Сынмину на несправедливость жизни и на идиотов студентов, что никак не выучат английский язык. Сложить картинку в единый паззл не составляет труда, Ким даже удивлён, что Ян – коварный лис, так ненароком влез во взаимоотношения и отчасти освободил дорогу самому Сынмину. - Что будете делать после закрытия всех экзаменов? – не унимается Чхве, весело уплетая свой обед. - Дополнительные занятия никто не отменял, – сияет Чонин, озлобленно смотря на Хёнджина. - Пойду в клуб с Сынмином, – сквозь зубы говорит Хван, отвечая таким же взглядом. Ким вскидывает вопросительно брови, но предпочитает ничего не говорить. Даже, если его пытаются использовать как повод для ревности, он не против. Его главная цель сломать этого красивого парня и забрать свои деньги у Чхве. Из отведённых шести месяцев чересчур быстро пролетают два, но за это время меняется многое. Хёнджин, хоть и с трудом, но доверяет Киму, а стоит в поле зрения появиться Бану, как Хван превращается в липучку – то за руку «случайно» заденет, то соприкоснётся плечами, то вдруг врывается в личное пространство, сверкая ярче солнца. Эта маска спадает крайне быстро, стоит профессору скрыться за углом университетского коридора. - Тогда пиши после экзамена, – Ким первым поднимается, забирая свой поднос и подмигивая Хвану. Чанхи так же подхватывает посуду и спешит покинуть столовую. - Вы встречаетесь? – вопрос в лоб. Ян усмехается, молча смотря на парня напротив. - А тебя это так волнует? - Ответишь? – почти что рычит Хёнджин, чувствуя неконтролируемый приступ ревности и гнева. В голове снова и снова крутятся фотографии из инстаграма, на которых Чан и Чонин вместе. Какой-то из студентов университета заметил их случайно и решил сфотографировать, даже смело заявив, что подходят они друг другу куда больше, чем Бан и Хёнджин. Хван злится – и за эти слова, и за то, что всё это оказывается произошло в тот день, когда они поругались. Он оправдывает себя тем, что в клубе не было ничего, хотя, стоит отметить, что на деле Чанхи влил в него такую бешеную дозу алкоголя, что парень попросту не помнил, как оказался дома. - Не твоё дело, – Чонин раздражённо поднимается со своего места, скидывая вещи в рюкзак. Ему не нравится вся игра, что затеяли Чхве и Сынмин. Ему не нравится, что его выставляют дураком, списывая всё на паранойю. Ким улыбается холодно, открыто обманывая, что Хван ему нравится, что он хочет с ним встречаться. Младший не верит не единому слову. И все эти совместные обеды напоминают плохое кино или дешёвый цирк, где их с Хёнджином пытаются выставить клоунами. Возле кабинета английского языка уже столпилось множество студентов, что с опаской поглядывают на закрытую дверь. Яну плевать на самом деле, что его могут завалить на экзамене, что Бан ходит чернее тучи – отвечает сухо, мало улыбается, на дополнительных занятиях и вовсе молчит. Ему нравится видеться со старшим, находиться с ним рядом. Парень рывком открывает дверь и садится за одну из первых парт, доставая лишь карандаш и, сложив руки перед собой, смотрит на Чана. - Входите, – профессор кивает остальным студентам, предлагая им занять свои места. Яна отчасти мучает любопытство, что же такого старший нашёл в том парне, что никак не отойдёт от их разрыва. Время экзамена тянется отвратительно медленно, из-за духоты в помещении светлая рубашка неприятно липнет к спине, а мозг словно превращается в растаявшее мороженое. Приходится один и тот же кусок текста перечитывать по несколько раз, чтобы понять. Чонин впервые старается, чтобы показать Чану, что их занятия проходят не просто так, что он действительно улучшил свои знания. - Ян задержись, – окликает его Бан, когда остальные студенты уже спешат покинуть пределы душной аудитории. - Да, хён? – младший часто моргает, борясь с сонливостью, что одолевает его из-за жары. - Что сегодня делаешь вечером? – Чан садится на край своего стола, скрещивая руки на груди. - Так вроде же дополнительных сегодня нет? – Чонину кажется, что его мозг окончательно попрощался с ним, иначе не объяснить. - Нашёл тут один интересный сериал, не хочешь прийти вечером и посмотреть вместе? Ян конкретно зависает, не отводя взгляд. - В смысле вместе? – уточняет он. - Да, только ты и я, – кивает Чан. - Вечером? - Да. - У тебя дома? - Всё верно. - Вдвоём? – повторяется Чонин, с трудом переваривая информацию. Бан смеётся и вдруг треплет младшего по волосам, а после под его вопросительный взгляд, приглаживает их обратно. - Ну хён, – недовольно бурчит Ян. - Обещаю приготовить нам ужин, – старший забавно прикладывает правую ладонь к сердцу. - Мне подойдёт и рамён, – улыбается Чонин, опуская наконец взгляд. - Скину тогда адрес, не опаздывай. - До вечера, Чани-хён, – быстро отвечает Ян, спешно покидая аудиторию.* * *
Хёнджин неуверенно мнётся перед чужой дверью, всё ещё считая свой поступок безумным. Пора отпустить их отношения, принять тот факт, что они не пара, а лишь профессор по английскому языку и его студент. Вот только где-то в глубине души плещется слабая надежда, что ещё не поздно начать сначала, помириться, отпустить ту ситуацию. - Хёнджин? – Чан в свободной домашней футболке и спортивных шортах, смотрит на парня как-то непонимающе. - Послушай, я хотел… – Хван осекается, заметив за спиной старшего Чонина. - Хён, это доставка? – младший замирает, не отводя взгляд от чужого. Хёнджин ещё больше убеждается, что он болван. На Яне одна из чёрных футболок старшего, свободные серые спортивные штаны, а в руках банка с напитком. На фоне слышен звук включённого ноутбука, а одеяло с дивана небрежно скинуто на пол. В нос ударяет запах одеколона Чана, смешанный с гелем для душа и Хёнджин закусывает губу, смотря вначале на Бана, а после на Яна, чьи волосы до сих пор влажные после душа. - Простите, не хотел помешать, – Хван начинает пятиться в сторону лифта. - Стой, – Чан оборачивается вначале к Чонину и получив лёгкий кивок, спешит за Хёнджином. - Прости, – тараторит парень, отчаянно тыкая в кнопку вызова лифта несколько раз. - Давай поговорим, – Бан крепко сжимает чужое запястье, разворачивая младшего к себе. Хёнджин поджимает губы, стараясь сдержать такие непрошенные слёзы обиды. Почему-то ему хотелось, чтобы хён его ждал, чтобы они вместе посмеялись и всё снова стало как прежде. Чтобы снова тёплые объятия, быстрые поцелуи в коридорах университета, чтобы никто не увидел. Чтобы снова долгие поездки в Пусан. Чтобы гулять всю ночь по пляжу, рисуя на песке фигуры, понятные им одним. Чтобы в очередной раз на ночной сеанс в кинотеатре, когда вопить от страшных сцен, хватаясь за чужую руку и ненароком рассыпать попкорн. Когда засыпать на парах, потому что утром не хотелось возвращаться на такси и решили прогуляться по просыпающемуся Сеулу. Когда попытаться собраться за двадцать минут, скидывая в рюкзак первые попавшиеся тетради и надеть футболку наизнанку. Когда в очередной раз выслушивать нравоучения от ректора университета, а после спешить на занятия. Когда украдкой принести старшему обед, потому что у него слишком много работы и он точно не успеет в столовую. Все эти воспоминания накатывают, заставляя внутренности сжиматься. Пульс вдруг учащается, а мокрые дорожки на щеках появляются вопреки желанию Хвана. - Хёнджини, послушай меня, – старший пытается призвать к внимательности, но выходит плохо. – Хёнджин. - Хён, просто уходи, ладно? – младшему стыдно, ему крайне неприятно всё это. Он выглядит жалко. Былые демоны с радостью лезут наружу, с каким-то довольным урчанием напоминая, что он никому не нужен, что его чувства никому не нужны. Что виноват сам в своих бедах, что родители были правы – отброс общества, не способный контролировать свои приступы ревности и эмоций. Впервые мелькает мысль, что без него всем было бы легче. Мать бы не рыдала, что сын вырос «неправильным», что он никогда не найдёт достойную работу, жену, не порадует её внуками. Отец не стал бы смотреть с омерзением, боясь прикоснуться, словно к заразному. Не пришлось бы забросить футбольную команду, не пришлось бы терпеть чужие насмешки. Вся его жизнь – неправильная. Прикосновение чужой руки обжигает хлеще раскалённого железа, хочется вырваться и убежать. Внутренности ломаются, рассыпаются на мелкие осколки, царапая изнутри. Он чувствует себя сломанной куклой, которой поиграли, а после выбросили за ненадобностью. - Прости, мне правда жаль, Хёнджини, – в мысли врывается голос старшего, что отпускает запястье Хвана. - Он нравится тебе? – младший выпаливает вопрос быстрее, чем успевает прикусить губу, жалея о сказанном. Чан собирается было ответить, но Хёнджин срывается с места, не желая больше ничего знать. С силой врезается в дверь, даже не чувствуя боли, а после уже на улице снова останавливается, пытаясь отдышаться. Внутренности горят – не то от бега, не то от попыток сдержать истерику. Рука сама тянется к мобильному, парень с трудом пишет Сынмину, предлагая в очередной раз провести ночь в клубе и желательно забыться на ближайший месяц. - Чани-хён, извини, мне пора, увидимся завтра, – Чонин улыбается, но взгляд отводит. - Куда собрался, поздно уже, – старший загораживает дверь, наблюдая как обувается Ян. - Такси вызову, – парень пожимает плечами, поднимаясь на ноги и тут же замирает, оказавшись в чужих объятиях. - Останься, – выдыхает куда-то в самую шею Чан, сжимая младшего всё крепче. Чонину хочется задать главный вопрос, но он молчит. Чувствует себя каким-то мазохистом, даже осознавая, что чувства старшего к Хёнджину ещё полностью не исчезли. Что вероятнее всего он сейчас лишь «замена», но почему-то хочется остаться. Хочется ощущать эти крепкие объятия. Осознавать, что это за него сейчас держатся как за спасательный круг. Что это он может помочь Бану не утонуть в своих эмоциях и чувствах. Внутри Яна что-то трескается – осознание, что его собственные чувства больше, чем обычный интерес, накрывают с головой, заставляя в них тонуть. - Я останусь, хён, – голос хрипит и младший замолкает. Сериал так и остаётся недосмотренным, а разговоры оказываются ни к чему. Чонин уснуть не может, продолжая скорее рефлекторно перебирать волосы Чана, что уснул возле него. Старший, что не побоялся показать другую свою сторону – не того вечно уверенного в себе и крутого парня из клуба. Не того улыбчивого и мягкого профессора Бана. А обычного человека, со своими слабостями и страхами. - Почему не спишь? – чужая ладонь ложится поверх руки Яна. - Прости хён, я разбудил тебя? Чан отрицательно качает головой, притягивая младшего в объятия. - Давай завтра не пойдём в университет? - И что же мы будем делать? – с лёгкой улыбкой уточняет Чонин. - Приготовим вместе завтрак, надеюсь ты не сожжёшь в очередной раз тосты, – смеётся старший, тут же получая тычок в бок. - Это было случайно, хён, – обиженно бормочет Ян, дуя губы. - Потом мы отключим наши телефоны и уедем куда-нибудь в пригород Сеула. А вечером вернёмся и пойдём в парк, куплю тебе блинчики. Младший закусывает губу, но сдержать смех не удаётся. - Что тебе не нравится в моей затее? – интересуется Чан, хмурясь. - Считай, что подкупил меня блинчиками, хён, – соглашается Чонин, чувствуя, как биение сердца эхом отдаётся по всему телу.* * *
Сынмин пристально осматривает столовую, но Хёнджина снова не замечает. Парень словно растворился – на звонки и сообщения не отвечает, в университете уже больше трёх недель не появляется, в клуб не приходит. Из-за того, что он почти ни с кем не общается, его одногруппники и случайные приятели лишь пожимают плечами. - Опять ищешь того красавчика? – невозмутимо уточняет Чанхи, который уплетает вторую чашку риса. - Он давно не появлялся, – Ким откидывается на спинку стула, сдвигая поднос. Еда не лезет, а настроение постоянно прыгает от отметки «паршиво» к «совсем паршиво». - Великий Сынмин беспокоится? – насмешливо спрашивает Чхве. – Или всё дело в споре? Ким отворачивается в сторону окна, впервые задумавшись над вопросом. А какая ему собственно действительно разница – проиграет он или нет. Да и какая ему может быть разница, что с Хёнджином и куда он делся. Может решил плюнуть на учёбу, может вдруг заболел, а может уехал куда. Чужая жизнь не должна интересовать, но почему-то Сынмину хочется узнать. Почему-то совсем некстати вспоминается пустой взгляд Хвана, когда они последний раз были вместе в клубе. Тогда он напился до бессознательного состояния, вначале ругался на Чонина, потом на Чана, а после рыдал, что никому не нужен, и что его жизнь – бесполезная. Этот парень сломался и Сынмин ловит себя на мысли, что ему жаль. Что добить вовсе не хочется. - Ты бессердечный Чанхи~я, – качает головой Ким, чем вызывает кашель со стороны друга. Чхве давится рисом и округляет глаза. - Заболел что ли? - Точно! – Сынмин поднимается на ноги. – Скажешь, что я заболел, ок? - Ты вообще куда? – кричит Чанхи, окончательно теряясь от такого поведения друга. Тот же почти бежит, минуя попадающихся студентов и профессоров, что пытаются остановить парня. Путь до квартиры Хвана занимает около сорока минут, за это время Ким благополучно выключает мобильный телефон, чтобы больше не видеть навязчивые сообщения Чхве. Стук в дверь Хёнджина ничего не даёт, словно хозяина и нет вовсе дома. Сынмин неуверенно вводит пароль, который видел ни раз. Успокаивает себя мыслями, что делает это всё исключительно из благих соображений. В квартире тишина, а ещё холод, не свойственный тёплой погоде за окном. Парень неуверенно снимает обувь, мысленно извиняясь за вторжение. В коридоре и ближайшей комнате беспорядок – кое-где видны осколки стекла, сброшенные на пол книги и одежда. Взгляд цепляется за засохшие тёмные пятна на деревянном полу и Ким замирает. Грохот за одной из дверей заставляет вздрогнуть от неожиданности, а после устремиться туда, резко дёргая за ручку. Парень чертыхается, наступая на осколки разбитого зеркала и хватает Хёнджина за запястья. - Пусти меня, – он пытается вырваться, причиняя израненным рукам ещё больше боли. Костяшки кулаков избиты в кровь, на запястьях видны хаотичные порезы, как совсем свежие, так и уже поджившие. Глаза покрасневшие и воспалённые, словно парень не спал больше суток. Белая футболка съехала, оголяя ключицы. Тёмные волосы взъерошены. - Успокойся, Хёнджин, – неуверенно говорит Сынмин, даже не зная, что делать в такой ситуации. Хван обмякает, садясь на край ванны и опуская руки. - Если пришёл читать нравоучения, то не нужно, – бурчит он. - Где аптечка? – Ким игнорирует чужие слова, больше беспокоясь о кровоточащих ранах, чем обо всём остальном. - Там, – Хёнджин кивает в сторону гостиной. Сынмин тянет парня за собой и усаживает его на пол, начиная копаться в указанной коробке. - Почему у тебя так холодно?! – не выдерживает. - Кондиционер, – спокойно пожимает плечами Хван. - Схожу за лекарствами, даже не думай снова калечить себя, – сквозь зубы шипит Ким. – Когда ты последний раз нормально ел? - Ты мне нянька что ли? – огрызается Хёнджин. - Ага, – ухмыляется Сынмин, снова надевая кеды и спеша в сторону аптеки, которую видел по пути. Волнение за другого человека зашкаливает, снова появляется то дурацкое желание – оберегать кого-то и заботиться. Ругает себя, что поддаётся очередной глупости, что это всё закончится в очередной раз разбитым сердцем и замкнутостью в себе. Вот только может Хёнджина ещё можно спасти из того водоворота тьмы, куда его затягивает. Ким быстрым движением пальцев в очередной раз набирает знакомый пароль и входит в квартиру, ощущая, что стало теплее. - Серьёзно вернулся? – удивляется Хван, переодетый в другую футболку и кутающийся в тёплое одеяло. - У тебя температуры нет? – Сынмин ладонью касается чужого лба, ощущая жар. - Не знаю. С тяжёлым вздохом Ким опускается рядом, шурша упаковкой от бинтов, пластыря и антисептика. Парень напротив шипит от боли, но руку не одёргивает, закусывая губу и отворачиваясь. - Зачем это сделал? – Сынмин кончиками пальцев водит по каждому шраму, а после легко касается губами, заставляя Хёнджина дёрнуться. - Надоело всё, – глухо отзывается Хван, испуганно смотря на парня. - Думаешь на Чане жизнь кончилась? - Ты когда-нибудь любил? - Да. - И что из этого вышло? Сынмин аккуратно перевязывает чужие запястья, а после смотрит в глаза. - Меня бросили, но как видишь я жив. - Только снаружи, – пожимает плечами Хёнджин. В квартире снова тишина, каждый погружён в свои мысли, не особо желая озвучивать их вслух. Ким с долей тоски думает, что он действительно умер внутри, загнал свои чувства за миллион замков, а ключи в один момент потерял. И рядом не оказалось человека, который бы захотел заглянуть дальше в душу, увидеть настоящего Сынмина, который до сих пор как ребёнок боится своих чувств, боится проявлять эмоции, боится привязаться к людям. Банально боится, что ему причинят снова боль. Если задуматься, то он одинок. У него нет друзей, потому что в своё время все стремления Чонина сблизиться, обрывал. Потому что Чанхи – идиот, в голове которого ветер. Потому что сам никого не считал за друзей. Хёнджин же в который раз пытается прогнать внутренних демонов, что окончательно вырвались наружу. Ему омерзительна та жизнь, которую он выбрал. Он никому не нужен. Ему всё равно на себя. Всё равно, даже если умрёт. Вот только смелости не хватает, чтобы всё оборвать. Каждый раз этот липкий страх держит. - Помоги мне, Сынмин, – Хёнджин, закусывает губу, встречаясь с чужим взглядом. С губ Кима так и не срывается фраза «кто бы помог мне». Он молчит, не зная, что делать. Как себя дальше вести. Только внутренний страх подбирается, вынуждая желать покинуть эту квартиру. Сбежать от этого парня, что смотрит таким умоляющим взглядом. Что заставляет хотеть ему помочь. - Прости, прими лекарства и приготовь себе что-нибудь, мне пора, – Ким трусит. Сбежать – настолько паршиво, но страх пересиливает. Страх в очередной раз влюбиться, в очередной раз доверить себя другому. Страх, что ситуация выйдет из-под контроля. Страх, что они могут расстаться и он не выдержит. Что он сломается полностью. Что разрушит и себя, и Хёнджина. Хван с тоской откидывается головой на мягкую поверхность дивана, даже не пытаясь остановить Сынмина, что спешит уйти. Ненависть к себе захлёстывает, больно ударяя по внутренностям, в очередной раз перемалывая их в мелкие кусочки. Почему все его просьбы уходят в пустоту? Почему не найдётся хотя бы один человек, способный понять? Ему плохо, он окончательно убеждается, что одиночество будет преследовать по пятам. Что внутренних демонов не усмирить. Что его собственная жизнь ничего не стоит. Хёнджин медленно идёт обратно в ванную, подбирая один из осколков стекла и крутит его в пальцах. Страх отступает, уступая место уверенности. Хван знает, что сожалеть не о чем. Что последний отчаянный крик о помощи утонул в чужих страхах. Что больше не страшно уйти вот так. Что о нём даже не вспомнят. Что больше не будет такого как Сынмин, который придёт домой, который попытается помочь, но тут же оттолкнёт. Один из бинтов, что скрывает шрамы на кисти, падает на кафельный пол. Хван опустошённо следит за собственными действиями, поднося осколок всё ближе, а после зажмуривается. Резкое движение и всё будет закончено, подбадривает Хёнджин сам себя. Пальцами крепче в холод стекла, отгоняя все мысли. - Я помогу тебе, – его руку снова сжимают чьи-то тёплые пальцы, не позволяющие закончить начатое.