Our way

      Когда Чжухон приходит на шоу «Без пощады», он мечтает стать айдолом. Он мечтает о своем лице на обложке какого-нибудь журнала, о толпе фанатов, об удивлённых и нахваливающих его наставниках, менеджерах и, конечно, о сплоченном коллективе. О группе, которая станет ему семьёй. Вот, чего он хочет. Но получает лишь горькую реальность.       Первая неделя на «No.Mercy» кажется сложным, но интересным приключением, лестницей в небеса. Участники не особо контактируют — застенчиво отводят глаза при разговоре, но пытаются придумать тему, чтобы не молчать. Правда, это безуспешно. Самыми активными Чжухон считает Юно и Гана. Ли ещё никогда не видел, чтобы его друг так легко находил общий язык с людьми. Самым стеснительным с первого взгляда ему кажется Минхёк, но с каждым новым днём этот парень ломает чжухоново первое впечатление о себе и выстраивает новое. Самым раздражающим он считает Кихёна: вечно ворчащий парень все время докапывается до остальных участников и пытается научить их чему-то.       Наставники хоть и говорят, что Чжухон весьма неплох в репе, но сближаться с ним не собираются. А ведь парню так хочется пропустить вечером по стаканчику с кем-нибудь из жюри! Он думает, наставники станут ему друзьями, но затем понимает, что учитель не станет своему ученику другом. Никогда. И в этот момент его постигает первое разочарование.       Второе наступает к концу шоу. Ли действительно не понимает: какой-то мальчишка из Британии вот так легко пришел на это шоу, наплевав на выбывших участников и на тех, кто отстаивал свое место до последнего боя. Почему его взяли под самый конец? Наверняка он заплатил (отпрыск богатеньких родителей — это не в новинку), и ему пообещали дебют…       Ох, как же в тот день Чжухон злится. Он сбивает костяшки о стены своей комнаты, рычит что-то Гану в лицо (кажется, что друг заварил ему слишком крепкий чай), даже делает дыхательные упражнения! Но так и не может избавиться от этого сжигающего чувства внутри. Ему кажется, будто грудная клетка наполнилась пламенем, будто вот-вот взорвется все внутри. Ему так хочется спуститься со своего второго яруса, пару раз проехаться по смазливому личику новенького, прокричать пару ласковых слов, хлопнуть дверью, а затем пойти прогуляться, дабы остыть самому и дать остыть свидетелям скандала. Но что-то его остановливает. И это «что-то» совсем не вылет с шоу, как следствие.       Чжухона останавливают крепко сжатые зубы Минхека. Почему Хон вообще забывается, видя старшего на кровати новенького (Минхёк спит под Чжухоном, а Гюн — под Кихеном), он и сам не понимает. Но минхеков вид заставляет Хона заинтересованно выглянуть из-за перил кровати.       Минхёк, кажется, решается на что-то, обдумывает какой-то план. Он заламывает свои длинные пальцы, нервно покусывает нижнюю губу и беспорядочно метается взглядом по стене напротив. Чангюн еще не вернулся с занятий, на которые ему посоветовал записаться один из наставников. О его отсутствии говорит заправленная постель и пустая тумба. Обычно младший разбрасывает упаковки печений, чипсов, водорослей, зарядку для телефона, вещи — все это горой лежит на той самой прикроватной тумбочке, что находится в распоряжении рэпера (в его отсутствие все это убирает Кихён — главный чистюля — так что до прихода Чангюна тумба пуста). Ну, а постельное белье всегда задрано, ведь Гюн весь день валяется на кровати, не желая что-либо делать.       Чжухон долго смотрит на Минхека, но старший не замечает его ни через минуту, ни через полчаса. Хон уже было решает спросить, что же Хек намерен делать с Чангюном, как распахивается дверь, и в комнату ввалился макне собственной персоной.       Как только он видит Мина, сидящего на его постели, тут же изменяется в лице: брови поднимаюься, глаза расширяются — все говорит о немом вопросе.       — Чангюн-и, — завидев младшего, Хек подрывается с места и натягивает улыбку, которая почему-то выглядит виноватой. — Ты кушал сегодня? Может, сходим вместе в кафе?       Им стоит молча, лишь хлопая глазами, словно всё его тело внезапно оцепенело, а голос исчез вовсе.       — Я… Я не против. Но… Вы? Вы хотите этого? Действительно? — Чангюн не может правильно сформулировать предложение и лишь размахивает руками, с каждым слогом меняя тон голоса.       — Да! Так ты не против?       — Конечно, я согласен, — утвердительно кивает, наконец, младший.       — Вот и отличненько! К девяти будь готов.       И счастливый Минхёк быстро ускакал куда-то, кажется, на кухню. Чжухон не понимает, что только что произошло. Почему Минхек выглядел виновато? Почему он решил пригласить Гюна на ужин? Вопросы крутятся в его голове, но ответов на них он не может даже предположить. Чангюн переодевается, и Чжухон предпочитает свалить из комнаты, чтобы не потерять свою уравновешенность.       Минхёк крутится у горшка с кактусом, поливая его из маленькой желтенькой леечки и напевая какую-то детскую песенку.       — Минхёк? — Чжухон подошел слишком тихо, что было неожиданным для старшего. — Могу я задать тебе вопрос?       — Конечно!       Взгляд, улыбка, аура — все это такое чистое в Минхеке, такое яркое, нежное, необычное, слегка странное, что, когда Чжухон смотрит на него, кажется, будто дышит свежим, чистым воздухом какого-нибудь леса. Там, где только он и природа. Минхёк кажется таким далёким в плане взглядов и убеждений, что Чжухону невольно хочется узнать, что же творится у этого паренька в голове.       — Почему ты предложил Чангюну поесть вместе? Ты не испытываешь к нему отторжения? Не находишь эту ситуацию несправедливой? Что, если он займет твое место?       — Значит, так должно было случиться, — пожимает плечами в ответ. — Насчёт остального… Знаешь, я ведь тоже человек. Я почувствовал ненависть по отношению к нему в тот вечер. Мне тоже было обидно, что он пришел к нам на всё готовое. Но с другой стороны, я просто не могу ненавидеть его. Когда мне кажется, будто ненавижу кого-то, я чувствую себя жалким. Ненависть к кому-либо — поганое чувство, оно будет сжигать тебя. Поэтому я считаю, что нужно избавиться от него.       — Ох, так вот, для чего ты пригласил его…       — Верно! — щёлкает пальцами Мин. — Не хочешь сходить вместе с нами? Вам, как реперам, больше всего придется работать с ним бок о бок. Думаю, это пойдет тебе на пользу. Не позволяй эмоциям управлять тобой и твоей жизнью.       — Да… Я тоже пойду.       Сидеть с Чангюном за одним столом довольно сложно. Но Чжухон держит себя в руках. Ругаться перед Минхеком не хочется, да и людей здесь слишком много, чтобы выяснять отношения. Если они попадут в публичный скандал — о популярности, а тем более о дебюте можно и не мечтать. Разве что стать звездой жёлтой газеты, героем статьи с преувеличенным сюжетом.       Чжухон прикрывает глаза, тяжело вздыхает и принимается за свой ужин. Они заказывают не так много, но еда все же очень сытная. Через полчаса все уже сидят с набитыми животами, но заговорить никто так и не решается. Чангюн виновато смотрит в пол, а Минхёк тем же взглядом — на него. Кихен, пришедший лишь потому, что Хек обещал ужин за свой счёт, сидит, скрестив руки на груди, и увлеченно рассматривает картинки в меню. Уже пятый раз. Чжухону не хочется говорить первым, но и молчать в этой ситуации не очень-то и уместно. Ему, на самом деле, стоит огромных усилий заставить себя произнести хоть звук. А все потому, что он собирается оказать макне помощь:       — Нам предстоит записать трек. Это испытание начнется на следующей неделе. Советую тебе попросить наставников объяснить тебе основы, потому что я собираюсь записать действительно клёвую основу для песни.       Лицо Чангюна озаряет благодарная улыбка, и он, наконец, поднимает голову. Одновременно с макне на Чжухона переводят свои взгляды и Минхёк с Кихеном. Они выглядят немного удивлённо. Почему-то младшему Ли очень нравится тот факт, что он смог обратить на себя внимание хёна. А особенно приятно ему видеть толику благодарности в глазах старшего.       — Отличненько! — хлопает в ладоши Хёк. — День прошел очень продуктивно. Давайте вернёмся в общежитие и ляжем спать. Завтра нам всем на тренировку, так что стоит набраться сил.       Чангюн вызвается заплатить за всех и, не позволив Мину возразить, бежит к кассе, словно мальчишка, получивший конфету, о которой долго мечтал. Кихен молча поднимается со своего места и идёт за своей курткой, что висит среди других на вешалке у выхода. Чжухон изначально не снимал верхнюю одежду — манеры явно не его — поэтому он остается ждать на своем месте, когда все оденутся.       Большая ладонь проходится по его макушке, слегка растрепывая волосы. Он удивлённо поднимает взгляд. Минхёк стоит рядом и, как ни в чем не бывало, роется в своей сумке. Чжухон даже думает, что ему, возможно, это все только кажется, но Минхёк слишком эмоционален, чтобы суметь скрыть что-либо. Поэтому по быстро расцветшей на его губах улыбке можно было смело сделать выводы и не остаться при этом неправым — это действительно был Хек.       Третье разочарование настигает Чжухона, когда Чангюн не может понять, как делать аранжировку к песне. Младший Ли злится, срывается на всех, хлопает дверьми и пышет огнем. Лицо его все время багровое, а особенно — уши. Другие участники шоу шугаются его: только завидят в коридоре — тут же сворачивают в другую комнату (иногда от неожиданности даже врезаются в косяки и двери).       На репетициях Чжухон отдает всю свою энергию, комната для практики буквально пылает, зеркала запотевают уже спустя пять минут от начала тренировки, а пот водопадом стекает по бархатной коже. На советы наставников Ли лишь кивает головой и рычит, когда ему говорят «ты недостаточно опытен, чтобы пропускать наши советы мимо ушей».       Последней каплей для Хона становится день выступления. Аранжировка была готова только благодаря ему. Чангюн так и не освоился в этом деле. Предстояло зачитать рэп, техника которого должна быть агрессивной. Но Им читает как мальчишка, по мнению Чжухона: недостаточно выбрасывает энергии, недостаточно понижает тембр голоса. Он совершенно не импульсивен, и это бьёт по мозгам Хона. Придумывать что-либо, учить его — не имеет смысла. Это выступление последнее, так что единственный, кто здесь провалится — это Чангюн.       Вообще-то это борьба, соревнование: выживает и дебютирует сильнейший. Но Чжухону почему-то хочется спасти этого мальчишку. Хоть как-то. Они должны оба сойти со сцены с высоко поднятой головой.       В голову младшего Ли приходит не самая хорошая, но наиболее эффективная мысль. Он выводит Гюна из комнаты ожидания и ведёт в ближайший спортзал, где обычно тренируются Вонхо и Шону.       — Бей, — говорит Хон, указывая на грушу.       — Но… Я не умею, — чешет затылок и утыкается стыдливым взглядом в пол.       — Бей, — повторяет вновь со стальными нотками в голосе. И ему невозможно не подчиниться.       Чангюн легко ударяет по груше, и Чжухон вновь заводится.       — Сильнее, мелкий! — буквально рычит, снова. Он сам показывает, как нужно наносить удары. — Вспомни что-то плохое из своей жизни. Что-то, что заставляет тебя не быть жалким и не плакать, что-то, что заставляет тебя хотеть направить агрессию в руки, что заставляет ударить.       Чангюн наносит сперва мелкие удары, затем сила все нарастает, и вот, он уже с невероятной энергией бьёт точно в цель.       — А теперь собери эту энергию вновь и используй ее на сцене. Только теперь вместо ударов переноси ее в свою речь, в импульсивные движения. Ясно?       Чангюн уверенно кивает, и Чжухон немного остывает.       Выступление проходит на отлично, и голоса поровну разделяются между рэперами. Со сцены они уходят довольные, вымотавшиеся и с разрушенной стеной между ними. Чжухону тут же протягивают бутылку воды и, когда тот сполна утоляет жажду, обнимают успокаивающе. Лицо младшего Ли приобретает свой обычный тон кожи, но вот уши все ещё горят красным пламенем. Минхёк легко поглаживает по спине, думая, что никто этого не заметит. Но уже вся съёмочная группа сосредоточила взгляд на этих двоих.       — Когда это вы успели так сблизиться с Чжухоном? — усмехается вечером Юно, когда все собираются расслабиться за банкой пива. — Даже обнять себя разрешил. Он ведь дикий.       — За собой следи, — резко отвечает Хек, на что парни вытягивают лица в удивлении.       — Кажется, кто-то пытается уйти от ответа, — прячет улыбку за банкой пива Хёнвон.       — Иди к черту, — уже спокойно кидает Хёк, встаёт с пола и идёт в свою спальню.       Собираются все, кроме Чжухона, что пребывает сегодня не в духе. И, когда Минхёк уходит, прокатывается волна шуток об «уединении голубков». Конечно, никто в действительности не думает о каких-либо серьезных отношениях этих двоих: дух соперничества точно не может создать в их сердцах страстные чувства друг к другу, но упустить такой возможности парни не могут. Шутки выдаются отличные.       Но вот, подходит момент, когда становится уже не до смеха. Последний день шоу. День выбора состава группы.       Это очень волнительно. Кровь бурлит у всех, адреналин так и плещется внутри.       Первым выбирают Чжухона. Он и не сомневался никогда, что попадет в группу. А вот за других сейчас переживает очень сильно. Все эти люди стали ему родными. Конечно, они смогут ещё увидеться потом, поэтому расставаться с ними будет не так уж тяжело. Но что насчёт того, кто попадет в группу? Расстроится ли Чжухон, если кто-то не попадет в группу? Ган, например? Или… Минхёк?       От подобных мыслей сердце почему-то разрывается, и он нервно кусает губы, стараясь не выдать своё состояние камерам и жюри. Позади него тишина: все затаили дыхание в мучительном ожидании.       Выбирают Кихёна, Шону, Вонхо, Чангюна, Хёнвона… Остался последний. Кто из них? Ган? Соквон? Или все же Минхёк?       Жюри всё томили: последний участник должен выдержать больше всего нагрузки. Это самая главная интрига, самые сливки.       Чжухон прикрывает глаза, а жюри называют имя. Сердце пропускает удар.       — Ли Минхёк!       Ган и Юно кидаются в объятия, поздравляют и роняют горькие слезы.       Вот и сформирована новая группа. Семья, как уже успел окрестить ее Чжухон. Несмотря на то, что их сформировали всего минуту назад, он уже чувствует эту теплоту в сердце. Теперь они будут творить свою историю.       Так хотелось подбежать к Минхёку, обнять его, поздравить, закрутить по сцене, счастливо улыбаясь. И почувствовать его обвивающие руки вокруг шеи. Хотелось, но имидж, репутация — ничто не позволит.       И Минхёк, словно читая эмоции младшего, бежит к нему со счастливой улыбкой и слезами на глазах, обнимает крепко и смеётся хрипло.       Казалось бы, всё, испытания закончились. Дебют и слава — вот, что ждёт их всех впереди. Но уже через месяц дебюта Чжухона настигает очередное разочарование.       У остальных участников уже формируются достаточно большие (для только что дебютировавших) фанклубы. У Чжухона же фанклуб состоит из пяти человек. Он совсем не понимает, что людям не нравится в нем. Участники также отстраненно общаются с ним, стараются не пересекаться. Сначала он думает, что это из-за новой ступени в их жизни, возможно, поэтому они слегка закрылись. Но сейчас, видя, как Хёнвон и Вонхо спят в одной постели, словно давние влюбленные, а Минхёк, Кихён и даже Чангюн втроём готовят на кухне и смеются, он понял, что один такой, с кем не сближается никто. Со дня их дебюта даже Минхёк отстранился, оставив после себя лишь след в душе Чжухона. Вроде бы вот он, совсем рядом — только руку протяни. Но нет, все не так просто.       Съёмочная группа так же очень опасливо разговаривает с Чжухоном: когда его красят, стараются прикасаться как можно мягче, и вообще не разговаривать с ним. Хотя с другими участниками не только разговаривают, но иногда даже проводят время в комнате отдыха. В основном с ними зависает менеджер, но иногда и некоторые гримеры тоже.       Чжухон действительно не понимает, что не так. И однажды решает спросить у самого опытного человека: ему очень интересно, что скажет менеджер. Его профессиональный взгляд должен отметить все недостатки.       — Ты слишком агрессивен.       — Что, простите?       Чжухон опешил. Он привык, что все, кто бы ни послушал его рэп, восхищаются той энергией, которую он передаёт. А теперь ему говорят, что агрессия это плохо? Из-за этого все проблемы? Что за…       — Ты смотришь на людей из-под бровей, не используешь мимику, разве что только недовольство выразить. На шоу ты постоянно брал перерывы, чтобы охладиться, когда ты был на пике. Думаешь, участникам это нравится? Именно поэтому они не хотят с тобой общаться. Как думаешь, к кому тянутся сильнее, к котятам и щенятам или к змеям и паукам? Конечно, к первым!       — Хотите сказать, мне нужно избавиться от этого? Но как я могу? Я с рождения был таким! Я не умею управлять своей агрессией.       — На сцене быть агрессивным — очень хорошо, особенно, если ты рэпер. Но вот в жизни тебе действительно стоит отказаться от этой своей стороны. Если ты не можешь избавиться от нее, хотя бы прикрывай. Ты должен это сделать.       Чжухон поникает, и менеджер похлопывает его по спине, как бы поддерживая. Но Ли совсем не чувствует той поддержки, того тепла, которое должно бы исходить от его руки. Он чувствует лишь холод и безразличие. У них профессиональные отношения — ничего большего. А Чжухону нужен отец, брат, друг — не важно кто. Просто хочется, чтобы его поняли.       Парень возвращается в свою комнату. Чангюн и Кихён уже спят без задних ног, а Минхёк читает книгу. Младший Ли крепко стискивает зубы, залезает на свою кровать, накрывается одеялом и позволяет, наконец, слезам вырваться. Он роняет их тихо, закрывая рвущиеся наружу всхлипы внутри.       Не хочется, чтобы слышал Минхёк, не хочется казаться жалким, абсолютно не хочется. Но грудь жжет огнем, и тихий вслип все же прорывается. В тишине комнаты он звучит, будто гром, и Чжухон автоматически прикрывает рот ладонями, но ведь уже поздно. Он закрывает глаза в надежде, что это все окажется лишь сном. Внизу тихо, и эта тишина отдается звоном ушах и гулкими ударами сердца в грудной клетке. Слишком резко щелкает выключатель настольного светильника, слишком резко тухнет свет, и комната погружается к темноту.       Чжухон чувствует себя совсем потерянным и жалким, когда холодные пальцы скользят по его обнаженным ногам. Он несмело открывает глаза, словно какая-то сила тянет его к себе. Эта сила манит его, мягким шепотом окутывая сознание. Напротив — карие глаза, сверкающие в полутьме ночи, отражающие блеклый лунный свет.       — Почему ты плачешь? — так тихо, хрипло. — Что тебя беспокоит?       Чжухон сидит молча, не может издать ни звука. Младший хочет сказать, очень хочет, но он будто забыл, как это — напрягать голосовые связки, как это — шевелить губами, языком. Он просто смотрит на старшего. Минхёк протягивает руку и утирает его слезы.       — Хэй, ты ведь сильный. Ты им всем ещё покажешь, — улыбается так нежно, прикрывает глаза так томно, проводит холодными пальцами по щекам — так приятно.       Утром Кихён находит их, двоих, спящих на кровати Минхека, обнимающихся и уткнувшихся лбами друг в друга. Он решает пока никому об этом не говорить, ведь остальным эта информация не очень уж и нужна.       Когда парни просыпаются, Чжухон тут же рассказывает Минхёку, в чём проблема.       — Проблема? — смеётся Минхек. — Может быть. Но ее можно легко решить. Ты обратился прямо по адресу, малыш!       Минхёк сегодня слишком красивый: с этими следами от подушки, растрепанными волосами, слегка припухшими глазами, сиплым голосом. Он выглядит так по-домашнему тепло и мягко, что хочется обнять крепко-крепко и просто вдыхать аромат его тела, пахнущего цитрусовым гелем для душа.       — Ты слышишь меня? — щелкает перед лицом, заставляя Чжухона прийти в себя.       — Извини, задумался, — неловко чешет затылок, на что получает щелбан, — ау!       — Я научу тебя, как перестать быть пугающим: первое, это эгьё, второе — охотное общение с группой и стаффом, а также добровольная помощь, и третье, самое главное, — улыбка! Если ты будешь выполнять эти три пункта часто, люди будут видеть в тебе две стороны. Одну — агрессивную, вторую — милую. Все так делают, но кому-то это легко даётся, а кому-то не очень…       — Я буду хорошим учеником! — салютует Чжухон и идёт в ванную.       Минхёк совершенно стирает границы, шлепая младшего по заднице, когда тот проходит мимо него. Чжухон оборачивается, удивлённо приподнимая вверх брови, на что получает лишь звонкий смех и чистую, нежную улыбку в ответ.       Ли включает горячую воду, обдает себя мощным потоком воды, чтобы стереть все плохие воспоминания прошлого вечера. И совсем забывает о том, что не закрыл дверь на щеколду…       Пока Хон расслабляется, дверь тихо приоткрывается, пропуская в комнатку, заполненную паром, худощавую фигуру. Юноша быстро скидывает с себя растянутую футболку, боксеры и раздвигает стеклянные створки.       — Чт… Что ты здесь делаешь? — Чжухон пугается резкого появления старшего и пытается прикрыться.       — Ты мне нравишься, — произносит с придыханием, настолько тихо, что Чжухон мог бы и не расслышать сквозь шум воды. Но нет, он слышит.       Он слышит, и что-то больно ударяет его прямо в самое сердце. Перед глазами мутнеет, и он, кажется, не осознает, что творит.       Минхеково тело безумно красивое — будто слеплено талантливым скульптором. Пухлые губы манят невыносимо, и вот, Чжухон уже не замечает, как делает рывок вперёд, прижимает старшего к стене кабинки, напирая на него всем своим телом. Внизу томление, тянущее и просящее разрядки.       Чжухон действительно не понимает, что творит. Руки его исследуют тело Хёка, поглаживают, стараются запомнить каждый участок его бархатной кожи. Губы сминают чужие: приятные на вкус до головокружения.       Все происходит словно в туманном сне, в котором ты можешь разобрать лишь отрывки. Чжухон помнит лишь жаркие поцелуи, нежные касания, хриплый шепот Минхека на ухо, страсть и яркий конец.       Следующую неделю они не отлипают друг от друга, проводя все свое время в комнате для практик: сперва вместе со всеми репетируя танец, затем, когда все уходят, тренируя искреннюю улыбку и эгьё, а затем целуясь в темноте тренировочного зала.       Спустя две недели Чжухон уже имеет две собственные фишки-эгьё и может повторить множество чужих фишек, придуманных знаменитостями во времена их дебюта. Другие участники ещё ничего не знают, поэтому Чжухон с огромным терпением ждёт дня Z.       — Чжухон-и, можешь подать мне соль? — спрашивает Минхёк за одним из завтраков, а затем заговорщически подмигивает.       — Конечно, хён, — Чжухон делает сердечко пальцами, целует его и протягивает Минхёку. И произносит эту фразу таким приторно-сладким голосом, что Чангюн давится своим чаем. Кихен заботливо хлопает его по спине и пытается не улыбаться.       — Я же говорил, что у тебя получится, — Минхёк тянет Хона за щеки, а затем чмокает в нос, счастливо улыбаясь. И Чангюн вновь давится своим чаем.       — Кажется, мы чего-то не знаем, — шепчет Вонхо.       Стоит Иму только избавиться от этого, как Кихён выдает:       — Всё в порядке, детка?       Теперь чаем давится остальная часть группы, на помощь которым приходят Чжухон и Минхёк. Кихен и Чангюн густо краснеют, после чего последний выбегает из кухни.       — Похоже, мы ещё чего-то не знаем, — усмехается Хёнвон. — Зачем же ты совращаешь нашего малыша, Кихён?       — Зачем же ты совращаешь нашего кролика, Хёнвон? — язвит в ответ Ю.       — Все интересное, как обычно, проходит мимо меня, — вздыхает Хёну, попивая кофе. — Может, тоже попросить кого-нибудь научить меня делать эгьё?