Я так люблю вас

Погода сегодня была на редкость хорошей — дождь, не прекращавшийся целую неделю, наконец, перестал заливать Питер, дав жителям отпраздновать последние тёплые деньки. Проснувшись за десять минут до будильника, Юра некоторое время просто лежал, сверля взглядом потолок, стараясь не шевелиться лишний раз, боясь разбудить всё ещё спящего Отабека. Омега впервые за долгое время спокойно спал, не тревожась о состоянии ребёнка, который в последнее время вёл себя особо активно. Хоть Бека и говорил, что это для его срока абсолютно нормально, но Юра всё равно упросил его сходить на обследование. Когда-то Юра, помнится, слышал, что беременный омега — это кошмар, но только испытав это на своей шкуре, он понял, что это совсем не так. Как правильно подметил однажды Виктор — настоящий кошмар — это альфа беременного омеги. Какие-то животные инстинкты заставляли шипеть на каждого, кто смел попытаться погладить уже округлившийся животик. В такие моменты Юра хотел убивать, но понимал, что за это его посадят на десять лет и он не сможет воспитывать своего ребёнка. Однажды после того, как Витя на вопрос «А можно потрогать животик?» получил кулаком по лицу, Юру предпочитали остерегаться, а спрашивать у Отабека про ребёнка стали только во время отсутствия альфы. Юра, не удержавшись, поворачивается лицом к Беке и невесомо касается губами его виска. Не дождавшись никакой реакции, он прикрывает глаза и уже смелее ведёт губами по скуле, не в силах остановиться. Какой же у него всё-таки прекрасный истинный омега. А его чудесные губы, в которые вечно хочется впиться поцелуем! Уж что-что, а целуется Отабек как бог, хоть и сравнивать Юре не с кем, но он уверен, что именно таким должен быть поцелуй — нежный, трепетный, такой, что голова идёт кругом. Забывшись, Юра продолжал покрывать лицо любимого поцелуями и даже не заметил, что Отабек уже проснулся. Чувствуя сквозь сон лёгкие касания, Отабек поморщился и, еле как разлепив глаза, попытался понять, что происходит. — Доброе утро, — хриплым ото сна голосом говорит Юра, виновато улыбнувшись. Бека отвечает ему еле заметной улыбкой, а Плисецкий снова тянется за поцелуем, но Отабек жестом просит его остановиться. Не поняв в чём дело, Плисецкий отстраняется и недоумённо смотрит на Отабека, но никаких объяснений не следует. Решив, что просто не так его понял, Юра повторяет попытку, но чужие ладони упираются ему в грудь не позволяя приблизиться. — Юра, — с неким осуждением произносит он, мягко отстраняя парня от себя. Юра недовольно мычит, не прекращая попыток поцеловать парня, но встретившись взглядом, он сдаётся и, тяжело вздохнув, отстроняется. — Ну что я не так сделал? — немного резко бросает Юра, отвернувшись. Ну вот, от хорошего настроения и следа не осталось, только непонятно откуда взявшаяся обида комом встала где-то поперёк горла. Ну что не так-то? Ну разбудил, забывшись, ну подумаешь, не в первый раз же, но обижаться из-за такой мелочи — это уже слишком. Не дождавшись ответа, Юра встаёт с кровати и идёт к шкафу, доставая оттуда свою повседневную одежду, в которой ходит на тренировки. Старается сохранить вид гордого и непоколебимого альфы, но дёрганые движение сдают его с головой. И если сначала он ещё пытается сдержаться, то потом всё же позволяет себе слабость и оборачивается в сторону Отабека. Тот неподвижно сидел на кровати и виновато смотрел на парня. Юре тут же стало стыдно — не стоило так резко реагировать. «Ну я, блять, молодец, — подумал Юра, снова отворачиваясь к шкафу, — Сам себе настроение испортил, ещё и Беку обидел. Просто прекрасный, мать твою, заботливый альфа, который даже с самим собой совладать не может!» — всё не унимается внутренний голос. Становиться тошно от самого себя. Он ужасный альфа. Сейчас Отабек на него обидится и будет игнорировать целую неделю, а то и две. Лучше бы кричал — всегда думал Юра, когда они, поссорившись, молча расходились по разным комнатам. Если Юра злился, то злился громко, но быстро успокаивался — кричал как ненормальный, хлопал дверями, а потом, как домашний кот, всегда возвращался к хозяину, и если ссора случалась из-за него, то обязательно извинялся. Отабек же злился или обижался всегда тихо — молча уходил в другую комнату и потом мог молчать неделями, доводя этим Юру чуть ли не до истерики Одевшись, Юра, не рассчитав силы, слишком громко хлопает дверцей шкафа. Поморщившись от неприятного звука, он подбирает с пола свою спортивную сумку, собираясь сейчас же отправиться в ледовый. Подумаешь, не позавтракал — возьмёт себе в автомате какой-нибудь батончик и кофе, до обеда должно хватить. — Юр, — зовёт его Отабек, когда он уже собирается выходить. Повернувшись, он вопросительно смотрит на парня и чувствует себя последней тварью — Бека всё так же сидел на краю кровати, опустив взгляд, — Извини, я… Просто… Не знаю… — неуверенно произносит он, пытаясь оправдаться. Юра ненадолго зависает, потупив взгляд, даже не зная как реагировать. Зачем Отабек извиняется? Это Юра должен извиниться — мало того, что разбудил с утра пораньше, так ещё и настроение испортил. Отмирает Юра только когда ловит на себе взгляд любимого. Поставив сумку на тумбочку, он садится рядом с Отабеком. Берёт его ладони в свои, этим показывая, что всё хорошо. — Это ты меня прости, — слегка улыбаясь, говорит Юра, — Ты же знаешь — я сначала делаю, потом уже думаю. Простишь дурака? — Конечно, — мягко улыбается ему в ответ Бека. Юра смотрит на него и не может налюбоваться — это вообще законно — быть таким милым? Не в силах сдержаться, он тянется за поцелуем, и на этот раз его никто не пытается остановить. Юре хочется просто забить на всё и остаться сегодня дома, но отмазка перед тренером, что он плохо себя чувствует, перестала работать ещё несколько недель назад, а всё из-за одного нелепого случая. Однажды после того, как Юра не явился на тренировку, ссылаясь высокую температуру, он был замечен группой «ангелов» в магазине детских товаров и, конечно, сфотографирован и выложен в инстаграм. Яков после этого случая не верил отмазкам Плисецкого и заставлял того идти на тренировку, даже если он и вправду плохо себя чувствовал. Сначала Юра вообще о существовании этой фотографии не знал, но потом ему пришло уведомление, что его отметили. Конечно же фотка, где он стоит у стеллажа с детским питанием, внимательно читая состав на одной из баночек, собрала рекордное количество лайков и множество комментариев в стиле «Наш Юрочка готовится стать отцом». — Люблю тебя, — шепчет Юра, отстраняясь. Нежно гладит Отабека по щеке и еле как заставляет себя встать с кровати. — И я тебя, — отвечает Бека, тоже встав, — Ты уже сейчас на тренировку пойдёшь? — Юра кивает. Он снова берёт свою сумку и, перекинув её через плечо, выходит в коридор, направляясь в прихожку. Отабек следует за ним, смотрит, как Юра обувает кроссовки, и на всякий случай запихивает ему в сумку олимпийку — сейчас хоть и солнечно, но похолодать может в любой момент. — Удачи, — говорит Отабек и чмокает Юру в щёку. — Спасибо, — Плисецкий широко улыбается, — Постараюсь сегодня вернуться пораньше. — Будем ждать. Юра махает на прощанье рукой и выходит из дома. На тренировке ничего нового не происходило — Юра подтягивает четверной, Мила страдает фигнёй, Гошан просто страдает, ну, а Яков, конечно же, орёт. Всё как обычно. — Юра! — окликнул кто-то со стороны трибун. По инерции повернув голову на голос, Юра чуть не вмазался на всей скорости в какого-то юниора, но мальчишка не дурак и успел отскочить. — Плисецкий, мать твою, угробишь мне учеников! — кричит ему Яков. Не найдя ничего лучше, Юра пожимает плечами, мол, чему быть, того не миновать. — Дядь Яш, это он так тренирует их, реакция, всё такое, — смеётся Мила. Яков махает на них рукой, молча посылая далеко и надолго. Юра не дурак и учится на своих ошибках, и на этот раз он сначала остановливается, и только потом смотрит на трибуны где, конечно же, стоит Виктор. Очень предсказуемо — кто же, как не Никифоров, мог припереться посреди тренировки и звать Юру? Не спеша, Юра поехал к бортику, возле которого стоял Никифоров, но, заметив тревогу на его лице, ускорил темп. Не рассчитав скорость, он попытался затормозить у самого бортика, но в итоге больно ударился боком. Ну вот, наверняка синяки теперь останутся, а ведь только-только старые прошли. — Что произошло? — одной рукой держась за бортик, а вторую прижимая к пострадавшему боку, спрашивает Юра. — Юра… Отабек… Он… — Пытаясь подобрать слова Витя, а у Юры кажется сердце в пятки ушло. — Что с ним?! — чуть ли не орёт Юра чувствуя, как начинают подрагивать ноги. — Рожает он, — кажется Виктор говорит ещё что-то, но Юра его не слушает. Он на всей скорости несётся к выходу и, не одевая защиту на лезвия, бежит в раздевалку. Чуть не падает, запнувшись об порожек, но идущий следом за ним Виктор ловит за локоть, помогая удержать равновесие. Плюхнувшись на лавочку, он еле как справляется со шнуровкой, и, быстро переобувшись в кроссовки, чуть ли не бегом направляется к выходу. — Мил, заберёшь мои вещи? — просит Юра, пробегая возле девушки. — А ничего, что мне в раздевалку для альф тогда придётся идти? — наигранно возмущается Мила, но тут же добавляет, — Только если ты потом позвонишь мне и расскажешь про вашего ребёночка. — Замётано, — уже у выхода кричит ей Юра. — Я довезу, — говорит Витя, стараясь поспевать за младшим. До роддома они доезжают где-то за пол часа — грёбаные пробки, которые приходится объезжать, заставили сделать не маленький крюк. Сидя, как на иголках, Юра чуть ли не на ходу выскакивает из машины, стоило им только подъехать к месту. Забежав в здание, Юра чуть не сбил с ног санитарку и, оглядевшись, увидел своих. Юри спокойно сидел с близнецами — Ринатом и Женей, а рядом с ними сидел Николай, который скорее всего и отвёз Отабека в роддом. — Где он? — тяжело дыша, спрашивает Юра, стараясь вести себя как можно спокойнее. — Юрочка, не беспокойся, с ним всё хорошо, совсем скоро ты сможешь увидеть их, — тепло улыбается Николай. Юра кивает и устало плюхается на свободное место рядом с Юри. Время тянется, словно резина, и Юра уже не способен сказать точно, сколько времени он сидел в ожидании. Кажется, только вечность спустя врач разрешает ему зайти в палату к Отабеку и их ребёнку. Плисецкий снова подрывается и, изо всех сил стараясь не бежать, идёт в указанную палату. Негромко постучав, он открывает дверь и тут же замирает на месте, не в силах пошевелиться. Отабек, нежно улыбаясь, полусидит на койке, держа в руках маленький кулёк, и Юра чувствует, как к горлу подступает ком. — Юра? — подняв взгляд с ребёнка на парня, зовёт Бека. Он вопросительно смотрит на Юру, и тот, отмерев, подходит к ним, пододвигая стул поближе к койке. — Бека, — на вдохе шепчет Юра, чувствуя, как глаза застелила пелена слёз. Он стал папой. Их любовь принесла в этот мир ещё одну жизнь, ещё совсем маленького, только-только родившегося на свет человека, которого они будут любить больше всего на свете. Он не сдерживается и покрывает лицо Отабека нежными поцелуями. Они сделали это. Они смогли. — Хочешь взять его на ручки? — спрашивает Отабек, когда Юра всё же отстраняется от него. Тот кивает и очень переживает, когда Бека передаёт ему ребёнка. Застыв как статуя с малышом на руках, Юра не может поверить, что это всё взаправду. — Ты мой маленький, — тихо произносит Юра разглядывая личико ребёнка. — Маленький альфочка, — говорит Отабек, нежно смотря на любимых. Юрочка улыбается ещё шире. Альфочка. У них родился маленький альфочка, из которого они воспитают настоящего мужчину. Малыш тихо кряхтит и будто нехотя открывает свои глазки. Карие, как Отабека, глаза, в которых, кажется, можно утонуть, а вот кожа у него светлая-светлая, как у Юры. — Как же я вас люблю, — тихо шепчет Юра, чувствуя, как по щеке скатилась одинокая слеза.