Загнанный зверь.

Кори чувствовала себя загнанным зверьком в клетке. Она металась из стороны в сторону по развалинам. Сквозь трупы, кровь и слезы. Лишь бы найти кого-то знакомого с еще бьющимся сердцем. Лишь бы не опоздать. Лишь бы не дать еще неокрепшим плечам взвалить на себя непосильную ношу вины за чью-то гибель. Тобое понятия не имела, сколько ее глаза увидели жертв и оплакивающих их выживших. Все это за каких-то несколько минут, но это было не тем. Не трогало грудную клетку. Все было просто посторонним шумом на заднем плане. Как бы это грубо не звучало. — Черт! — выругалась куноичи, переступая через очередной труп. Опять это чувство беспомощности, как два с половиной года назад на первой миссии. Если бы не ужасный контроль чакры, то Кори обязательно бы стала ирьенином. Пыталась бы спасти каждого, но жизнь расставила все так, как считала нужным. Никакой медицины, лишь багровая кровь врага на белоснежных руках. Чертовы красные пятна, что несли за собой только смерть, а не спасение. Сколько бы ты не пытался их смыть, ничего не получится. Никогда. — Кори, — послышался тихий голос Чоджи, на который резко повернулась девушка. Ее сердце пропустило удар и еще один, пока, кажется, не замолчало. Тобое отдала бы сейчас все на свете, лишь бы мертвое тело учителя оказалось иллюзией, но даже треклятое «развейся» не работало. Это была самая настоящая реальность. Противная, мерзкая, разрушающая реальность. — Нет, — прошептала куноичи и рванула к телу. Она вытащила его из-под завала, не поморщившись. Как будто не Сакура провела почти три года с Хокаге, а Тобое. На что же способно человеческое тело в критических ситуациях, а особенно тело шиноби. Девушка оттащила Какаши и расположила свои руки у его груди. Кори надеялась передать свою чакру и заставить тупой кусок мяса начать снова биться. Но жизнь все еще смеялась над юной особой, напоминая о беспомощности. О том, что если бы она не носилась как загнанный зверек, то, может быть, успела бы. Смогла бы спасти, а не лить слезы на уже ничего не выражающее лицо. — Пожалуйста, работай, пожалуйста, начни биться, пожалуйста, — взмолилась Кори сквозь слезы. — Ничего не получится, — отрешенно ответил Чоджи. — Нет! Ты обещал никогда не бросать нас. Чертов, Хатаке, ты лжец! — Тобое проигнорировала слова Чоджи. Куноичи замахнулась и со всей силы ударила мужчину в грудь. Она понадеялась, что если не чакра, то грубая сила заставит его вернуться к жизни. Девушка прислонилась к груди, чтобы отчетливее слышать. Ответом была тишина. Оглушающая, сводящая с ума, давящая на голову тишина. Тобое снова свела руки у груди мертвого учителя. Она закрыла глаза, выровняла дыхание, направила поток чакры в руки и постаралась его высвободить. Кори повторяла себе, что у нее получится, что в этот раз она сможет. Люди же способны на многое в экстренных ситуациях. Особенно шиноби, да? Нет, только не ты, Кори Тобое. Эта сила тебе не под стать. — Бесполезное четвертое колесо, — куноичи схватилась обеими руками за голову, впиваясь ногтями в кожу. — У Саске сила глаз, у Наруто сила девятихвостого демона, у Сакуры нечеловеческая сила и дар к искусству ирьенина. Ты же ни на что не способна. Дурацкое четвертое колесо! Тобое закричала так сильно, как это было возможно, но ее крик растворился в сотни таких же. Не она одна сейчас пыталась выпустить всю эту боль из груди. Не только ей было больно настолько, что дыхание ранило еще сильнее. Если бы даже кто-то хотел заметить это рвущееся из груди отчаяние, то просто физически бы не смог. Боль была у всех одинаковой. Кори приподняла тело Какаши, обнимая его. Столько несказанных слов. Столько моментов, которым не суждено уже никогда случиться. Столько чувств теперь будут похоронены. Куноичи прижала мужчину к себе сильнее. Ей казалось, что если отодвинуть мысли на задний план, то будет казаться, что учитель мирно спит на ее руках, а не ждет своей очереди быть погребенным. — Прошу тебя, Какаши, вернись, — в голосе Кори послышалось безумное отчаяние. Чоджи передернуло от такого голоса. Он хотел поддержать свою подругу, но не мог сдвинуться с места. В его голове яркими кадрами менялись воспоминания с Асумой. Особенно их последний разговор. Акимичи не мог отобрать это мгновение у девушки. Пусть оно и заключалось только в прикосновении. Раздался оглушающий грохот, на который все резко повернулись. Только Тобое все еще утыкалась в макушку своего учителя. Ей было глубоко плевать, что происходит вне, когда внутри пылает такой огонь. Лишь зеленый огонек смог вернуть в реальность куноичи, а потом сильный кашель, что раздался совсем рядом. Кори замерла. Она абсолютно была уверенна в том, что безжизненное тело на ее руках только что подало признаки жизни. Но такого не бывает. Мертвым нет дороги обратно. Они навсегда в лучшем месте, пока родные страдают на земле. — Отпустите меня, — потребовал Какаши. Девушка только сейчас заметила, что сжимала учителя настолько сильно, что он был не способен выбраться. Она ослабила хватку, но так и не смогла полностью разомкнуть рук. Хатаке кое-как выбрался и с укором посмотрел на человека, что доставил ему такие неудобства. Но только этому взгляду было не суждено долго продержаться. На него смотрела его ученица с такой болью и таким удивлением, что Какаши моментально стало неловко за свое поведение. Девушка была вся в ранах, грязи, крови и самое главное — слезах. Ее лицо опухло, глаза покраснели, а на щеках не было сухого места. Кори Тобое оплакивала… его? — Простите, сенсей, я не должна была так сильно вас сжимать, — дрожа проговорила куноичи. Какаши ничего не ответил. Он прикусил свою губу и сквозь боль от ноющих ран приблизился к Кори и обнял ее. Мужчина буквально вжимался в ее тело. То ли пытаясь успокоить ее дрожь, то ли скрыть свою. — Спасибо, — прошептал Какаши. — За что? — спросила Тобое. Хатаке промолчал. Он не мог говорить из-за нахлынувших слез. Его оплакивали. Нет, его оплакивала она.