Помешанные. Сопряжение с игрой.

             Фёдор прикусил кончик языка, предельно осторожно вырисовывая глаза Андерса, постоянно поглядывая на присланные Гришей фотки Андрея. Как он не старался, нелюбовь к Андерсу, как к игровому персонажу, сыграла с ним плохую шутку в плане рисования. Взгляд Андерса получался злым, хмурым, холодным и безжизненным, поэтому Фёдор решил взять «помощь друга». И помогло это ого-го как. Благодаря развесёлому и тёплому характеру Андрея, взгляд рисуемого Андерса стал более ярким и… страстным; в нём читалось желание, нежность и… откровенная похоть. Фёдор сам не знал, почему решил нарисовать именно подобный рисунок, но картинка сама всплыла в голове, фантазия дала толчок, муза пинок, а желание взялось за карандаш. И теперь на первом ватмане красовалась сцена секса между Андерсом и Себастьяном, где первый «оседлал» второго, а второй придерживал первого за талию.       Снова и снова проводя линии изгиба тела, лица, глаз, немного влажных от пота волос, Фёдор выискивал все недочёты, тихо ругался, когда находил слишком сильные ошибки, брался за ластик, и перерисовывал. Это был его третий плакат, а он уже почти полностью использовал один ластик. Конечно, в последний его поход он набрал ещё несколько, но его больше злило не то, что он частенько ошибался — чуть больше усердия и он все исправлял, а то, что иногда получалось не так, как хотелось. Когда он только взялся за Себастьяна, который по игре ему очень нравился, думал, что ватман порвёт на тысячу кусочков. Тело вышло шикарным, чётко прорисованы мышцы, изгибы тела, поднятые руки, сжатые пальцы, кадык и шея, чуть согнутые в коленях ноги. Всё получилось настолько идеальным, что он даже дышать стал быстрее, представляя на этом красавце не Андерса, а Фенриса. Хотя всё это улетучивалось, когда его взгляд замирал на лице - оно вообще никак не хотело получаться, словно его кто-то проклял. Выражение лица замерло так, что походило на маску, в нём не чувствовалось жизни, которую Фёдор старался передать во всех своих рисунках. Даже спящие Гаррет и Фенрис, на рисунке Гриши казались живыми, словно они вот-вот поднимутся и пойдут по своим делам. Но Себастьян на отрез отказывался являть свой «живой» лик. И Фёдора это жутко злило.       Чтобы не разорвать купленный не на свои деньги ватман, Фёдор решил сделать перерыв и поиграть в игру. Он разглядывал Себастьяна в диалогах, всматривался в черты лица, в то какое выражение он делает при той или иной фразе. Как улыбается и хмурится. Он сравнил игровые скриншоты, коих у него были тысячи, с фотками Серёги, задумчиво пожевал губу и принялся за дело. Итоговый результат его не особо порадовал, но взгляд получился живым. Стерев губы и нос со скулами, Фёдор взялся за Андерса, подумав, что вдохновение на лицо Себастьяна, возможно, придёт чуть позднее. Главное, чтобы пришло вообще.       Фёдор замер, прислушиваясь к родительским крикам на кухне. Недовольно поморщился и, немного покраснев от смущения, начал вырисовывать соски Андерса. Он вспомнил, как кто-то в художке говорил, что-то типа: зачем на соски много времени тратить? Это же просто точка! Фёдор что тогда, что сейчас, посмеялся над этим. А потом в голову влезли слова Гриши, которому нравились красивые соски. Фёдор вообще не понимал, как они могут быть красивыми или некрасивыми? Ведя линии на торсе Андерса, он тихо выругался, когда услышал, что мать крикнула слишком громко, от чего он вздрогнул, и линия ушла не туда, куда нужно, да ещё и надавил слишком сильно. Отец в последнее время слишком сильно стал уставать на работе, а по вечерам начал прикладываться к баночке пива. Сестра в соседней комнате на всю громкость врубила музыку, и Фёдор почувствовал, как у него задёргался глаз. И как в такой обстановке можно вообще творить?       Поднявшись на ноги, он взял с кровати телефон, воткнул в уши наушники и включил свой плейлист, добавив звук погромче, чтобы от всего абстрагироваться и снова принялся рисовать, ярко представляя картинки в голове, под такт музыки…              Сонно потирая глаза, Фёдор шёркал влажной тряпкой побарной стойке, попутно пытаясь вспомнить, ничего ли он не забыл. Вчера, как бы он не старался, закончить рисунок не получилось: родители разошлись настолько, что решили доколебаться до него и его ориентации. Фёдор только порадовался, что дверь его комнаты запиралась, а из-за «орущей» музыки в ушах он их и не слышал толком. Да и ничего нового бы они и не сказали. Всё это он слушает на протяжении нескольких лет. А вот сестра явно умственными способностями не отличалась или же ей просто нравилось истерить с родителями, с которыми она спорила полвечера, доказывая, что она права, а они нет, что она вся такая бедная и несчастная задыхается в этой клетке и ей нужна свобода. Фёдор только глаза закатил и, выдохнув, добавил громкость, ибо вопли уже были не на первом этаже, а буквально через стенку, а голос сестры переходил на такие противные визги, что хотелось придушить её. Фёдор мотнул головой, выкидывая из головы не самые приятные воспоминания, а внутри всё успокоилось, сердце затрепетало от радости, и его губы растянулись в приветливой улыбке, когда в поле его зрения попал спешащий к нему растрёпанный Гришка.       — Привет! — Гришка практически лёг на стойку, чтобы дотянуться до Фёдора и поцеловать его. — Чего такой сонный? Чем это ты всю ночь занимался? — его взгляд стал подозрительным.       — Рисовал, — тихо посмеиваясь, отозвался Фёдор.       — Всю ночь? — уточнил Гриша.       — Не всю, конечно, — Фёдор поставил перед ним чашку ароматного чая и тарелочку с гамбургером. — Пытался закончить рисунок для Андерса, но меня слишком часто отвлекали.       — Кто? — Гриша замер с поднесённым ко рту гамбургером.       — Отец выпил лишнего, мать до него докопалась, потом они пристали ко мне с моей «болезнью», а после и до сестры. Ор стоял на весь дом, я уже и музыку включил и сделал вид, что меня вообще нет, но всё-таки пришлось открыть дверь и в очередной раз выслушать какой я неправильный, а то отец чуть дверь не снёс, — Фёдор устало выдохнул. — Это уже было всё ночью, поэтому, после часовой ругани с ними, из меня словно все силы высосали, я даже не смог рисунок доделать, прибрал только всё и спать лёг. Ещё и уснуть долго не мог, голова гудела, и родители опять взялись за ругань. Весело я живу, да? — Фёдор коротко хохотнул.       — Никуяшечки, — протянул Гриша. — А болен ты болезнью под названием «гей»? — он нисколько не удивился, когда Фёдор кивнул.       — Мои родители, как и многие, считают, что это какие-то отклонения в голове.       — А то, что они половину ночи вопят и спать всем не дают, это норма? — Гришка вздохнул и покачал головой.       — Даже выпивающий отец это нормально, а сын — гей, это жуть какой позор.       — У меня к тебе деловое предложение, — со всей серьёзностью проговорил Гриша, в который раз заглядывая в тёмно-карие глаза Фёдора, видимо тот так измучался, что-либо забыл про линзы, либо не смог их одеть.       — Какое? — Фёдор тут же всполошился.       — Как насчёт переезда ко мне? — Гришка хитро подмигнул.       — Я, конечно, могу согласиться, но ничего, что мы знакомы-то без году неделю? — Фёдор посмотрел на Гришу с нотками неуверенности.       — Этот факт меня тоже немного беспокоит, — отозвался тот, — но это лучше, чем ты будешь позволять и дальше мучить себя в такой «семье». А у нас ты посмотри как весело! Общие интересы нас сплотят сильнее. Будем вместе с ума сходить, — он снова хитро подмигнул.       — Блин, на самом деле заманчивое предложение, — Фёдор сделал страдальческое выражение лица.       — Боишься, что я к тебе слишком сильно буду приставать? Если что-то будет не нравится, всегда можно обсудить, — Гриша пожал плечами, кусая гамбургер.       — Разве, когда отношения, всяческого рода приставания это что-то неправильное? — Фёдор тихо рассмеялся.       — Просто я могу быть слишком приставучим! — отозвался Гриша и округлил глаза, когда Фёдор наклонился к нему и томно прошептал:       — Например, присосёшься к моим красивым сосочкам?       — Блин, ты демон-желания, что ли? — Гришка чуть не подавился, представив, как он впивается в маленькие сосочки Фёдора, заставляя того буквально кричать от наслаждения.       — По твоему лицу сразу стало понятно, что ты представил! — Фёдор, отодвинувшись, весело рассмеялся. — О… — он поморщился и полез в холодильник за фруктами, — нравоучитель идёт, не отвечай ему только, а то надолго сцепитесь. Здравствуйте, Аркадий Валерьевич.       — Здравствуй, Фёдор, — мужчина приветливо улыбнулся, покосился на жующего Гришу и положил на стойку несколько книг. — Это я подобрал специально для тебя!       — Книги по психологии? — взгляд Фёдора потяжелел. — Вы издеваетесь, что ли?       — Как я и говорил, ты просто запутался. Все эти игры склонили тебя на эту неприятную сторону… — от этой фразы Гришка подавился и закашлялся. — Я помогу тебе от этого излечиться!       — От чего? — хрипло спросил Гриша, округлив глаза.       — От гейства, — хохотнул Фёдор.       — Чё, бля?! — возмущённо воскликнул Гриша и повернулся к Аркадию. — Чувак, лапы к моему совёнышу не тяни, а то оторву по самую голову!       — Когда я успел стать совёнышем? — посмеиваясь спросил Фёдор.       — Фенрис на сову просто похож, — Гриша пожал плечами.       — Так это Вы на Фёдора так отрицательно влияете? — Аркадий укоризненно покачал головой. — Вы пользуетесь этим ребёнком, а он, по глупости и наивности, не может увидеть правильный путь.       Фёдор тихо застонал, борясь с диким желанием врезать надоедливому мужику подносом по голове. Он посмотрел на Гришу, который, вытерев рот и руки, кинул салфетку в пустую тарелку и медленно сполз со стула. И вот тут Фёдору реально стало страшно, что Гриша, который почти на голову выше Аркадия, врежет ему не жалея сил.       — Значит так, уважаемый, — предельно вежливо проговорил Григорий, сцапал со стойки книги и сунул их обратно Аркадию, — мой парень ничем не болен, спасать его ни от чего не надо, а если вдруг понадобится, у него всегда буду я. А ты бы шёл своей дорогой и перестал совать нос в его дела. Или ты настолько тухло живёшь, что приставать к молодому парню, считаешь чем-то весёлым? Значит так, — Гриша даже не давал Аркадию отвечать, — ещё раз увижу рядом с ним, сделаю калекой. Понял?       Аркадий что-то залепетав про спасение души ребёнка, поплёлся восвояси.       — Я ему точно башку проломлю, — пообещал Гришка, — не первый раз вижу, что он возле тебя трётся.       — Ему видимо с семьёй реально скучно, — Фёдор пожал плечами. — Тебе рамку сделали?       — Нет ещё, — Гришка насупился. — В принципе, меня сразу предупредили, что времени займёт много- заказов куча. Потерпим! А как твои успехи?       — Никогда бы не подумал, что мне так сложно будет нарисовать Себастьяна, — Фёдор тихо вздохнул. — Выражение лица выходит, как маска, мне не нравится, уже сотни раз переделывал. Зато Андерс вышел секазный.       — Это же хорошо?       — Само собой! — Фёдор рассмеялся, нарезал фрукты и поставил перед Гришей. — Просто займёт чуть больше времени, чем я предполагал.       — Ну, всё равно же закончишь! — отозвался Гришка, жуя бананы и запивая их соком.       — Ты сегодня допоздна?       — Да хер его знает, — Гриша пожал плечами. — Как насчёт моего предложения?       — Если ты не против, хоть сегодня, — Фёдор посмотрел на Гришку серьёзно, без капли веселья.       — Значит, начинай вещи собирать, что тебе понадобится, а если я не смогу, то попрошу друзей тебя забрать и с вещами помочь. Есть куда складывать?       — Есть, да и вещей у меня не особо много, — Фёдор заметно повеселел, в глазах даже искорки появились.       — Круто! — воскликнул Гришка. — Я твой меч увижу!       — Да-да, — Фёдор весело хохотнул. — Надо ещё стойку под него разобрать. И ножны из шкафа достать.       — Кстати о шкафе… Надо пару стеллажей посмотреть или один побольше, а те, что в комнате выкинуть, а то разваливаются уже.       — Зачем?       — В смысле «зачем»? — Гришка удивленно поднял брови. — А все свои штуки для рисования ты по полу раскидаешь, сделав «творческий беспорядок»?       — Ой, я про это даже не подумал, — Фёдор виновато потупился.       — Ничего, главное я вспомнил, — Гришка хитро подмигнул. — Жаль, правда, комната не такая большая, как хотелось бы.       — Ты мою не видел, — фыркнул Фёдор, мысленно собирая вещи и вспоминая, сколько у него пустых коробок.       — Так, а ты за сегодня успеешь собрать всё?       — У меня смена кончается через два часа, — Фёдор прикинул сколько вещей он собирается брать. — Возможно, и успею. Если не отвлекусь ни на что.       — В таком случае, — Гришка усердно набирал сообщение на телефоне, — я ребятам написал. Но я обязательно постараюсь сам приехать. У меня и машина побольше, да и помогу все перенести. Не, ты не думай, Андерс с Себастьяном тоже помогут.       — Просто я думаю, что если я за один раз всё не перетащу, то меня потом просто домой не пустят, и я уже ничего не заберу, — задумчиво протянул Фёдор. — Конечно, я мог бы и через окно по стене, но как бы они не сослали всё это на кражу.       — Ты собирай, что твоё, остальное докупим.       — Я так и собирался. Кстати! Вспомнил пока, — Фёдор схватил свою сумку, доставая из неё кредитку, — отдай, пожалуйста, Андерсу, а то я так и не передал, он всё занят был.       — Без проблем, — Гриша сунул прямоугольник в карман и уставился в телефон. — Блин, совёнок, мне бежать пора, ребята на помощь зовут по работе.       — Хорошо, — Фёдор вышел из-за стойки и, подойдя к просиявшему Гришке, повис на его шее, — сильно не перетруждайся!       — Как скажешь! — Гриша, сцапав Фёдора за талию, притянул к себе и горячо поцеловал. — Прямо сейчас мы на стойку тебя и… ммм…       — Иди, работай, развратник! — посмеиваясь сказал Фёдор, чмокнул его в щёку и посмотрел в след, как тот буквально бегом бросился к друзьям.