Цена

До самого вечера Микелетто брёл по берегу Тибра, глядя на бегущую мимо него мутную воду. Как ни странно, после расправы, совершённой им над человеком, чудом не убившим его господина, убийце стало намного легче. Он снова стал смотреть на Тибр, как на обычную протекающую через город реку: грязную, хранящую на своём дне множество неприглядных тайн, место обитания тысяч живых существ, но, тем не менее, просто реку. Она больше не казалась Микелетто убийцей, врагом, кем-то, пытающимся отобрать у него того, чьей жизнью он дорожил много сильнее, чем собственной. Следом за постоянно бегущей рекой, он прошёл город насквозь, вышел за его пределы, и, только когда солнце стало опускаться за горизонт, понял, что стоит возвращаться. В Ватикане он оказался только к ночи. Постояв посреди площади перед Собором святого Петра, убийца решил всё-таки проведать Чезаре. Ему, в конце концов, могло стать хуже, и об этом Микелетто хотел знать. Остановившись перед дверью покоев кардинала Борджиа, убийца глубоко вдохнул, и, почему-то волнуясь, тихо постучал, замер в ожидании ответа. Впрочем, ждать пришлось недолго. В комнате что-то скрипнуло, упало и, не успел Микелетто насторожиться, дверь распахнулась, явив его взору бледного, но гордого Чезаре Борджиа в длинной тонкой ночной рубашке. - Господин!- возмутился Микелетто, делая шаг в комнату и подхватывая кардинала под руку,- что вы делаете? Вы слишком слабы, чтобы вставать с постели! Чезаре не стал сопротивляться, буквально повиснув на плечах своего убийцы, судорожно вдохнул, слабо улыбнулся. - Не могу же я постоянно лежать в постели, Микелетто? Я уже в порядке, и… - Не говорите глупостей, господин,- отрезал убийца, беспардонно перебив,- полежите ещё несколько дней, окрепните, вот тогда и будете разгуливать. А пока слышать ничего не хочу. - Я хочу вымыться, Микелетто,- возмущённо заявил кардинал, предпринимая робкую и безуспешную попытку высвободится из объятий убийцы,- я сам чувствую, как от меня воняет отходами, которые сливают в Тибр! Убийца задумался. Ведь, действительно, Чезаре был прав, помыться ему и правда стоило. Постояв несколько минут под пристальным взглядом кардинала, убийца вздохнул, подвёл господина к постели, усадил на неё и направился к выходу. - С постели не вставать,- скомандовал он, оборачиваясь,- я потороплю слуг. Чтобы нагрели и принесли воды. - Спасибо, Кэлло,- кивнул Чезаре, ложась на спину и закрывая глаза,- я действительно ещё слишком слаб… - Ещё бы,- проворчал убийца себе под нос, выходя из комнаты и прикрывая за собой дверь. Отсутствовал он около десяти минут. Вернувшись, в дверь стучать не стал, тихо вошёл, оглядел Чезаре, свернувшегося на краю большой кровати. На лицо убийцы наползла лёгкая улыбка, он засмотрелся на задремавшего кардинала, изучая каждую чёрточку его лица. Ему всегда нравились мужчины с подобной внешностью, но Чезаре Борджиа был, пожалуй, самым прекрасным из всех, кого он встречал. В его смуглом лице как-то невероятно сочетались мужественность и утончённая, аристократическая красота. Микелетто часто ловил на своём господине заинтересованные взгляды женщин, где бы они с ним не находились, и почему-то испытывал совершенно необъяснимую гордость. Чезаре заворочался, и убийца одёрнул себя. Ещё не хватало, чтобы хозяин, проснувшись, увидел, как слуга откровенно им любуется. Тихо вздохнув, убийца прошёл в дальний угол комнаты, к большой лохани. Снял с плеча аккуратно свёрнутую толстую льняную простыню, уложил на дно лохани, разгладил. Осмотрел сгрудившиеся на невысоком столике банные принадлежности, улыбнулся, прошёл к стоящему у окна тяжёлому деревянному столу, присел на край. Кардинал продолжал спать, уткнувшись лицом в перину, когда в дверь постучали. Микелетто спрыгнул со стола, подошёл к двери, приоткрыл. На пороге стоял слуга с здоровенным чаном исходящей паром воды. - Лей в лохань,- скомандовал убийца, придерживая дверь. Слуга покорно подхватил чан и поволок его в заданном направлении. Микелетто же подошёл к кровати господина, осторожно коснулся его плеча. - Господин Чезаре,- позвал он,- господин Чезаре, воду нагрели… Кардинал открыл глаза, поморгал, попытался сесть, поморщился. Микелетто придержал его за плечи, помог подняться. - Спасибо, Микелетто,- поблагодарил смущённый господин, наблюдая, как слуга наполняет лохань,- как это я заснул… - И правильно заснули,- хмыкнул убийца, подкладывая хозяину под спину подушки,- сейчас вымоетесь, ляжете, и будете спать дальше. Чем больше спите, тем быстрее выздоровеете. Слуга наконец вылил всю воду из чана, спешно удалился за новой порцией. Микелетто снова пересёк комнату, открыл большой сундук, вытащил из него широкое полотенце, подошёл к лохани, поводил над водой ладонью. - Раздевались бы вы, господин,- предложил он, глядя куда-то в сторону окна,- надо ещё вашу повязку проверить. Чезаре улыбнулся, немного смущённо, потянул рубаху через голову. Микелетто картинно уставился на догорающие в канделябре свечи. Кардинал стащил рубаху, возложил её себе на колени, прикрывшись. Убийца хмыкнул, вернулся к постели, встал на одно колено, чтобы лучше рассмотреть повязку. От его внимательного взгляда не ускользнуло, что щёки господина порозовели, будто от вина, но убийца невозмутимо продолжал осторожно разматывать повязку. Наконец, бинт упал на пол, и пред взором Микелетто оказалась грудь кардинала. Убийцу снова передёрнуло: буквально в дюйме от сердца алела уже вполне затянувшаяся рана. Поспешно взяв себя в руки, Микелетто осторожно ощупал её края, слегка нажимая. Чезаре тихо зашипел и сжал пальцы, комкая простыни, но убийца и не думал останавливаться. - Нужно проверить, нет ли гноя,- проговорил он, перемещаясь на кровать и осматривая спину,- ну, здесь совсем хорошо… да и грудь тоже. И впрямь грамотных лекарей ваш отец разыскал… Он встал, проводил взглядом уже двоих слуг, тащащих одни чан с горячей водой, второй с холодной. - Поставьте,- скомандовал он,- я сам перелью. Слуги кивнули и, оставив свою ношу возле лохани, удалились. - Почему они не разговаривают?- спросил недоумённо Чезаре, повязывая рубашку вокруг бёдер,- ты их всех запугал до полусмерти? Микелетто осклабился, подошёл к лохани, схватился за холодный чан, стал медленно переливать, периодически пробуя воду. - Они немые, господин. Вы просили меня нанять надёжных слуг, я и нанял. Немые и безграмотные. Это очень мешает им рассказать кому-либо что-либо о вас. Чезаре вскинул брови, а Микелетто прошёлся до двери, приоткрыл её, выглянул, удостоверился, что никто не подслушивает, и закрыл на тяжёлый засов. - Прошу в лохань,- кивнул он в сторону оной,- я помогу вам, если позволите. Вы ещё слишком слабы, чтобы мыться самому. Чезаре, явно смущённый своей, практически полной, наготой и слабостью, медленно встал, схватившись за предложенную руку, небольшими шагами пошёл к лохани, поёжился. - Холодно?- удивился Микелетто, поддерживающий хозяина под локоть. Кардинал неопределённо махнул головой, и в его волосах Микелетто померещилось несколько ярких оранжевых крошек. Убийца встряхнулся, прогоняя видение и, доведя таки хозяина до лохани, остановился. - Я на вас не смотрю,- тихо проговорил он, глядя ровно в пол,- скидывайте эту тряпку и в воду. Долго вам мокнуть всё равно нельзя: рана раскиснет. Чезаре слегка наклонился, попробовал воду, одобрительно хмыкнул. Скинул с бёдер рубаху, осторожно влез в лохань, лёг, блаженно вздохнул. Микелетто развернулся и направился к столику. Взял с него сложенный кусок тонкого хлопка, обмакнул в содержимое одной из склянок, вернулся к лохани. - Кэлло,- вдруг заговорил Чезаре, глядя, как его слуга невозмутимо натирает образующейся пеной его руку и плечи,- зачем ты всё это делаешь? Убийца удивлённо посмотрел кардиналу в лицо, но тут же опустил взгляд на собственную руку, скользящую по телу господина. Господи всемогущий, как же много он отдал бы за то, чтобы между его ладонью и этой божественно смуглой, гладкой кожей, не было этой проклятущей тряпицы! - Я поклялся служить вам, господин,- сухо произнёс он, следя, чтобы не дрогнул голос,- и я буду служить вам, пока вы меня не прогоните, или пока я не сдохну. Кардинал Борджиа поводил пальцем по воде, рисуя какую-то замысловатую завитушку. - Да, но служить ведь не значит делать то, что делаешь ты? Да, ты обещал помогать мне в моей «войне», помогать бороться с врагами моей семьи… Но не делать то, что ты делаешь сейчас… Микелетто вздохнул. В слабом свете толстых, оплавленных свечей, воткнутых в канделябры кое-как, в тёмных кудрях Чезаре прямо-таки сновали туда-сюда маленькие солнечные паразиты. Внезапно он понял, что держаться больше не может и не хочет. Что-то в нём изменилось, что-то осталось той ночью там, на дне Тибра… и убийца не то, чтобы сильно об этом жалел. Он невозмутимо уложил руки, одну на другую, на края лохани, посмотрел прямо в глаза кардинала. - Я делаю это потому, господин,- буквально прошептал он, не отводя взгляда,- что люблю вас. Он заметил, как расширились глаза Чезаре, как он вздрогнул всем телом. Впрочем, иной реакции не последовало, и Микелетто всё так же невозмутимо встал, подал господину руку. - Вставайте, ваше Преосвященство,- ровным голосом проговорил он, глядя на рану на груди Чезаре,- края раны раскисли. Чезаре постарался поймать его взгляд, но не смог, медленно поднялся, уже открыто краснея и стараясь прикрыться ладонями так, чтобы это выглядело случайностью. Убийца хмыкнул, обошёл лохань, зачерпнул ещё мази из склянки, принялся мыть спину кардинала, осторожно обходя края раны. Закончив с этим, он снова обошёл лохань, бережно натёр пеной грудь, живот и ноги господина, бросил тряпицу в ставшую мутной, воду, потянулся за ковшом. Спустя около десяти минут Чезаре был вымыт от макушки до самых пяток, и Микелетто, не забыв помочь ему выбраться из лохани, намотал на тело кардинала полотенце. Всё это происходило в абсолютной тишине, нарушаемой лишь всплесками воды, шелестом ткани и потрескиванием фитилей свечей. Обратная дорога до кровати заняла, казалось, целую вечность. Обработав рану, наложив свежую повязку и протянув господину новую ночную рубаху, Микелетто отвернулся, задумчиво почухал заросший подбородок. - Желаете ещё что-либо, господин?- спросил он, уже жалея о своей откровенности. Он прямо-таки ощутил, как Чезаре со свистом втянул воздух. Казалось, прошёл не один час прежде, чем сильные, горячие руки обхватили Микелетто за грудь, под руки, и он услышал тихий, срывающийся шёпот своего господина. - Да, желаю. Тебя. У Микелетто перехватило дыхание, зазвенело в ушах, и твёрдый каменный пол решил выскользнуть из-под ног. Он рефлекторно схватился за обнимающие его руки, вдруг осознав, что рубаху хозяин явно не надел, и его горячее после ванной, обнажённое, за исключением повязки, тело, плотно прижимается к его спине. -Г…господин?- убийца медленно ослабил хватку кардинала, развернулся, оказавшись с ним лицом к лицу,- вы имеете в виду то, о чём я подумал, или… или мне стоит поменьше думать? Чезаре поднял взгляд, снова залившись краской. «Боже правый, как он прекрасен,- подумал Микелетто, позволяя себе положить ладони на узкие бёдра господина,- с ним никакие ангелы не сравнятся»… - Я…,- начал тем временем кардинал, прижимаясь сильнее,- я правильно ли тебя понял? Я… я ведь чувствую то же самое. Кажется. Микелетто точно огрели по голове. Стараясь не дышать, он потянулся, осторожно взял господина за подбородок. Тот вздрогнул, но головы не убрал, лишь быстро облизал пересохшие губы. - Чезаре,- хриплым шёпотом проговорил убийца, отпуская подбородок и проводя тыльной стороной ладони по щеке кардинала,- неужели ты серьёзно? Вместо ответа Чезаре, крепко зажмурившись, дёрнулся вперёд и прильнул губами к губам своего убийцы, целуя жадно и требовательно. Микелетто скользнул руками чуть ниже спины, прижал к себе, отвечая на поцелуй. Он как-то сам не заметил, как кардинал, не отрываясь от него, сократил расстояние до кровати. Поцелуй длился неимоверно долго, а когда закончился, перед взором Микелетто предстал вконец раскрасневшийся Чезаре с горящими глазами, сотрясаемый мелкой дрожью. - Как?- спросил он непонятно у кого, трясущимися руками срывая с убийцы одежду так яро, словно от этого зависела его жизнь,- как такое могло получиться, Микелетто? Тот тоже схватился за свои шнуровки и пряжки, и в четыре руки дело пошло намного веселее. - Я не знаю, Чезаре,- ответил он, прекрасно понимая суть вопроса,- и не хочу знать. Одежда Микелетто отправилась на пол, а убийца и кардинал, не в силах оторваться друг от друга, прямо-таки рухнули в горы подушек и шёлковых простыней, не обращая внимания на боль в перевязанных ранах. Микелетто оказался сверху, и теперь жадно целовал лицо, шею и грудь Чезаре, прямо в повязку, спускаясь всё ниже, к плоскому животу, к невероятно, по его мнению, сексуальному пупку, к аккуратной полоске чёрных волос под ним. Чезаре тихо стонал, зарываясь пальцами в рыжие волосы убийцы, хватал ртом воздух, сгибал и разгибал колени, немного приподнимая бёдра. Спустившись совсем, убийца притормозил, остановился, залюбовавшись. В Чезаре ему нравилось абсолютно всё и, казалось, даже здесь он был устроен идеально. Заметив, что кардинал напрягся, Микелетто перестал медлить и, сжав рукой основание напряжённого члена господина, обхватил головку губами, щекоча языком и освобождая от прикрывающей её плоти. Чезаре замер на секунду, явно не ожидая такого поворота событий, а потом издал протяжный стон, в котором было столько удовольствия, что Микелетто испытал невероятный приступ гордости. - Кэлло,- зашептал Чезаре, немного сильнее, чем следовало, дёргая убийцу за волосы,- господи, Кэлло, продолжай! Пожалуйста! Пожалуйста, не останавливайся! Он и не думал останавливаться. Помогая себе рукой, убийца всё ускорял и ускорял темп, впуская плоть любимого в себя полностью, сжимая горло и даже челюсти, так, чтобы доводить его почти до крика. Чезаре выгибался дугой, совсем не чувствуя боли в груди, царапал плечи любовника, ощущая, как внизу живота будто скручивается огромный узел. - Кэл…ло,- сорвался с его губ уже почти стон, когда убийца в очередной раз провёл языком от основания до головки,- я… я сейчас не сдержусь… Улыбнувшись себе под нос, Микелетто принялся действовать ещё решительнее, отчего Чезаре, не в силах больше молчать, закричал и сел, хватая голову любовника руками и целуя его затылок. Узел внизу живота лопнул, и что-то горячее, обжигающее, разлилось по всему его телу, сотрясая его изнутри. Сладострастно застонав, кардинал откинулся обратно на подушки, пытаясь отдышаться, и прикрыл глаза. Микелетто вдоволь насладился ощущением, сглотнул тёплую вязкую жидкость, стараясь не пропустить ни капли, в который раз потряс головой, чтобы собрать расползающиеся мысли, и медленно подтянулся вверх, лёг рядом с господином. Чезаре тут же нашарил его руку, крепко сжал пальцы. Так они лежали минут десять, пытаясь отдышаться и поверить в то, что это всё происходило на самом деле. Первым подал голос Чезаре. - Микелетто,- спросил он, поворачиваясь к убийце,- а ты… давно… Тот тоже повернулся к любовнику, улыбнулся одними губами. - Сколько себя помню, господин. Хоть и всегда знал, чем это чревато. Чезаре явно удовлетворился ответом, кивнул. Полежал ещё немного молча, вдруг, словно решившись, приподнялся на локте и, потянувшись, погладил убийцу по волосам. Тот принял ласку, словно большой кот, прикрыв глаза и потеревшись о ладонь. - Я хочу тебя,- проговорил вдруг Чезаре, и Микелетто удивлённо посмотрел на него,- ну, хочу, чтобы ты… Убийца утратил дар речи. Вот такого он точно не планировал, по крайней мере, на данную ночь. Немного помолчав, он тоже потянулся к любовнику, принялся наматывать на палец ещё влажную прядь волос. - Ты уверен?- уточнил он и, получив одобрительный кивок, медленно поднялся с кровати. Пройдя под вопросительным взглядом Чезаре к столику у лохани, он принялся перебирать склянки и пузырьки в надежде найти хоть что-нибудь подходящее. - Микелетто?- тихо позвал Чезаре и завозился на кровати. - Лежите, господин,- так же тихо ответил убийца, забирая со столика одну из склянок,- я здесь. Он в несколько шагов преодолел расстояние до кровати, запрыгнул на неё, навис над кардиналом. Тот потянулся к нему, сел, обнял за шею. - Какой я тебе теперь господин?- спросил он, снова зарываясь пальцами в растрёпанные рыжие волосы,- прекрати. - Привычка,- улыбнулся убийца, начиная ласкать любовника,- и отвыкать я не собираюсь. - Зови меня по имени,- прошептал кардинал, млея под грубыми руками Микелетто,- хотя бы наедине… Следующие полчаса они провели, лаская друг друга. Микелетто, достаточно опытный и знакомый с мужской физиологией, быстро нашёл большинство точек, от стимуляции которых кардинал начинал стонать и извиваться. Чезаре же, первый раз оказавшийся в постели с мужчиной, жадно изучал своего партнёра, лаская его тело руками, языком и любыми доступными ему способами. Поцелуи становились всё жарче, ласки всё настойчивее, и, наконец, не выдержав, Чезаре закинул ноги любовнику на спину, подавшись к нему бёдрами. - Хочу… тебя…- повторил он, водя языком по губам. От подобной картины Микелетто чуть не потерял самообладание, но вовремя взял себя в руки. Нашарив рядом с собой склянку, он открыл её и запустил в наполняющий её густой крем пальцы. Проведя рукой вдоль тела Чезаре, он медленно и плавно скользнул в него двумя пальцами, пристально наблюдая за реакцией. Кардинал вздрогнул, подавился дыханием. Микелетто начал двигаться, ловя нужный угол, и вскоре поймал его. Чезаре изогнулся, его зрачки расширились, дыхание сбилось. Довольный собой, Микелетто продолжал, ускоряясь и чуть-чуть разводя пальцы, чтобы подготовить любовника и не причинить ему боль. Наконец, решив, что этого будет достаточно, убийца вывел пальцы и, не успел Чезаре понять, что это произошло, совершил все необходимые манипуляции с кремом, навалился сверху и, помогая себе рукой, вошёл как можно нежнее. Чезаре застонал, скорее от удовольствия, нежели от боли, и подался навстречу. Оба они почувствовали себя прямо-таки продолжением друг друга, им казалось, что они друг для друга созданы, настолько всё получалось правильно и просто. Микелетто двигался в меру быстро и резко, Чезаре подстроился под его ритм, оба тяжело дышали, сливаясь в одно целое. Плоский, горячий и твёрдый живот убийцы тёрся о снова напрягшуюся плоть кардинала и он, застонав, сжал её рукой, лаская себя. - Кэлло,- прошептал он, проваливаясь в мягкую, тёплую тишину, в которой не было никого, кроме них двоих. - Чезаре,- выдохнул Микелетто таким нежным голосом, что кардинал не сразу узнал его. Казалось, всё это безумие продолжалось вечно. Убийца ускорялся, плохо сдерживаемые стоны слились в один общий, и их не волновало ничего, кроме происходящего здесь и сейчас. Почувствовав, что больше не может сдерживаться, Микелетто припал к губам любовника, прикусывая их, целуя жадно и ненасытно, и, когда в тело Чезаре пролилась горячая, густая жидкость, он застонал от удовольствия и позволил себе сделать то же самое. Какое-то время они не двигались, просто оставаясь одним целым и глядя друг другу в глаза. Наконец, Микелетто лениво, с неохотой, подался назад и, практически обессиленный, упал рядом с кардиналом, снова пытаясь вернуть ясность мыслей и глубину дыхания. Свечи на стенах давно погасли до одной, и комната освещалась только серебристым, призрачным светом луны, льющимся в окно. Словно слепой котёнок, Чезаре нашёл в серебристой темноте грудь Микелетто, примостил на ней голову. Убийца прижал его к себе, гладя по тёмным локонам, в которых, теперь он был точно убеждён, жили сотни солнечных паразитов, сводящих людей с ума. - Я люблю тебя, мой Микелетто,- сонно прошептал Чезаре, прижимаясь к убийце ещё сильнее,- я боялся признаться в этом себе, но… больше не мог. Микелетто усмехнулся в темноту, нащупал одеяло, вытянул его из-под себя, укрылся, укрыл Чезаре. - Спокойной ночи, господин,- всё с той же улыбкой проговорил он, и, помолчав, тихо добавил,- и всё-таки, кажется, Сатана выполнил свою часть сделки. Теперь моя душа точно принадлежит ему. Он почувствовал, как губы Чезаре растягиваются в улыбке. - Ты променял свою душу на моё сердце, мой милый убийца?- спросил кардинал уже совсем сонно. - Да, - спокойно согласился Микелетто,- душу убийцы и содомита на сердце кардинала Чезаре Борджиа. Не знаю, как вам, а мне эта сделка кажется странной и неравноценной, что скажете? Он слегка повернул голову к любовнику, но тот не ответил. Он спал, уткнувшись носом в основание шеи Микелетто, и его горячее дыхание приятно щекотало нежную кожу. Убийца в который раз блаженно улыбнулся и, вдохнув запах волос своего хозяина и любовника, почти моментально заснул. Ночь, окутавшая Вечный город, медленно катилась к рассвету…