Яжотец

В одной руке Брок держал результат теста ДНК с вердиктом: “биологическое отцовство пациента № 1 (Энтони Брок Рамлоу) в отношении пациента № 2 (Рой Грегори Уилкс) не может быть исключено с вероятностью 99,9%”, а в другой — результат редкого проявления своей бисексуальности. Результат весил десять фунтов, был завернут в голубенькое одеяльце и звался Рой Грегори… теперь уже Рамлоу. Мать-кукушка этого результата, подписав отказ от материнства, как раз удалялась чуть отяжелевшей после недавних родов походкой, цинично послав воздушный поцелуй на прощание. Брок напряженно смотрел ей вслед, так же цинично надеясь, что она вдруг упадет и сломает себе что-нибудь важное, как только что сломала Броку жизнь. — Чертов Роджерс, — пробормотал Брок, удобнее перехватив сверток. Чертова глупая курица, умудрившаяся от него родить, завернула плод их пятнадцатиминутной животной страсти в атласное одеяло, и теперь то противно скользило по предплечью, грозя похерить все, что еще не было в этой жизни похерено. — Чертов Танос, чертово ебаное телевидение. Рой Грегори причмокнул губками-бантиками, уже ища то, что на Броке не отросло и отрасти не могло, хвала Создателю, и, предчувствуя голодную истерику новообретенного чада, молодой не по возрасту, но в душе, отец, сунув результат теста в папку с остальными бумагами, принялся судорожно рыться в оставленной “матерью” сумке в поисках чего-нибудь, способного унять наследника хоть на полчаса — до дома было неблизко. Что он собирался делать дома? Что он собирался делать с младенцем, не зная о детях ничего, кроме способа их появления на свет? Что вообще собирался делать он, по рукам и ногам связанный контрактом, в том числе и имиджевым, с возрожденным ЩИТом? — Роджерс. Чертово трепло, — с накатившим вдруг злобным отчаянием повторил Брок. — Что тебе стоило вовремя пасть захлопнуть и не вещать на весь мир о моем мнимом героизме? Соска нашлась. Какая-то хитро навороченная, с окошком индикатора сверху и длинной прозрачной каплей самого “соска” снизу. Хмыкнув, Брок скормил добычу Рою, сунул папку с документами в боковой карман сумки с его “приданым” и пошел к машине. Соска показывала 98,6˚F*. Это не могло быть температурой за бортом, значит… — Ебаться сраться, — Брок еще раз взглянул на показатели соски, отчего-то решившей усложнить его и без того нелегкую жизнь, и быстро набрал номер медика ЩИТа. — Смит, у меня 98,6, то есть не у меня… Короче, мне нужен врач, а кроме тебя я никого не знаю. Так что жди через двадцать минут, — он положил трубку до того, как Смит успел резонно напомнить ему, что вечером в субботу у него могут быть дела поинтереснее, чем разбираться в хаосе жизни Брока Рамлоу. Только открыв переднюю пассажирскую дверь своего внедорожника, Брок понял, что автолюльку ему отдать забыли. Аккуратно пристроив отпрыска на сиденье, он снова достал телефон и, подавив желание позвонить 911, набрал номер, стоявший у него на быстром дозвоне. — Джек, — сказал он, когда трубку подняли почти мгновенно. — Джек, ты не поверишь… Через пятнадцать минут верный Роллинз пристегнул на переднем сиденье автолюльку (“Головкой по движению, Брок”) и, уверив, что температура на соске для двухнедельных младенцев — разновидность нормы, выделил от щедрот телефон клиники для таких, как Рой, и пообещал скинуть на телефон примерный список того, что нужно в самую-самую первую очередь. Он честно старался не ржать, и в другой ситуации Брок бы припомнил ему все косяки, чтобы снизить градус веселья, но сейчас у него было до сраной жопы других проблем. — Его переодеть бы, — предусмотрительно сев в свою машину и лишь немного опустив стекло закрытой двери, сказал Роллинз. — Обосрался парень. И уехал. А Брок впервые в жизни ощутил себя настолько беспомощным, что захотелось пнуть мусорку и загреметь в полицию на сутки-другие. Лишь бы не вот это все. Выматерившись, Брок принюхался и, поморщившись, решил, что до клиники малой потерпит, никуда не денется. *** — Будете оформлять контракт на медицинское обслуживание? Вот у нас есть “Бэби макс” для детей от рождения до года, туда входят все плановые осмотры специалистов, прививки и вызов педиатра на дом, в случае, если… У Брока голова шла кругом от всей этой поебени. Малой, переодетый, с вымытой жопкой (размером с кулак Брока, офонареть), налупившийся смеси из купленной тут же в клинике бутылки, осмотренный и признанный абсолютно здоровым, мирно спал у него на руках. Темноволосый, спокойный, смугленький и “довольно крупный для своего возраста”, он напоминал Броку пупсов из рекламы, хотя, конечно, был гораздо симпатичнее их всех. Затолкав поглубже мысль о том, что наверное это потому, что малой похож на самого Брока до всего этого пиздеца с крушением Трискелиона и Лагоса, он попытался сосредоточиться на том, что говорила симпатичная доктор. Она периодически посматривала на его слегка перекошенную морду, с которой так до конца и не удалось свести следы ожогов, несмотря на несколько довольно удачных пластических операций и курсы терапии. — Мне бы няньку, — вклинился в ее монолог Брок. — Нормальную. Доктор замолчала на полуслове и высоко вздернула тонкие бровки. — К сожалению, мистер Рамлоу, таких услуг мы не предоставляем. Только медицинское обслуживание, патронаж… Может, ваша супруга… — Пацан только мой, — тут же обрубил Брок. — Ладно, давайте ваш самый полный контракт, чего там еще? — Осмотр одиннадцати специалистов через две недели. Узи брюшной полости и головного мозга через родничок, ортопед, хирург… — Напишите вот это все. И… запишите на приемы как-то так, чтоб я за полдня справился, а не еб… мучил себя и мелкого битую неделю. И это… Телефон доктора, которому я смогу и ночью позвонить. И список лекарств, всех этих… грелок-бутылок, может, есть? Доктор опустила брови и улыбнулась. — Обычно люди вроде вас готовятся ко всему заранее. — Я стал отцом два часа назад, — огрызнулся Брок, погладив Роя по голове. — Скажите спасибо, что волосы не рву. На всех местах. И не только себе. Доктору явно было любопытно, но профессионализм победил. Через полчаса Брок стал обладателем длинного списка предметов первой необходимости, в чем-то перекликавшегося с тем, который прислал Джек, в чем-то нет, годового контракта на медицинское обслуживание, большой упаковки подгузников и маленькой банки смеси, “идентичной грудному молоку” по составу. Погрузив все приобретения в машину, Брок на всякий случай понюхал свою личную фабрику какашек и, убедившись, что производство временно приостановлено, вырулил на улицу. Список детских магазинов, присланный Джеком, поражал воображение. Оставалось радоваться тому, что сейчас он не бедный курсант учебки, может позволить себе космические траты на содержание младенца и не пойти при этом побираться. — Ну что, малой? Погнали? Коляска, кроватка, переноска, слинг, аппарат для стерилизации бутылок… Блядь, почему это моя жизнь? Где я свернул не туда? Ребенок в автолюльке смешно причмокнул губками-бантиками, дернул крошечной лапкой в голубом хлопковом мешочке и, конечно, ничего не ответил. — Или туда? — сам у себя спросил Брок. Вытащил сигарету, взглянул на Роя и, выматерившись, вернул ее в пачку. — “Бэби-мир”. Истон-сквер, пятнадцать. Мы воплотим ваши мечты. Что ж, его мечты не так просто воплотить, продавцам придется постараться. *** — Еще раз, — неотвратимо зверея, произнес Брок. — В этом матрасе — что? — Стопроцентная кокосовая койра, он гипоаллергенный, жесткий. — А этот? — Этот средней жесткости, между прослойками койры специальный материал, который… — Какой лучше? — Ребенок ваш, решать вам. — Давай тот, что дороже, — сдался Брок, уже ответивший на сто вопросов о совместном сне, грудном вскармливании, наличии аллергий, цветовой гамме основного интерьера и своем отношении к навороченным брендовым коляскам, стоившим как подержанный автомобиль-трехлетка. — Пеленальный столик выбирать будете? — подобрался продавец-консультант, почуявший запах крови. — У нас есть совмещенные с комодом, с надстройками для всего необходимого и… — Буду. Вон тот коричневый. — Это цвет “венге”. — Да хоть хуенге. — Матрасик… — Опять? — На пеленальный столик идет отдельный. — Тащи. И пеленки. — Есть только влагоупорные. Хлопковые в отделе одежды. Брок закатил глаза. У него тянуло шею и плечо — Рой был парнем немелким, — устали ноги, хотелось жрать, курить и в туалет. Куда пристроить ребенка, чтобы поссать, он боялся даже думать. Отдать его в чужие руки он бы не решился — еле пережил купание и переодевание в клинике, хотя медсестра выглядела опытной. Мелкий тоже скоро захочет жрать — Брок чувствовал это спинным мозгом. Ну или сделал такой вывод по тому, что Рой начал водить носом-кнопкой из стороны в сторону, будто пытался унюхать еду. Когда он ткнулся Броку в футболку, явно собираясь им закусить, стало понятно, что таки пришло время стерилизовать ебаные бутылочки. А стерилизатор все еще лежал в гигантских объемов тележке, уже нагруженной с верхом. — Так, — принял одно из самых важных в своей жизни решений Брок. — Тащи сюда ванночку, всю вот ту поебень для мытья… — Шапочку с поплавками? — И шапочку, — серьезно кивнул Брок. — И толкай телегу в отдел жратвы. — Советую вам купить специальную воду для разведения смеси. Она органическая. Как вода может быть органической, Брок не знал, но на всякий случай кивнул. Он был согласен на все, лишь бы уже поссать, пожрать и покурить. Чек поражал воображение четырехзначностью суммы, и Брок вдруг порадовался, что год назад выбрал такую вместительную машину. Как чувствовал, что придется грузить в багажник не ящики с пивом, а детскую мебель, коляску и прочее барахло. И попрощаться с гостевой спальней. И со спокойной жизнью. Что делать с марш-бросками, административной работой и прочим, он пока в душе не ебал. *** — Мэй, ты мне как женщина нужна, — отлив и покормив Роя, сказал в трубку Брок и услышал на том конце пораженное молчание, а потом хмыканье. — И как спец по всем этим штукам, включающим в себя головоломки. — Командер, — наконец ответила единственная дама его отряда низким голосом, — у тебя все хорошо? — Все заебись, — соврал Брок. — Приезжай быстрее. И инструмент захвати. Очень хотелось жрать, но кухня была на первом этаже. Оставить ребенка в спальне на большой кровати, после того, как в клинике ему рассказали несколько страшных историй об упавших с высоты детях, все на свете себе сломавших, он не решился. Можно было обложить мелочь подушками, но радионяню он не купил, а оставить ребенка надрываться от крика, пока он сам жрет, — не настолько он и мудак, если разобраться. Передвижная колыбель была в машине. Как и все остальное. Перенести из машины все и сразу он не мог, просто потому что… смотри, Рамлоу, пункт первый, который про кровать и отсутствие радионяни. — Наконец-то, — сказал он Мэй, прибывшей буквально через двадцать минут. — Подержи Роя, я пожру, перенесу вещи из машины и соберу кровать с комодом. Мэй посмотрела на мирно спящего Роя, дернула бровью, аккуратно пристроила ящик с инструментами у порога и пошла мыть руки. — Связался черт с младенцем, — прокомментировала она, принимая мелкого, всё ещё упакованного в тёплый костюм. — Откуда у тебя такой красавец? — Аист принес, — даже не потрудившись предварительно прожевать холодную лазанью, которую наворачивал прямо из формы для запекания, ответил Брок. — Ты вроде взрослая, а дурацкие вопросы задаешь. — Всегда считала, что ты не по этой части, — не смолчала Мэй, укачивая Роя. — Я и не по этой. Но на каждую хитрую жопу найдется хуй с винтом. Я Таносу по голове топором, Кэп о моем героизме по ящику, бабы захотели с героем трахнуться, одной даже удалось. Результат ты на руках держишь. Не могу сказать, что он меня не устраивает. Разве что не вовремя. — Дети редко вовремя появляются. А уж в твоём возрасте и вовсе почти никогда. — Ну, спасибо, — едва не вылизав контейнер, Брок запил это все оставшимся с утра кофе и отправился в гараж — таскать Роево добро. Спустя полтора часа, еще одно кормление и несколько на ходу изобретенных идиом, кроватка, люлька и комод были собраны. — Ставь кроватку у себя, а люльку на кухне, — посоветовала Мэй, делая селфи с Роем. Десятое по счету. Кому она их отправляла и где постила, Брок не знал и знать не хотел. — У пацана будет своя комната. — Как хочешь, — отозвалась Мэй. — Или пацан с комнатой, или ты с ночным отдыхом. Исключительно твой выбор. — Спят же дети... — начал Брок, но его перебили: — Такой взрослый, а рекламе веришь. Моя сестра до трех лет со своей спала, чуть до развода не дошло. Но зато все высыпались. Тебе вроде разводиться не с кем? Брок, скрипнув зубами, потолкал кроватку, к счастью, имевшую колесики, к себе в комнату. Ну нахуй так жить. — О, — сказала Мэй перед уходом, выпив весь кофе и съев весь запас мороженого из морозилки, оставленного там на случай крайней степени пиздеца. — Это слинг? — Продавец сказал, у него еще спинка слабая, чтобы в кенгурухе носить, — отозвался Брок, покосившись на многометровую темно-синюю тряпку в мелких красных сердечках — самую темную из тех, которые удалось найти в магазине. Черной не было, он спрашивал. — Ты знаешь, как это… как им пользоваться? — Пять минут на изучение матчасти, командер, — отозвалась Мэй и полезла в интернет. Еще через десять минут Брок напоминал себе индианку, собирающую чай высоко в горах. Только корзины на голове не хватало. И точки на лбу. Подумав минуту о том, как будет на нем смотреться точка лазерного прицела, когда он вот такой красивый, в слинге с красными сердечками, отправится прикрывать, например, Роджерса, Брок вздохнул. В декрет он не собирался, но и работать нормально, имея на руках двухнедельного младенца, было невозможно. Заранее представив лица всех, начиная с Коулсона и заканчивая Таузигом, Брок малодушно понадеялся, что свершится чудо и суперкрутая Мэри Поппинс не только отыщется до понедельника и согласится на ненормированный график, но и возьмет за это меньше половины его зарплаты. Чуда не произошло. Мелинда Роллинз отказалась смотреть еще и за его ребенком. Наотрез. И за деньги тоже. “Да, Брок, даже на час, и не уговаривай. Если твой сын удался в тебя, я не хочу иметь с ним никаких дел. Найди свою кукушку и сделай это ее проблемой, а не моей”. Вид Роя, переодетого в новый красивый костюмчик, не смягчил ее жестокого сердца. По правде, Брок до этого не раз отказывался на правах крестного посидеть со старшим, пока Джек с Мел сходят в ресторан, но у него было оправдание получше, чем “если он похож на тебя”. Один раз он был после суток дежурства, один — после пулевого и еще пару раз — навеселе, после стаканчика лечебного “Джека”. А не вот это все. Поэтому в половине восьмого утра понедельника, покормив наследника и кое-как перекусив сам, Брок, зевая (пришлось заводить будильник на двенадцать, три и шесть часов, вставать, стерилизовать, заливать, проверять температуру, кормить и попытаться ничего не перепутать), понес в машину автолюльку. И еще по мелочи: сумку с “самым необходимым” (10 подгузников, два запасных костюмчика, влажные салфетки, тонкий чепчик, соска, бутылка с водой, пеленка, тонкое одеяльце), складную колыбель, оперативно купленную через интернет, слинг (он тренировался, и на пятый раз ему даже удалось устроить сына удобно, ничего не отдавив ни себе, ни ему) и большой термос на две бутылки. Он чувствовал себя клоуном передвижного цирка. Беременным клоуном. Но делать было нечего — надо было думать раньше. Месяцев, эдак, десять назад. Кому, куда и что суешь. Теперь оставалось лишь попытаться минимизировать ущерб. — Рамлоу? — в голосе Кэпа звучал настолько явный вопрос, что Брок про себя только хмыкнул. Вызвать интерес этого так до конца и не разморозившегося мужика было сложно, но, похоже, ему это все-таки удалось. Хоть интерес был и не того рода, что хотелось, ну да чем богаты, как говорится. — Кэп? — все это: и лифт, и пароль-отзыв — ненавязчиво напоминало о той позорной драке. Брок усмехнулся. Что было, то прошло. Роджерс первый предложил не вспоминать старое. — Рамлоу, у вас ребенок? — Роджерс хмурился, будто не мог с кондачка решить сложную тактико-стратегическую задачу. — Как видите, сэр, — оскалился Брок. — Ты еще спроси, где я его взял, и чей он. Ей-богу, отвечу в рифму и не поручусь, что вежливо. Роджерс перестал хмуриться, заглянул в автолюльку, в которой Брок транспортировал свое чадо в кабинет, чтобы уже там, в тепле, распаковать и переложить в слинг, и вдруг улыбнулся. Тепло, нежно и даже как-то смущенно. — Что ты собираешься… Как? — бестолково спросил он и, когда двери открылись на его этаже, преспокойно нажал на значок “поехали дальше, я передумал”. Брок понял оба вопроса. — Случайно. Няньку искать. — Я позвоню Наташе, — решил Роджерс и, не дожидаясь приглашения присоединиться к Броку в его походе в кабинет с целью сооружения там слинга, просто пошел рядом. Отобрав перед этим все, кроме автолюльки. “В любой непонятной ситуации звони мисс-я-отрежу-тебе-яйца” — этой жизненной позиции Броку было не понять, но и отказываться от помощи такого человека, как Стив Роджерс, в его положении было глупо. Роджерс без дурацких причитаний разложил колыбель, освободил полку стеллажа и пристроил на ней детские вещи, и к тому времени, как Брок с Роем были готовы начать трудовой день, уже просмотрел на телефоне схемы завязывания слинга. — Ты уверен, что ребенку это на пользу? — с сомнением спросил он, расправив на Броке широкие полосы “лямок”. Прикосновение крупных теплых пальцев всколыхнуло в Броке отнюдь не отцовские чувства, и он поспешно отстранился. Стояк, упирающийся не только в ширинку, но и в слинг, был ему ни к чему. — Уверен, что у него нет выбора, — ответил Брок. — Коулсон сегодня в совбезе, будет к обеду. Сейчас распинаю своих бойцов и в кадры пойду. Отнесу документы на малого, может, отпуск возьму. Роджерс сложил руки на могучей груди и задумался. — Завтра конференция в одиннадцать. Как бы быстро Наташа ни нашла няню, ее нужно будет проверить. Собеседование и прочее. — И? — кисло спросил Брок. — Решим, — с уверенностью, которой так не хватало Броку, заверил Роджерс. — А Филу я сам позвоню. И Наташе. Приходи минут через сорок ко мне, — с этими словами он погладил Роя по заднице (хотя лучше бы Брока и без этого дурацкого умиления на лице) и удалился. А Брок вышел в зал. — Так, блядь, — стараясь не повышать голос и “говорить с ласковой интонацией, чтобы ребенок не нервничал”, произнес Брок, — кто хоть как-то это прокомментирует — останется без зубов. Все сплетни, интриги и расследования так, чтобы я не слышал. Разминка. Таузиг, ты на разминке, потом рукопашка отработанными тройками, Роллинз за старшего, потом стрельбы, тут Мэй. На теорию после обеда… посмотрим, как пойдет. Ответственные, с вас устный отчет в конце дня. Таузиг! — Брок рыкнул, но тут же спохватился, скроил страшную рожу и подкрепил ее негодующее выражение жестом “придушу и закопаю”. — Ты с… соображаешь?! — Чего “Таузиг”-то сразу? Утю-тю, маленький. — Боб. — А? — на лице Таузига застыло совершенно дебильное выражение умиленного восторга. — До чего ж хороший, а? Дай подержать. — Я тебе сейчас шокер подержать дам. С того конца, — страшным шепотом пообещал Брок. В толпе гыгыкнули, но стоило поднять взгляд в поисках нарушителя, как все сделали рожу кирпичом. Чувствуя, как авторитет, годами наработанный, тщательно поддерживаемый и лелеемый, летит в пизду, Брок потер переносицу и решил зайти с другой стороны. — Парни, я понимаю. Но давайте, шевелите жопами, я и так полночи бутылки грел. — А мамаша евойная чего? — задал Эддисон вопрос, явно волновавший и остальных. — Нет ее. У парня только я. И деть мне его некуда. Если не решится с нянькой — в отпуск уйду. А вы без меня ебитесь и молитесь, чтобы вам Барнса не поставили нянькой. Рожи присутствующих из грустных и сочувствующих превратились в испуганные, и Брок ухмыльнулся. — Мы это… Того… — У меня есть нянька, — отозвался Кройдан. — Двоих мне вырастила. Но она приходящая. И два выходных в неделю самому придется того… трахаться. В смысле… — Скинь номер, — кивнул Брок. — И давайте, по коням. Чтобы аж гудело. Парни (и Мэй) понятливо рассеялись, а Брок, повинуясь завибрировавшим на запястье часам, пошел кормить. — Блядь, — только и произнес он, определив, что бутылки остыли, несмотря на то что находились в термосе за пятьдесят, сука, баксов. — И чего теперь? Подогревать повторно смесь не рекомендовалось. Специальная “органическая” вода осталась дома. А, нет. Немного было в бутылке для питья. Стерилизатора не было. Нагревателя не было. Мерной ложки не было. А еще пора было идти к Роджерсу. — Блядь, — повторил Брок и, прихватив на всякий случай термос (хрен знает, что это за случай, ага), потащился к лифтам. Взгляды коллег были бесценны: смесь неверия, охуения и любопытства. Ну да, ну да. Мужик, разменявший пятый десяток, на морде живого места нет, в штанах военного кроя, в тяжелых берцах, форменной футболке ЩИТа, при оружии и со слингом наверняка рвал их шаблон в клочья. Брока, конечно, узнавали — еще бы, он светил рожей на телевидении с завидной регулярностью — но у всех пока хватало инстинкта самосохранения на то, чтобы не задавать ему вопросов, поэтому до кабинета Роджерса он дошел без проблем. — Фил приедет к одиннадцати, — положив трубку, стоило Броку переступить порог его кабинета, сообщил Роджерс. — Наташа пока вне зоны, но она обычно перезванивает при первой возможности. — Мне дали телефон няньки на первое время, но я еще не звонил, может, она и занята. — Ребята? — Ага. У нас почти все семейные, кроме меня и Мэй. — Ну, ты-то теперь тоже, — Роджерс, улыбнувшись, откинулся в кресле и сцепил пальцы в замок на затылке. — Не думал, что увижу тебя с ребенком. — Типа я думал, — устало отмахнулся Брок, гадая, успеет он смотаться в магазин за смесью и водой, и не заработает ли Рой расстройство желудка, если его один раз накормить из непростерилизованной бутылки. — Что это у тебя? — Роджерс кивнул на термос. — Жратва для малого. Остыла. — А ему ну… пора есть? — Минут двадцать как. Роджерс молча пошел на кухонный островок, отгороженный от остального кабинета перегородкой, и щелкнул там чайником. — Давай сюда, — позвал он через минуту, и Брок заглянул к нему. — Это не рекомендуется подогревать, — сообщил он, наблюдая, как Роджерс наливает кипяток в гигантскую черную кружку с красной звездой на боку. — В микроволновке, — кивнул тот. — А это называется “на водяной бане”. В нашем с Баки детстве все так грели и, как видишь, никто не умер. Даже я, хотя все к тому шло добрую четверть века. Давай сюда. Брок протянул ему бутылку — выбор между голодной истерикой как раз проснувшегося отпрыска и минимальной вероятностью нежелательных последствий был очевиден. — Давай помогу, — предложил Роджерс и, не дожидаясь разрешения, оказался за спиной. Потянул за узел слинга на пояснице и быстро развязал его. — Садись на диван. Рой, открыв темные, как маслины, глаза, уставился на Роджерса, пытаясь запихнуть в рот палец и раз за разом промахиваясь. Роджерс рассмеялся, и не успел Брок рта раскрыть, как мелочь с комфортом устроилась в его огромных ручищах и получила вожделенную бутылку. Предварительно Роджерс с умным видом брызнул из соски себе на запястье, проверяя температуру. Брок мужественно удержался от того, чтобы пораженно раскрыть рот. — В наше время соседи друг другу помогали, — с улыбкой начал Роджерс, заметив, похоже, его охуение. — Взрослые много работали, в том числе и только-только родившие женщины — все мы были бедны. И старшие часто присматривали за младшими. Так что… — его улыбка, и так лучшая на свете, стала еще и смущенной. — Я буду рад помочь, — он взглянул на Роя и вдруг тихо добавил: — Очень на тебя похож. Брок не стал гадать, что это, к черту, означает. Просто сел на диван, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Вторые сутки он отец, а уже заебался. Что дальше-то будет? Телефонный звонок прозвучал, как сирена срочной тревоги. Брок, похоже, чуть “поплывший”, вскочил, будто его пнули, вытащил надрывающийся аппарат из кармана и взглянул на экран. — Иди, — разрешил Роджерс. — У нас все будет в порядке. Брок, оглядев композицию “суперсолдат спасает жизнь на земле”, кивнул и принял вызов. Его вызывали в пресс-центр. Куда он и ушел “всего на полчаса”, отчего-то оставив драгоценного отпрыска на Роджерса. С легким сердцем. Будто так и должно было быть. *** — Капитан Роджерс, как вы прокомментируете… — Без комментариев. — Капитан, кто та счастливица? Вы женаты? — Без комментариев. — Стоит ли нам ждать пышной свадьбы? — Без… Брок выключил телевизор и глотнул еще пива. Роджерс с видом “Капитан Америка и не так в своей жизни огребал” достал из стерилизатора бутылочку, налил в нее подогретую “органическую” воду и скрупулезно всыпал шесть мерных ложек смеси. Помолчали. За минувшую неделю Брок оставлял Роя на Роджерса ровно пять раз. И ровно пять раз Роджерса дергали, тот брал ребенка из колыбели, устраивал на своем широченном предплечье и спешил по личным или государственным делам с фирменным выражением “ебал я вас всех” на красивой роже. Видеоконференция с Советом. Спонтанное интервью на тему: “Как же нам всем жить в новом мире? Давайте спросим у Роджерса”. Прогулка за бургерами в кафетерий ЩИТа. Срочный вызов к Фьюри. В Архив, когда там обнаружили документы времен Второй мировой. И каждый гребаный раз поблизости оказывался кто-то из пишущей-фотографирущей-придумывающей-небылицы братии, и к уик-энду вся огромная страна от Канады до Мексики, позабыв о горестях пост-Таносовского периода, дружно переключилась на семейные проблемы своего любимца. Ведь огромный мужик с младенцем это “так мило”, “кавай” и “о, боже, какой мужчина, рожу-ка я ему сына”. — Она мне не нравится, — произнес Роджерс, будто Броку должно было быть дело до его мнения в вопросах выбора няни для Роя. — Кто? — на всякий случай спросил Брок, гадая, как всего за неделю Роджерс стал чувствовать себя в его доме, как на подконтрольной ему территории. — Скарлет Уайт. Неприятная женщина. — У нее все документы в порядке. Три языка, диплом медсестры. И Броку Уайт не понравилась, но таскать ребенка на работу тоже было не дело. Он за эту неделю заебался и попал в смешное положение на всю оставшуюся жизнь вперед. Начать хотя бы с того, что пеленальный столик был только в женском туалете. Для посетителей. На первом этаже. А кабинет Брока — на шестом. Роджерса — на седьмом. Хотя у Роджерса уборная и душевая были личными, так что у него как раз проблем с мытьем Роевой задницы не возникало. — Она злая, — подумав, ответил Роджерс, поднимая бутылочку так, чтобы Рой мог выпить все до капли. — Найдем другую. — Найдем, — повторил за ним Брок. — Мы. Роджерс взглянул исподлобья и нахмурился. — Послушай, — начал он, пытаясь говорить мягко, но Брок слышал, как Роджерс говорил с террористами-смертниками тем же тоном. — Если ты… — Роджерс. Я не хочу показаться грубым, но это мой ребенок. И если ты... — Брока несло, вторая бутылка пива на почти голодный желудок была лишней, но иначе он не пережил бы присутствие Роджерса в его жизни. На его кухне. С его сыном на руках. — Я хочу помочь, — упрямо набычился Роджерс. — Если это неуместно… То иди ты нафиг, Брок. И подумай не о себе, а о ребенке. — Ты говоришь со мной так, как я сам говорил с его матерью, — заметил Брок. — Странная аналогия, не находишь? — Прости, — Роджерс вернул на стол опустевшую бутылку и поставил Роя “столбиком”, давая выйти случайно проглоченному со смесью воздуху. — Просто… — Просто что? — Он на тебя похож, — смущенно заметил Роджерс и, кажется, порозовел. — Он мой. На кого, по-твоему, он должен быть похож? — В том-то и дело, — тихо ответил этот двухметровый идиот и с нежностью принялся укачивать Роя. — Прости. Я… — Погоди, — не веря собственным ушам, произнес Брок. — Словами и через рот. — Ты мне нравишься, — мягко признался Роджерс. — Нравился, до того, как… я понял, что шансов нет совсем. Что? Что?! — Можешь подать на меня в суд за домогательства, — предложил Роджерс. — Кажется, так сейчас принято. — Сейчас и мужикам жениться принято. Как насчет спасти мою девичью честь и… — Я согласен, — раньше, чем Брок успел вбить гвоздь в крышку собственного гроба, выпалил Роджерс. — Выходи за меня. — Э… — глубокомысленно протянул Брок, ругая себя последними словами, правда, про себя, потому что дар речи у него, похоже, пропал. — Ребенку лучше в полной семье. — И поссать можно будет без радионяни сходить, — согласился Брок. — Сплошные выгоды. Тем более миллионы честных граждан и так уже решили, что ребенок твой. — Я не… Ладно, пусть так, — Роджерс нахмурился и аккуратно переложил благополучно срыгнувшего и уснувшего Роя в колыбель. Брок отставил бутылку, с трудом поднялся и наконец его поцеловал. А то мало ли этот благородный идиот решит, что спасти его честь можно только фиктивным браком. *** Родительский секс кардинально отличался от секса с другими прилагательными. Необузданный, яростный, громкий — это все теперь было не про Брока. Не про них с Роджерсом. Со Стивом. Когда Роджерс сначала замер под его губами, а потом сладко, неверяще выдохнул и поцеловал так, что у Брока внутри все жарко, правильно перевернулось, он был готов отсосать ему прямо в столовой, потом утянуть на диван и дать прямо там, наплевав на панорамное стекло, довольно яркое освещение, ранний вечер и любопытную мисс Брайт, обрезающую розы на зиму. Но на Роя ему было не плевать. Мысль о том, что ребенок, его собственный сын, спит в пяти футах от них, двух здоровенных возбужденных мужиков, сбивала настрой. Не прямо до нуля, конечно, но все-таки. — Он не укрыт, — задыхаясь ему в шею, простонал Роджерс. — И подгузник надо сменить. И сжал член Брока через штаны. Сука. Брок завыл в себя, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить чадо, и предпринял тактическое отступление к дивану, гадая, убрал он смазку из зазора между подушками или нет. Или она закончилась? В аптеке надо будет купить. И смесь. И подгузники заканчиваются, парень изводит их с завидным энтузиазмом. — Боже, — почти беззвучно выдохнул Роджерс, опускаясь перед ним на колени. — Боже, Брок. Брок не был “боже”, хотя и зачал Роя почти непорочно. Ладно, принимал в процессе его создания минимальное участие. Но результатом отчего-то все равно гордился. По образу и подо… Роджерс стянул с него штаны и взял в рот так глубоко и правильно, что Брок до боли зажмурился, чтобы не орать, медленно выдохнул в несколько приемов и блаженно расплылся по дивану, раскинулся, растворяясь в правильных, нежных движениях самых охуенных губ по его члену. Уже за такую возможность Джудит надо было поставить памятник. В конце концов, это перед харизмой Роя Роджерс оказался бессилен, а не перед его, Брока, подпорченной шрамами неотразимостью. Роджерс взглянул снизу вверх, розовея идеальными скулами. Брок чуть не кончил от вида растянутых вокруг его темного члена губ, от томной поволоки во взгляде. Мечты должны сбываться, и его, похоже, делают это прямо сейчас. — Хочу тебя, — выдохнул Стив, выпустив член изо рта. Его теплое дыхание прошлось по влажному члену, посылая по всему телу нетерпеливую дрожь, и Брока выгнуло от нетерпения. — Давай, — шепотом разрешил он и выудил из-под подушек смазку. Там оставалось маловато, но на один раз должно было хватить. — Только тихо. Роджерс умел тихо. Просто до скрипа сжимал зубы, пока сначала растягивал его, нежно, правильно поглаживая изнутри, доводя до сумасшествия просто самим фактом того, что это наконец происходит; и потом, когда, глядя потемневшими глазами, протискивался в него, то кусая нижнюю губу, то распахивая сочный розовый рот, в который хотелось впиться, как в персиковую мякоть. Брок балансировал на самой грани, глотая стоны, напрягаясь всем телом, от макушки до поджимающихся пальцев на ногах, и от того, что у возбуждения не было выхода в виде стонов и криков, оно мучительно копилось внутри, выкручивая в немом жадном желании освобождения. Рой в колыбельке жалобно мяукнул, и Брок, кончая, успел подумать, что недооценил юмор ситуации. Роджерс тяжело дышал в плечо, все еще дрожа от удовольствия, из задницы текло, тело походило на желе, а в колыбельке хныкал его сын. Такое не могло случиться с ним, однако все же случилось. — Я сейчас, — хрипло пообещал Роджерс, целуя его. — Встану. Я сверхчеловек. Я смогу. Брок, рассмеявшись, вжал его лицом в стык шеи и плеча. Рой, видимо, услышав его, затих, верно определив, что его не бросили. Жизнь била ключом и в этот раз — для разнообразия — не разводным и не по голове. Роджерс действительно поднялся во весь свой немалый рост, быстро вытерся чьей-то футболкой, натянул штаны, сполоснул руки и заворковал: — Ну что ты, хороший? Пить хочешь? Ага, вот оно что. Брок, в сумке еще оставались подгузники. Я же говорил, что его нужно переодеть. Брок, окончательно испортив футболку, поднялся и, потянувшись, отправился на поиски. Он везунчик. И Роджерса отхватил, и суррогатной матери платить не пришлось. Няню Романова обещала найти, а охуевший от раскладов Барнс вернется из своей Ваканды только через неделю. Медовый месяц с принцессой — это такая вещь, не отвертишься, даже прикрываясь праведным порывом навести порядок в личной жизни лучшего друга. И слава богу. ____________________ 37˚С