Я буду дома к Рождеству

Лёгкий снег падал на землю, покрывая улицы Лондона тонким покрывалом. Уже стемнело. Полная луна освещала переулки города, а в крупных районах горели кое-где уцелевшие фонари. Сегодня вопреки английской традиции проводить Сочельник дома, улицы столицы были как никогда оживлёнными. И людей, гуляющих с друзьями и выкрикивающих поздравления случайным прохожим, можно было понять. Шесть лет страна, да и весь мир, жили в страхе. Каждый день люди ложились с мыслью, что могут не проснуться. Любой, даже самый маленький, ребёнок знал, что когда за окном раздастся вой сирены, надо прятаться куда угодно и как можно быстрее. И все люди, садясь за скудный рождественский стол, не знали, чем закончится для них этот праздник: надеждой в светлое будущее или кровавой бойней, перевернувшей их жизнь. И вот сейчас весь мир, наконец, вздохнул с облегчением. Война, погубившая бесчисленное количество жизней и изменившая жизнь почти каждой семьи, закончилась. Да, улицы Лондона заполнили толпы счастливчиков: вернувшиеся с войны солдаты, их жёны, дети, сёстры и матери. Но далеко не каждому так повезло. Несмотря на праздничное настроение, почти у каждого человека в глазах застыли слёзы по погибшему, другу, родственнику, а может и целой семье. А вид разрушенного бомбёжками города только усугублял боль потери. Кейтлин Эванс была одной из тех, чьи глаза практически не высыхали. Днём она занималась своими делами, заботясь о маленькой дочери и пытаясь подзаработать немного денег в экономически неустойчивой послевоенной Британии, а ночью во сне она снова видела его: бронзовые чуть с медным оттенком взъерошенные волосы, пронзительные озорные зелёные глаза и мягкие манящие губы, изогнутые в лёгкой улыбке. Она запомнила его таким, жизнерадостным и бесконечно преданным своей семье, точнее жене… ведь о появлении дочери её муж так и не узнал. Кейт поплотнее закуталась в тонкое заштопанное пальто, не слишком подходившее к этому времени года, и крепче прижала к груди небольшой свёрток. Ей удалось скопить денег и купить подарок для Лиззи. Четырёхлетняя малышка – самое ценное, что оставил ей Роберт. Эта была уменьшенная копия её мужа, обладающая его характером и жизнелюбием. Очередная слеза скатилась по щеке девушки и упала на замёрзшую руку. *** «Я буду дома к Рождеству» - последние слова, что сказал ей Роберт, после того как припал к её губам в трепетном прощальном поцелуе. Его уже десять минут ждала на улице машина, которая время от времени сигналила, показывая, что терпение водителя на исходе. Роберт поймал губами слезинку, скатившуюся по щеке его жены, стараясь из последних сил утешить её, и изогнул губы в своей обычной озорной улыбке. Глупец! Неужели он не понимал, куда его отправляют? Неужели ему казалось, что это обычная командировка, не представляющая никакой опасности? Кейт злилась в этот момент на него… на себя за свою слабость… на нацистов, причиняющих такую боль… *** - С наступающим Вас! – послышался возглас какого-то прохожего. Кейт улыбнулась сквозь слёзы молодому мужчине в военной форме – одному из счастливчиков, кому удалось остаться в живых, и ответила: - Спасибо. И Вас с наступающим Рождеством. - Не время плакать, мисс, - широко улыбнулся парень. – Надо радоваться! Наконец, можно спокойно отпраздновать Рождество всей семьёй! Ком подступил к горлу Кейт, и она не смогла сдержать очередной поток слёз. - Миссис, - тихо сказала она, показывая тонкое обручальное колечко на безымянном пальце левой руки. - Простите, - прошептал парень. Его улыбка моментально угасла. Не надо было больше ничего объяснять. Он прекрасно понял без слов, что для этой девушки светлый праздник не такой радостный, каким должен быть. Очередное Рождество без Роберта. Это самое тяжёлое время для Кейт, ведь столько всего было связанно с этим праздником. Они познакомились на Рождество, и именно на Рождество Роберт сделал Кейт предложение. Уже тогда в тысяча девятьсот тридцать девятом Кейт прекрасно понимала, что их счастье было очень хрупким, но до последнего времени надеялась, что беда обойдёт их стороной. *** Однако их совместные мечты были грубо нарушены утром двадцатого мая тысяча девятьсот сорокового года. Свадьба была очень скромной в это непростое военное время. Можно сказать, что её почти и не было. Просто священник наскоро обвенчал молодых в присутствии ближайших родственников и друзей. Но девушке всё это было неважно, ведь рядом с ней находился самый замечательный и любимый мужчина на свете. Их брачная ночь была волшебной. Роберт дарил ей восхитительные ласки и неземную любовь. В тот момент Кейт показалось, что так будет всегда, но громкий стук в дверь в то злополучное утро нарушил планы молодожёнов. Не желая будить сладко спящего мужа, Кейт тихо вылезла из кровати и, надев старый поношенный халат, отправилась к двери. На пороге стоял человек в военной форме. Он недоумённо уставился в какую-то бумажку, после чего спросил: - Простите, мисс, Роберт Эванс живёт здесь? - Миссис, - поправила его Кейт, так непривычно было это произносить. – Да, я его жена. Мы обвенчались только вчера. Мужчина тяжело вздохнул и продолжил: - Простите ещё раз, - он извинялся так, будто сам был виноват в том, что ему предстояло сказать. – Но ваш муж должен прибыть завтра по этому адресу. Кейт дрожащими руками приняла у солдата маленький клочок бумаги, который оказался повесткой, уведомляющей о том, что Роберта, как и тысячи других мужчин, посылают на фронт. Солдат кивнул и поспешил удалиться. Кейт прошла в спальню, чувствуя сильную слабость. Голова кружилась, а ноги слегка подкашивались. Там в постели её ждал уже проснувшийся муж. Он как всегда радостно улыбался ей, не догадываясь пока о том, что их ждёт. - Кто это был, любимая? – спросил Роберт тихим бархатным голосом. Повестка выпала из ослабевших рук. В ушах зашумело, дощатый пол словно ушёл из под её ног, и Кейт начала проваливаться в темноту, увидев перед этим лишь зелёные глаза, в которых плескался страх. Нет, страх не за себя, а за свою жену, ведь он не мог тогда понять, что стало причиной резкого ухудшения здоровья его любимой. *** Комок снега ударил Кейт в плечо, вырывая из плена болезненных воспоминаний. Сразу к ней подскочил мальчик лет десяти. - Простите, я случайно, - пробормотал он. - Дэн, сколько раз я говорила, чтобы ты был аккуратнее, - к мальчику тут же подбежала женщина, ведущая за руку второго сына на пару лет младше Дэна. – Простите этого шалопая, - извинилась она перед Кейт. – За ними всеми не уследишь. Эти оболтусы уже замучили меня своими выходками. - Ничего страшного, что возьмёшь с детей? - слегка улыбнулась Кейт. - За эти ужасные годы я вертелась, как могла, - продолжила женщина. – Вот и на них времени совсем не оставалось, чтобы обучить манерам. Слава Богу, муж вернулся живой здоровый. Сможет вдолбить в их глупые головы правила поведения. Кейт снова улыбнулась. Она была искренне рада счастью этой женщины, муж которой всё же сумел дожить до конца войны. Но в тоже время она почувствовала лёгкий укол зависти, ведь Роберту так не повезло. *** «Я буду дома к Рождеству» - так заканчивалось каждое посланное ей письмо, хотя Кейт прекрасно понимала, что это лишь слова утешения. Война набирала обороты, и Роберт в это время проходил ускоренный курс обучения пилотирования истребителя Супермарин Спитфайр, чтобы после поступить под командование в 611 эскадрилью. Он покинул дом через две недели после получения повестки, оставив свою жену одну в большом доме и сказав на прощание заветные слова. Поначалу Кейт получала письма от мужа регулярно, но как только он покинул в составе эскадрильи территорию Британии, почта стала работать с перебоями: какие-то письма затерялись в пути, какие-то шли с опозданием. В конце июня Кейт узнала, что беременна. Для неё это было настоящей радостью: среди ужаса и боли подарить жизнь маленькому человечку. Но она не решалась рассказать об этом Роберту, решив сделать это позже. Но «позже» так и не наступило… Страшные бомбардировки в сентябре тысяча девятьсот сорокового потрясли Лондон. Паника и ужас овладели сознанием людей. В этом хаосе, рушившем и уничтожавшем человеческие жизни, Кейт потеряла мать и подругу. Она сама не могла понять, как выжила. Едва заслышав вой сирены, девушка сразу спускалась в подвал. Она сидела там, обняв колени и нашёптывая молитву, когда на улицах были слышны крики людей и грохот взрывающихся снарядов. Иногда маленькое помещение сотрясалось от ударов и с потолка падали щепки. Кейт сильно рисковала, грозя быть замурованной под разрушенным домом. Именно в то время началась эвакуация из Лондона детей в сельскую местность. Младшая сестра Роберта Элис вместе с двухлетним сыном смогла попасть на поезд, следовавший мимо сельского имения Эванс, чтобы переждать тяжёлое время у своей матери. Она взяла с собой Кейт, спасая из кромешного ада, наполненного дымом, взрывами и разрухой. Однако Кейт категорически отказывалась уезжать, переживая, что не сможет получать письма от мужа. - Кейт, с ним всё будет хорошо, - сказала ей тогда Элис. – Роберту будет гораздо спокойнее, если он будет знать, что ты в безопасности. Наконец, уговоры подруги подействовали, и Кейт покинула город до конца Лондонского блица. Отец Роберта, так же как и муж Элис были хирургами. Возможно, это и смогло помочь им вернуться живыми. Джонатан очень сильно переживал смерть сына, винил себя, что не смог убедить своевольного подростка пойти в медицинский. *** Кейт поскользнулась на льду и упала, по-прежнему крепко прижимая к груди свёрток. Она боялась, что потеряет рождественский подарок своей дочери. Маленькая девочка продолжает жить в мире, созданном её матерью. Она верит в Санта-Клауса, что он исполняет любые детские желания, но вот уже два года Кейт старалась объяснить ей, что и могущественному деду с седой бородой не всё под силу. Вдалеке звон Биг-Бена оповестил, что на часах уже восемь вечера. - Ну, же, Кейт, - сказала сама себе девушка. – Сейчас не время вспоминать прошлое. Лиззи ждёт тебя. Она твоё самое большое сокровище. Роберт не простил бы тебе, что ты уделяешь ей мало внимания. Но Кейт не могла по-другому. Приходилось очень много работать, чтобы дочь ни в чём не нуждалась. Совсем рядом с Кейт двое детей затянули рождественские гимны, вскоре к ним стали присоединяться другие дети, подростки и даже взрослые люди. Все хотели сейчас почувствовать немного праздника даже, если перед глазами руины некогда прекрасных домов. Осталось пройти ещё один квартал, и Кейт окажется дома… дома, где она провела лучшую ночь в своей жизни, две тяжёлых недели беспокойства и четыре года ужаса и боли. *** В имении Эванс Кейт родила Лиззи. Роды были тяжёлыми, но девушку поддерживала мысль о муже, которому тоже сейчас нелегко. Как только было получено известие о прекращении бомбёжек, Кейт незамедлительно отправилась в Лондон вместе с маленькой дочерью. Элис отговаривала её, умоляла передумать, но Кейт была непреклонна, ведь Роберт обещал, что будет дома к Рождеству. В столице её ждали несколько запоздавших писем. В одном из них Роберт писал, что возникли трудности, и он не сможет вернуться к Рождеству. Однако закончил письмо он теми же заветными словами, что так грели душу несчастной девушки. Но самое страшное ждало Кейт впереди. Среди писем она нашла короткую телеграмму: «Пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок первого года истребитель Роберта Эванса был сбит над Атлантикой. Пилот и самолёт обнаружены не были. Примите наши соболезнования». Весь мир тогда перевернулся для Кейт. Она до сих пор удивлялась, как тогда выжила. Её душили рыдания. Слёзы текли не переставая, но девушка всё же справилась во многом благодаря Лиззи. Дочь вдохнула в неё новую жизнь. И хоть по ночам она, молча, плакала в подушку, при дочери Кейт старалась сохранять на лице улыбку. Но в её шоколадных глазах навеки поселилась печаль. *** Несколько последних шагов, и Кейт остановилась перед большим домом, некогда принадлежавшим её мужу. В целом дом выглядел довольно неплохо для здания, пережившего войну. Однако фасад был немного испорчен, и взорвавшийся рядом снаряд повредил левое крыло. Но это всё было неважно. Внутри он был такой же тёплый и уютный, как и пять лет назад. Девушка смахнула с волос снег и поднялась на крыльцо. - Ты всё-таки не сдержал обещание, - прошептала она, открывая входную дверь. В скудно обставленной гостиной на потёртом диване сидели Лиззи, Элис и её сын Том. В камине весело потрескивал огонь, а в углу стояла маленькая ёлка, которую принёс Генри – муж Элис. Он хотел, чтобы Кейт хоть немного почувствовала приближение праздника. Игрушки на этой ёлки были из картона и бумаги. Лиззи сама пыталась украсить дерево под руководством Элис, чтобы порадовать маму. Кейт улыбнулась сквозь слёзы, видя с каким вниманием дети слушают сказку, которую читала Элис. Лиззи тут же вскинула голову на звук шагов, и её лицо озарилось улыбкой. - Мамочка! – девочка сразу спрыгнула с дивана и подбежала к Кейт. Та подхватила её на руки и поцеловала в щёку. - Как ты тут моя радость? - Тётя Элис читала нам сказку о гадком утёнке, - смеясь, сказала Лиззи, вновь оказавшись на полу. – Было так здорово, когда он стал лебедем! Элис поднялась с дивана и подошла к подруге. - Кейт, как ты? – участливо спросила она, потому что понимала, что для Кейт Рождество наиболее трудное время. - Всё нормально, Элис, - кивнула девушка. - Точно? – Элис взяла с дивана пальто и стала одеваться. – Мне уже пора. Я тебя совсем заждалась, но я надеюсь, что вы придёте завтра к нам на рождественский ужин. - Я даже не знаю, - больше всего Кейт хотелось побыть одной в этот праздник. - Кейт, ты не можешь запираться в доме всю оставшуюся жизнь, - тихо сказала Элис. – Да и Лиззи не стоит видеть маму в таком состоянии. - Я стараюсь не показывать ей своих слёз, - не сдавалась Кейт. Ей не нравилось, что все вокруг её жалеют. Хотя, если бы не дочь, Кейт умерла бы в тот же день, как получила ту страшную телеграмму. Элис взяла сына за руку: - Мы всё равно будем вас ждать. Лиззи тоже полезно отпраздновать Рождество в большом кругу семьи, и с Томом ей будет гораздо веселее. Кейт улыбнулась подруге. Элис несомненно права. В первую очередь ей надо заботиться о дочери, а прочие проблемы и переживания подождут. Элис на прощание обняла Кейт и ушла к себе домой, где её уже наверняка заждался Генри. - Мамочка, что с тобой? – спросила Лиззи, видя отрешённый взгляд матери. - Всё хорошо, - кивнула она и протянула дочери подарок. – Смотри, что я тебе принесла. С Рождеством, дорогая! Глаза Лиззи загорелись, и девочка с нетерпением схватила свёрток, разрывая простую обёртку. Внутри находилась деревянная рамка, обтянутая голубой тканью, на которой красными и жёлтыми нитками были вышиты цветы и бабочки. Лиззи завораживающе уставилась на подарок. Но её привлекла не столько очаровательная рамка, сколько вставленная в неё фотография… Небольшая чёрно-белая фотография с изображением мужчины в военной форме перед самолётом. Роберт отправил её Кейт в своём последнем письме, но из-за проблем с почтой оно затерялось в пути и пришло только весной этого года, что причинило Кейт новый удар, ведь письмо заканчивалось так же, как и другие: «Я буду дома к Рождеству». - Папа! – обрадовалась Лиззи. Она уже видела отца на нескольких старых фотографиях и смогла сразу узнать его, несмотря на немного изменившееся лицо и низко натянутую пилотку. – Спасибо, мама, - добавила девочка, крепко обнимая Кейт. Старые часы над камином показали девять, и девушка, взяв за руку дочь, повела её в детскую, что располагалась на втором этаже. - Я ещё не устала, - захныкала малышка. - Ты ведь хочешь, чтобы к тебе ночью пришёл Санта? – улыбнулась Кейт, укрывая Лиззи одеялом. – А он придёт только, если ты заснёшь. - Правда? - Правда. Лиззи сразу откинулась на подушку, продолжая сжимать в руке рамку с фотографией. В её комнате горела свеча, отбрасывая на стену неясные тени. Девочка боялась спать в темноте, так как Лондонский блиц был не единственным этапом бомбардировки, и время от времени до конца войны можно было слышать грохот взрывающихся снарядов. Кейт каждый вечер сидела рядом с дочерью, пока та не заснёт, рассказывая ей какую-нибудь сказку или историю из прекрасной довоенной жизни. Вот и сейчас Лиззи дёрнула мать за рукав и тихо попросила: - Мама, расскажи, как вы с папой познакомились? - Хорошо, - кивнула Кейт и начала рассказ. – Это произошло ровно семь лет назад под Рождество. Всё началось с выбора ёлки... Мне приглянулась одна симпатичная ель на ёлочном базаре, и я решила её купить. Она была недорогой, но очень красивой. Но также она понравилась и другому человеку. - Папе? - улыбнулась Лиззи. - Да. Продавец сказал, что продаст ёлку тому, кто больше за неё предложит. Я испугалась, что цена взлетит за неё втрое. А Роберт улыбнулся мне и сказал: «Раз нам понравилась одна и та же ель, то выход только один. Нам надо отпраздновать Рождество вместе». - И ты сразу согласилась? - Не сразу, но твой отец был необыкновенно обаятельным. То Рождество я провела в кругу его семьи, где впервые познакомилась с твоими дедушкой и бабушкой, с Элис, Генри и малышом Томом. - Малышом?! – переспросила Лиззи, вспоминая высокого кузена, который выглядел взрослее своих восьми лет. - В то время он ещё был малышом, - Кейт снова улыбнулась и продолжила. – Именно тогда твой отец впервые поцеловал меня под омелой, и я поняла, что влюбилась в него. Мы встречались год. И на следующее Рождество он предложил мне стать его женой. - Как это здорово, - девочка сладко зевнула и закрыла глаза. – Прямо как в сказке. - Да, - кивнула Кейт, добавив про себя: «В сказке с грустным концом». Девушка посидела ещё немного на кровати дочери, пока дыхание Лиззи не стало ровным, что означало крепкий сон. После она снова спустилась в гостиную, налила бокал красного сухого вина и, сев на диван, стала снова перечитывать старые письма с фронта. Скользнув по комнате взглядом, она заметила на спинке дивана шёлковый шарф бирюзового цвета, принадлежавший Элис. Должно быть она его забыла. Сестра мужа жила всего в паре кварталов, так что она, возможно, вернётся за ним или пошлёт Генри. Этот шарф подарил ей Роберт, и он, безусловно, дорог ей, как память о горячо любимом брате. Словно в подтверждении мыслей Кейт, послышался стук в парадную дверь. Девушка встала и взяла шарф. Стук повторился, на этот раз более громко и настойчиво. Что же она совсем не может подождать? - Иду, Элис, - крикнула Кейт, выбегая в прихожую. Девушка открыла замок и распахнула дверь, ожидая увидеть подругу, но… её взгляд встретился с блеском уставших зелёных глаз, тех самых, что каждую ночь преследовали её во сне. Бронзовые волосы, вечно взъерошенные, покрывал начавший таять снег, а губы, как всегда, изогнулись в ласковой улыбке. - Здравствуй, любимая, - прошептал нежный бархатный до боли родной голос. В ушах ужасно зашумело, стало тяжело дышать. «Нет, нет, нет, - пронеслось в голове у Кейт. – Этого не может быть! Это просто моё воображение, мои тайные желания». Девушка почувствовала, как начала оседать на пол, когда сильные руки обняли её, прижимая к крепкому телу, а тёплое дыхание коснулось её щеки. - Я скучал по тебе, - донёсся его сладостный шёпот. Нет, это не могло быть галлюцинацией. Всё было таким реальным. Его руки, его губы, покрывавшие мелкими поцелуями её лицо, и даже его трёхдневная щетина, царапавшая её нежную кожу. - Роберт, - сумела выдавить Кейт. - Я вернулся домой, - прошептал муж, припадая в горячем поцелуе к её губам. Тут в девушке что-то надломилось, самообладание покинуло её, и слёзы бурным потоком хлынули из глаз. Она рыдала, уткнувшись лицом в широкую грудь и судорожно сжимая пальцами крепкие плечи. А он… он просто стоял на пороге, прижимая к себе любовь всей своей жизни, ради которой сумел пройти через ад и вернуться живым. - Живой, живой, - бормотала, всхлипывая, Кейт. Прошло довольно много времени, прежде чем Кейт осознала, что это не очередной сон. Она оторвалась от мужа и отступила, давая ему возможность зайти в дом. Роберт слегка поморщился, переступая через порог. Только теперь Кейт заметила, что её муж опирается на трость. Он сильно хромал, с трудом волоча за собой левую ногу, каждый шаг давался ему с большим трудом. Даже внешне Роберт изменился: между бровями пролегли две складки, на прежде безупречных бронзовых волосах появились седые волоски, а на открытой шее виднелся бледный горизонтальный шрам. - Прости, - тихо сказал Роберт, увидев испуганный взгляд своей жены. – Ты, наверное, не такой встречи ожидала. Врачи утешают, что мой молодой организм сможет восстановиться в течение нескольких лет… - Глупый, - Кейт покачала головой, и из её глаз снова потекли слёзы. – Как ты можешь говорить мне такие вещи после стольких лет боли и отчаяния! Мне нужен только ты! Неважно хромой или парализованный! Главное, чтобы живой! Роберт снова прижал к себе жену и прошептал: - Прости, меня… Прости, что заставил так волноваться… - Почему… почему ты не писал? – спросила Кейт, помогая мужу устроиться на диване, чтобы дать отдых его больной ноге. – Мне прислали телеграмму, что твой самолёт был сбит. Где ты был? - В аду, - тихо сказал Роберт. – Я сумел катапультировать и оказался в океане, где спустя несколько часов меня, полностью обессиленного, подобрал немецкий крейсер. Кейт в ужасе прикрыла рот, представляя ужасы, через которые прошёл её любимый человек. - Да, - кивнул Роберт. – Так я попал в концлагерь, ставший моим кошмаром. Кейт прикоснулась рукой к шраму на шее мужа. - Это тоже оттуда. Я не хочу тебе рассказывать всех тех ужасов… Скажу только, что когда в лагерь пришли войска союзников в мае этого года, я был на последнем издыхании. Только мысли о тебе помогали мне держаться. Мои ноги были перебиты, что я не мог на них встать. Я видел столько смертей своих товарищей по несчастью, что перестал их считать… - Почему же ты не написал мне потом? - Я боялся, - вздохнул Роберт, привычным жестом запуская руку в волосы. – Не знал, примешь ли ты калеку… - Господи, - Кейт покачала головой. – Ты всё-таки такой глупый, - несколько слезинок вновь скатилось по её щеке. Она никак не могла поверить, что её муж вернулся с войны живой, что он сидит рядом с ней, нежно сжимая в своих руках её ладонь. - Мама? – донёсся из коридора сонный голос. Роберт сразу напрягся. Как же она могла забыть? Он ещё не знает о Лиззи… В следующую секунду в дверях гостиной появилась маленькая девочка. Одной рукой она прижимала к себе свой рождественский подарок, а второй потирала сонные глаза. - Я услышала шум, - пробормотала она. Убрав от лица руку, она во все глаза уставилась на мужчину, расположившегося на диване. Девочка перевела взгляд на фотографию, а потом снова посмотрела на него. Кейт быстро встала с дивана, не зная, как представить друг другу отца и дочь. В ту же секунду голубая рамка с грохотом упала на пол, и Лиззи с громким криком побежала к Роберту: - Папочка! Ты вернулся! Роберт без раздумий открыл свои объятия, и девочка ловко запрыгнула к нему на колени, крепко обнимая за шею. Мужчина слегка поморщился от вспыхнувшей в ноге боли, но не сделал попыток отодвинуться или снять ребёнка. Едва только увидев Лиззи, он понял, что это его дочь… их дочь. Она была его точной копией, только на лице сияли шоколадные глаза его жены. - Кейт, - прошептал он, чувствуя, как радость переполняет его с новой силой. Он вернулся не просто домой, он вернулся в настоящую семью. – Это… - Это Лиззи, - ответила девушка. – Наша дочь. Прости, что не написала тебе, когда узнала, что жду ребёнка. Думала сообщить после родов, но… Роберт не дал ей договорить, взяв за руку и потянув на диван. Кейт устроилась рядом с мужем, который по-прежнему прижимал к себе счастливую малышку. - Мама, ты была права, - сказала Лиззи. – Санта действительно приходил, когда я спала. Тётя Элис помогла мне написать ему письмо. Я не знала, что она отправит его так быстро. - И что же ты попросила у Санты? – спросила Кейт, уже зная ответ. - Я попросила, чтобы мой папа вернулся, а мама бы перестала плакать по ночам. Но моё желание сбылось только на половину, - Лиззи прикоснулась к влажным от слёз щекам матери. - Нет, - покачала головой Кейт. – Оно исполнилось полностью. Это слёзы счастья. - А такое бывает? - Конечно, бывает, - подтвердил Роберт. – Особенно после разлуки на пять с половиной лет. Слёзы снова заструились по щекам, и Кейт смахнула их рукой, однако они продолжали течь, оставляя после себя влажные дорожки и капая на плотно сжатые руки. Роберт притянул к себе Кейт и накрыл поцелуем её губы, чувствуя на языке соль её слёз. - Прошу, любимая, не надо больше плакать. Я здесь, я вернулся, я больше никуда не уйду, - шептал Роберт, нежно поглаживая жену по щеке. Снег за окном усилился. Но гуляния в Лондоне продолжались, и где-то совсем рядом группа человек вновь затянула рождественские гимны. А в этом большом доме стало необыкновенно уютно и тепло, несмотря на скудную обстановку. В камине продолжал весело потрескивать огонь, озаряя своим светом троих человек, уютно устроившихся на диване под одним большим пледом. Лиззи крепко заснула на руках Роберта. Кейт тоже начинала дремать, склонив голову на плечо мужа. Она чувствовала себя необыкновенно счастливой. Это Рождество преподнесло ей лучший подарок. Усталость, накопленная за тяжёлые годы войны, накрыла её, заставляя погрузиться в крепкий сон. Роберт прижался губами к её волосам и прошептал: - Кейт? - Мм, - пробормотала девушка, вырываясь из сладкого плена грёз. - Я же писал, что буду дома к Рождеству. Кейт вскинула голову и внимательно посмотрела в его озорные зелёные глаза. - Да, - улыбнулась она. – Только ты не сказал, какого года, - и накрыла губы мужа в трепетном сладком поцелуе.