АБВ2. "Жизни сестёр"

       Чимин и Юнги легли на разложенный диван в комнате родителей Рэй, а мне досталась небольшая спаленка её бабушки, где на тёплом ондоле* расстелили мягкий матрас. Бабушка спала ещё по старинке, привыкшая так спать, а мне следовало привыкать к традиционным условиям. В Логе на зиму кровати складывались и убирались, и, поскольку зажигались отопительные печи, трубы которых проходили под полами, спали именно на них. Летом-то ничего не отапливалось, и полы наоборот были холодные, поэтому обитатели и забирались на койки. Об этом мне в пути поведал Чимин.        Июнь соблаговолил поесть после того, как все ушли с кухни, и потом прибежал ко мне. Ему скоро должно было исполниться три месяца – подростковый период собаки – и он становился чуть самостоятельнее, совал нос, куда не надо, не сразу отзывался и бежал на своё имя, шарахался от резких звуков, но потом снова любопытно тянулся ко всему новому, будь то люди, предметы или запахи. Наблюдая за ним, я себя тоже иногда чувствовала мамашей, как Рэй, поглядывала, всё ли с ним хорошо, не отстал ли он, не потерялся ли, поел ли, есть ли у него вода? Когда Июнь забрался ко мне под ватное плотное одеяло, тоже, наверное, сохранившееся с давних времён, отменно тёплое и уютное, я быстро отключилась.       Спала я замечательно, укутанная, но дышащая свежим, бодрящим воздухом, веющим из приоткрытого окна. Когда я поняла, что уже утро – голова была ясной и отдохнувшей, тело блаженствовало и я, скинув до пояса одеяло, потянулась под солнечным светом, потому что с ночи не занавешивалась. Июнь тряхнул ушами, тоже просыпаясь, и раззевался, да так заразно, что мой рот подхватил это занятие. Вытянувшиеся вверх руки размялись и вернулись на место. Приподнявшись на локтях, я выпрямила, напрягая, шею и посмотрела в окно, низко расположенное и выходившее во двор. Меня привлекли звуки – смех, гогот и скрип снега. Увидев мелькающие фигуры, я перевернулась, и на четвереньках подползла ближе. Солнце, отсвечивающее от снега и чистейшего, голубого до белизны неба, почти ослепляло искрящимися лучами, ложащимися на всё подряд, бьющими в глаза. Сугробы навалили за ночь высоченные, но метель улеглась и теперь, с двумя глубокими лопатами, как два дурака, Шуга и Чимин якобы расчищали дорожку, но по большей части бегали друг за другом, поднимая фонтаны снежинок и норовя сыпануть ледяную горсть один другому за шиворот. Дутые куртки были сняты и валялись на лавке у выметенной, надо отдать им должное, тропки у крыльца. Разгорячившиеся за работой и баловством, они носились в одних свитерах. Ну и, разумеется, черных кожаных штанах снизу. - Иди сюда, прими душик! – нёсся за Чимином Юнги с лопатой, на которой лежала гора снега. - Спасибо, я уже с утра принял! – смеясь, сматывался он. Не успев зачерпнуть ответную угрозу, он бросил свою лопату и уносил ноги.        В какой-то момент поравнявшись, они оба схватились за ручку, ковш лопаты поднялся, перевернулся, и обдал головы обоих белой лавиной. Крича и ухахатываясь, они начали толкаться и завалились в снег полностью. Я поймала себя на том, что улыбаюсь до самых ушей, нетерпеливо ёрзая, мечтая выбежать и поскакать по кручам вьюжных заносов вместе с ними. Посмотрев направо от себя, я заметила такого же азартного Июня, вставшего на задние лапы и водящего мордой вслед за веселящимися. Его игривое настроение выдавал яро виляющий хвостик. Дверь в комнату отодвинулась и там появилась Рэй, без стука и каких-либо формальностей, в фартуке поверх спортивного костюма. - Проснулась? Пошли завтракать. - Иду. А где можно умыться? - И умыться, и помыться, - выходя, указала она прямо по коридору. – Сейчас дам полотенце. И пойду загонять обалдуев с улицы.       Я наспех приняла душ, достав из рюкзака то малое, что несла с собой в Лог: сменное бельё, средства личной гигиены. Почистила зубы и оделась, зная, что на Каясан неизвестно когда дорвусь до горячей воды, если сама её не нагрею, но когда вышла – на кухне ещё никого не было, кроме хозяйки дома. Дэхён, судя по звукам, возился с сыном и дочерью в детской. Рэй указала мне на стул, приглашая садиться: - Я крикнула детскому саду «Ромашка», но они только тогда вспомнили, что ещё не дочистили двор, хотя сами взялись помочь, и сказали, что придут, когда всё завершат. Дуралеи. - Они так энергично бесились, что я сама готова была присоединиться, - улыбнулась я, усевшись и глядя на стопку горячих хоттоков** на тарелке. - Начинай есть, если дождёшься Шугу – ничего не достанется, - посоветовала Рэй. - Вы… ты ещё и готовишь вкусно? - Ну, должно во мне хоть что-то быть от нормальной женщины, - посмеялась она, и крикнула, задавая вопрос мужу, который явно не слышал наш предыдущий разговор: - Да, Дэхён?! - Да, Рэй! – отозвался он из-за пары стен. - Идеальный мужчина, никогда не спорит, - одобрила хозяйка, переворачивая очередной хотток на сковороде. – Или тебе чего посытнее? Могу суп согреть… - Нет-нет, не надо, мы плотно вчера поужинали, - поспешила остановить я лишние хлопоты и стала накладывать себе еду. – Чимин вчера вас… тебя спросил о Логе, а мне вот тоже интересно, ты теперь бросишь занятия борьбой? - Я? Да никогда в жизни, - хмыкнула Рэй, - немного приду в себя от произошедшего сюрприза, и вновь начну тренировки. – Заговорщически покосившись на выход с кухни, она снизила тон: - Дэхён пятого января уедет дальше заниматься музыкальной деятельностью, а я продолжу свои занятия. Как раз будет две пары бабушек и дедушек, мне будет на кого оставить детей. А пока хочется провести побольше времени всем вместе, семьёй, пока есть возможность. - То есть, материнство не помешает выполнять золотой долг?       Рэй улыбнулась: - Ну, я так-то не золотая. Меня никто не посвящал. Я так… самообразовавшийся придаток. Но, думаю, нет, это не помешает. Почему должно помешать? - Не знаю… разве Дэхён не скажет что-нибудь вроде «сиди с детьми» и «ты ж мать», ну, всё такое, что обычно говорят женщинам, когда они хотят быть ещё кем-то. - Скажет, наверное, но если бы я делала всё, что мне говорят, даже не знаю, где и кем бы сейчас была. В конце концов, родителей двое, и если отец ездит на гастроли, почему мать не может ездить по своим делам? Я предвижу людские толки и злословие, но не собираюсь отказываться от чего-либо, что мне важно.       Застучали о порог подошвы, стряхивающие с себя снег, потом повеяло морозом – открылась входная дверь. - Рэй, я спас тебя от скандала с соседями! – заявил входящий Чимин. - Что такое? - Да я пошутил, - предупредил Шуга. - Ага, конечно, с тобой моргни – и шутка стала явью. - Да что такое-то? – повторила вопрос женщина. - Он польстился на белую гладь соседского огорода, как на холст. - Я не собирался обоссывать их огород, серьёзно, - уточнил Юнги. - Шуга! - грозно посмотрела на него, сощурившись, Рэй. Он пожал плечами и, сев, сразу же принялся уплетать хотток. Чимин демонстративно прошёл к раковине, помыл руки, вытер их о висевшее полотенце и, вздёрнув подбородок, пафосно рухнул напротив Юнги, бросив ему: - Где манеры, деревня? - А я нигде не ковырялся, чтобы руки мыть. - Да чтоб тебя… - Ага, умничать не будешь. Манеры свои где-нибудь в другом месте выставляй, у нас, селян, другие ценности: больше грязи – шире морда. - И крепче иммунитет, - поддержала Рэй и позвала мужа: - Дэ, иди есть!       Когда он к нам присоединился, она разлила всем чай. Июнь, почуяв, что здесь мирно и безопасно, уже не прятался под стульями, а сразу двинулся к миске, поставленной ему вчера. Рэй положила ему кусок мяса из супа и налила бульона, разведя руками: - Извини, дружок, корма нет, такой гость у нас первый раз.       Расстроенная мордашка щенка некоторое время изучала содержимое посуды, но потом смиренно захлебала и это. То-то же, лучше ему привыкнуть к скромному рациону побыстрее. У меня был с собой запас корма, но я берегла его до монастыря, не зная, что будет там. Интересно, в Логе найдётся хоть какое-нибудь мясо? Там же вегетарианское меню. А если так, то сможет ли пёс без мяса вообще? Бывают собаки – вегетарианцы? Пока у меня не забрали мобильный, надо почитать в интернете.       Позавтракав, мы собрались дальше. Как раз пришли родители Рэй, и Дэхён, следящий за тем, чтобы возлюбленная с детьми всегда были под чьим-то присмотром, со спокойной совестью отлучился из дома, отвезти нас в наши пункты назначения: меня с Чимином до Хэинса, а Шугу дальше – до автобусной остановки в обратную сторону. На заднем сидении я внимательно заучивала информацию с сайтов, что собаке всё-таки лучше давать мясо, потому что это – белок, а он ей необходим, а такого количества белка в других продуктах трудно найти, всё равно нужно что-то умертвлённое – птица, рыба, яйца. На крайний случай творог. - Что там интересного пишут? – спросил Чимин, сидя рядом и, устав глядеть на заснеженные леса и холмы, увидевший меня, уткнувшуюся в экран. - Как и чем кормить пёселя, если нет корма. Почему я раньше об этом не подумала! Он же не веган, - почесала я макушку Июня, лежавшего клубком между нами. - То есть, траву и овощи он есть не станет? – обернулся Юнги с переднего пассажирского. - Станет, чтоб не умереть с голоду, но организму собаки, для здоровья и долголетия, нужен белок, где его взять в достатке? - В Логе? – заржал Юнги. – Это ж мужская обитель, там белка – ковшом черпай. - В смысле? – не поняла я. Чимин, находясь позади друга, дал ему затрещину: - Фу, блять, Шуга, молчи, просто молчи!        До меня дошло, и я, покраснев, сделала вид, что опять углубилась в чтение. Да, давненько я не была в компании дворовых ребят, уже забыла шутки про белковые диеты, полезные девчонкам. С золотыми я как-то отдалилась от пошлости и откровенности, хотя не назвала бы их эталонами порядочности. Особенно Мингю. Убрав телефон, я подняла голову. Деревья стояли в лёгком инее, ветки присыпанные снегом, всё серебрится и сверкает, тёмная и гладкая полоса асфальта выделяется ползучей змейкой, а кое-где время от времени просматриваются ханоки***, построенные «в тему» к комплексу Хэинса, хотя были куда новее, да и предназначались под кафе или сувенирные лавки, связанные со знаменитым храмом. Я видела это всё дважды, летом, когда приезжала сюда и уезжала, но толком ничего не рассмотрела. Внутреннее смятение торопило и подстёгивало, заставляло думать о конечной точке и результатах, а теперь я наслаждалась даже процессом прибытия. Вспомнив слова Шуги о том, что цивилизация смыкает своё кольцо вокруг, мне стало грустно. Тигриный лог был великолепен своей удалённостью и тишиной. А если его лишить этого? Неужели может настать момент, когда на Земле не останется ни одного труднодоступного места, где можно было бы укрыться от суеты? Где сохранилась бы первозданная природа, и мы могли бы посмотреть на неё такую, какая она есть, без вмешательства людей. С этой точки зрения я никогда не понимала радости тех, кто заводил много детей и жаждал рожать ещё и ещё. Ну, кем же надо быть, чтобы не понимать, что население планеты катастрофически увеличилось буквально за сто лет! Слушая рассказы Шуги и Рэй о том, что и десять лет назад в голову не приходило, что Лог окажется по соседству с людными и проходимыми местами, я завидовала им, пожившим в чуть отдалённом прошлом, ведь теперь сама видела, как близко пошлые торговые ларьки подкрались к древнему храму, как близко загазованная трасса подошла к подножью священной некогда горы. В нашей стране это вообще было проблемой – ограниченность места и недостаток ресурсов и природы. Лесов почти не осталось, парков мало. И вот и этот клочок естественности попадает в осаду. О таинственности золотым вскоре и говорить не придётся. Иногда мне кажется, что секреты и тайны – это одна из необходимых составляющих в жизни человека, мы все хотим иметь собственные, прятать что-то, прятаться сами. Это даёт ощущение защищённости, значимости, смысла, уюта. С самого детства мы играем в прятки, строим незаметные шалаши в кустах, закапываем «сокровища» в песочнице. Что-то инстинктивное требует от нас поиска укрытия. Мы мало чем порой отличаемся от кошек, залезающих в самые тесные коробки, чтобы никто их не увидел и не достал. Время от времени большинству нужен тот самый уголок, где тихо и спокойно. И страшно представить, что будет, когда такие уголки на Земле исчезнут.       Дэхён высадил нас и поехал с Юнги дальше. Поправив рюкзаки – да, вещей у меня с собой минимум, всего лишь трусы, майки и лифчики, но корм для Июня я тащила килограмма на четыре, хотя ему этого на два присеста – мы с Чимином потопали по территории Хэинса. Туристов было мало. В такое время года их и вовсе могло бы не быть, если бы не канун Рождества; как ни странно, но на праздники народ куда только не несёт, хоть бы и родился Иисус, а надо полюбоваться на место, сохранившее старинную Трипитаку – учение Будды. Логика? Правильно, типичная – людская. Я бы не удивилась, если бы тут повсюду висели еловые венки, колокольчики и гирлянды, приманивающие побольше посетителей, но, по счастью, служители тут ещё не обезумели на почве коммерческой прибыльности.       У одного из домов Чимин забрался на выступ фундамента и, придерживаясь за перекладины и неровности стены, велел последовать его примеру. - На таком нетронутом снегу незачем протаптывать зримые дорожки. Если туристы увидят следы, то могут из любопытства пойти по ним, так что давай сюда.        Я забралась следом и мы, перепрыгивая по всем возможным поверхностям – бочкам, скамейкам, каменным балюстрадам и деревянным оградам, только бы не по земле, покрытой белой пышной пеленой, добрались до Кошачьей тропы. Когда постройки кончились, Чимин прыгнул на дерево и, вися на ветках и перебираясь по ним, подобно Тарзану, достиг начала подъёма. Утяжелённая рюкзаком, в который ещё и Июня посадила, я всё же умудрилась повторить его манёвры.       Тропа была под крутым углом, но ко всем бедам теперь ещё и покрылась наледью. Чтобы подниматься по ней, требовалось всё время держаться за растительность по бокам; ноги соскальзывали, если ступать необдуманно и не прощупав прежде перед собой почву. Чимин кое-где помогал мне, но в большинстве случаев я отказывалась от протянутой руки, твёрдо намереваясь всегда справляться самостоятельно. Лавировать и не падать, сохраняя равновесие – это тоже ценное умение. - Как только Джоанна с Даниэлем поднялись тут ночью? – изумлённо восхищалась я. - Думаю, попаду в точку, если предположу, что он её туда занёс на своей спине, - улыбнулся Чимин. – Но тебе, я так понимаю, предлагать подобный вариант не стоит? - Разве что ты хочешь меня обидеть, - подтвердила я.       Умудрившись не сделать ни одной передышки, мы, наконец, через нескончаемое количество минут, забрались. Калитку нам отворил Джеро, которого я узнала по глазам. Наказали, так наказали – стоит на воротах с самого августа! Но раз прибыл Даниэль, то, наконец, этот золотой сможет вернуться к боевым заданиям. Я старалась запоминать все непозволительные действия и моменты непослушания, чтобы не повторить их когда-нибудь в будущем. Я не хочу быть отлученной от дел, я хочу быть активным борцом на передовой. Да, но доверят ли ворота мужской обители девушке? Может, я никогда и не стану привратницей даже на день.       Чимин выставил передо мной руку у порога и нравоучительно напомнил: - Никаких скверных мыслей, никаких бранных слов. Ты вступаешь на святую землю. - Я помню, - кивнула я со всей серьёзностью. Достала оба мобильных, сняла браслет с запястья и отдала ему. Он передал всё Джеро, и техника пропала в карманах тёмно-серых хакама.       Перешагнув условную границу бренного, обыденного мира, я вновь попала туда, куда грезила вернуться всю осень. Ярусы Тигриного лога, такие же белоснежные, как вся Каясан, серебрились до самого низа у обрыва. Черепичные крыши кое-где были чистыми, например, на прогретой столовой, а кое-где скрылись под шапками снега. Из нескольких труб шёл дымок – это не только топилась печь трапезной, но и грелось общежитие адептов, башня настоятеля и, конечно, паломнические, гостевые комнаты, где должны были вновь разместиться мы с Джоанной. - Ну что, иди, переодевайся, - указал мне на галерею справа Чимин, сам собираясь спускаться до домика мастеров. Он обернулся к Джеро: - Обед уже был?       Тот кивнул. Я двинулась в сторону выделенной нам с Джоанной спальни, но когда уже проходила мимо башни настоятеля, оттуда, с подносом пустой посуды, вышла Элия. Увидев меня, она хотела броситься навстречу, но почувствовала груз в своих руках, растерялась, немного замешкалась, осматриваясь и, в результате поставив поднос прямо на землю, поспешила мне навстречу. Я тоже двинулась вперёд с распахнутыми руками, и через мгновение мы обнялись. - Чонён, как я рада! – стискивая меня и сияя, защебетала Элия. Она ничуть не изменилась, всё такая же бледная, худенькая и хрупкая, разве что теперь она похожа не на лесного эльфа, а на настоящую Снежную Королеву, сотканную из полупрозрачных льдинок. – Дани вчера привёл Джоанну, сказал, что вы будете сегодня, я ждала, чтоб тебя скорее увидеть! - Я тоже очень рада встрече, - признала я, пожимая ей руки, когда мы немного отступили друг от друга. – Как вы тут? Что нового? - Ой, да что тут нового может быть? – засмеялась она. – К счастью, в Логе уже веков десять ничего нового, в этом его прелесть. - Это точно, - согласилась я. - Новенького мальчика разве что привели, ну, он в младших адептах. Мы с ним всё равно общаться не можем. Хоуп вот был тут, сегодня рано-рано уехал. - О, жаль, что разминулись. Я бы хотела с ним повидаться… - Заринэ ещё не родила, - принялась перечислять Эя всё то, что могло тут вообще случиться. – Да ей и не срок пока, месяца три ходить. – Помотав головой, она устремила взгляд на меня: - А ты как? Школу закончила? - Успешно завалила экзамены, - засмеялась я, - так что сюда перебираюсь на достойных основаниях. Потому что иначе мне податься некуда. - Не знаю, радуешься ты или огорчаешься заваленным экзаменам, - не поняла мой сарказм Элия, да и, я это ещё летом замечала, она осторожничала с интерпретацией слов и шуток, слышимых от людей, и старалась не торопиться принимать всё за чистую монету, - но я очень рада, что ты будешь с нами. Ты и Джоанна. Мне с вами спокойнее. И теплее на душе. Заринэ-то, ты знаешь, не болтушка, с ней не пооткровенничаешь. – Она обернулась на башню дедушки, словно вспоминая о делах. – Ты пойдёшь здороваться? - Переоденусь только. Ты со мной к нему сходишь? - Ладно, отнесу посуду и вернусь. А то мне тоже надо собраться, - она покраснела от смущения поверх морозного румянца, живо цеплявшегося к её чувствительной и тонкой коже, - дедуля разрешил мне с Ви выйти вниз, на два-три дня. Я уже почти год не выходила из Лога, так волнуюсь! Но, в конце концов, мы же вроде как муж и жена, - она хихикнула, - я правда до сих пор это как-то трудно воспринимаю, но, как бы то ни было, в монастыре нам уединяться нельзя, а вместе побыть хочется. В поле-то, как летом, не пойдёшь. - Да уж, это точно. – Июнь затормошился у меня за спиной и я, опомнившись, достала его из рюкзака и познакомила с Элией. Удивлённая, но восхищённая, она едва смогла от него оторваться, чтобы отпустить меня с ним обустраиваться.        Приняв вид адепта – облачившись в утепленный зимний тобок, велев Июню сидеть и ждать меня в комнате, я сходила в сопровождении Элии засвидетельствовать почтение настоятелю Хенсоку. Он пригласил меня на чай, попросив внучку принести горячей воды, мы с ним поговорили минут пятнадцать о том, каков мой настрой, как дела у меня были в школе. Я отвечала максимально честно, стараясь избегать тех тем, которые не могла бы огласить, не кривя душой. Чувствуя моё нетерпение и неусидчивость, старик отпустил меня, пожелав удачи в занятиях и крепости духа.        Не зная, изменилась ли традиция моего любимого интернационального столика сидеть после обеда в беседке, я на всякий случай прошла туда, но там было пусто. Лестницы и дорожки были чистыми, весь собранный снег был свезён на тележках к обрыву и сброшен, поэтому Лог выглядел прибранным и ухоженным. Ученики и его обитатели тщательно следили за порядком и берегли место, дававшее им кров, еду и моральную силу. Проходя мимо храма, я заметила мастеров Эна и Лео и поздоровалась с ними. Ага, Джоанна, наверное, где-то летает от счастья. Примерно как Хо и Шер, барахтающиеся неподалёку от отца с довольнейшими лицами, как и все дети, которые обожают сугробы и зимние развлечения. Мальчишки, правда, развлекались по-разному. Младший пытался слепить что-нибудь, упорно нагребая снег в нечто похожее на курган, а старший, бегая то на двух ногах, то переходя на четвереньки, как тигрёнок, поворачиваясь, видел за собой вмятины и траншеи, и бросался заметать их, чтобы всё вновь превращалось в первозданную равнину. Вот он, прирождённый золотой – без всяких объяснений скрывает улики. Хо был неразговорчивым, но, как мне казалось, вдумчивым и наблюдательным мальчиком. Но стоило начать наблюдать за ним, как он сразу же это замечал и встречался взглядом с тем, кто за ним следил. Так вышло и в этот раз, и мне пришлось перевести взгляд себе под ноги. - С возвращением, Чонён? – искоса провожая меня глазами, бросил мне мастер Эн. Я притормозила, кланяясь: - Да, спасибо. - Не передумала и не испугалась? Похвально. - Пока бояться было нечего, но я надеюсь, что и при опасности не отступлю, когда придёт время.       Эн одобрительно склонил голову, разрешая мне удалиться. Я огляделась, слыша краем уха голоса у мальчишеского общежития, но не решаясь туда нагло заявиться. Там ведь были и ребята, с которыми я мало общалась, и младшие, которым с женским полом общаться запрещалось. Тропа дальше вела к ступам и я, вспомнив о могилах мастера Хана и Кидо, направилась туда, минуя обрыв. Окружённая с трёх сторон возвышенностями низина была сейчас безветренной и тихой. На горизонте из белизны выделялись постройки посёлка, которые летом в зелени были не различимы. Значит, где-то там дом Рэй? Надо же, она действительно может смотреть на Лог ежедневно, как здорово!       Дойдя до ступ, я тщательно пересчитала крайние, не прибавилось ли, не дай бог, ещё одной. Но нет, всё было без изменений, и я только преклонила колени перед двумя самыми свежими. А Сандо, о котором было столько разговоров? Значит, не смогли вернуть даже его прах? Как это ужасно, умереть на чужбине и даже не иметь возможности быть похороненным там, где хотелось бы, где ты заслужил. Впрочем, есть ли дело покойнику до того, что происходит с его телом? Это предрассудки. Мне кажется, существуй душа и обитай она где-то как-то после смерти, на неё никак не повлияют махинации с тленными останками. Сжечь их, закопать, утопить или законсервировать – какая разница? Похоронные обряды рождаются не от божьих откровений, а от географических и климатических условий, и нельзя это возводить в истину. Элия рассказывала мне, как ей пришлось хоронить бабушку, сжигая на поминальном костре с той бедной утварью и мебелью, которая имелась в доме. Хотя сожжение – позволительный, но самый нераспространённый обряд в Тибете, там считается, что бросить труп в воду или на растерзание зверям – это нормально и хорошо, но так люди думают лишь потому, что деревьев и растительности почти нет, и устраивать кострище – дорого и расточительно, а копать для могилы твёрдую, либо всегда промёрзлую, либо каменистую почву – иногда невозможно. Но что-то я опять углубилась в мрачные темы! - Надеюсь, вы в раю, - сказала я, обращаясь к мастеру Хану и Кидо, но тотчас помотала головой. – Я ж не верю в его существование… блин. В общем, я уверена, что вы вознаграждены за свои жизни, полные подвигов, в каком бы виде это не случилось.       Покинув кладбище, я решила поздороваться и с мастером Ли. Как часто я его вспоминала в Сеуле и школе! Его уроки были куда полезнее и интереснее, чем всё, чему я когда-либо училась, за исключением боевых искусств. Поднявшись на крылечко, я постучала о дверной косяк. - Войдите! – раздался голос Чимина.       Скинув обувь, я поспешила по лакированным намытым половицам. В домике мастеров пахло древесиной, соснами и книгами, почти как в библиотеке. Но это на первом этаже, на втором – где спальни, я ещё не бывала. Пройдя на звук разговора, я вошла в дальнюю комнату, из которой раздвижные запасные двери выходили на маленький сад с крошечным прудиком, который сейчас был замерзшим и погребенным под снегом. Разведенные двери открывали пейзаж декабрьских деревьев; на некоторых ветках ещё алели листья, замерзшие до хруста под ледяным инеем, вечнозелёные кусты туи и можжевельника добавляли дремучей сказочности, словно там висела картина во всю стену. В помещении было довольно прохладно, но это не смущало никого из присутствовавших. Мастер Ли играл с Ви в сянци****, а Чимин и Нгуен, сидя за чайным столиком, о чём-то болтали. - Добрый день, - поклонилась я всем, но посмотрела на мастера Ли, - я хотела поздороваться с вами. Не помешаю? - Нет-нет, проходи! – милостиво указал он на сиденье возле чаёвничающих. – Ты уж извини, я вставать не буду, это занимает с моей ногой иногда много времени. Особенно в холода, когда она ноет. - Что вы, я и не думала вас беспокоить! – присела я. - Будешь чай? – предложил Нгуен. - Нет, спасибо, я пила у настоятеля. - Тэхён, мальчик мой, хорошенько подумай над этим шагом, - прокомментировал мастер Ли ход Ви. - Я вас знаю, вы всё время путаете противника, пытаясь заставить его сомневаться. Со мной это больше не работает. - Иногда усомниться в себе бывает полезно, - улыбнулся мужчина, - как говорят военные трактаты, однажды победивший полководец – хорошо, дважды – замечательно, сто раз победивший – беда. Знаешь, почему? Он перестаёт сомневаться и делается заносчивым. Этого допускать нельзя. - И всё-таки, я считаю, - твёрдо поставил свою фигуру Ви, - что избавиться от советника важнее, чем от всадника*****. Охраняют генерала сильные, но не умные, их можно потом обмануть, прельстить или подкупить, а вот от умных советников надо избавляться быстрее. - Хорошо. – Мастер Ли, сделав вид, что размышляет, взял одного из своих всадников и уверенно, так что стало ясно, что он уже давно это планировал, «съел» колесницу Тэхёна. – Но на этот раз я был предельно честен, Ви. Видишь? Ты перестал сомневаться в том, что я могу поступить иначе. Ну, а всадников недооценивать не стоит. Смотри, мой только что показал себя прекрасно, хотя стоит далеко от советника. Иногда в ком-то трудно заподозрить потенциал или ум, но не стоит списывать его со счетов. Ум и сила не обязательно расходятся. - Я приму этот урок к сведению, - улыбнулся Ви. - А меня когда-нибудь научите играть? – заинтересовалась я. Никогда прежде не любила шахматы и что-либо подобное, но сопровождение в виде рассуждений мастера мне нравилось. - Это для усидчивых, - заметил Чимин, - я никогда не выигрываю. - Разве что у меня, - улыбнулся Нгуен. - У нас закончился сезон полевых работ, - повернулся ко мне мастер Ли, - вечера и время перед обедом и после обеда бывают свободными, заходи, поиграем. - С удовольствием! - Но лучше прочитай пару учебников по игре заранее, - закрывшись ладонью от наставника, доверительно сказал мне Тэхён, делая вид, что это большой секрет, - потому что здесь явно жульничают. - Если ты принимаешь иллюзию за реальность по незнанию, - обратился к нему мастер Ли, - то надо восполнить пробел образования, а не винить противника за искушенность. - Винить кого бы то ни было вообще дело гиблое, - вздохнул Нгуен, - надо самому за всё отвечать. - Ну, за всё не возможно, но за себя и свои ошибки – это да, - согласился Чимин. - А завтра у нас уже будут ваши лекции? – спросила я у мастера. - Конечно, сразу после завтрака, а потом уже физические тренировки. - О, замечательно! – Я поднялась и посмотрела на Чимина. – Я так понимаю, сегодня мы ещё отдыхаем, и возьмёмся за дело завтра? - Как и положено – с понедельника, - кивнул он.       Поклонившись, я направилась на выход. Я вернулась в Лог. Я снова была здесь. Я наслаждалась каждым вдохом горного воздуха, каждым шорохом ветвей, всплеском воды в ведре, кем-то набираемой на колодце. Сдвинув дверь домика, чтобы нырнуть ногами в оставленную на верхней ступеньке обувь, я замерла.       Полукругом, перед крыльцом, взяв его в оцепление, стояли парни в белых тобоках с нашивками-шевронами на рукавах. Морда золотого тигра с угрозой скалилась на плечах. Слева, скрестив руки на груди, стояли Джунхуэй и Диэйт, справа, непринужденно опустив руки вдоль тела, стояли Самуэль и Ямада, а прямо по центру, уперев руки в бока, выставив одну ногу вперёд, мне улыбался Вернон: - So, блудная сестра, нагулялась?       Взвизгнув от радости, я кубарем, забыв про обувку, в носках спрыгнула с крыльца и обняла этого дружелюбного американца. - Как же я по вам скучала! – воскликнула я, сдерживая слёзы счастья. Откуда только взялась эта бабская сентиментальность? Самой от себя противно. - Мы по тебе тоже, - подошёл Диэйт, кладя руки на мои плечи, - мы уж боялись, что тебя второй раз не пустят. - Или ты сама передумаешь, - добавил Ямада. - Разве я могла? – шмыгнув носом, отлепилась я от Вернона. Самуэль подхватил ботинки с крыльца и сунул мне под ступни. – Спасибо. - Who knows? Может, соблазны большого города заставили забыть о нашей скромной обители. - Это невозможно, - покачала я головой. – Где может быть лучше, чем здесь? - Там, где мы будем, выпустившись отсюда, - гордо поднял палец Вернон и спросил у друзей: - Isn't it? - Lo dudo******, - пробормотал под нос Самуэль. - К счастью, до этого далеко, - развёл руками Джунхуэй, - я отсюда никуда не тороплюсь. - Да, годика два ещё есть, - прикинул Ямада. - Ладно, пошлите уже куда-нибудь присядем? – подтолкнул всех с места Диэйт. – У нас человек извне! Я хочу слушать истории и новости! - Я тоже! – подхватил Вернон. - Какие ещё истории? – засмеялась я. – Ах да, я привела с собой собаку! - Собаку? Зачем? – удивились парни. - От нас что ли обороняться? – подмигнул Вернон. - Да нет, просто мне щенка подарили на день рождения, я же не могла его оставить? - Мы в ответе за тех, кого приручили, - серьёзно известил Самуэль. Когда на него заинтересованно воззрился Джунхуэй, он, стесняясь, объяснил: - Это не я придумал, это цитата из «Маленького принца». Книга такая… - Она есть тут в библиотеке? – спросил китаец. - Не знаю, мне в детстве мама читала… - Мамы плохого читать не станут, - подчеркнул Ямада. - Мамы бывают разные, - хмыкнул Вернон, - моя читала эротические романы. - Тебе? - Нет, сама… ты не уточнил, когда сказал, что мамы не станут плохого читать! – выкрутился Вернон. - Я имел в виду своим детям! Понятно же было! - Тебе – может быть, а я откуда должен был догадываться? - Все догадались, ты тоже мог бы, но если не смог – проблема не во мне. - Oh, fucking Japanese! Я тебе устрою Хиросиму и Нагасаки ночью. - Пёрл-Харбор прилетит раньше, янки, - хитро прищурился Ямада. - Вы опять за своё? – взмахнула я руками и посмотрела на Диэйта: - У вас прекращаются распри вообще? - Иногда берём выходной, - хохотнул он. - Да мы же любя, - приобнял тотчас миролюбиво Ямаду Вернон. – Какая разница, что за рожа? В душе-то все одинаково золотые. - Пока ещё нет, - напомнил Джунхуэй, - и если кто-то хочет им стать, ему пора бы прекратить материться на своём родном, думая, что никто не знает язык, на котором разговаривает полмира. - Извините, сорвалось.       Я припомнила поведение золотых за стенами Лога и решила, что, пожалуй, чистота речи мало у кого приживается надолго. В обычной среде они всё равно нахватаются грубостей обратно, но то, что здесь существует цензура – даже приятно. Мне нравилось следить и за своим лексиконом, это заставляло мозги напрягаться и работать.       Мы вошли в столовую и уселись за крайний столик. В глубине я увидела располневшую Заринэ, моющую посуду, поздоровалась, махнув ей рукой. Она ответила мне, улыбаясь. Когда мастер Лео был здесь, она почти всегда пребывала в добром расположении духа, чего не сказать о днях его отсутствия. - Ну что, завтра посмотрим, хорошо ли ты тренировалась все эти месяцы, - бросил мне вызов Вернон. - Меньше и хуже, чем вы, - смиренно признала я, - у меня была дурацкая школа… - Завтра Рождество, - сообщил Самуэль. - Да, и к нам даже подарок приехал, - указал на меня Диэйт. - Кто кому ещё подарок! - О, опять снег пошёл! – заметил Ямада, глядя в приоткрытую дверь. Мы опять поднялись и кучно, стайкой вышли на площадку перед столовой.       Снег валил крупными хлопьями, медленно и красиво, совсем не так неистово и жёстко, как вчера. Пушистые снежинки в сгущающихся сумерках мягко ложились на и без того заснеженный монастырь. Самуэль подставил ладонь, наблюдая, как касаются её, горячей, мгновенно тающие хлопья. Со стороны библиотеки шла Джоанна, заметившая нашу компанию, снизу, с сыновьями – один на плечах, другого держа за руку, - поднимался мастер Лео. Воистину, тут мало что менялось, тут всегда царили покой и безмятежность. Посмотрев в сторону обрыва, я вспомнила взгляд Рэй и частично поняла, что она имела в виду, когда сказала, что не надо быть здесь, чтобы Лог был внутри. Тигриный лог – это как островок души, где есть любовь, дружба, верность, понимание, где ты нашёл себя и расставил в своей жизни всё по местам, отделив важное от ненужного. Когда внутри устанавливается такой же порядок, такая же чистота, когда душа оздоравливается, тогда ты впускаешь в себя это место, и вряд ли когда-либо его уже потеряешь. Правда, на пункте «любовь» у меня было немного отколото от целого сосуда, и я пока не знала, чем заделать эту прореху. Затянется ли она сама или нуждается в ремонте? А что, если всё-таки не всем для полного счастья нужна любовь? Именно такая – плотская, со страстью. Я же пыталась себя убедить как-то в этом, почему же не получилось? Потому что появлялся Ку Чжунэ, и я теряла голову. Даже проведя месяц в Логе, я вернулась в Сеул, и потеряла её там опять. А если я вернусь в марте, и он опять появится на моём пути? Выдержу ли? Забуду ли его к тому времени? Если бы могло так случиться, чтобы мы больше не виделись! Никогда! Может, тогда бы я обрела покой.       Я машинально провела рукой там, где должен был быть карман, но в штанах тобока его не было, да и мобильный был сдан привратнику. Что ж, тем лучше. Не хочу знать о том, что происходит дальше стен Тигриного лога. Если это не касается жизней моих сестёр. Я украдкой покосилась на ребят, стоявших рядом. Да, и если это не касается жизней моих братьев, которых у меня теперь такое множество. ______________________________________ *ондоль – система обогрева в Корее через пол, но уместно назвать так и сам пол, как и в Китае кан – изначально отапливающая печь под полом, но каном называют и лежак, и тёплый пол. В России точно так же «печь» - это плита и средство для готовки и отопления, в первую очередь, но «спать на печи» - нормальное словообразование. **что-то вроде рисовых оладий с начинкой, чаще сладкой (например, с орехами, корицей, или патокой), но бывают с сыром и т.д. *** ханок – традиционный корейский дом ****сянци – китайские шахматы *****здесь и далее название фигур в сянци, самая главная у них – генерал (полководец), потому что, само собой, играть королём (императором!) в Китае было не допустимо. ******сомневаюсь в этом (исп.яз.)