АБВ2. "Жизни сестёр"

       На ужине никогда не чувствовалось расслабленности людей, закончивших свой трудовой день, все знали, что впереди ждут ночные занятия, поэтому ели не медлительно, настраиваясь на отдых, а размеренно, чтобы успеть завершить ещё какие-то дела или поспать часок до того, как придётся приступить к тренировкам вновь. Но сегодня было исключение. Ночные занятия отменились вместе со всеми завтрашними. Начинался праздник. И если обычный подъём был в половину шестого утра, то в этот раз вставали в семь, чтобы успеть подготовиться к встрече восхода солнца – традиции Соллаля, которую сохраняли и многие жители мегаполисов.       Когда были живы родители, в нашем детстве они всегда будили нас с сёстрами ни свет ни заря, и везли куда-нибудь на холм или в парк на берегу реки, где уже собирались такие же семьи, и мы все вместе смотрели, как появляется светлая линия на горизонте, как небо скидывает с себя темноту и даёт дорогу первому лучу солнца. Когда оно выходило полностью, мама и папа заводили нас в ближайшее кафе, где мы завтракали всем, чем хотели, а дома уже, после возвращения, угощались обязательным ттоккуком*. Но когда мы подросли, после окончания школы Сынён и Чжихё, всё стало меняться. Сынён часто предпочитала встретить рассвет с каким-нибудь ухажёром, считая это романтичным, я спала, как убитая, нагулявшись с Югёмом или Джуниором, и рассветы с мамой и папой ни разу не пропустила только Чжихё. Вот уже третий год мне приходило это в голову и вызывало сожаления. Я не ценила то время, что они были с нами, я не знала, как всё выйдет, и упустила такое количество дней и часов, что могла бы быть рядом с родителями! Но иногда мысли мои преступно выстраивали жуткую логику, что если бы они не погибли, то меня бы тут не было, я бы поступила в университет по настоянию мамы – а она бы настояла, я знаю, что и папа, и я уступили бы ей, Чжихё бы не назначили главным бухгалтером, а с её слов я была в курсе, что отец Намджуна дал ей должность из жалости, как осиротевшей, и ничего, что произошло год назад, не случилось бы, и Чжихё до сих пор была бы одинока и несчастна, я – глупа и неприкаянна. Конечно, я бы отдала и Тигриный лог и всё на свете, чтобы вернуть родителей, но иногда мне казалось, что они, не имея об этом представления, пожертвовали собой, чтобы наши судьбы сложились так, как должны были. Это было в духе наших мамы и папы, отдать последнее, чтобы у дочерей было счастье. Возможно, они откуда-то наблюдают за нами и гордятся тем, что мы делаем. Хотелось бы верить, что гордятся. - Что-то не так? – спросила Элия, заметив грусть на моём лице. Я села за девичий столик, как обычно меняя своё местоположение за трапезой непредсказуемо. Заринэ, наконец, освободилась от новенького мальчишки, которого забрал за столик мастеров Эн. Она не понимала почти ни слова, что говорил этот ребёнок, кроме некоторых общих гуджаратско-персидских и арабских, заимствованных, поэтому, как бы ни была согласна с ним возиться, ей это было затруднительно. Эну придётся подучить своего пасынка корейскому, прежде чем он вольётся в коллектив. - Я вспомнила о родителях, - призналась я, переключившись на наблюдение за ложкой в руке Заринэ, которая вплывала в рот Шера, выныривала оттуда, опять черпала в тарелке кашу и подплывала обратно к его губам, пока он не размыкал их, задумчиво изучающий ужинающих адептов. Это был редкий момент угомонившегося Шера. Он сидел на коленях матери, на самом их краю, упираясь спинкой в большой живот, и размышлял, видимо, о вечном, потому что такие мелкие проблемы, как скандалы из-за однообразной каши вдруг стали ниже его достоинства, и он особо не замечал, что его кормят. Другая рука Заринэ держала наготове полотенце, чтобы иногда утирать с подбородка сына часть не умещающейся еды. Хо рядом с ними тихо орудовал ложкой сам. - Да, это ведь семейный праздник, - вздохнула Джоанна. – Уже год как нет папы… - Прости, что напомнила, - извинилась я, ощутив, что зря открыла рот. Но врать же нельзя, как я должна была ответить на вопрос Элии? Внучка настоятеля постаралась сама исправить положение: - Вы своих хотя бы знали. А я не видела ни мать, ни отца. - Твоего дедули за толпу родственников хватает, по-моему, - улыбнулась я. Элия хихикнула: - Это точно! Но я всё равно скучаю по родителям, даже не представляя, как они выглядели. И по бабушке, которая меня воспитала. Именно бабушка была мне как мать. - А я не скучаю по родителям, - подняла голову Заринэ, пока Шер причмокивал и глотал. – Я не нужна была им, а мне сейчас зачем они? Не хочу больше никогда их смотреть. - Видеть, - поправила деликатно Элия. - Да, ташаккур**, - поблагодарила Заринэ. - А вы семьёй какие-нибудь праздники отмечали? – поинтересовалась у неё Джоанна. - Праздники? Праздники были только всем селом, религиозные. Праздновали мужчины, для нас праздник значило в два раза больше хлопот, много готовить. Мой праздник только один помню – свадьбу, один раз я не готовила сама на праздник и меня нарядили. Но лучше бы не было его, того праздника. – Я увидела, как на глазах Заринэ навернулись слёзы, и она замолчала, вспомнив всю боль, все унижения и мучения, что ей пришлось пережить за четыре с лишним года «брака». Она коснулась губами макушки Шера, ища успокоения и утешения в присутствии своего ребёнка, тяжело вздохнула и постаралась улыбнуться: - Теперь мне не надо специальных праздников. Вся жизнь совсем другая. Когда Лео дома – вот главный праздник. Да, сладкие мои? – погладила она по очереди по голове Хо и Шера. Старший кивнул, младший уклонился немного, как капризный львёнок, будто говоря «мам, я уже взрослый», очнулся из своего милого оцепенения и отвернулся от очередной ложки. - О! – привлекла наше внимание к себе Элия, но по её взгляду, направленному ко входу, сразу стало ясно, что смотреть надо в другую сторону. Мы с Джоанной сидели спинами к двери, поэтому пришлось извернуться, но к моменту, как мы выкрутили шеи, повставали почти все адепты, и нам, из любопытства и уважения одновременно, тоже пришлось встать. Ещё не видя, кто прибыл, я понимала, что мастер – иначе бы ученики не встали. Я покосилась на Элию – она как-то с трудом стояла на месте, сцепив руки внизу живота и беспокойно перебирая пальцами, её щёки наливались алым. Прямо за мной Диэйт вывалился из-за столика и двинулся по проходу.       Поднялся мастер Хонбин, хотевший успокоить всех и велеть сесть на место вскакивающим, потому что за Диэйтом попытались последовать и некоторые другие парни, но передумал и сел на место – праздник же, почему бы не ослабить немного дисциплину? Однако его попытка не осталась незамеченной, и ребята постарались не галдеть и частично вернулись на свои места. Головы, плечи и спины постепенно опустились, и вернулся обзор. Мимо рядов шествовал Ви ещё со спутником, при виде которого взвизгнула Джоанна. - Джонхан! – Но у прохода сидела я, а не она, и ей не удалось прорваться, хоть она уже и поднималась. Её брат услышал собственное имя из девичьих уст и подошёл сам. На нём, радуясь встрече, всё ещё висел Диэйт, которого не сумел отогнать от лучшего друга никто, хотя и Вернон, и Джунхуэй, и некоторые другие спешили пожать ему руку и поприветствовать. Подвинула меня, наконец, и Джоанна, прыгнувшая на шею брату, тесня Диэйта: - Джонхан! Ты приехал!        Ви остановился возле нашего столика и взял ладонь Элии в свою. Они посмотрели друг другу в глаза, ничего не говоря, улыбнулись, и остались стоять, не позволяя себе прилюдно ничего большего, чем держаться за руки. Я тем временем разглядывала брата Джоанны повнимательнее. Я не знала их отца, но видела их мать, госпожу Хан и, как по мне, Джонхан как раз походил на неё, а вот дочка не очень, стало быть, она удалась в отца. Говорят, похожие на отцов дочери бывают удачливыми и счастливыми. Из нас троих папиной дочкой была я, не только по поведению и характеру, но и по внешности. - Познакомься с человеком, который меня сюда привёл, - похлопал его по спине Диэйт. - Это мой брат, - довольная, представила Джоанна. - Я уж поняла, - кивнула я, пожимая ему руку, - мне о тебе рассказывали. - Я о тебе тоже слышал, - улыбнулся Джонхан. - Ты у мамы был? – спросила девчонка. - Да, я сначала заезжал в Сеул, потом сюда.       К нам подошёл Чимин, поздоровался с сыном мастера Хана и затряс в приветствии руку Ви. - А где Сахарный? - Они с Джинни его родителей поехали проведать. Завтра он обещал сюда заскочить. - Я же говорил, - хохотнул Вернон. - А Джинни? – уточнил Чимин. - У Рэй, наверное, побудет. Она очень ревновала к постоянным упоминаниям Шугой нашей подруги, он решил их познакомить, чтобы развеять сомнения. - Думаешь, Джинни не полезет выяснять отношения? - С Рэй-то? – Ви закачал головой. – Даже я бы не рискнул, вряд ли и Джинни отважится.        Чимин переключился на Джонхана: - Как там просторы Юньнани? - Всё хорошо. - Ты по-тихому или официально? - Официально. Они уважают семейные традиции, поэтому вполне одобряют посещение родины, - Джонхан указал на своё лицо, - золотую сущность скрыть можно, корейскую рожу не очень. - Он у нас лучший в технике тени, - прорекламировал мне Диэйт, всё так же не отлипая от плеча товарища. - Да ладно тебе, - отмахнулся он, - всё равно до отца мне далеко… И даже до мастера Эна. - А нам до тебя.       Я знала, что такое техника тени. Мастер Лео показывал нам её, но для того, чтобы оттачивать эти умения, требовались индивидуальные занятия, беспрестанное наблюдение за ловкостью и изворотливостью, за пределами видимости, в которых ты находишься, а на каждого ученика мастера не напасёшься. Со мной ею занимался и Чимин, но он считал, что сам недостаточно хорош в практике этого искусства. Быть невидимым для врага с помощью особенных ухищрений – это очень сложно. Использовались подобные уловки в основном лазутчиками для уничтожения кого-либо один на один, чтобы подкрасться, или для выведывания информации, шпионажа. Золотые же в большинстве своём были честными и прямыми воинами, предпочитающими силовую борьбу по правилам. Конечно, попадались и такие, как мастер Эн, как я поняла, мало чем брезговавший в достижении благородных целей, и как Мингю, смело бравший на себя негативную роль, чтобы снять ответственность с соратников, не готовых поступаться принципами. Принципы… мне до сих пор оставалось не очень понятным, как в них ориентироваться и каких придерживаться. Некоторые золотые свободно плавали в определениях и приоритетах, решая, как поступать и что делать, будто у них на это было чутьё. Появится ли оно у меня ближе к выпуску? Может, дело во времени и опыте? Я ещё слишком мало провела среди них дней и недель.        Джонхан сел между Верноном и Диэйтом, у нас за спиной, и Джоанна не прекращала вертеться до конца ужина, обмениваясь с ним фразами. Молодой человек прибыл не столько на Соллаль, сколько на приближающуюся годовщину смерти отца, чтобы поклониться его ступе. Я не была такой ушастой, как мой американский друг, но всё равно слушала, о чём говорили возле меня. Парни за соседним столиком интересовались «заоблачными» - главной бандой китайской провинции Юньнань, в которую внедрился пару лет назад Джонхан, он отвечал им на некоторые вопросы, иногда признавая, что ещё недостаточно влиятелен там, чтобы знать всё. Ви сел за стол мастеров вместе с Чимином, и Элия напротив меня торопилась доесть, чтобы поскорее закончить все дела и остаться с возлюбленным наедине.       С появлением прибывших в столовой как-то потеплело, будто произошло воссоединение семьи – местами так и было - и я подумала о своих родных, с которыми как раз тут-то никогда и не увижусь. Чжихё, конечно же, встретит первый Лунный новый год с Намджуном и его родственниками, а где будет Сынён? С Чунсу? Я до неё не дозвонилась тогда, но превышать дозволенные рамки и идти опять за телефоном не хотелось. Другим адептам вообще недоступна подобная услуга, почему же я должна находиться в каком-то выигрышном положении? Закончив ужин, Элия и Ви вместе понесли еду настоятелю и привратнику, Заринэ с Нгуеном остались убираться и выставлять угощением подносы с имбирными пряниками, яблочными пастилками и медовыми конфетами, доступными для учеников монастыря лакомствами, а чтобы им не мешались дети, присматривать за ними остались и трое главных мастеров боя – Лео, Хонбин и Эн. К моему удивлению, они тоже взялись помогать и убирать столы, таскать воду, мыть посуду. Обладая непререкаемым авторитетом, они не стеснялись и не брезговали браться за любое дело, что только подкрепляло уважение к ним. Где вы в городе увидите начальника какого-нибудь отдела, который помог бы уборщице помыть пол?       Образовавшаяся вокруг Джонхана стайка парней и Джоанна, присоединившаяся к ним, направились прогуляться по Логу, в котором сегодня было безветренно и очень уютно из-за дополнительных зажженных фонариков, а я вышла из столовой с Верноном, Сону и Минхёном, расслабленно потягивающимися на морозе. - Аж не верится, что можно поваляться и ничего не делать, - сказал Сону, оглядываясь вокруг, и не зная, с непривычки, чем заняться. Мимо нас, к общежитию, говоря по-японски, прошли Ямада и Рен с учеником-японцем из младшей группы. Рен настолько интересовался японскими боевыми искусствами, что увлёкся и культурой этой страны, да ещё и язык взялся учить, благо, было у кого брать уроки. - Может, в беседке посидим? – предложил Вернон. - Да нет, я лучше пойду высыпаться, - отказался Минхён и направился к двухэтажному обиталищу адептов. - К Даниэлю, что ли, пойти, на уши поприседать, - почесал затылок Сону. – Вы пойдёте? - Не, я его и так регулярно мучаю, - хохотнула я, - когда звонить сёстрам хожу. А вы, я правильно понимаю, никак связь с внешним миром не поддерживаете? - Кому мне звонить? – пожал плечами Вернон. – Отец в тюрьме, матери всё равно, у неё от итальяшки дочь, которой она занимается. Я был проблемным подростком, ей без меня только хлопот меньше. - Я иногда пишу письма родителям, - сказал Сону, - когда кто-нибудь уходит из Лога, прошу бросить в какой-нибудь почтовый ящик. Чтобы родители знали, что со мной всё хорошо. - Писать письма… - повторила я, - в наш век это так необычно звучит… - В век, который царит в Логе, это вполне нормально, - посмеялся Вернон. – Да и разве в школе ты никогда не писала записочки всякие? - Я? Нет, кому? - Всё ясно с тобой, - хмыкнул Вернон. - Эй, и ничего не ясно! Что тебе ясно? Ты имел в виду любовные? На всякие тупые праздники, вроде святого Валентина? - Да и без повода можно было. Понравился кто-то – кинул анонимку. - Я такого тоже не делал, - сказал Сону. За разговором мы подошли к сторожке, в которой горел свет. Даниэль ужинал. Вскоре его должен был прийти сменять Усон. - Так что, это с тобой всё ясно, - издеваясь, похлопала я по плечу Вернона, - любвеобильный ты наш. - Я коммуникабельный, не спорю. Что плохого в записках, поднимающих в девчонках самооценку? - Ничего, - вздохнула я, - возможно, мне чего-то подобного в школе как раз не хватало. - Так можно наверстать, - подмигнул друг. - Момент упущен, - отмахнулась я. – Ладно, я посплю, не хочу завтра быть вялой на празднике, для меня это впервые, нельзя ничего упустить.        Я и не заметила, как вырубилась, придя в спальню, но зато проснулась сразу, бодрая и отчётливо всё понимающая, разбуженная Джонханом, пришедшим будить сестру. Когда вернулась и легла Джоанна – я без представления, не слышала её прихода, до того глухо и с наслаждением спала. - Просыпайтесь, - парень стоял в дверях. Я под одеялом была в тёплой пижаме, поэтому не стеснялась его появления. – Вода подогревается, сейчас принесу.       Я хотела бросить «не надо», но Джоанна, потягиваясь, уже согласилась: - Давай.       Школьница определённо ощутила себя окончательно как дома. Забота старшего брата, присутствие идеального мужчины, в которого она влюблена – что ещё нужно для счастья? Приятно осознавать, что тот, кого любишь – идеальный, не то что я с Чжунэ… Впрочем, на мой взгляд и мастер Эн был тот ещё проходимец, но если уж сравнивать, то он был благородным человеком, в отличие от молодого господина Ку. Я выбралась с лежанки и принялась умываться талой водой, не собираясь дожидаться комфортной горячей. А если я буду, когда-нибудь, ночевать в пустыне, в горах, в тех местах, о которых говорил мастер Хонбин, и там будет лежать снег, дуть ветер, кто мне принесёт подогретую воду? Никто. Вот и нечего привыкать к нежностям.        Когда Джонхан вернулся, я в целом и общем была собрана, а Джоанна только принялась чистить зубы бамбуковой щёткой. Тут всем выдавали такие – деревянные и щетиной из натуральных волокон, чтобы можно было потом бросить в огонь и не осталось никаких разлагающихся сотнями лет отходов или отравляющей воздух гари. Золотые выдавали себя в быту привычками, их здесь хорошенько приучали беречь природу и относиться к ней с почтением, так что такие же зубные щётки я видела и в «Пятнице», и у Намджуна дома. Ещё они часто избегали продуктов в пластиковой упаковке, покупая на рынках, куда приходили со своей тарой, на развес, никогда не мусорили на улицах, курящие не швырялись бычками и не выбрасывали ничего, что могло ещё хоть как-то сгодиться. В отличие от Чжунэ, которому одна царапина на новых кроссовках давала повод от них избавиться. Желание поддерживать имидж и выглядеть на все сто приводит к расточительству и, что странно, хотя делается это для собственного удовольствия и удовлетворения, оно ничуть не приводит к счастью. Поэтому получается, что человек тратится и старается с особым тщанием впустую, ради того, чтобы все вокруг думали, что он счастлив, но это бы не было так на самом деле. Какая глупость! В Логе не было никого, кто рисовался бы или казался каким-либо, тут все друг у друга на виду, и обман невозможен, а потому юноши и отвыкают пытаться вводить людей в заблуждение.        Я вышла из комнаты на галерею, и увидела, что у крепостной стены уже тянутся огоньки. У каждого участника встречи рассвета в руках была свечка. Обернувшись на шум беседы брата и сестры, я подумала, что не стану их ждать, и побрела ко всем. Младшую группу мастер Ли и Нгуен выстраивали стройным рядком, после чего позволяли подняться по узкой лестнице за сторожкой привратника. Она вела прямо на стену, где я никогда ещё не была. За порядком приглядывал и Чимин. Увидев меня, он сунул мне в руку свечу и подставил свою, чтобы я зажгла от неё фитиль. - Как обычно, делишься со мной светом во мраке этого ужасного мира? – пошутила я. - Даю жару, так сказать, - посмеялся он. – Подходи к лестнице. Сейчас мелкие займут места у балюстрады, и старшие могут начинать выстраиваться позади них. - Хорошо, - я встала в очередь. Мастер Ли пошёл с младшими ребятами наверх, приволакивая ногу на ступеньках, замыкал их, пересчитав в десятый раз своих подопечных, Нгуен. Я разглядела при неверном сиянии свечей Джунхуэя и Сынгвана, и подошла к ним. – Я отменно выспалась. - А мы, как дураки, допоздна болтали и дурью маялись, - зевая, произнёс Сынгван, - лучше бы тоже так сделали. - Праздник! Обожаю праздники! – присоединился к нам Хоши и протянул пригоршню с конфетами. – Разбирайте, а то тут ещё полчаса точно стоять, и до завтрака желудок завоет.       Вернон подтянулся снизу, от общаги, вместе с остальными, отставшими. Он тёр глаза и ворчал на английском языке, жалуясь на ранний подъём и тяготы жизни воина-монаха. - Тоже мне, тяготы, - не согласился Сону, видимо подучивший иностранный за время общения с товарищем, - по мне так тут курорт, в отличие от обычной школы какой-нибудь. - Да я бы тоже Лог ни на что не променял, - быстрее исправился Вернон.        К нам подошли Ви с Элией и Заринэ с сыновьями. Они тоже брали свечи и зажигали их, наполняя предрассветную темноту сказочным мерцанием и ощущением сплочённости, особого уюта. Мороз совсем не чувствовался от тесного присутствия множества людей и пламени, что танцевало у каждого в руках. Лео, Хонбин и Эн пошли к воротам. Хонбин и Эн взялись за тяжёлый, окантованный металлическими скрепами деревянный засов. Я удивилась, не подозревая, что ворота раскрывают не только в ночь Распахнутых врат. Лео взялся за цепь толщиной в кулак, которой поднималась решётка между внутренними и внешними вратами. Выстроенная давным-давно обитель явно предназначалась для защиты от суровых опасностей и предполагала штурмы. Стена была, как полагалось в древности, такой ширины, что по ней могла проехать колесница.        Лео наматывал на специальную катушку цепь, и к тому моменту, как Хонбин и Эн отперли первые врата, решётка была поднята наполовину. Все трое мастеров ухватились за подъёмный механизм и окончательно взвели вверх решётку. Даже сквозь рукава было видно, как напрягаются их сильные руки, как бугрятся их мышцы под тяжестью старинной охранной системы. - Идёмте наверх, - скомандовал Чимин, и мы все, увлекаемые инерцией толпы, последовали по лестнице на стену, хотя мне очень хотелось досмотреть до конца, как откроют вторые, внешние ворота, как Лог, хоть на какое-то время, окажется растворённым и открытым. Но не для людей и посторонних, а для солнца, для света, для нового года. Года Дракона. Тигр распахивал для него свои объятия. Впрочем, я бы назвала это «открывал душу», потому что Лог был душой золотых, каждый становился тем, кем был, именно здесь.       Ручеёк огоньков перетёк снизу вверх, но и там были слышны скрипы и звуки движущихся засовов и петель. Лицами на восток, мы выстроились в два ряда: дети впереди, взрослые сзади. Но поскольку ещё ничего не началось, я отошла чуть назад, к западному краю стены, оглядываясь. На ней было широко и свободно, и она была высокой, так что с неё виднелись, в одну сторону, немного, Кошачья тропа, а в другую весь монастырь. Я увидела, что из своей башни вышел настоятель и пошёл сюда же, к воротам. Кто-то из детишек спросил что-то негромко у мастера Ли, и он, подняв руку, указал налево от себя, на северо-восток, и вверх. - Вон он, небесный Дракон. Видите? Ромб – четыре звезды, это его голова, а дальше вьётся тело, длинное-длинное. – Привлечённая рассказом, я подошла обратно. – Греки называли соседние с ним созвездия Кефей и Кассиопея, в честь мифических царя и царицы, которые пожертвовали своею дочерью Андромедой, чтобы умилостивить чудовище, но она была спасена Персеем. Видимо, тем чудовищем был соседствующий с ними Дракон. Но у нас, на востоке, конечно, он не злобное и страшное существо, а мудрый и справедливый хранитель того, что по-настоящему ценно. - А что по-настоящему ценно, мастер Ли? – спросил мальчишка из младшей группы. - То, что дорого каждому из нас. Что тебе дорого? - Ну… друзья. - Замечательно, мой мальчик. Дракон обязательно будет охранять твоих друзей. - А как он будет их охранять? – полюбопытствовал другой. – Дышать огнём на тех, кто на них нападёт? - Это совсем не обязательно. Ничто не сохранит человека лучше собственного здравомыслия. Дракон дарует знания, потому что обладает неисчерпаемой мудростью. Иногда, ребятки, чтобы помочь и защитить, не обязательно действовать физически.       Дети задумались над этой глубокой мыслью, ещё не всякому подвластной. Нгуен произнёс, указывая на горизонт: - Близится! - Чонён! – шёпотом подозвал меня Чимин к ним с Элией и Ви, а то от любопытства я едва не затерялась среди младшей группы. Вернувшись на своё место, я опять посмотрела вниз. Мастера Лео, Хонбин и Эн вышли перед воротами и опустились на колени прямо на снег, после чего, положив одну ладонь на тыльную сторону другой, приложили их к земле и согнулись до них лбом в поклоне. Я не видела старика Хёнсока, стоявшего в проёме под поднятой решёткой, но отчётливо расслышала его голос: - О великое и неумолимое время! Ты подарило нам этот год, который мы старались прожить так, чтобы принести как можно больше пользы себе и другим, мы старались не нарушать ход вещей, не разрушать и не вредить. Ты преподало нам много уроков, многое дало нам, но и многое забрало, чтобы сохранять равновесие, обозримое только тобой и непреодолимое людьми. Мы благодарны тебе за всё, и с добрым сердцем отпускаем прошедший год и его хозяина – быстроногого и юркого Зайца. – Небо светлело достаточно быстро, и горизонт занимался голубым, разгоняя ночную черноту. – Позволь же с благодарностью приветствовать очередного твоего посланника! Наша обитель рада ему! И пускай же, во имя гармонии и равновесия, необходимых для сохранения мира, ты ничего нам в этом году не подаришь, но ничего и не заберёшь! Да прибудет в этот мир свет! – завершил Хенсок короткое обращение-молитву (я не знала, как ещё это воспринимать), и точно в этот миг показался первый луч солнца, прорезавший линию горизонта. - Клянёмся всегда стремиться к свету! – грохнули басом голоса, так что я вздрогнула от неожиданности. Это хором проскандировали мастера, будто по невидимому сигналу, Ви, Чимин, Нгуен и мастер Ли, и те, что внизу, вступившие в обряд. Ученики, уже знающие, что от них требуется, повторили всё слово в слово, и я присоединилась к ним. - Клянёмся стремиться к добру и искоренять в себе зло! – продолжили мастера, и мы все, адепты, вторили им строка за строкой: - Клянёмся никогда не сходить со своего пути! Клянёмся не лгать, не завидовать, не впадать в уныние, не ставить себя выше других, не раболепствовать! Клянёмся уважать каждого по заслугам! Клянёмся не судить о чужих заслугах единолично! Клянёмся, что пока не погаснет солнце, до конца земных дней, не изменим своим клятвам! - Ну, с Новым годом! – выдержав короткую паузу, отчётливо произнёс мастер Ли, и дунул на свою свечку, которая тотчас потухла. Стоящие рядом с ним ученики последовали его примеру, и огоньки, как перегорающая гирлянда, стали гаснуть один за другим. Я смотрела на процесс, не решаясь задуть свою, пока это не сделал возле меня Чимин. Надо ли в это мгновение загадывать желание? Или нет? Крутились в голове слова настоятеля, что равновесие устанавливается вопреки всему, а потому, если мы что-то приобретаем, то что-то и теряем. В ушедшем году я нашла и обрела Лог, но зато почти утратила дружбу Джуниора и Югёма, а ещё нашла и потеряла Чжунэ. В самом деле, лучше уж ничего не приобретать, чем терять это вскоре. И я не стала загадывать желания, а просто задула свечу.       Нгуен начал выстраивать младшую группу для спуска со стены. Элия и Заринэ с сыновьями тоже пошли за ними, завтрак кто-то должен был готовить, всё-таки. Ступеньки на лестнице были старые и немного стёсанные, поэтому мастер Лео, пропустив спускавшихся детей, поднялся наверх сам и на руках снёс жену на землю, после чего вернулся с Эном и Хонбином, поддерживая старика Хенсока, тоже забравшегося сюда. Я думала, что встреча Нового года уже закончена, но старшие почему-то не расходились. Все ждали, когда мелкие мальчишки уйдут. Наконец, те исчезли из нашего поля зрения, и все присутствующие – посвященные в то, кем мы все являемся или будем являться, подошли к балюстраде, где только что стояли дети. Чимин взял меня за руку, образовывая сомкнутую цепь, другая моя ладонь оказалась в руке Вернона. Мастер Ли держался посередине, между Лео и настоятелем. - Вот и наступил очередной год, - сказал он. – Как сказал учитель Хенсок, мы подчинены ходу времени, и никто не может этого избежать. Возможно, благодаря тому, что мы всегда работали на гармонию и равновесие, наша обитель стоит уже не меньше дюжины веков, не разрушается и не оставляется хотя бы на день всеми её насельниками. Мы и дальше, господа и дамы, не должны перегибать палку и улавливать, где стоит вмешаться, а где стоит остановиться. - Что касается меня, - улыбнулся настоятель, - я твёрдо уверен, что Тигриному логу четыре тысячи лет. Можете назвать это старческим слабоумием, но меня всё равно не разубедить. - Признание возможности собственного слабоумия один из признаков адекватности, - заметил мастер Эн, державший правую руку Хенсока в своей. - Ладно уж на этом внимание акцентировать, - одёрнул тот его с иронией. – Давайте перейдём к старшим клятвам. - Частично, - шепнул мне в ухо Чимин, - эти клятвы потом повторяют при получении мастерского пояса. - О! – откликнулась я. - Клянёмся любыми средствами и силами, не щадя себя и рискуя всем, вплоть до собственной жизни, защищать слабых и нуждающихся! – отчеканил мастер Ли. - Клянёмся!.. – эхом прокатилось среди нас. - Клянёмся никогда не терять веру в себя и дело золотых, клянёмся давать надежду отчаявшимся и оказывать поддержку павшим духом! Клянёмся быть золотом, а не стремиться к нему, клянёмся ценить дружбу, сдержанное слово и верность выше денег, комфорта и удовольствий! Клянёмся не нарушать ничьё право на счастье, если оно не приносит страдание другим! Клянёмся не замарать сияние золота своей чести, и да сожжёт нас собственный стыд и испепелит совесть, если мы поступим неблагородно!        Все поклонились взошедшему полностью солнцу, и оно озарило нас самым настоящим золотым светом. На белых тобоках адептов это было заметнее, чем на тёмно-серых и чёрных одеждах мастеров. Я ощутила рукопожатие Чимина, и повернулась к нему. Он улыбался. - С первым посвящением тебя. Теперь ты не только ученица, но и ответственный носитель золотой морали. - Волнительно. - Всё будет хорошо. Ты справишься. - Я надеюсь.       Встреча Нового года была закончена. Хенсок и мастер Ли отпустили нас восвояси, позволив расслабиться и отдаться отдыху и празднику, которого все так ждали.