Пять попыток

Неясно, когда точно Четвертая начинает эту игру, но только в голове у такой чокнутой могла зародиться столь дурная идея. Играть с Пятым опасно: это все равно, что лезть под ножи Второго, наивно полагая, что он промахнется. Клаудия сумасшедшая идиотка с задатками шлюхи, и она вульгарно надкусывает эклер с шоколадной глазурью, когда смотрит на Пятого. На мгновение может показаться, что она это делает автоматически, ведь нет ничего плохого в том, чтобы просто есть сладости в свободный от занятий час, но Пятый готов поклясться, что она нарочно слизывает крем с губ, и бросает взгляд на мелькнувшую в проеме тень Грейс. Никто не запрещает Четвёртой красить глаза чёрным карандашом, отец даже не заостряет на этом особого внимания, хотя сам лично видит, как она ютится с Эллисон возле розового, туалетного столика. Клаудия не ведет себя странно на глазах у отца, стараясь, чтобы на ней не отыгрывались, потому что меньше всего хочется снова оказаться в ледяном склепе. Но когда никто не видит, она затягивает ремень юбки выше, оголяя непозволительно большой участок кожи, и под шелестящим подолом виднеются темные родинки, на которые Пятый смотрит чуть одурманенно, борясь с желанием заглянуть под школьную юбчонку. У Клаудии ногти в ужасном состоянии, будто она царапала крышку гроба всё это время, но на самом деле, она так же отчаянно рвалась прочь из склепа, с мольбами раздирая деревянную поверхность дверей. Она красит их в чёрный лак тройным слоем, затачивает в неровную форму — как-то и не важно будут ли они идеальны — и впервые утаскивает у Эллисон кружевное белье нежно-голубого цвета. Ей приходится подшить лямки, но в целом выглядит она в нем не так плохо, как ожидалось. — Это ужасная идея, — твердит Бэн, пока она заправляет рубашку в юбку. — Пятый расскажет все отцу. Стоило бы послушаться, но Клаудия слишком безбашенная, и не собирается отпускать озорную идею из виду. И первый раз она просто развлекается, когда замечает Пятого у стола, нарочно проскальзывает между сервантом и братом, вжимаясь всем телом в его грудь, а Номер Пять закатывает глаза, показывая, что на него такие махинации не действует. И исчезает вместе с чашкой кофе. Вторая попытка кажется более достойной внимания со стороны брата, хоть Четвёртая и строит из себя саму невинность, но Пятый не слепой, и когда маленькая ладонь скользит по его бедру к самому сокровенному месту — он давится водой, а она ойкает и хватает графин чуть поодаль, на журнальном столике. И сюжет фильма по телевизору уже не кажется таким важным, потому что у Пятого щеки горят, а пальцы лихорадочно сжимают в руках стакан с расплескавшейся водой. Он не успевает ничего ей сказать в этот раз, но в третий, уже не сдерживается, понимая, что сестра явно напрашивается. — Какого черта? — Пятый сбрасывает ее на маты, когда во время спарринга Клаудия под видом удушья, начинает ерзать тазом, восседая на нем. Он врезает ей по лицу отрезвляющую оплеуху — сам не привык бить девочек, но ситуация требует вмешательства — а та улыбается ему, показывая выступающую кровь на зубах. Не рассчитал силу. После четвёртой попытки, он не находит себе места. Потому что образ полураздетой сестры играет с ним злую шутку, и Пятый мечется в постели, как умалишенный, но вырваться из сна с эротическим содержанием не может. И это точно хуже любых пыток. В его сновидениях Четвёртая тёплая, как солнце, что способно высушить все внутренности рядом стоящего человека, и ощущает он себя точно так же, когда она стягивает с себя белоснежную рубашку с короткими рукавами, оставаясь в бюстгальтере Эллисон, и пар от горячей воды, поднимается выше, заполняя ванную комнату влагой. После предпоследней попытки Пятый вдалбливает себе в голову, что она напрашивается на порку, и от пошлых мыслей у него в груди все сжимается горячими тисками, а от представления ее худощавого тела сердце заходится в бешеном ритме, и он проклинает Четвертую просто за ее существование. Он не понимает, почему Клаудия не вешается так на Второго или Шестого, ведь их двоих толком ничего не связывает, кроме тренировок. А теперь все ее внимание сосредоточилось лишь на нем. Пятый говорит себе, что выше этого, и не станет вестись на детские шалости, пусть в свои игры Четвёртая играет с другими, а его за мальчишку считать не нужно. Но гормоны берут своё, и последняя попытка не увенчивается успехом для него. Номер Пять просыпается посередине ночи, когда замечает в свете ночника ее волосы, неопрятно собранные в косичку. Он сонно моргает и прокашливается. Клаудия дергается от неожиданности, и с ещё большим огнем в глаза, скользит телом вдоль его груди, отчего в животе все сворачивается в комок. Пятый хочет телепортироваться, но теряется, не зная, правда ли его уход предотвратит всю эту ахинею. Он хватает девчонку за челюсть, вжимая пальцы в кожу и раздраженно шипит: — Что ты здесь делаешь? Четвёртая расплывается в кошачьей улыбке, садится ему на бёдра, и тянется ближе к лицу, шепча: — Я пришла погреться. У Пятого сердце активно пляшет самбо, и он задыхается, когда понимает, что Клаудия способна воплотить любые его представления. — Ты такой тёплый. Она внезапно целует его в губы, прерывая ход мыслей и Пятый, как с цепи срывается: проникает пальцами в волосы и несчастная косичка расплетается. Пряди щекочут кожу и лезут в глаза, он берет инициативу в свои руки, меняя их местами, и отрывается, стараясь не разглядывать эмоции на лице сестры, пока отбрасывает длинные волосы на подушку. Четвёртая охает, когда он вдавливает ее в постель, и выражение его лица становится более строгим и хмурым. Пятый прихватывает ее нижнюю губу, нарочно сильно прикусывая, и Клаудия сжимает ногтями мальчишеские предплечья, в отместку метнув языком по его верхней губе. В комнате тихо, все звуки остаются приглушенны ее непристойными вздохами, и они забывают, что здесь у стен тоже имеются уши. Пятый создаёт волну движениями таза, и каждый раз, когда сквозь ткань пижамных штанов ощущается точка их соприкосновения, он невольно вздыхает ей в губы. Клаудия сводит ноги у него за спиной сильнее, залезает руками под рубашку, нащупывает шрам от пули и улыбается. Кончик ее языка скользит по нёбу, касается зубов, и наконец достигнув своей цели, сплетается с его, скользит из-за слюны, ощущается привкус горького кофе и это только возбуждает. — Не кусайся, — требует он, и Четвёртая лепечет что-то неясное в ответ. Пятый горячий, лоб его покрывается испариной, а она обнимает его сильнее. В тусклом свете настольной лампы ничего толком не разглядеть, пока они бесцеремонно ублажают друг друга, но Пятый прикрывает глаза и представляет ее. Четвертую, что мелькает в проеме дверей в укорочённом топе с открытыми плечами. Четвёртую, которая смотрит на него мучительно долго через зеркало в шкафу, немного неумело скользя пальцами по торчащим ключицам. Он видит Четвертую так ясно, что ощущает на себе ее томный взгляд в ванной комнате, когда она лезет к нему под воду в одной юбке. Четвёртая, мать его, которая не устаёт водить руками по своим бёдрам, пялясь исключительно на него во время тренировки. Он готов ее прибить за такое поведение, но признаётся себе, что игра была весьма интересной. И пусть это будет не ее победа, а их общее поражение. Жар от поцелуев покрывает кожу вокруг рта, скользит к шее, и все напряжение скапливается внизу живота. Клаудия тихо стонет, зарываясь пальцами в его волосах, и выгибается в спине, выдыхая шумно и рвано, вгрызается ногтями в затылок. Она целует его влажно, характерно причмокивая губами, будто они актеры для роли постановочной сцены. Ей удаётся разглядеть лицо Пятого, который ещё не получив разрядку, толкается бёдрами, приоткрывает губы, бросая взгляд на место их соприкосновения, и Клау готова жалобно заскулить от этого вида. Он необычайно соблазнителен, и она касается вспотевшего лица, даря все новые и новые поцелуи, не желая отрываться от его губ. Потому что Пятый вечно в своём репертуаре, и не даст больше возможности дотронуться до себя. Брат протяжно стонет, уперевшись носом ей в скулу и через пару мгновений у него в глазах меркнут все звёзды. Клаудия ойкает, когда он падает на неё всем телом и лениво, без сил перекатывается набок. В воздухе ощущается какая-то повисшая влага, а подростки молчат, стараясь не смотреть друг на друга. Пятый нащупывает мокроту между ног и фыркает, снова шумно опустив голову на подушку. — Вечно от тебя одни проблемы. — Проблемы не приносят столько удовольствия, — Четвертная театрально взмахивает руками и находит его серьёзный, слегка пугающий взгляд на себе. Пятый думает уверен, что это первый и последний раз, но даже не подозревает, что у них впереди еще месяц таких отношений до его исчезновения, а ведь ему ещё спасать мир от Апокалипсиса.