***
— Ризе-чан, у меня есть история для тебя, — говорит Нимура, и глаза его загораются, словно свечки. Ризе пристально смотрит на него, ведя по длинным волосам тонкой расчёской — Нимура отвлёк её, и она вскидывает брови, безмолвно спрашивая, собирается ли он продолжить. Немного стушевавшись, Нимура нерешительно делает шаг в её комнату, раз всё равно побеспокоил, и садится за спиной. Ризе передаёт ему расчёску и откидывает волосы назад. Они гладкие и блестящие, прохладные, словно шёлк, и скользят между пальцев. Нимура аккуратно проходится зубьями по прядям. — Скоро Новый год, а значит, скоро должен прийти Сегацу-сан. — Новый доктор? — тут же дёргается Ризе. Нимура успокаивающе проводит по её волосам. — Нет, он… кто-то вроде доброго божества. В начале Нового года он ходит по домам и хвалит хороших детей. Как думаешь, в этом году мы были хорошими детьми? Ризе вздыхает. Медленно ведя расчёской по её волосам от самого затылка до чуть вьющихся кончиков, Нимура ждёт ответа, но слышит только звенящее всепоглощающее молчание. В конце концов он вдыхает побольше воздуха и решительно отвечает сам: — А я вот думаю, что мы в этом году были хорошими детьми. Мы усердно тренировались, хотя злой Кайко-сан был ещё более жесток, чем раньше. Мы честно сдавали все эти болючие анализы и пили дурацкие невкусные таблетки, которые хотелось выплюнуть. За этот год умерло всего-то не больше тридцати, да и те просто слабаками были. А мы выжили. Разве не здорово? Сегацу-сан обязательно нас похвалит. — Что за глупости ты говоришь, Нимура-кун? — Голос Ризе глухой и такой ледяной, что Нимуру бросает в дрожь. Опешив, он приоткрывает рот и тут же закрывает, сжимая зубы. Глупая Ризе. Глупая, глупая, глупая. — А вот и не глупость! Он правда есть! — От возмущения расчёска скользит чуть резче, и Ризе вздрагивает и шипит, хватая его за руку и оборачиваясь. Запястье обжигает болью, и Нимура прикусывает губу, твёрдо глядя в глаза Ризе, но её лицо начинает плыть из-за выступивших от злости слёз. — Его не существует. — Ризе отпускает его руку и забирает расчёску, а после поворачивается к нему полностью и складывает руки на коленях, пока Нимура баюкает свою кисть, на светлой коже которой постепенно проступают синяки. — Давай, когда выберемся на свободу, попробуем поискать его, — смягчившись, успокаивающе произносит Ризе. Она слабо улыбается, и Нимуре становится теплее от её улыбки, хотя та совсем не греет. — И ты убедишься, что никакого Сегацу-сана нет. Нимура поджимает губы, но кивает. Пока что соглашается.***
— Сестрёнка, ты обещала рассказать нам легенду о Сегацу-сане! — Шио подпрыгивает к Хаиру так неожиданно, что она невольно вздрагивает, дёргая пряди чёрных длинных волос Сяо. Та только крепче вцепляется в острые коленки, но и виду не подаёт, что ей больно. — А подождать это не может? — недовольно отзывается Хаиру, возвращаясь к причёске. Пряди ложатся аккуратно и ровно, сплетаясь в причудливый узор — такой, какой только Хаиру пожелает. Жаль, её саму никто не может пока так заплести, но ничего, она ещё успеет научить Сяо этому искусству. — Ну-у-у… — Шио поднимает взгляд в потолок и в жесте задумчивости прикладывает палец к губам, начиная широко вышагивать вокруг стула, на котором сидит Сяо. — Нет, — отрезает он и останавливается, приставляя ногу, как солдатик. — Ты всё обещаешь-обещаешь, а потом отнекиваешься. Не пойдёт. — Он складывает руки на груди. — А может, просто не хочешь? — Глаза хитро прищуриваются. — Может, на самом деле это ваш с Аримой-саном секретик, а ты проболталась? — Вот ещё, нет у меня с Аримой-саном никаких секретов! — Хаиру вспыхивает от возмущения и хочет отвесить Шио подзатыльник за такое предположение, но в пальцах зажаты пряди волос, а отпустить их значит испортить всю работу, и всего-то из-за мелкого надоедливого братишки, поэтому Хаиру выдыхает и кивает на кровать. — Сядь и успокойся, я закончу с причёской Сяо-чан и всё расскажу. — Ладненько! — На лице Шио вспыхивает улыбка, он с разбега прыгает на кровать и садится в позу лотоса. Пока Хаиру не заканчивает, он и правда не дёргает её, только раскачивается от скуки, смотрит в потолок, напевает незнакомую песенку, разминает мышцы, шуршит одеждой, зарывается носом в подушку и блаженно выдыхает, приговаривая, что сестрёнка вкусно пахнет. Хаиру старается полностью сосредоточиться на своём занятии, но каждый звук раздражает обострённый слух, и она то и дело цокает языком и шикает, чтобы Шио вёл себя потише. Наконец она завязывает волосы лентой и придирчиво осматривает результат. Получилось идеально, и изнутри Хаиру распирает гордость. — Закончила! — радостно восклицает она, и от её звонкого голоса Сяо и Шио одновременно подрываются с мест: Сяо встаёт со стула и пересаживается на пол — причёска делает её такой милой, что Хаиру не может налюбоваться, — а Шио быстро плюхается рядом и заинтересованно буравит её взглядом. — Ну же, ты обещала! — ноет он, и Хаиру, закатив глаза, опускается на стул и кладёт руки на колени. — Ладно-ладно, слушайте. Давным-давно… Давным-давно Арима-сан пришёл к ним, чтобы рассказать эту легенду, хотя о нём самом дети Сада уже слагали легенды и бережно хранили их от взрослых. Выпуститься из Сада — то самое чудо, на которое надеялся каждый ребёнок здесь, и Хаиру, которую никто никогда не воспринимал всерьёз, совсем скоро тоже выпустится отсюда. Она помнит сказку о Сегацу-сане до мельчайших подробностей — кажется, на пальцах даже осталось ощущение шершавых страниц с яркими картинками, — и рассказывает её Хаиру в точности так, как рассказывал Арима-сан. Его голос в голове убаюкивал, когда она не могла заснуть от боли в мышцах или от съедающего изнутри одиночества, родные сердцу интонации оседали мёдом на связках. И сейчас Хаиру чувствует, что делится самым дорогим, самым сокровенным с самыми близкими людьми, делится без остатка. Когда она заканчивает, Шио и Сяо сидят некоторое время молча, и Хаиру не прерывает их раздумья — то, что передал им Арима-сан, стоит того, чтобы потратить больше времени своей короткой жизни. — Сестрёнка, а ты видела Сегацу-сана? — Шио спрашивает с не свойственной ему робостью. — Пока нет. — Хаиру улыбается и опускает глаза. — Но я пока ещё недостаточно постаралась, чтобы меня похвалили. Вот когда я сделаю что-нибудь стоящее, Сегацу-сан меня похвалит, а может, даже сам Арима-сан. Шио и Сяо отвечают ей осторожными радостными улыбками.***
Белый коридор абсолютно пуст. Шио уверен, но на всякий случай ещё раз смотрит в оба его конца, едва высунув голову в дверной проём. Он вслушивается в тишину, различая шаги работников и позвякивание металлических приборов, но, убедившись, что звуки доносятся с других этажей, плотно закрывает дверь и проходит в центр комнаты, где на полу в терпеливом ожидании сидят Юса и Рикай. Бесшумно опустившись напротив них, Шио немного наклоняется вперёд и заговорщически шепчет: — Я собрал вас здесь, в нашем штабе, чтобы рассказать одну тайну. Он замолкает, смотря то на Юсу, то на Рикай, — ждёт их предположений и знает, что они точно никогда не догадаются. Те переглядываются, чуть хмурясь, и вновь поворачиваются к Шио. — Ты использовал хитрость на противнике, и тот проиграл? — Рикай смотрит слишком серьёзно, даже с укором. Шио мотает головой — совсем мимо. — У тебя есть сладкая булка, и ты разделишь её? — спокойно предполагает Юса, и Шио тихо ухмыляется. Сладких булок здесь не было давно. — Ты сломал что-то, а потом незаметно починил? — Подделал тесты у доктора? — Намазал клеем шляпу Кайко? — Нашёл потайной выход отсюда? — Да нет же, нет! — негромко прерывает их Шио и машет руками. — Совсем другое. Юса и Рикай умолкают, хмурясь сильнее, и Шио доволен результатом их маленькой игры. — В общем, сразу после наступления нового года сюда может прийти старик-волшебник, — шепчет он, наклонившись близко к ним, и облегчённо улыбается: держать это в секрете было сложно. — Волшебник? — хором переспрашивают Юса и Рикай, и Шио снова машет на них руками — слишком громко. Они тут же закрывают рты и снова переглядываются. — Кто это тебе сказал? — Рикай недоверчиво смотрит прямо ему в глаза, чтобы он не мог соврать, но Шио врать и не нужно. — Сестра, — довольно улыбается он и отклоняется назад. — Хаиру-сан? — Юса выглядит неожиданно удивлённым. По его растерянному лицу понятно, что он не знает, верить или нет. — А что она ещё говорила? — Рикай заинтересованно подаётся вперёд. Тихо откашлявшись, Шио начинает рассказывать всё, что слышал от сестры, не забывая немного приукрашивать — так ведь интереснее. Забывшись, он сам не замечает, как его голос становится громче, и Юса с Рикай сами шикают на него, боязливо прислушиваясь, не бегут ли в их комнату строгие надзиратели, чтобы разогнать их, после чего просят продолжить. С каждой минутой они перебивают всё чаще, задавая вопросы, втроём спорят о деталях костюма старика-волшебника: какой узор на его зонтике и какой длины борода. Давясь смехом, они пытаются представить, как и за что их похвалит Сегацу-сан, и под конец разговора, обессиленные, укладываются прямо на пол, глядя в потолок. — Давайте хорошенько постараемся, чтобы Сегацу-сана пустили к нам, — тихо говорит Юса, и Шио с Рикай согласно хмыкают.***
В особняке куинксов пахнет мандаринами и выпечкой, хвоей и сладостями — слишком яркий запах, к которому Сяо столько лет никак не привыкнет. Она вдыхает его полной грудью вместе с теплом и медленно выдыхает, чувствуя, как каждая клетка тела заново пропитывается домашним уютом. Сидя в кресле, Сяо задумчиво смотрит в большое окно, через которое видны празднично одетые люди и светящиеся украшения. Где-то позади неё Сайко мурлычет под нос новогоднюю песенку, сидя на плечах Урие и украшая ёлку, пока Сусу и Рюсен развешивают гирлянды по всей гостиной, Хару нарезает продукты, а Хигемару даёт наставления стоящему у плиты Юсе, хотя тот давно превзошёл его в готовке. Именно в этот момент Сяо понимает, как на самом деле скучала по всем, и обещает себе поблагодарить врача за то, что он отпустил её на Рождество. — Будешь? — На подлокотник рядом опускается чашка с дымящимся напитком, и Сяо поднимает благодарный взгляд на подошедшего Юсу. — Да, спасибо. — Она берёт чашку и глубоко втягивает носом запах кофе с молоком и специями, согревая руки о керамику. Юса садится на край дивана и молча смотрит в окно, в задумчивости перебирая пальцами по чашке. В его глазах отражаются тысячи огней ночного Токио, а седина, густо припорошившая чуть вьющиеся пряди, которые совсем недавно были полностью чёрными, серебрится в лунном свете. Сяо невольно переводит взгляд на свои лежащие на плечах волосы, куда болезнь тоже успела вплести светло-серые ленты. — Арима-семпай, а вы, как всегда, быстрее меня, — недовольно тянет Сусу и садится на пол рядом с креслом. — Не дали мне даже за Сяо-сан поухаживать. — Она обиженно надувает губы и отставляет вторую, уже лишнюю чашку, которую принесла для Сяо, в сторону, и утыкается в свою. Сяо улыбается и гладит её по розовым — совсем как у Хаиру-сан — волосам, и Сусу ластится под ладонь. — Прости, я случайно, — примирительно отзывается Юса, повернувшись к ней. — Ладно, забыли. — Сусу довольно жмурится и кладёт голову к Сяо на колени. Некоторое время они втроём рассматривают случайных прохожих в окне, отпивая из своих чашек. Сяо рассеянно поглаживает аккуратно заплетённые розовые волосы, касается кожи за ушами и шеи Сусу. Та дышит спокойно и умиротворённо — не так, как дети в Саду, где покоя не найти даже во сне. — А почему вы не с нами? Ждёте кого-то? — неожиданно спрашивает она и поднимает голову. Сяо и Юса одновременно смотрят друг на друга и неожиданно понимают, что в рождественское время чаще других поглядывают в окно не просто так: странное томительное ожидание каждый раз настигает их чуть раньше положенного срока и отпускает только тогда, когда с улиц исчезают украшения. Улыбнувшись, они переводят взгляд на Сусу. — Будет хорошо, если придут Муцуки-сан и Шинсампей, — ласково говорит Сяо. — Тогда все будут в сборе, разве нет? Она смотрит вглубь гостиной, где Урие с Рюсеном поправляет украшения на ёлке, пока Сайко и Хару подначивают Хигемару показать им мастер-класс какого-нибудь простого блюда, а тот оправдывается тем, что «не мужское это дело». Семейный уют, дарованный им в последней трети их жизней, стал тем самым чудом, надежду на которое даровал им Арима Кишо.