***
— Блять, Чимин, ты что делаешь?! Этот ненормальный затащил меня за руку в какую-то богом забытую подсобку в нашей общаге, бубня что-то непонятное себе под нос. Смею предположить, что говорил он это «что-то» мне, но так тихо, что я нихера не врубился. И теперь это сказочное создание пристроило меня спиной у стены, а само, пытаясь выглядеть смело, копошится над моим ремнем. Честное слово, я не знаю куда дальше охреневать. — Пак, мать твою, Чимин! Либо ты сейчас же прекратишь дергать мои джинсы и объяснишся нормально, либо я сейчас тебя за шкурку выброшу в первое попавшееся окно! Нет, ну это уже совсем наглость, какое он имеет право смотреть на меня так бешено и смущённо одновременно, будто это я тут во всём виновен? — Ну ты совсем дурак, хён? Что простите? Так я теперь ещё и дурак? Видимо моя охеревшая морда лица говорила куда красноречивее меня, раз Чимин закатил глаза и по лбу себя шлёпнул. — Ну разве не понятно? Я того хотел.. Ну, как бы.. Ну этого! Да ну хён блин.. — Да ёмаё, Чимин, да скажи ты нормально! Чего ты хочешь, члена моего что ли? Так у тебя свой есть. — Ну Юнги, ну зачем так прямо..? Вот только его красной мордашки мне и не хватало. Честное слово, мог нормально подойти и сказать что я ему нравлюсь и он меня хочет, ну вот что в этом такого? Зачем тащить через всю общагу и устраивать представление? Тем более, если это взаимно. Теперь уже моя очередь глаза закатывать. Ну и обнимать этого дурака и по спинке гладить, а то бедный потерял всю решительность и не знает куда себя деть. — Пошли ко мне, мелкий, чаю попьем, а то здесь не лучшее место для этого. — Но.. если другие зайдут..? — В мою студию без разрешения никто не зайдет.***
Ну вот что с ним делать? Начать то он насмелился, а как порог студии переступил так всё, сдулся. Сидит на диванчике, усердно делает вид, что его тут нет, пока я чай делаю. Ну, а что? Чай это святое. Правда пришлось чайник с кухни спереть. Кхм, главное чтобы Джин не сразу опомнился, а то пиздец нам будет. — Ну, чего сидим, кого ждём? Поднимает на меня свой смущённо неуверенный взгляд и тянется за кружкой. — Спасибо, хён. Ну и что он себя там бурчит под нос? Вздыхаю и отпиваю горячую терпкую жидкость. Может это и странно, но я только сейчас осознал, что в моей студии царит полумрак и всегда немного прохладно. А ещё тут очень тихо. Особенно сейчас. А на дворе все так же шумит ливень.***
Знаешь Чимин, а ты красивый. Вот такой, домашний, лохматенький, сидящий на моём диване, поджав под себя ноги и пьющий чай, смотря куда угодно, лишь бы не на меня. Может, я и хорош в написании песен, но выражать свои чувства словами, в диалоге — это совсем другое. Это сложнее. Я не умею красиво и много говорить как, к примеру, Намджун. Но я могу говорить по-другому. Ты не замечаешь, как я ставлю кружку на стол и тихо подхожу к тебе. Зато вздрагиваешь, когда я опускаю руку на твою голову, нежно её погладив и опускаюсь перед тобой на колени. И смотришь так удивлённо, не веря. А я улыбаюсь уголками губ, касаясь рукой твоей мягкой щёчки, второй отнимая все ещё горячую кружку. И на тебя наваливается осознание, что всё это взаправду, что всё, что ты хотел мне донести — взаимно. Вот так вот, без слов. Может по глупому, не так, не с того ты начал просто боясь озвучить эти заветные три слова. Но это не важно. Теперь уже не важно. У тебя удивительные глаза, мой маленький Чиминни, даже сейчас, когда начинают блестеть от скопившейся в них влаги. Говорят, что слёзы — это проявление слабости. Но я думаю, что это не совсем так. Они — отражают душу, они — свидетельство, что человек живой и что он любит. Осторожно вытираю большим пальцем первую слезинку, а затем и вторую. Всхлипываешь, накрывая своими нежными ручками мои и сползаешь с дивана в мои объятия. Поплачь малыш, всем это нужно, я буду рядом, буду обнимать тебя и гладить твою спину. Всхлипы становятся всё реже, пока ты совсем не затихаешь, уткнувшись носом мне в плечо, тихо сопя. И теперь я знаю, что готов сидеть вот так вот вечность — с тобой в объятиях и горячим чаем, пока за окном идёт ливень.