Всему виной шарфик

Ночь. В слабом свете лампы розоволосая девушка медленно бредёт к своему номеру, вот она прошла мимо лестницы, около которой стоял накаченный блондин в меховой жилетке, она не собиралась с ним разговаривать и поэтому просто шла дальше, подальше от него, но её планам сегодня не суждено сбыться. — Нацу, — блондин окликнул её, как бы она не злилась на него, но не смогла проигнорировать, поэтому остановилась и встала к парню полубоком. — Чего тебе ещё, Стинг? Эвклиф медленно подошел к ней, почти в плотную и, опустив глаза, сказал: — У тебя шарфик съехал. Нацу опустила глаза и посмотрела туда же куда и Стинг. И действительно, шарф Игнила, что обычно скрывал пышную грудь девушки ослаб и съехал, почти оголив соски. Огненная волшебница сама стала цвета пламени и хотела уже схватиться за шарф и смыться, но вспомнив причину их ссоры, не стала этого делать, и подняла твердый взгляд на парня, что удосужился поднять свой взор от её округлостей и сейчас смотрел на лицо любимой. — И что? Может я его специально так завязала, мой шарф, как хочу так и ношу, — заявила Драгнил. Только она не учла, что выдержка у её парня подходила к концу, и вот сейчас она треснула. Парень зарычав схватил в охапку ойкнувшую девушку и пулей залетел в свою комнату, благо сейчас она была пуста, Роуг ушёл к Грею и Дождии. Не выпуская девушку из объятий Стинг залез на середину кровати, сел и, глядя в глаза удивленной девушке, сказал: — Сегодня ты станешь только моей и больше никуда от меня не денешься, — и со всей страстью и нежностью, что сейчас клубилась в нём поцеловал девушку, крепко прижимая к себе её стройную фигуру. Нацу слишком долго этого добивалась, чтобы сейчас струсить, и поэтому отвечала на поцелуи с той же искренностью и страстью. А после того, как она пересела, расположив накаченный торс Стинга между своих бёдер, он сорвав с них одежду, не церемонясь её сохранностью, опрокинул её на кровать и, прервав поцелуй, прорычал, глядя ей в глаза: — Моя. Теперь навсегда. — А всему виной шарфик, — усмехнулась Нацу срываясь на свой первый, но такой сладостный стон. Из-за двери ещё долго разносились стоны двух обезумевших от жажды друг друга драконов. И Роуг, придя со своих похождений, стоя под дверь, откуда расносились стоны страсти, лишь улыбнется, скажет: — Ну наконец-то. И уедёт обратно к тем, что совсем недавно делили с ним кровать и чувства.