Обещание

— Помни про обещание, что ты когда-то дала ему. — повторяла она себе каждую свободную минуту, не зная не о самом обещании и даже не догадываясь о том, кому она могла его даровать. Дни летели, минутная стрелка неумолимо бежала вперёд. В голове часто всплывали неясные моменты, когда она шагала босыми ногами по стеклу, когда на её лице блистала искренняя улыбка, даже несмотря на то, что осколки разбитого окна впивались в нежную кожу, словно шипы от розы. Зажившие раны на стопе напоминали ей об этом, казалось бы, забытом моменте. Она могла в любой момент притронуться к ним и чётко осознать: «Вот они, раны. Вот она, я. Живая и здоровая». Но эти мысли никогда не приносили спокойствия. Жизнь в больнице текла своим чередом. Белое платьице и резкий запах медикаментов уже успели приесться и разъесться сотню раз, пускай она и обитала в жилом корпусе. Смотря на свою комнату, больше похожую на всю ту же обычную палату, она вспоминала мягкое кресло и чей-то монотонный голос, что пробирался в сознание и порой пугал до дрожи в коленях. «Когда-нибудь все мы уедем отсюда» — любила говорить она, хоть и знала, что возвращаться было некуда. Она трогала своими маленькими ладошками холодную раму окна, само окно, оставляя на нём свой отпечаток руки. Иногда могло показаться, словно в саму её кожу въелся запах пороха. А как-то раз, в один дождливый день, когда небо заволокло непроглядными тучами и казалось, что на дворе уже наступила ночь, хотя старые часы показывали ровно два часа дня, она сидела за столом и собирала пазл. От капель, монотонно стучащих по стеклу, ужасно клонило в сон, отчего расположившаяся неподалёку сиделка уже начинала клевать носом. Однако пазл был достаточно увлекательным и словно просил, чтобы его закончили. Раз кусочек, два. Она ставила их на своё место в такт дождю, также монотонно и вяло, будто бы была его частью. И наконец перед ней встал вопрос. Последняя деталь пазла отсутствовала, из-за чего в самой середине образовалась дыра. Она не была расстроена, она не была счастлива, ей было всё равно, но почему-то глаза суетливо бегали из угла в угол в поисках пропавшей части. Без неё пазл не будет завершён, он не будет полноценным. А вчера она услышала, как новая нянька, важно расхаживая по саду, рассказывала кому-то о том, какой бы цвет глаз она хотела иметь. Эти слова пугали, особенно когда она услышала, что женщина хотела бы голубые глаза. Тогда она просто ушла, крепко закрыв уши. Её это не касается. Пожалуй, она могла часами сидеть в комнате и смотреть в одну точку. Мир потерял все краски, казалось, будто все внезапно окрасилось в серый. Больница напоминала ей тюрьму, в которой они, дети с нездоровой психикой, лишь заключенные, только куклы, за которыми следят надзиратели с фальшивыми улыбками. Когда она думала об этом, в голове возникал звонкий истерический смех, полный наслаждения и крайнего возбуждения. В хорошую погоду их всегда выгоняли на улицу, пытаясь приобщить к общественной работе, говорят, так будет лучше. Обычно она начинала копать небольшие ямки, которые потом заполнялись семенами или уже выращенными цветами, но пока они были пусты, она садилась рядом и подолгу вглядывалась в землю, спрашивая себя: «Стоит ли мне? Да или нет?». Земля манила, она звала её в свои объятия, что хотелось выкопать яму побольше и с головой зарыться в неё. Дни сменяли друг друга, минутная стрелка неумолимо бежала вперёд. А она всё никак не могла вспомнить об обещании, что когда-то кому-то дала. — Бедняжка, её до сих пор мучают кошмары. — говорил как-то её лечащий врач одной сиделке. Та лишь качала головой. — С тех пор, как она выпрыгнула со второго этажа вслед за тем убийцей, она совсем потерялась. — Я слышала, что она неудачно свалилась и потеряла память? — Точно, так и есть. Думаю, это даже лучше. Когда они заметили её присутствие, они погнали её прочь. На их лицах отражалось недоверие и страх. Они боялись её, четырнадцатилетнюю девочку сиротку. Окна в столовой были расписаны удивительными витражами. Через них всегда струился мягкий свет, отвлекающих от тёмных мыслей, но это всё равно не помогало. Она даже не пыталась завести разговор с другими детьми, она знала, что они никогда не станут её друзьями на все сто процентов, они ведь не её вещи. Хотя она могла сделать их своими в любой момент, стоило только захотеть. Так она, однажды, совершенно случайно проткнула одному мальчику руку обычной вязальной спицей, что оставили по неосторожности. Он выл от боли, кровь лилась во все стороны, а на её лице не отображалось ничего, она выглядела, словно ходячий труп, за что и получила два своих прозвища: Игольница и Девочка с мёртвыми глазами. Но от этого было не легче. Каждую свободную секунду она думала об обещании. Что же она должна сделать? Это сводило с ума, она не понимала и впадала в депрессию. Пока она не вспомнит его лицо, не вспомнит его взгляд, его запах и их обещание, она неполноценна. В ней нет необходимости. Она пустая безэмоциональная оболочка, лишь подобие живого человека. Но сегодня она поняла. Она сидела в медкабинете, дожидаясь врача. Маленький телевизор на стене транслировал новости. «Серийный убийца Айзек Фостер так и не был найден. Напомним, что в день Х он чудесным образом сбежал, после чего появился в детской психиатрической больнице, попытавшись выкрасть оттуда четырнадцатилетнюю девочку» На экране высветилась фотография, и тело словно пронзило током. Эти безумные глаза, полные сочувствия, эти растрёпанные сальные волосы и обгорелое лицо, всё это выглядело таким родным, что она невольно заулыбалась. Впервые за эти полгода. Она весь день думала об этом, сидя над незаконченным пазлом. Он вернулся за ней. — Зак, — тихонько говорила она. Это имя, этот парень, это обещание, она вдруг ясно увидела всю картину, что всё это время представлялась ей так расплывчато. Она обещала вывести его, а он — убить её. Она выполнила свою часть сделки, а вот он — нет. Оплошал, не смог, струсил. Они ведь договорились, что она погибнет от его руки, дали клятву перед лицом Бога, и они обязательно исполнят её. Она села в кресло-качалку и засунула руки в карманы белой сорочки. За окном опять начался дождь. Жизнь кипела везде, и только её комната словно замерла во времени. Когда же он вернётся, чтобы исполнить своё обещание? Ведь она ждёт. Ждёт, продолжая молиться о его сохранности. Она просидела на месте час, а может два, пока не пришла сиделка. Тогда она встала и подошла к столу с пазлом, вынув из кармана последнюю деталь. Поставив её на место, она тяжело вздохнула и посмотрела в окно. В небе светилась луна. — Рэйчел, долго ещё? — вновь заглянула сиделка. — Иду, — ответила ей она и вышла из комнаты. На окне в комнате поставили решётки, но это не помешает ему вернуться и сдержать своё обещание.