круг

Любовь, высасывающая все соки, все силы настолько, что кожа, обтягивающая хрупкие кости, начала трескаться и сходить, подобно змеиной чешуе. Мужчина сам по себе начал напоминать скорее рептилию, чем человека. Острое лицо, совсем сухое, не имеющее ни намека на румянец, тяжёлые веки и крупные надбровные дуги, впалые глаза и бледные, совершенно бескровные губы. Прохожие отшатываются, а он лишь закуривает, понимая, что всё, что происходит у него внутри видно невооружённым глазом. Он будто стоит голый перед всеми людьми, чьи взгляды вгрызаются в каждый ещё живой участок его кожи. Но, сменив адрес, имидж, стиль и себя, он не мог избавиться от этого знобящего и дробящего чувства. И, осознав, теперь он почувствовал себя как павлиний глаз, зажатый каким-то сопляком в банке. Он стучал красивыми крыльями по стенкам, падал, ломал тонкие лапки, но бился до последнего, пока воздух не закончится. А он закончится. Так, как и здесь. Как там. Хлопки дверей, крики, летающие по дому предметы, гнев, неконтролируемое отчаяние и горькая грусть. – Да ты здесь этой ночью только потому, что боишься быть один, – увесистый подсвечник летит в закрытую дверь, вдребезги разбиваясь. Но потом всё заново. Они вновь любят друг-друга, сильнее, чем Гитлер Германию, сильнее, чем звёзды любят падать на землю. А Мик то и дело шутил про то, что Джонсу попала в глаз звезда. – Поэтому ты такой ебанутый! – на лице появляются забавные морщинки, поражающие немного отропевшего от такого заявления Боуи. – Не спихивай все на звезду, – в свою очередь по-доброму съязвил клавишник, – ты тоже приложил к этому руку! Но всё циклично, как и они. Они идут дальше, стараются, любят, целуют, стонут в унисон и обещают, обещают, обещают, но всегда возвращаются – это правило круга. И, похоже, круга ада. Ведь приносит невыносимые страдания это ужасное, съедающее нутро опустошение после каждого брошенного слова. Этот круг – цирковая арена. Этот круг – диск холодной луны. Этот круг – кольцо на пальце. Этот круг – петля на шее. Рано или поздно, через день, через сотню лет, все круги разомкнутся. Великолепная в яблоках сбежит к ужасу всех циркачей. Луна потухнет, когда взойдет чистое солнце. Золото потемнеет на пальце мертвеца. Удавка перетрет себя. – Это не любовь, нам с тобой просто нужен кто-то, чтобы чувствовать себя в порядке, – об пол уже бьётся не очередной фарфор. К ногам падает весь мир. Единственные круги, который сейчас с ним – залегшие под глазами тени. Теперь он идёт прямо, но уже не вскинув рыжую макушку в бунтарском настрое. Единственные осколки у его ног – от стакана, который уронила слишком треморная рука. Он будто кричит в пустоту, пытаясь хотя бы как-то привлечь на себя внимание того, чему все так неустанно молятся. Но никто не кричит в ответ, не хлопает дверьми, не собирает вещи и не пропадает на час...? день...? месяц...? Уже не важно, черт возьми. И в очередной раз, когда он затягивается сигаретным дымом, Джонс покорно склоняет голову, подобно бабочке, осознавшей удушающую кончину. Ведь воздух скоро кончится. А круги? Круги никогда не кончатся.