Они думают, я не знаю

Они думают, я не знаю. — Доброе утро, дорогой! Скорее садись, иначе опоздаешь в школу! — мама оборачивается, держа в одной руке сковородку со шкворчащим беконом, а в другой - деревянную лопатку. Она улыбается так, как будто ничего краше заспанного младшего сына с кипишем на голове и в сползшей с одного плеча растянутой майке никогда не видела. Она всегда так улыбается. Отодвигаемый стул привычно скрипит ножками по паркету, но хрен я приподниму его. Скривившееся лицо брата, уже сидящего за столом, стоит того, чтобы лишний раз подергать материнские нервы. Наверное, он встал в шесть, чтобы спуститься при полном параде. — Сделай рожу попроще, Верг, глядишь и девчонку заведешь. Он игнорит. Казнит давящим молчанием. О, как страшно – я закатываю глаза на его подчеркнутое высокомерие – и беру тарелку с завтраком, протянутую мамой. Блин, ничто, даже присутствие близнеца не испортит ее стряпню! Бекон тает на языке. Кажется, я вгрызаюсь в него как собака, но черт – он шикарен. — Милая, кажется, на работе что-то случилось. Придется задержаться до позднего вечера, — раздается за спиной густой баритон отца. Верг тут же поднимает голову, в глазах появляется интерес. Ждет приглашения. Мне стоит больших усилий сдержать смех. Э, нет, братец, сегодня он тоже не возьмет тебя с собой. Отец может обещать что угодно, но тебе не светит поехать в его офис и играть в игрушки взрослых. Глотая завтрак, я молча смотрю, как отец целует маму в щечку, как обещает вернуться поскорее и бла-бла-бла. Мама вздыхает, поправляет ему галстук, трогает отвороты пиджака, разглаживает ладошками, хотя они лежат идеально. Отец всегда выглядит как манекен – шикарно и торжественно. Даже прическа почти никогда не рассыпается. Вергилий пытается ему подражать, но пока его причесон больше смахивает на петушиный гребень. — Петух, — я шлю близнецу едкую ухмылку, а тот рычит в ответ. — Данте! — укоризненно произносит мама. Ну а что «Данте». У Данте школа, Данте еще семь уроков смотреть на эту чертову недовольную харю с нелепым зачесом. Или зализом. Нет уж, лучше смотреть на Джессику Стоун, у нее и прическа получше, и ноги, и вообще вид поприятнее. Я так занят мечтами о чулках Джесси, что пропускаю момент, когда отец уезжает. Вергилий допивает сок, мама загружает посудомойку. — Ма-а-ам. Ты дома сегодня? — Конечно, — она слегка пожимает плечами. — А почему ты спрашиваешь? Ну как это почему. Мне же интересно наблюдать, как все вокруг лгут. — Да просто. — Ну, раз просто, то вынеси мусор, как пойдешь. — Верг вынесет. — Или Верг вынесет, — соглашается мама. Я ухожу переодеваться довольный. Спину мне жжет взгляд брата. День в школе просто бесконечен. Джесси заболела, смотреть не на кого. Учителя считают, что я должен смотреть на них, но ща-аз. Уроки бесят, писанина бесит, годовые тесты бесят тем более. За окном начинается и заканчивается дождь – мне кажется, что Земля делает полный оборот вокруг Солнца, пока я гнию за партой, на которой даже рисовать нельзя – однажды попробовал, потом таких люлей огреб, что все желание отбило… Тренировка по баскетболу скрашивает окончание учебного дня. Верг в секцию, не смотря на увещевания родителей, не записался, поэтому тут я буквально отдыхаю от его вечного молчаливого присутствия. Это круто. Адреналин – это то, что не дает моему сердцу остановиться, что придает сил вставать по утрам. На баскетболе я отрываюсь, ржу в голос, повисаю на корзине так, что скрипит стойка. Я - единственный в команде стопроцентный снайпер и единственный в штате атакующий защитник, играющий преимущественно без подстраховки. Впрочем, на соревнованиях я обычно сижу в запасе – тренеру не нравится моя «излишняя самостоятельность». Хах! Если бы мне только захотелось, я бы выбился на национальные. Но после интенсивной тренировки и контрастного душа как-то предпочтительнее идти домой, потому что сейчас мне интереснее наблюдать за своей семьей, нежели зарабатывать школе очки. Дверь открывается бесшумно. Куртки Верга нет – он все еще торчит в своем кружке для умников, получает электричество из картошки или что они там делают. Гостиная пуста, кухня тоже. На столе одинокая кружка с холодным травяным чаем – маминым. Ее самой, естественно, дома нет. Смотрю на время, сверяю кухонные часы с наручными – все правильно, ни одни не отстают. Когда вернется, наверное, снова сделает вид, что ходила в магазин и внезапно встретила у холодильника с мороженой рыбой говорливую соседку. Ах, мам, не бывает на свете столько соседок, чтобы встречать их в магазине по нескольку раз за неделю! Взбегаю по лестнице, распахиваю материнский гардероб, сдвигаю в сторону бесконечные вешалки с одеждой. Если присмотреться, за коробками с обувью можно заметить стилизованный сейф. Если присмотреться получше (рано утром, пока весь дом спит – ну, мама думает, что спит), то можно заметить и шестизначный код, в котором встречаются цифры, подозрительно напоминающие мой и Верга день рождения. Конечно, в тайнике пусто. Ухмылка снова сама собой кривит губы, ничего не могу поделать – это слишком весело. Так и сижу на полу у гардеробной и скалюсь сам себе. Дело в том, что у моей матери есть тайная личная жизнь. И речь не о любовном приключении на стороне – она просто обожает своего мужа, нашего с братом отца – просто она что-то вроде охотника на потусторонних тварей… Не знаю, как это правильно называется, понятное дело, я никогда не спрашивал. Но подслушанные телефонные разговоры, письма на взломанной электронке и на левом аккаунте Фейсбука поведали мне о многом. Скажем прямо, эти товарищи не особо тщательно маскируются. В сейфе, на который я сейчас смотрю, обычно лежит ее автоматический арбалет. Он большой и тяжелый – слишком тяжелый для хрупкой женщины, какой прикидывается моя мама, но сомнений в принадлежности оружия у меня нет. Сам видел, как она разбирает его и складывает в свою лаковую сумочку. Обалденное зрелище, особенно когда на ней каблуки, юбка, а под окном сигналит отец, думая, что его женушка слишком долго наводит марафет. Ахах! Знал бы папа. Знал бы мой папа-демон, что его супруга днем, пока он «на работе», а сыновья-полудурки в школе, уничтожает его родственников!.. Смешно, правда? Не знаю, мне смешно. По-моему, это дико забавная ситуация, и она стоит того, чтобы пораньше сваливать с баскетбола. О том, что мой отец - нечисть, я знаю уже давно. Трудно скрыть что-то настолько особенное от пронырливого непоседливого ребенка. Жаль, что Верг такой умный и такой тупой одновременно – вдвоем шпионить за родителями было бы веселее. Ковер в спальне предков мягкий и густой, как трава. Я падаю спиной на пол, вытягиваю руки вверх, растопыриваю пальцы. Отец не догадывается, кем работает его жена-«домохозяйка». Ева всегда успевает вернуться вовремя, никогда не оставляет без присмотра свой лэптоп и тщательно стирает одежду. Мама не догадывается, кем является ее бесподобный муж. Спарда тщательно охраняет легенду о человеке-офисном работнике, всегда отвечает на звонки и никогда не пропускает Дни Благодарения в доме своего подставного начальника. И оба они даже не представляют, что их младший сын уже почти полгода по ночам в своей комнате отращивает крылья и красуется перед зеркалом, любуясь своей красно-черной броней. Все вокруг лгут. Мои пальцы на фоне бежевого потолка удлиняются, подушечки меняют цвет, а ногти плавно израстают в черные когти. Я смеюсь и шевелю ими – кисти немного жжет, в запястьях чувствуется привычное напряжение. Моя семья так занята охраной собственных секретов, что никто не замечает очевидного. Только я один все вижу. Может быть, кое-что видит и Верг. Но мой брат слишком заносчив и горд, чтобы признаться, даже если догадки его пугают. Все лгут ради блага семьи. На фалангах проступают неровные щитки, и в груди горит. Меня раздирает от радости. Интересно… Что будет, когда правда раскроется?