Совместимые параметры

Коннор мраморный. Бесчувственный кусок пластмассы, так считает Гэвин Рид.       Быть живым — больно. Острая тоска по неизвестно-чему ощущается почти физически. Словно на треснувшие ребра кто-то постоянно нажимает, сдавливает, будто проверяя на прочность, мол, сколько ещё костяная клетка выдержит, прежде чем её осколки раскалёнными лезвиями воткнутся в плоть и пробьют истерзанные никотином лёгкие. И вроде бы все просто, и ничего не изменилось между ними после революции. Рид все так же скалится, сцеживает яд исключительно жестянке в лицо, старается задеть поглубже. Только вот, когда после очередного его выпада, андроид бросает на него полный холодной отрешённости взгляд, до Гэвина вдруг доходит — да он же смотрит на него, как на ребенка. Ещё и с жалостью какой-то. Сраный кусок пластика. Что там вообще происходит, в этих его электронных мозгах? Может, он просто не умеет обижаться? Злиться? Огрызаться? Эта теория быстро терпит крах, когда детектив становится свидетелем ссоры Хэнка и его заводной куклы. В глазах Коннора так по-человечески плещется обида и непонимание, что Риду приходится поправить себя: у него не глаза, а стекляшки. Не эмоции, а имитация. Он не чувствует. Он не живой. Тогда в чем же разница? Если это всего лишь программа, почему RK800 не реагирует также на их перепалки? Гэвин не знает и его это чертовски злит. Он и вправду начинает чувствовать себя ребенком, которого обделили вниманием. Он бесится от бессилия, ведь руки так и чешутся — хочется пару раз прописать бесчувственной железке по лицу, чтобы лампочка на его виске долго ещё выплясывала красным. Но ещё один выговор в личное дело ему не нужен, спасибо, хватит и одного. Поэтому Рид просто ходит вокруг да около, волком таращится на чудо технического прогресса. И, конечно, не забывает напоминать время от времени искусственному мальчику, какой он ущербный. Какое он ничтожество. Какая жалкая ложь всё, что он якобы «думает» и «чувствует» — эта пародия никогда и близко не будет походить на правду. Что ему самое место на свалке, а не среди людей. Что он не ж и в о й. Пока, это всё, что Гэвин Рид может себе позволить делать безнаказанно, ожидая хоть какую-нибудь реакцию.       А Коннор, Коннор и правда мраморный. Подавляемые эмоции тончайшей сеткой ошибок расползаются по программному полю, стоит детективу в очередной раз открыть свой поганый рот. Почему к нему такое отношение? Чем он заслужил всё это? Программа социальных взаимодействий, увы, ответа не даёт. Он хочет, правда хочет понять, спросить прямо. Но так будет только хуже. Лучше и дальше молчать, делать вид, что никакие слова не способны его задеть. Ведь, для Гэвина, он — не живой.       И, наверное, единственное, в чём детектив Рид прав, так это то, что живым быть больно.