Пожарная безопасность

Отказаться от Питера было сродни пытке. Несмертельной и не невыносимой, но было погано. Он сказал те слова прежде всего, чтобы убедить самого себя. Питер мог верить или не верить ему, не в этом дело. Главное было доказать самому себе, что ничего не получится. Он не сможет дать Питеру все, что тот себе напридумывал. Возможно, что-то, типа завтраков в постель по утрам, прогулки за ручку, оргазмы, но не домик на берегу моря, спокойная старость и двое детишек. Это не для Уэйда. Для него — морально разлагаться остаток своей жизни. Он давно понял, что не от обстоятельств зависит натура человека. Натура Уэйда все похеривать и нести за собой разрушения. Даже если наступит абсолютное счастье, он все испоганит, будьте уверены. Уэйд не хотел думать о том, что Питер и был его шансом к счастью. Соломинка, за которую можно зацепиться и попробовать быть счастливым. Позволить себе это. Он никогда не думал, что вся его сущность будет так рваться навстречу кому-то. Будет так хотеть раскрыться и успокоиться в объятиях другого человека. Ему хотелось крепко обхватить Питера поперек груди и больше никогда не отпускать. Чтобы никакая Шикла даже не посмотрела на него. Чтобы никакие проститутки и аспирантки не вились около него, рассчитывая на что-то. В груди болело. Так стягивало, прямо по ребрам, что дышать было трудно. Ничего не выйдет. Он никогда не сделает Питера счастливым. Уэйд задыхался от осознания этого. Он все испортит. Беда в том, что это была аксиома. Уэйд Уилсон никого не умел делать счастливым. Он появлялся в жизни людей, калечил их, и все заканчивалось. Этакий сорняк, который появляется, ему не рады, но избавиться от него тяжело, и он все портит. Думает, что сможет уберечь людей от всего мира, но потом… Ничего не получится. Шиклу он тоже калечил. И не раз пытался дать ей свободу, но она держалась за Уилсона крепко, давая понять, что никакая свобода ей не нужна. Ей нужен он, и это не обсуждалось. И Уэйд был благодарен ей за это. Она не позволяла усомниться. Ставила перед фактом. И не отпускала. Потому что понимала, что без нее он совсем загнется. Есть такой тип людей, они не умеют быть одни. Им очень плохо без близких. Они медленно умирают. Уэйд — такой человек. До встречи с Питером он считал, что ложиться спать в пустую постель худшее, что можно было добиться за сорок лет. Нет, серьезно, так это работало, он считал, что лучше быть с кем-то, с кем угодно, чем одному. Один он потеряется и захочет сдохнуть раньше положенного. С другим человеком он отвлекался. Уэйд использовал Шиклу для этих целей. За это судьба его наказала. Столкнула его с человеком, без которого было хуже всего. Не страшно быть одному, провести всю свою жизнь в одиночестве — страшно быть не с тем человеком. Шикла не была его человеком. Да, она много сделала для него, и он ей обязан, но это не любовь. Он чувствовал себя ничтожеством, когда она наседала за его проступки. Не косячить он не мог, потому что он Уэйд, и день за днем ощущение никчемности накрывало его, сжирая, делая дырки в самолюбии. Так не могло продолжаться дальше. Он не хотел быть с ней. Шикла не поймет, но это уже не имело значения. Пора взять свою жизнь в руки, поднять и отряхнуть, повесить греться на солнышке. Потому что он не ничтожество. Он не хотел быть ничтожеством. — Зачем ты морочишь парню голову? — низким голосом спросил Логан, сидя у него в гостях. Они молча проводили время за сигарами. Молчание действовало на него как реабилитация. Логан редко любил трепаться языками, с ним было комфортно помолчать. Это не похоже на Уэйда, кто угодно так скажет, но только не Логан. Уэйд сглотнул и затянулся. Кончик толстой сигары загорелся отчетливее. — Я не морочу, — на выдохе ответил Уилсон. — Тогда зачем стал общаться с ним чаще? Зачем подпустил к себе? Уэйд закрыл глаза, надавив на них пальцами свободной руки. Он не знал зачем. Просто он любил портить людям жизнь, давать надежды, а потом развеивать их по ветру, как прах. — Хороший парень, жалко его, —  Логан покачал головой. Уэйд знал, что хороший. Самый лучший. Идеал человека. И у Уэйда сжимались внутренности, когда он думал о нем. Было больно, просто невыносимо больно. — Он будет в порядке, — упрямо заявил Уилсон, смотря на пепельницу. — Ты думаешь, что все способно возвращаться на круги своя, как будто ничего не было. Посмотри на себя. Кто, как не ты, должен знать, что есть вещи, которые задевают нас за живое и оставляют следы. Это был удар ниже пояса. Логан знал это. Потому и раньше не прибегал к такой радикальной мере. Но сейчас был особый случай, когда Уилсону стоило открыть глаза раньше, чем он успел бы просрать все. Просрать Питера было бы верхом нелюбви к себе. Пиком, который Уэйд пообещал себе, что давно преодолел. Уэйд посмотрел на свою обоженную кожу и покачал головой. Он прекрасно знал. — Зачем ему такое чудовище, как я? — Думаю, он смотрит не на твою оболочку, а намного глубже, — ответил Логан, но потом задумался и повел головой вбок, — или у него специфичные вкусы, что доказывает, почему он носит тот ужасный галстук. Но, Уэйд, послушай меня, ладно? Я знаю тебя всю твою жизнь. Ты хороший парень, как и Питер. Дай себе шанс. — Я не уверен, что... — Пацан переживет, если что-то пойдет не так. Он сильнее, чем кажется. По крайней мере, вы оба будете знать, что попытались. Просто, блять, поразительно, как повлияли на него эти слова. Старик Логан должен был вести сраную философию, а не искусство. Моралист чертов, тьфу, сидеть с ним было противно. Но это правда, Питер переживет в любом случае. Он пережил бы игнор Уэйда, переживет и разрыв после неудачной попытки. Он действительно сильный. Уэйда всегда тянуло только к таким. Уилсон все еще ломался, пока листал телефон и обыскивал ленту на предмет шутки, которую можно было бы скинуть Питеру и все уладить. Уэйд не умел по-другому просить прощения. Чувство юмора — то, что спасет эту планету. Серьезно. Больше улыбок в массы. «Погляди» Питер решил поглядеть. Он взял телефон, который просигналил об оповещении. Час ночи. Почему Уэйд вообще писал ему так поздно? Почему Уэйд вообще решил вспомнить о нем ночью? Днем ему было не до Питера? И несколько дней до этого... Все только начало налаживаться, он смог снова взяться за докторскую, чтобы отвлечься. И не спал в час ночи, ну, да. Не впрямь все было отлично, конечно. Мысли не давали ему уснуть. Он винил себя в своей глупости. Возможно, проблема была в нем. Ну, или, в том, что Уэйду он просто не нравился. Такое бывает, не всем чувствам быть взаимными. Грустно, но что поделать, такова жизнь. На картинке были изображены люди, бегущие к запасным выходам. Главный выход, через который тоже можно было выбраться, пустовал. «Из-за таких ситуаций и бывают жертвы» Питер вздохнул, думая, что ответить. «Не понимаю, к чему ты ведешь, я обычно тот, кто валит через окно» Уэйд улыбнулся, потому что получил ответ. Прочитав его, он еще и усмехнулся. «Удивительно, что ты еще жив, детка» «Про таких, как я, говорят «живуч как таракан» «Как Паучок» Питер, прочитав последнее, отложил телефон и опустился головой на подушку. Она приняла его назад, и он закрыл глаза. Может, хоть сейчас получится заснуть. Из мыслей не выходил Уэйд, который решил написать ему. Значило ли это, что у Питера снова был шанс? Нет, Уэйд просто не наигрался. Как кот, добивающий мышь, он толкал ее лапой, забавлялся, заставлял шевелиться, чтобы потом сожрать. Питер мышью быть отказывался. Он взял телефон и стал печатать мучающий вопрос. Сердце в груди колотилось, как молоток. Неистово и слишком громко в тишине. Парень вздохнул, его палец завис над стрелочкой, которая бы отправила его сообщение Уэйду. В конце концов, худшее, что могло случиться, они бы разругались и разошлись, но ведь в спорах рождается истина. От того, что он хотя бы узнает, почему так происходит, не убудет. Питер считал себя достаточно смелым, чтобы получить ответ на свой вопрос. «Почему ты не расстанешься с Шиклой?» «С чего ты взял, что не расстанусь?» «Ты сам так сказал в нашу последнюю встречу» «Дал понять» Уэйд приподнял бровь. Он, и правда, морочил голову Питеру, он только осознал это. Уилсон прикусил губу, удобнее устроился в постели и принялся печатать ответ. Кровь кипела в ушах. Вся надежда на то, что Питер его не убьет. «А на что мне ее променять?» — На меня, блять, на меня, — выругался отчаянно Питер, отложив телефон и зажмурившись. Уэйд все еще играл с ним. Победить игрока невозможно, если не последовать его правилам игры. Выигрывает тот, кто играет, как говорилось в какой-то передаче по телеку. Питер должен взять проклятый джойстик в руки и начать управлять своим персонажем. Уилсон, может, и не хотел этот раунд, но кости уже брошены. И рулетка давно крутилась. «На свободу» «пересядь с иглы женского одобрения» «На очко товарища?» Питер не должен был так громко ржать. Честно, он собирался говорить серьезно. «Что?» «Что?» Питер хмыкнул. Ну, ладно. Но пришло еще одно сообщение: «Я уже разучился общаться, Пит. Да и навряд ли кто-то всерьез позарится на мою оболочку. Под ней, если честно, тоже ничего дельного. Мне нужно будет снова искать кого-то» «Искать друга, а это сложно, сам знаешь» Питер вздохнул. Ясно, его участие в этой игре не учитывалось. Уэйд говорил с ним об общем, но не касался темы Питера и того, что тот, как собачка, ждал его и был готов на все. Но Питер не отказывался поразмышлять. Просто было интересно, что же гложило мужчину, чем он думал и так далее. Стоило хотя бы выслушать. «Ну и что» «Я твой друг. Логан твой друг. И еще одного друга ты найдешь. Друга с пиздой?» «Навряд ли. Пизду или жопу найти нетрудно, а вот друга с пиздой или жопой…» «Очень» «И поэтому не бросаешь ее? Ну и бред отмаза» «Блять» «Незачем. Что бред?» «Быть только потому, что тебе не с кем» «Нет» «И тебе не хочется найти нового друга» «Она нравится мне. Я же не жалуюсь» «Ну и хуле» «Да блин… хрен знает» «Хрен знает что?» «Чего ты докопался?» «Объясни мне» «Что объяснить? Забить легче» Питер вздохнул. С Уилсоном было бесполезно разговаривать. «Объясни, к чему ты ведешь» «Забей» «Нихуя себе «забей» «Поматросил и бросил Паркер» Питер не знал, что ответить, потому отложил телефон и попытался заснуть. Бесполезно. Заснуть тоже оказалось бесполезно, а потом пришло еще одно сообщение. «Ты динамишь меня?» «Не матросил я тебя и не бросал» «Нет, не динамлю. Просто не знаю, что ответить» «Я ебал, меня сосали» Питер заржал. Сам не знал почему, шутка была даже не шуткой. «Сххахаха» «Хаха» «Пить девок и ебать пиво» Питер, хихикая по-кретински, стал набирать ответ. «Что ты несешь?» «То, что ты динамишь меня. Это заметно» «появляешься, когда чего-то хочешь» «Даешь надежду» «и пропадаешь, говоря забить» В таком Питера еще не обвиняли. Это было совсем на него не похоже. А было похоже на одного придурка с ожогами! «Че ты пиздишь?????» «Кто из нас больше друг друга любит?» Уэйд задал вполне резонный вопрос. Питер эгоистично полагал, что это он в дураках. «Кто?» Все же спросить стоило. Он сам не знал ответ на этот вопрос. «Насколько ты меня любишь?» «А ты меня?» «Я первый спросил» «Ну и что?» «Я хочу услышать ответ» «честный» Не успел Питер ответить или даже задуматься над ответом, его телефон зазвонил. На экране высветилось имя Уэйда. Питер старался дышать, смотря на телефон. В темноте яркий свет резал глаза, причем болезненно. Но еще больнее было взять трубку и узнать, что Уэйд ни к чему конкретному не вел. И негуманно игрался с полудохлой мышью, которая просто хотела, чтобы все разрешилось. Питер терпеть не мог неопределенность. Он принял вызов и приложил телефон к уху. Оттуда сразу же раздалось: — Чтобы знать, что ты меня не динамишь. — Ты не разбудишь свою девушку, разговаривая ночью по телефону? — Питер ничего не мог поделать с ревностными нотками в голосе. Но похуй. Уэйд сам позвонил. Питер вообще не один раз пытался завершить разговор. — Ответь на вопрос сначала. Динамишь ли ты меня? — Что за бред? — спросил Питер на грани. — Я тебя не динамлю, Уэйд, ты прекрасно знаешь, что я… — он набрал воздуха в легкие и замолчал. Уэйд знал. Питер был без ума от него, и все это знали. Незачем было произносить это вслух. Не сейчас. — Стой-стой, — Уэйд улыбнулся. Это было слышно по игривым ноткам в его голосе. Питер прикрыл глаза свободной рукой. Как же ему хотелось видеть его бесячее лицо перед собой. А не представлять, закрывая глаза, как что-то несбыточное… — Мы сейчас флиртуем? — спросил Питер, держа глаза закрытыми под своей ладонью. — Ты не знаешь, флиртуешь ты или нет? — Не знаю, — парень открыл глаза и положил руку на кровать. — А тебе как кажется? — Я думаю, да, — согласился довольно Уилсон. Питер вздохнул. Они флиртовали. Наконец-то хоть что-то прояснилось. — Тогда какой ответ тебе нужен? Ты только что ответил на него. Без моей помощи, заметь. — Зачем ты флиртуешь, Пит? — поинтересовался резонно Уэйд. Питер прикусил губу. Этот подлец никак не угомонится изводить его! — Я не знаю? Оно само, — оправдался Паркер. — А ты? — Это мой стиль общения, — легко ответил Уэйд. — Со мной или… есть еще счастливцы, с кем ты разговариваешь подобным образом? — С тобой. С тобой, Пити, тебе можно говорить вещи, которые я бы не решился произнести почти никому. Но в то же время ты так реагируешь на меня, и я… Питер набрал воздух в легкие и задержал дыхание. Уэйд делал... признание? — Почему? — просто спросил Паркер. Почему весь этот разговор имел место быть? Почему он хоть как-то влиял на Уэйда? Почему он позвонил? Почему? — Потому что когда ты согласился с идеей Шиклы, я… не почувствовал радости. — Радости? — нахмурился Питер. — Да. Я представил это все. И захотел, чтобы ты присоединился только ко мне, а не ко мне и Шикле. — Черт, Уэйд, — протянул Питер, чувствуя, что возбуждался от таких разговоров. — Что? — отозвался Уилсон довольно. — Скажи, что это один из твоих розыгрышей по телефону, который ты устраиваешь каждый месяц, скажи, что это утка из твоего арсенала, чтобы проводить таких ботанов, как я, и я сделаю вид, что этого разговора не было. Не будет неловкости, обещаю. — Не скажу, — сказал Уэйд по ту сторону телефона. — Я не скажу этого, Пит. — Почему? — обреченно повторил свой вопрос Питер. Он был измучен. И очень хотел спать, хотел ясности. — Потому что я рад, что этот разговор состоялся, — выдал Уилсон, и Питер открыл глаза, которые закрыл от дикого желания спать. Уэйд хотел этого разговора. И исход его вполне устраивал. Значило ли это, что… — Спокойной ночи, Пити. Питер открыл рот, чтобы ответить, но Уилсон повесил трубку. И Питер сдался. Он отбросил телефон на пол от себя подальше, сбросил подушку с кровати и разъяренно лег на матрас головой, тот отпружинил под резкими движениями парня. Больше ничего не поддерживало его голову, а одеяло тяжелым грузом давило сверху. Он сжал руки в кулаки. Как же Уилсон его раздражал, господи. До безумия. До онемения пальцев. Но настолько же сильно он его любил. До боли под ребрами. Невероятно. Поэтому, когда они встретились на следующий день — Уэйд подстерегал его после работы — Питер сначала познакомил рожу Уилсона со своим кулаком. Уэйд присвистнул и захохотал, как придурок, дотронувшись до ссадины, а потом Питер притянул его ближе к себе за грудки и поцеловал. Всю душу он ему вымотал. Поверить просто сложно, как его раздражал этот придурок. Придурок обнял его за пояс и притянул к себе, не разрывая поцелуя. И они целовались где-то за углом университета, в котором работал Питер. И было совершенно неважно, что их кто-то мог заметить. Неважно, правда. Пусть смотрят, если заметят. Казалось, что они достаточно наговорились ночью, чтобы сейчас выпытывать еще что-то. Было ясно, как день, что Уэйд встретил его не потому, что хотел все замять. Что Питер ударил, а затем поцеловал его не просто так. Было уже поздно делать вид, что они друзья. Они были больше чем друзья. Они хотели целовать друг друга. Питер гладил руками уже зажившую обгоревшую голову Уэйда, лысую, касался шрамов на скулах и шее, и слышал, как беспомощно скулил Уэйд, прижимая его ближе. Хотя и ближе, казалось, было некуда. Питер был тем, кто отстранился. Отклонил голову мягко и взглянул на Уэйда. Не бред ли это, не сон, не плод его воображения. Во взгляде Уилсона так и читались безмолвные извинения, Пит провел пальцем по его щеке. Уэйд поймал его палец и прикусил слегка, а парень высвободил его. Кажется, не сон. Улыбка расползлась по всему лицу, Паркер обнял его за шею. Пришлось встать на носочки. Пит беспомощно вис на нем, обнимая изо всех чувств крепко, почти душа. Но Уэйд не жаловался, он вдыхал запах химреактивов вперемешку с запахом одеколона, самого Питера и пытался запомнить, сохранить в памяти момент, когда его воздух стал окончательно заменен на запах химии. Уэйд отпрянул, чтобы еще раз поцеловать парня. Недолго, просто чтобы продлить момент, а потом отпрянул больше и кивнул в сторону. Питер посмотрел за дворик университета, но за деревьями было почти ничего не видно. Они стояли за углом главного входа, и, похоже, их никто не заметил. Кроме, может быть, сторожа или любого преподавателя, который, по иронии судьбы, решил выглянуть в окно именно сейчас. Сейчас. Когда Питер не верил своим глазам, своим рукам и тому, что Уэйд взял его ладонь и поманил за собой. Странно, что Уэйд не открыл рот, не сказал что-нибудь до нелепости романтичное, или наоборот, глупое, от чего хотелось бы зарофлить и сделать вид, что они не знакомы вовсе. Но Уилсон молчал. И у Питера закрались сомнения. Можно ли видеть галлюцинации, если почти не спать всю ночь? Но щека Уилсона была… реальная. Его губы были реальными, как и тело. И рука, мягко, но уверенно держащая его руку. Сухая, теплая и большая, достаточно плотная, по сравнению с широкой, но с длинными пальцами ладонью Питера. — Ты, наконец, забираешь меня на тачке своего другана? — спросил, не в силах подавить улыбку, Питер. — Да, но для тебя есть место только в багажнике. — Ты настоящий романтик, Уилсон. Уэйд посмотрел на него с довольной, что-то замысляющей рожей. — Ты даже представить не можешь насколько. Питер держал его за руку и кусал губы, чтобы не выглядеть слишком уж счастливым. Такой момент мог быть только раз в жизни, и Паркер дожил до него. Уэйд с ним. Он хотел быть с ним. Когда они вышли с территории университета, то в глаза бросилась большая красно-белая служебная машина. Питер прыснул. — Ты все-таки заехал за мной на тачке друга? — Если ты не против прокатиться. Питер прикусил губу особенно сильно, смотря на Уэйда, который смотрел на него с таким же обожанием. Пацан не выдержал и притянул Уилсона за третьим по счету поцелуем. Их третьим поцелуем. Но стоило ли вести счет? Определенно, нет, решил Паркер, когда Уэйд укусил его за губу и, придерживая парня за талию, стал целовать его скулы и шею. Питер успел сделать вдох через нос. — Ну, хватит, — высунулась голова чернокожего водителя из пожарной машины. Терпение Сэма было на исходе. — Залезайте, и поехали. Довезем тебя до дома, Уилсон, и делайте это хоть всю ночь. — Что «это»? Мы ничего не сделали, за что можно стыдиться! — спросил Питер, отстраняясь от Уэйда, но поддаваясь руке, ведущей его в машину. — Боже мой, — высказался Сэм, заводя машину и качая головой. Теперь их двое. Два чувака без крыши над головой, которые были готовы ответить ему престранными шутками. — Погнали! — сказал один из парней в форме в машине, и Сэм буквально полетел по дорогам. Поездка в пожарной машине оказалась веселее, чем мог предположить Паркер. Внутри сидели еще пожарные, Стив и Тони, как выяснилось, которые травили шутки по поводу парочки. Они видели почти все, и как Питер ему вмазал, и как засосал потом. Уэйд отпирался в своей манере. — Это он меня спутал с кем-то просто, вы ничего не понимаете. — Ну, да, ну да. Говорит, останови здесь, мне надо детку свою забрать! Я думал, со студенткой, может, замутил, кто знает, куда пустится после расставания со своей ведьмой. Сколько времени уже прошло, помните Кейбл топил за то, чтобы свести тебя с сестрой. Неужто нашел кого. А тут пацан, который приложил его при встрече. Вот это одобряем! Вот это пожарная тревога! Сэм и Стив заржали, хотя их смех был больше похож на гогот. Сэм даже дал пять Тони, тот сидел неподалеку от кабины водителя с открытым окошком между водителем и отсеком, в котором сидели они. Товарищи по работе Уилсона заслуживали отдельного восхищения. Они производили впечатление ребят с юмором. Питер только сейчас обратил внимание на небольшое покраснение с другой стороны щеки Уэйда, гогочущего вместе с остальными. След от удара. Костяшки Питера чесались и тоже были розовыми. — Старина Кейбл тот еще сводник, больше слушайте его! — Ну, мы заметили, что ты не послушался. И правильно сделал! — Уже вижу его лицо, когда он узнает! Возьмет свое ружье и натянет шлем на красный глаз! И снова в гогот. Стив качал головой осуждающе. Питер улыбался, улыбался широко, потому что половины разговора не понимал толком, но было смешно и хорошо. Уэйд не смотрел на него, как будто стеснялся упоминания о том, что с Шиклой все кончено. Слова о Шикле поставили, кажется, крест на этой теме. Питер не хотел бы сам спрашивать, вместе ли они еще с ней, так же, как и не хотел бы знать, что сподвигло его на разрыв и когда это произошло. Но почему Уэйд сразу не сказал ему, что они расстались? И вчера в переписке хитрый жук вел свою стратегию по завоеванию Питера. Подумать только, как нужно было все рассчитать! Уже дома, не дойдя до спальни, знакомство Питера с квартирой Уэйда прошло недолго, они споткнулись об ножку и упали в кресло. Уэйд живо развернулся и сел прямо, потянув Питера к себе. Питер и сел, благо, места было предостаточно, оседлав Уилсона. Только они углубили поцелуй, когда с Питера стянули джемпер, он остался в светло-голубой рубашке. Уэйд притянул парня ближе, пока расстегивал пуговицы и целовал открывшиеся участки кожи. Ровной, загорелой и горячей. Под рубашкой у Питера оказались бицепсы и пресс. Уэйд ставил на это. Где его выигрыш? Кроме того, который сидел на нем сверху и целовал его в висок, щеки и подбирался к обгоревшей шее. Уэйд в это время быстро стягивал рубашку по его плечам, только оставшись без нее, Питер прильнул к нему снова, обняв за шею и целуя. Как будто лысая обоженная голова была фетишем этого маленького извращенца. Что до Уилсона, то он запустил пальцы в его мягкие отросшие волосы и сжал, возвращая внимание губ Питера к своим. Уэйд тут же завладел его ртом, обхватил руками за пояс и поднялся с кресла. Питер тут же обвил ногами его бедра, и Уэйд положил руку на его задницу, подтянув по себе выше. Их члены задели друг друга, и они почти одновременно застонали в рот напротив. Рука Уилсона надежно сжала одну ягодицу через брюки. — Коллекция марок у тебя неплохая, — выдохнул Питер, держась за его шею. Уэйд взглянул на него и увидел красные щеки, уши, румянец задевал даже шею и ключицы. — Вообще-то, мог бы и запомнить, что я собираю комиксы, а не марки. — Мне нравятся твои комиксы, — закивал Питер. Уэйд впечатал его спиной к стене, потому что дойти до спальни казалось чем-то сверхъестественным. Им нужно было хотя бы отделаться дрочкой и спустить прямо сейчас, потому что члены в штанах ныли, грозясь взорваться ко всем чертям. Уэйд был бы первым пожарным, которому самому понадобилось вызывать пожарных. Вот уржался бы Тони. — Уэйд, — стонал Питер, который чувствовал спиной, какой холодной была стена. С одной стороны был холод, а с другой его прижимало горячее тело, этот контраст кружил голову. Нужно было скорее сорвать одежду, так было бы много лучше. — Уэйд, — у него получалось говорить стонами между поцелуями, потому что Уилсон просто не уступал такой возможности. Он имел его рот бессовестно и нагло, сильно и вольно, как будто у Питера не было возражений. Паркер обнимал его руками за шею, без верха, в брюках, которые давили на член. Его ягодицы мял в руках Уилсон. И он ничего не мог с этим поделать, потому что мечтал о том, чтобы отдаться Уэйду со всеми потрохами. Хотел также вольно, предстоящей же ночью, обладать Уэйдом. И ничто, черт, никто не мог ему этого запретить. Эта вседозволенность сводила с ума, срывала крышу. Он не мог устоять. — Уэйд, — наконец, позвал он более убедительно. Уэйд отклонился ненадолго, примкнул лбом к его лбу, тяжело дыша. У Паркера горели легкие, но он хотел сказать это. — Можно я тебе отсосу? — у него были закрыты глаза, и в ушах стучала кровь, но он, блять, как никогда отдавал себе и Уэйду отчет в своих желаниях. Его рот не закрывался, когда он смотрел на Уилсона, разглядывающего его, как восьмое чудо света, он дышал часто, как будто за ним гнались его же предубеждения. — Пити, — Уэйд снова прислонился к его лбу и поводил им, словно принимать решение было так сложно, когда тебе предлагают минет здесь и сейчас. Возможно, не самый приятный, потому что Питер не обещал дать ему много, у него, может быть, что ближе к реальности, не доставало опыта, но, блять, это дико возбуждало. Свой член у кого-то во рту всегда действовал возбуждающе, а тут был Питер, Питер с членом Уэйда в своем рту. — Я должен тебя предупредить. — О чем? — спросил Питер и отклонил голову к стене, взирая на Уэйда с недоверием. У него что, член был недостаточно большой или что-то в таком духе? Он не сделал эпиляцию или… он был женщиной «там»? Блять. Так много вопросов. О, а может, у него два члена? И Питер мог звать его многочленом вполне справедливо. — Об этом, — Уэйд совсем не ласково поставил Питера на пол. Столкновение пола и ватных ног подействовали отрезвляюще. Паркер приготовился увидеть что-то серьезное с таким же серьезным выражением лица. Он готов, он точно готов встретиться с этим лицом к лицу. Что бы «это» ни было. Уэйд напротив него стянул с себя толстовку и показал пальцем на свои торс и мышцы — каким же бого-блядски накачанным было его тело — покрытые шрамами. Шрамы тянулись с правой стороны щеки, скулы, шеи и ключиц, задевая одну грудь и опоясывая все что было ниже ребер. Ожоги уходили под пояс джинсов. Питер стоял перед Уэйдом, сгорбив плечи, со своим загорелым торсом и мышцами, как будто выточенными не очень знающим скульптором, который не любил слишком явную мускулистость, и таким гладким телом, по сравнению с Уэйдом, его грудь вздымалась. Он сглотнул, видя накачанное тело пожарного. Шрамы его выглядели мягкими и уязвленными, если можно было так сказать о шрамах, а не об их носителе, они были белыми и неровными, не очень эстетичными на вид, но… Пит боялся произнести это даже в своих мыслях. Они его возбуждали. — Там не лучше, детка, поверь мне. Питер слишком долго пялился. Уэйд набрал воздух в легкие, понимая его. Не каждый видел цирк уродов на телах любовников. Недолюбовников. Потому что их члены уже начинали падать. У Уэйда от страха и опасения, а у Питера от того, как сильно он отвлекся от своего тела на чужое. Уэйд уже было выдохнул и хотел сделать шаг назад, как Паркер схватил его за руку и пошел на него. Уэйд от неожиданности ступал спиной, пока не уперся в злосчастное кресло. Там же Питер прильнул ближе и поцеловал его, потянулся руками к ширинке, причем делал это так увлеченно, что Уэйд охуел. Он стоял, смотря, как Питер стягивает с него джинсы и белье вниз по ногам. Ну. Все, как и предупреждал Уэйд. Ничего такого, о чем он думал, боясь увидеть больше одного члена. Член был один, в шрамах, как и бедра, но почему-то выглядел очень симпатичным. Питер рухнул на колени где-то у спинки кресла, повернул мужчину к себе, как на скорость, и принялся надрачивать ему. Уэйд громко охнул, нашел поддержку в виде спинки кресла и стены и вцепился в обивку, пока парень погружал чужой член в свой влажный рот. Уилсон зашипел, то ли от зубов Питера, которые случайно задел, когда отстранял бедра, то ли от кайфа, который накрыл с головой. И запах, который прошиб ноздри Питера, действовал на него возбуждающе. Господи. Неужели это происходило в самом деле? И он сосал Уэйду? Насколько ужасно было то, что Уэйд хотел толкаться в рот Питера до потери пульса? Что он хотел трахать его, пока не потеряет сознание от перетраха? И чтобы Питер не унимался все дольше, желая заполучить его в ответ? Это доводило до исступления, то, как Уэйд хмурил брови, держался за кресло и стену, трахал рот Питера, а Пит все принимал. Его щеки были красными, как костюм Сорвиголовы. Парень и сам отзывался движением своей головы, надрачивал основание члена, куда сам не дотягивался губами, и лизал, сосал, стонал. Блять. Ему это доставляло. И то, как Уэйд, чувствуя, что близок, схватился за волосы Питера, попытался отстраниться, предупредить его, предостеречь, но Питер плотно вцепился в его задницу, сжал ее, не позволив отнять член из его рта. Тогда Уилсон, не давая себе отчета, взял пацана за затылок и прижал его голову к себе, кончая с громким стоном. Все его мышцы свело в судороге, он пытался дышать, чувствуя пот на висках, спине, под коленями и подмышками. Его грудь вздымалась, рука отпустила голову Питера, и парень, чувствуя свободу, стал медленно подниматься поцелуями от лобка по обоженному торсу к груди. Какими нежными ощущались губы Питера и сами поцелуи. Эти же губы только что обхватывали его член, а язык ласкал, доведя до оргазма. Уэйд против воли застонал. Он не заслужил его. Не заслужил Питера. Он целовал его шрамы и никуда не слился, после того как увидел их. Он остался и позволил кончить ему в рот. Блять. Даже подумать об этом было горячо. Питер целовал его шею по итогу, никак не в силах оторваться. Уэйд, который более-менее стал осознать в себя, зажмурился, хотел умереть от передоза сахара, погладил парня по голове. Это было слишком. Его сердце было готово лопнуть. — Пит, — позвал он, тяжело дыша. — Ты в порядке? — спросил Питер, видя каплю пота на его виске. — Да. В порядке, — Уэйд согласился довольно быстро, но пожалел об этом, когда парень взял его лицо в свои руки и слизал ее, придерживая его голову в одном положении. Блять. Костяшки на одной руке Питера выглядели покоцанными. — Нет. Уэйд отбросил ногой свои джинсы и нижнее белье и потянулся руками в ремню Паркера, сыпя проклятьями. Черт. Греху подобно все это. Просто, блять, невообразимо. Он поцеловал Питера, чувствуя свой вкус, и продолжал целовать, пока оставлял парня без одежды. Как здорово, что разулись они еще в прихожей. Когда брюки и трусы Питера сползли вниз по ногам, Уэйд помог ему переступить через них, то поднял Паркера на руки. Пит обхватил его ногами, обнимая крепко. Нельзя было уронить, пока он нес его в спальню. Теперь Уэйд хотя бы мог быть уверенным, что дойдет до спальни точно, не останавливаясь у каждой стены в приступе вожделения. Но он не учел, что Питеру окажется мало, довести до оргазма Уэйда один раз, и он стал целовать его в шею, прихватывая мочку его уха губами. Уилсон беспомощно застонал, а Питер залился нервным хохотом. По крайней мере, с неясностями было покончено. С Питером он попытается справиться. Попытается.