Когда и с кем спать.

Вообще-то, Джек не любил спать, когда кто-то рядом. Он, малолетний, специально забивался в такие труднодоступные места, где достать его могли разве что Сателайтские кошки. Ну, либо Юсей, хотя в некоторых моментах у Джека возникали вопросы, не принадлежит ли его друг к кошачьим. Тем более, с котами спать спокойно. А Юсей... Сколько Джек себя помнил, они всегда спали вместе. МаленькйФудо просто устраивался под бочком, обвивал руками и, пока его друг смотрел в пустое темно-синее небо, мог позволить себе от большой любви немного потереться о плечо Джека лбом или виском. Конечно, такое уходило со временем. Уходило, но не мешало маленькому королю трепать и мягко гладить друга по волосам. И ни разу не прогонять. Потому что Юсей теплый, и...Джек так безумно привык к этому, что когда однажды его друг оставил его буквально на ночь, сейчас Атлас уже и не вспомнит, почему это случилось, тот не мог заснуть. Ворочался, кутался все сильнее в подобие покрывала. Было холодно, и Джек дергался от кажого шороха. И вовсе не важно, что потом Юсея обнимали в ответ так, что тот едва мог вдохнуть. Иногда было и по-другому. Юсей, хватающийся во сне за Джека так, что тот в непонимании распахивал глаза и слышал шумное, сонное дыхание. И ребенок понимал, что...его друга мучают кошмары. Джек редко испытывал жалость. Но это...это же Юсей. Его лучший, единственный друг. Самый близкий человек, которому он доверяет все переживания, надежды, на которого это синеглазое чудо смотрит с таким искренним восхищением... Джек не знал, что может сделать. Наверное, только тихо, боясь, шептать, что все будет хорошо. Чувствовать, как маленькие ладони сжимаются чуть сильнее. Неужели разбудил? Нет, ладошки ослабили хватку, дыхание стало ровнее. И с каждым разом, все спокойнее. И затем кошмары исчезли, Джек же даже и не догадывался, что дело в нем. В том, что Юсей всецело доверял ему свой сон. И маленький король отлично справлялся с ролью защитника. Тихий шепот в темноте, легкое поглаживание по плечам, непослушным волосам, и Юсей перестает хмуриться. Как он оставит его? А вообще-то, Юсей слишком чуток во сне. И если теплый, оберегающий, Джек не рядом, кошмары настигали. И любое касание, даже если это просто Марта поправила наспех постиранное одеяло, заставляло в ужасе распахнуть глаза в поиске опасности. Только на Джека он не реагировал, только он мог коснуться спящего Юсея, только он мог встретить этот заспанный, еще ничего не различающий взгляд. И Джек не понимал. Не придавал значения, не считал важным отмечать, что это рядом с ним это синеглазое чудо не видит кошмаров. Уже не придавал, когда сформивалось понятие о личном пространстве. И лишь со своим едва внеше заметным беспокойством смотрел, как Юсей прятал страх, оставшийся с ночи, которую он провел один. Едва заметным для других волнением. Не для того, кто знает Джека всю сознательную жизнь. Он знает, как на деле маленький король беспокоится, несмотря на непроницаемый жестокий взгляд. А когда бы Джек научился чувствовать дрожь Юсея издалека? Когда же еще Юсей начал прятать чувства и переживания, чтобы просто не чувствовать это беспокойство? Это не было трагедией. Просто он чувствовал, что больше не нужно обременять этим Джека. Он же вырос, значит, и маленькому изобретателю стоит начать рости, даже если для Юсея это означало полностью спрятать страхи и желания. И затем Джек ушел. Возможно, ему тоже было плохо - выбирать между лучшим другом и мечтами. И он даже не хотел думать, поначалу, насколько плохо Юсею. Насколько сделает больно, изменится ли его восхищение во взгляде на презрение после этого?.. Оставалось лишь догадываться. Король садится на пророченный ему трон. Но все еще не любит с кем-либо спать. Не может. Если кто-то входит в его апартаменты, а он сам, к примеру, дремал в кресле - он просыпался. Даже если войти максимально тихо. И даже женщины. У Джека их не так много, тех, кого он к себе подпускает, которые гордятся тем, что имеют честь видеть короля в том свете, о котором многие могут только грезить. И не важно, что с ними Джек холоден. Что они даже не могут распалить его. Зато тот, кто мог вызвать интерес и заставить все внутри пылать, в это время отчаянно кутался легкое летнее одеяльце. Обнимал, пытаясь...согреться и найти защиту. Потому что больше было некому. Юсей не считал это трагедией. Он всегда шел по стопам своего короля: тоже, как и он, хотел защищать, и учился этому. И пусть единственный его метод спасения других - самопожертвование, он учился. И потихоньку смог справляться с этим. И он продолжит оглядываться на Джека. И пойдет дальше за ним - будет расти, чтобы доказать, может, самому себе, что теперь ему точно не нужна защита и обьятья ночью Джека. Он стал сильнее. Только теперь поводы для беспокойства - не кошмары. Из раза в раз, Джеку уже кажется, что Юсей притягивает к себе нехорошее. А вообще-то, бывший король жаждал силы. И даже не задавался вопросом, зачем. Ведь самой главной, но игнорируемой причиной была потребность защитить это синеглазое чудо, которое смотрит после их примирения с определенным теплом во взгляде. Юсей стиснут в объятьях слишком крепко. Конечно, его обнимал и Кроу, и Аки, и близнецы, но именно Джек сейчас заставил молодого изобретателя обессиленно, со слабой улыбкой сказать: "задушите же..." Но ноги уже не держат, поэтому когда все уже убедились, что Юсей жив-здоров, было хорошо, что Джек лишь немного ослабил объятья. Ноги не держат настолько, что приходится просить Джека помочь. Тот и помогает, и Юсей устало отмечает, как он аккуратен. Осторожен. Он уже расслаблен, но Фудо знает, что еще час назад Джек боялся за его жизнь. Так, как не боялся бы за свою, и... Потом Юсей будет оправдываться, что просто не контролировал себя, пока был настолько уставшим. Кто же уж виноват, что его немного повело и он тихо попросил Джека не уходить ночью? Было неловко, а на кровати - мало места: пришлось лечь на друга почти целиком. И можно было бы так и уснуть, приютившись на бывшем короле, по старой привычке звбросив на него ногу. Если бы Джек не сказал что-то о том, что все это как-то глупо. И все это так, как в детстве. Юсей улыбается и неловко трется о чужое плечо виском. Глаза уже закрываются, с уст слетает тихое "я скучал по этому". Объятья медленно совмем ослабевают. Джек спустя время проявляет попытку подняться и уйти: они с Юсеем оба мужчины, подобное между ними бессмысленно. Вовсе не важно, что еще даже полчаса назад Джек ни за что бы не отпустил своего друга. Осторожно подниматься, высвобождаться. Пока ладонь, до этого мирно покоящаяся на груди Джека, резко не сжала одежду Атласа. И тело, до этого казавшееся таким слабым, прижалось сильнее. После такого не трудно догадаться, что его не пустят. И что если он уйдет силой, утром ввстретит понимающий, но безмерно печальный взгляд Юсея на себе. Осторожно устроиться удобнее. Выбора нет, хотя сомнения все еще гложили Джека. Сможет ли он уснуть? Каждый звук в тишине был отчетливо слышан. Тихое дыхание. Умеренное, такое родное сердцебиение. Легкий шерох одеяла: дыхание Юсея учащается, он жмется теснее. Как ребенок. Ладонь сама начинает мягко гладить его по волосам, плечам. Джек настолько отвык это делать, что получается неловко. Очень. И все снова затихает. Снова тихое дыхание, спокойное замедленное сердцебиение. Кошмар ушел, и Атлас выдохнул, устраивая ладонь поудобнее. И это так умиротворительно, как ни с кем. Так усыпляюще, что король незаметно для себя прикрывает глаза. Правильно ли двум взрослым юношам вот так в объятьях спать? Сможет ли сам Джек уснуть? Сомнения уходят, как и желание выбраться из теплых обьятий. Все вель как в детстве, как и всегда. Джек отгоняет кошмары, Юсей усыпляет его. То, чего не получается, когда они с кем-то еще. Сомнения уходят с силами и остатками бодрости. Все погружается в темную пелену, и ни звезды, ни луна, ни пение птиц и даже чей-нибудь крик не прервет это. Они рядом, снова, и уже на грани мелькает мысль, что спать вместе не так уж и плохо.