Одной крови

Еще никто не знал о том, что Джайна стала Лордом-Адмиралом. Она сама узнала об этом полминуты назад. Сейчас Кэтрин с надеждой смотрела на приближающиеся к порту корабли, держала свою дочь за руку и не говорила ни слова. Та не могла понять, в чем дело. А только что подавшая в отставку женщина не хотела говорить – потому что вдруг скажет, напомнит, а его все-таки нет, и мемориал поставленный сносить не придется. Ей было страшно спускаться, потому что корабли приближались, тем быстрее ей пришлось бы узнать ужасающую – или нет – правду. Когда первые корабли остановились, то к порту начал сбегаться народ, стоящая свыше Кэтрин не смогла больше стоять и резко побежала вниз, думая, что дочь последует за ней. Но Джайна просто недоуменно смотрела ей вслед. Она не чувствовала себя частью своего народа. Почему мама была так взволнована, почему она так резко сорвалась и ничего не сказала – она не знала. Особо знать не хотелось, но встречать матросов потерянного флота было надо. Потому что она теперь Лорд-Адмирал, а не ее мама. Это сдавливало сердце, особенно тучей нависал тот факт, что всему народу придется узнать об этом. Праудмур выдохнула и решила последовать к порту. Только делала она это крайне медлительно, и люди, что спешили к кораблям, быстро обгоняли ее. Хотелось надеть капюшон, чтобы скрыть свое лицо, но вряд ли бы это помогло быть неузнаваемой – даже по одежде она сильно отличалась от своей нации, к тому же, как-то прятать себя при ее титуле было бы неуместно. Она незаметно сжала отцовский кулон в левой ладони, так и не решаясь надеть его на себя. Мгновение, и он испаряется в ее руке. Она все идет, и мама уже потеряна из виду, и люди кричащие стали для нее фоном, когда в голове все еще маячили сцены из проклятого леса. Кажется, что до сих пор она видела убийство отца, и смерть Артаса, и смерть Вариана, и взрыв Терамора, и даже несмотря на прощение Кэтрин, ее раненое сердце не находило себе покоя. Первые люди сходили с кораблей, кто-то выбегал из толпы и обнимал их. Мужчина шел, почти полностью скрывшись в капюшоне, пряча в складках плаща головной убор. Его взгляд упорно искал хоть кого-то знакомого, и он не особо хотел, чтобы приветствующий народ кружился вокруг него, мешая пройти дальше. Иногда он останавливался и оглядывался, - кто-то узнавал его, хотел подойти, но он тут же фыркал и отворачивался, пытаясь затеряться в толпе. Он был наследником, и такая скрытность объяснялась его боязнью смены власти в Боралусе. Вдруг с его мамой что-то случилось за столько лет, вдруг сейчас его поджидают убийцы иного правящего дома где-то рядом? Много было людей, не следящих за дорогой, толкающихся в оба плеча, но мужчина молчал. Не столь много вежливости, культурных слов можно было сосчитать по пальцам. Впрочем, иногда мужчина и сам натыкался на чьи-то плечи, так как опора ногам была настолько непривычной, что хотелось вернуться обратно на корабль. Этот запах – не моря – эти люди, и просто не верилось, что… Это был очередной удар в левое плечо. Он не знает, что произошло в этот момент, но именно этот раз заставил его остановиться и обернуться. В сердце зажегся огонь, огонь возмущения и немного злобы, потому что сколько можно? Он не понимает, почему произошло так, просто раз – и резко вспыхнуло пламя, как будто он был спичкой, что коснулась огня. Этот «огонь» в виде бледной женщины, которая совсем не была похожа на жителя Кул-Тираса, тоже обернулся. Это был слишком тяжелый удар, даже чуть вызвавший боль в ее руке незащищенной наплечником, что отрезвил ее, заставил выйти из мыслей о том проклятом лесу, о убийстве отца и прочих страшных вещах. Два человека вдруг заставили обратить друг на друга внимание, будто между ними всю жизнь была проведена невидимая крепкая ниточка, а при долгожданной неожиданной близости она зажглась – и зажгла их. Тогда Тандред Праудмур заговорил первый. – Куда ты смотришь? – грубо вопросил он, что даже некоторые люди, проходящие мимо, отошли на пару шагов, не желая свалить его гнев на себя. Он толком и не успел разглядеть ее, а уже задавал наглый вопрос, который ни с того ни с сего сошел с его уст. А когда сделал это, то понял. Чужестранка. Бледная, седая, в чужих одеждах. Джайна Праудмур бы развернулась и ушла. Проигнорировала бы его вопрос, но резкий подъем духа, что спровоцировал этот мужчина, был слишком сносящим голову. – Сними капюшон, матрос, – нахмурилась она. – Не носи, если не умеешь смотреть через него. Губы поджимаются, а глаза сужаются. Отвыкший от слишком большого количества людей, безумно раздраженный ни с того ни с сего, он снял капюшон и отстегнул плащ, отбросил его назад, прямо на землю, после – сократил на шаг его расстояние с женщиной, и одел на голову капитанскую шляпу, что прятал все это время. Он был выше нее, совсем чуть-чуть. Джайна удивительно подняла бровь от его выходки – она, как маг, всегда умело контролировала свои эмоции – иногда, конечно, не получалось, но она явно никогда бы не сбросила с себя плащ посреди толпы людей, стараясь вести себя как можно более сдержанно. – Внимательно посмотрела на мое лицо и запомнила его, – практически прошипел светловолосый, тыкая в нее пальцем. – Ты, чужестранка, даже не представляешь, что я смогу сделать с тобой. Как смеет он тыкать ей в ключицу? Огромная злоба заставила Джайну защищенной доспехом рукой цапнуть за руку наглого. Железные когти на ее пальцах были слишком остры, чтобы царапнуть палец до крови. Мужчина лишь шикнул. Кажется, она сблизила расстояние еще больше. – Ты вообще кто? – процедила она, почувствовав небольшой запах алкоголя. Вблизи она разглядела его морщины, огромные круги под глазами. Всё понятно. Надо было бы развернуться и уйти, оставить этого непутевого, но что-то пригвоздило ее к месту, что-то внутри ее души заставило убеждать саму себя, что ей прямо так жизненно важно обсудить проблему с этим человеком. Который неприятно рассмеялся ей в лицо. – Ты женщина красивая, но не очень умная, – он демонстративно оглядел ее с ног до головы, и, честно говоря, небольшое опьянение не позволило ему с самого начала увидеть то, насколько же прекрасны были ее… глаза? Тандред ненавидел магию. Тем более тех, кто ее создает. Будучи жертвой именно магического воздействия, что заставило его флот скитаться по волнам в течение нескольких лет, внутри него зародилось убеждение, что он всю оставшуюся жизнь будет ненавидеть все, что связано с волшебством. А уж когда перед ним предстала чародейка собственной персоной… – Я возможный Лорд-Адмирал Кул-Тираса, моя дорогая, Тандред Праудмур, – продолжил он, иногда пялясь на ее седые волосы, а потом пялясь на то, как ее выражение лица меняется… И уже смеется она. – Что? – она была полностью уверена, что он пропил себе все мозги. – Такого бы даже я не придумала. Ты говоришь МНЕ, что ты – Тандред Праудмур? На мгновение она задумалась – волосы были схожи, хотя она уже точно не помнит, как же выглядит конкретно ее светлая прядь, которой было так мало. Глаза – голубые. Все было как у нее, но вдруг он лишь пользуется этим? – Ты пьян, – заключает чародейка, насмехательно смотря ему в лицо. – И что? Праудмуры не могут быть пьяными? Кто-то услышал эти слова и слегка замедлился, но через несколько секунд снова пошел дальше. Эти двое даже перестали замечать, что в принципе стоят на дороге у людей, что мешают пройти, что лежит рядом как бы вообще целый плащ – мир сузился до выяснения отношений и высмеивания друг друга. Как будто Джайна забыла о том, что у нее была глубокая депрессия из-за страшных видений, а Тандред забыл, что он последние несколько лет не видел земли. – Ты лжешь мне, – сложила она руки, утвердительно и четко выговаривая фразу. – Я Джайна Праудмур, и я точно знаю, что мой брат никогда бы не был таким хамлом. Теперь уже засмеялся он, даже пуще, чем она. – Мне кажется, что это ты лжешь, дорогая моя чужестранка, – потирал он усы с бородой. Вряд ли этот матрос знал, что случилось с ее городом, так подумала Джайна. Сейчас было мало людей, которые не узнали бы ее по седым волосам с одной золотой прядью. – С чего мне тебе лгать? – устало вздохнула она, утомляясь. Это был абсолютно глупый, абсолютно бессмысленный разговор двух людей, нога которых как минимум несколько лет не касалась земли Кул-Тираса. Но предчувствие говорило ей стоять рядом. – Ты себя в зеркале видела? – заявил Тандред. – У моей сестры были волосы ровно как у меня, а ты – седая и страшная. Последнее слово было сказано им специально, для увеличения эффекта сказанного, но если говорить с мужской точки зрения, то она была… не такой уж и страшной. Не страшной совсем. – И старая, – заключил он. Сердце сжалось. Джайну никогда в жизни никто не оскорблял как женщину. Как фанатичную дипломатку, как предательницу, как безжалостную убийцу. Все это было, но никто ей прямо в лицо никогда не смел говорить что-то о ее внешности. Она, обученная в Даларане, всегда была изыскана в плане внешней привлекательности. И если сказанное раннее забавляло ее, то теперь – уже злило. – Ты пропил уже все мозги себе, паршивый мерзавец, – ее брови сошлись на переносице, а руки разомкнулись и сжались в кулаки. – Я могла и вырасти, наверное, за все эти двадцать лет. Почувствовав ее гнев, в нем пробудилась взаимная ненависть. У него была похожая складочка, которую создавали нахмуренные брови, - и у обоих был такой вид, будто они прямо сейчас набросятся друг на друга. – Ты не можешь быть моей сестрой. Ты хоть и стерва, но появись бы она тут – ее бы в живых не осталось. Култирасцы бы просто разорвали ее на части. Так что, не неси чушь и лучше скажи мне, где Кэтрин Праудмур. Еще слово, и она расцарапает ему все лицо. Еще один смешок, и она метнет в него огненный шар. Все было правдой, все было такой болезненной правдой. – Несколько минут назад Я освободила тебя от пожизненного заключения на этом проклятом флоте! – интонация была высокой, говор переходил на крик, и они так были объяты ненавистью друг к другу, что забыли об одной очень важной вещи… – И капитаном этого флота был Я, Тандред Праудмур, поэтому, когда я стану Лордом-Адмиралом Кул-Тираса, первое, что я сделаю, это прикажу казнить тебя! Кто-то ахнул. Забегали глаза. Пелена ненависти постепенно спадала. Люди чуть ли не окружили. Столпились вокруг и наблюдали, слушали эту ругань. «Черт…» Джайна опасливо оглянулась. После, заметив ее замешательство, Тандред. Народ прекрасно знал как сестру, так и брата. Только вот они друг друга не знали. Тишина перерастала в неловкость. Где-то были слышны голоса с кораблей, и это немного успокаивало. Мужчина и женщина посмотрели сначала на людей, а потом – друг на друга. Цвет волос. Глаза. Очертания лица мамы. Очертания лица папы. Возможно, что и вправду… но нет-нет, стойте… – Тандред! Джайна вздрогнула, когда услышала голос мамы, и смотрела удивленно распахнутыми глазами на то, как ее мама, да-да, это была она, ей не казалось, обнимает крепко-крепко мужчину, которого она обозвала наглым хамовитым алкашом. Весь мир только что обвалился для нее. Нет, такого не может быть, неужели это действительно он? Не похож, нет, от слова совсем не похож. Это не ее брат. Тандред так сильно обнимал Кэтрин, что постепенно сомнения стали проступать через ледяную уверенность Джайны. Каждая секунда оставляла треск в ее сердце. Они обменивались какими-то фразами, но она была слишком в шоке, чтобы слышать их. Потом Кэтрин хватает за руку дочь и обнимает уже двоих, прислоняя одного к одному плечу, другую – к другому. – Ох, мои дети, – облегченно вздыхает мама. И уже Тандред охвачен шоком. Эта чужестранка, эта седая красивая стерва – его сестра? Какого черта? У Кэтрин льются по щекам слезы, поэтому она отстраняет обоих, говорит, откуда-то успевшим порадоваться, людям, чтобы они разошлись, - не сразу, но они это делают, уходят, но все продолжают оглядываться на семью. Которая вообще не верила, что она действительно семья. Тандред грозно взглянул на недоумевшую Джайну, потом – на мать. – Мама, это она?! – указал он пальцем. – Это убийца Лорда-Адмирала, моего отца и твоего мужа? Кэтрин пыталась успокоить его, взяла его за руку, опустила ее и обхватила своими обеими. – Сын, успокойся, прошу тебя, не при всех. – Это правда? – уже немного тише проговорил он, послушав маму, чуть склонился. – Ты действительно позволила ей вернуться сюда, жить здесь? Как, после всего того, что она сделала? Кэтрин не была удивлена. У нее была точно такая же реакция на возвращение дочери. Сейчас ей было безумно стыдно, но она знала, что скоро у брата это пройдет. Джайна замялась и разочаровано опустила взгляд. Она почувствовала, будто вернулась к самому началу своих терзаний… – Тандред, мне нужно тебе многое рассказать, поверь мне, - как можно мягче старалась убедить его мама. – Она спасла тебя. Не только тебя, но и весь Кул-Тирас. Мы пережили очень многое с тех пор, как флот околдовали. Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты злился, я столько тебя не видела, я думала, что ты… Слезы накатывали, и Тандред лишь обнял ее еще раз. Зависть проскользнула на лице Джайны. Она много лет мечтала о таком приветствии своей мамы. А получила смертный приговор, сказанный ее устами. Капитан флота через плечо мамы недовольно смотрел на сестру, на что та лишь отвернулась, не желая более смотреть в эти глаза, похожих на ее как капли воды. «Ты со мной одной крови?» Уже через мгновение Кэтрин стояла возле дочери, тихо шепча ей на ухо, что ей лучше пока не попадаться ему на глаза, и чтобы она не волновалась – она все объяснит, все расскажет ему, он примет ее так же, как приняла нация. Честно говоря, нация еще не приняла ее. Сравнение было ужасным. Как и этот человек, которого братом она не могла назвать. Как и он ее – своей сестрой. Хамоватый алкаш. Стервозная чародейка. Для Тандреда «чародейка» было уже оскорблением.