Воздуха

      Дорогая Джейн,       Люб-       Воздуха!       Воздуха!       Самую малость бы!       Самую-самую...       Я сажусь за письменный стол уже шестой раз. Одиннадцатый опускаю перо в чернила. Не знаю, что написать, они засыхают. Иногда мне кажется, что я и сам уже засох, отцвел и медленно умираю – годы берут своё. Ночами мне часто не хватает воздуха. Я задыхаюсь, Джейн. Я задыхаюсь.       лю!       Хочешь, –       уедем куда-нибудь       заново,       замертво,       за море?..       Иногда я задыхаюсь в огне, просыпаясь из-за очередного кошмара о том самом пожаре. Иногда я задыхаюсь, потому что попросту забываю проветрить комнату вечером и при этом не покидаю её стен изо дня в день.       Люб-       Богово – богу,       а женское – женщине       сказано,       воздано       Но чаще всего я задыхаюсь при воспоминании о тебе. Я задыхаюсь без тебя. Задыхаюсь в твое отсутствие. Задыхаюсь, потому что не знаю, где ты и с кем. Джейн, мне и сейчас тяжело дышать.       лю!       Ты покорённая.       Ты непокорная...       Воздуха!       Воздуха!       Мне было тяжело дышать и тем самым утром, когда я выжидал часы у твоей комнаты и боялся твоей глубокой обиды, ненависти ко мне. Я так боялся, что ты меня разлюбишь, но верил и продолжаю верить в то, что это невозможно.       Люб-       Пусть эти сумерки       станут проклятием       или ошибкою...       Сейчас я боюсь только того, что не найду тебя. Что ты не найдешь меня, что мы никогда не пересечемся и встретимся только за гранью. А может и не встретимся. Этого, Джейн, я боюсь больше всего.       лю!       Бейся в руках моих       каждым изгибом       и каждою жилкою!       Мой самый страшный кошмар не о пожаре. Он о твоих слезах. О том, как они катятся по твоим румяным щекам, тонкой шее и ударяются о хрупкие пальцы, а после ты спрашиваешь меня, тихо-тихо, вполголоса: «Любишь ли ты меня?...»       Люб-       Чёртовы горы уставились в небо       тёмными бивнями       Люблю! Люблю! Люблю! Ты представить не можешь, как бурно, как страстно я тебя люблю! Я хочу надеяться, что ты любишь меня также сильно, но сейчас следует надеяться на то, что мы вновь сможем хоть когда-нибудь, хотя бы на пару секунд, а лучше на всю вечность, но увидеться.       лю!       Только люби меня!       Слышишь,       люби меня!       Знаешь,       люби меня!       Неделя? Месяц? Год? Десять лет? Тридцать?... Сколько мне ждать, Джейн? Сколько мне ждать? Не успею ли я и впрямь засохнуть, отцвести и умереть во время этого долгого, томительного ожидания?       Люб-       Чтоб навсегда!       Чтоб отсюда – до гибели...       Вот оно...       Вот оно...       Нет, не успею и дождусь, Джейн. Перетерплю тридцать три несчастья, двадцать два пожара и одиннадцать засохших чернил. Десять кораблекрушений, два незрячих глаза и одно разбитое этими тридцатью тремя несчастьями сердце.       лю!       Мы никогда,       никогда не расстанемся...       Я задыхаюсь, Джейн…       Я задыхаюсь!       Воздуха...       Воздуха!..

До последнего вздоха твой, Эдвард Рочестер