Приключения Вилки, или Граждане, следите за столовыми приборами

Утро началось с того, что нагло пытавшиеся свалить гномы, были пойманы с поличным. — О, лохматики, уже встали? — зевнула так не вовремя выпершаяся из опочивальни Вилка, выискивая глазами возлюбленного. Гномы обречённо вздохнули. Гэнди стоял чуть поодаль, опираясь на посох, и был чертовски хорош в лучах утреннего солнца. Дева, блеснув глазищами, плотоядно облизнулась. Маг огладил длинную бороду. Девица едва не грохнулась в обморок от восхищения. — Гээээнди, — пропела она сладким голосочком и попыталась облапить Митрандира, но тот умело увернулся и, хмыкнув в бороду, объявил отправление отряда. — А завтрак? — разбухтелась девица, бросая голодные взгляды на мага. Гэндальф их успешно игнорировал. Поход шёл своим чередом. Куда и зачем идут — Вилку мало волновало. Главное, что Гэнди рядом был. Правда, он всё больше от неё по кустам шкерился, а то и вообще пропадал, но деву это не особо смущало. Девица тоже попалась настырная, и отступать не собиралась. — Ну, Гэнди, сладенький мой, где же ты опять?! — Вилка с упорством боевого тролля обшаривала кусты, одновременно отбиваясь от оказавшегося чересчур любвеобильным лохматого карлика. — Будь моей! — стонал Дубощитский, отчаянно пытаясь исправить невиданную несправедливость. Игнорирующая его попаданка — это ж что-то вообще недопустимое. — Отвали, Дубощитский! — отбивалась рыжая, поколачивая гномьего короля тем, что под руку попадалось. — И вообще… Я тебе что велела? Косы где? Ты наказан! Лохматого не кормить, пока не заплетется! Всем ясно? Спорить никто не решался, ибо знали, что себе дороже будет. А девица снова бросалась на поиски по окрестным кустам с воплями. — Гэээнди! Где ты, кукусик мой? Гэндальф, наблюдая с безопасного расстояния, покуривал табачок и ухмылялся в бороду. Этот квест его радовал определенно больше, чем предыдущие пара дохреналионов. — Я отдам всё своё золото за твой поцелуй, дева! — воскликнул в отчаянии Дубощитский, сильно страдающий от внезапно навалившейся любви. — Отвали от меня, карлик лохматый, — прекрасная дева оторвалась от облизывания отобранной у Бомбура поварёшки и в стотыщный раз объяснила. — Я Гэнди люблю и буду век ему верна. Да и золота у тебя нет, не бреши. — Будет золото, — обещал Дубощитский, тоже облизываясь. То ли на деву, то ли на поварёшку. Не кормили короля гномов уже третий день. Тихо, никому не мешая, страдал в отдалении Бомбур, гипнотизируя родную поварёшку несчастным взглядом. Красавица, естественно, Дубощитскому не поверила, и, стукнув гнома для профилактики той самой поварёшкой, отправилась по делам до ручья. Тут, как-то совсем не кстати, гномы попались горным троллям. Это, определённо, был минус. Зато Гэндальф снова объявился. А это было сильно в плюс. Что интересно, жарить страдающего Дубощитского тролли, ныне покойные, наотрез отказались, побоявшись заразиться. — Ты — мой герой! — верещала девица, повиснув на маге. Маг молчал и терпеливо ждал, пока попаданка отвиснет. — Дай я тебя поцелую! — визжала рыжая, пытаясь облобызать Митрандира во все места, до которых дотягивалась. — До свадьбы нельзя, — ухмылялся Гэнди, отодвигая деву посохом подальше. — Магия. Вилка вздыхала, мимишилась и от избытка чувств целовала Двалина в макушку. Двалин мрачнел, но терпел, периодически вытирая обслюнявленную лысину рукавом. Дубощитский стенал о несправедливой судьбе. Остальные гномы предпочитали не высовываться и пореже попадаться на глаза девице, мастерски маскируясь под окружающий ландшафт. Особенно хорошо это получалось у мохноногого. Насчёт реальности его существования Вилка вообще уверена не была, но задумываться ей было некогда — она сочиняла серенаду для Гэнди. Дальше было всё по сценарию — лес, пауки, сосны и прочее. С соснами только вышла заминочка. Орлы наотрез отказались прилетать, узнав, что гномы не одни. — Гэндальф, имей совесть? — хмуро вещал Гваихир. — Сил уже нет этих попаданок таскать. В прошлый раз вон… Одному все перья на макушке повыдергали. — А я что могу сделать? — виновато разводил руками маг. — Я что ли их сюда привожу? Конечно, давайте, валите всё на Серого! Пристыженные орлы, обречённо повздыхав, всё-таки полетели. К Беорну Гэндальф решил в этот раз не ходить. Ну, а потом, конечно, были елфы. Елфы, если честно, им попались какие-то странные. Увидев Вилку, остроухие тяжко вздохнули, все как-то взбледнули с лица и поникли, как те лютики. Оценив возможную степень урона, Рэнди, он же Трандуил, он же Владыка Лихолесья, прикинул шансы и, скрепя сердце, повелел таки привести сына. Сын долго упирался, всячески сопротивлялся и вообще идти не хотел. — Папа, пожалейте! — чуть не плакал блондинистый лучник. — Сил моих больше нет! — Соберись, тряпка! У нас ещё два фильма впереди. Терпи, Ласик. Когда-нибудь успокоятся. Лас, он же Леголас, обречённо вздохнув, поплёлся встречать гостей. Деятельная рыжая в это время, в очередной раз не найдя своего неуловимого кукусика, загнала гномов в баню, игнорируя их вопли о том, что они, вообще-то, взрослые мужики и сами помоются. — Дубощитского отстирать, расчесать и заплести! — отдавала команды Вилка, ловко лавируя между гномами. — Потом проверю самолично! Гномы краснели и прикрывались тазиками. — А если сопротивляться будет? — грустно спросил кто-то из заднего ряда. — Все останутся без ужина, — сурово заявила дева. Бомбур упал в обморок. — О, прекрасная дева! — с легкой истерикой в голосе обратился к нашей красотке прехорошенький елф, когда та выскочила из бани. — Чего тебе, белобрысый? — осведомилась девица. Елф помялся, стараясь прикрыть трясущейся рукой дергающийся глаз. «Нервные какие-то все», — подумала Вилка, пожалев бедолагу. — Позволь мне любить тебя, — выдал наконец блондинчик замогильным голосом. — Некогда мне, — отмахнулась девица и помчалась куда-то, но резко обернулась и уставилась на елфа. — Слышь, ты музыку играть умеешь? — Умею, — Леголас выглядел так, словно того и гляди хлопнется в обморок. — Значится, так. Вечером в сад придешь. Будешь играть. — А любовь? — всхлипнул лучник. — Я Гэнди люблю, ясно? — А можно мне с гномами не спать? — у королевича аж руки затряслись. — Можно. Но в саду, чтоб вечером был. — Буду! — лучник едва не подпрыгнул от счастья. Правда, тем же вечером он о своем обещании сильно пожалел. Девица, устроившаяся под окном Митрандира, в аккомпанементе не особо-то нуждалась. Изящную елфийскую музыку все равно не было слышно из-за её завываний. Зато голос её, сильно смахивающий на вопли мартовского кота, слышно было хорошо чуть ли не на всё Лихолесье. Дева старательно выводила что-то ванильное на тему «любовь-морковь-кровь-бровь». Леголас перебирал струны арфы и хотел утопиться. Елфы старались не отсвечивать, но сильно страдали, и от этого пили всем табором и дружно молились. На троне сидел злой и помятый Рэнди, утопив лицо в глубокой челодлани. В загоне нервно икал лось. И только гномы мирно спали. Они уже и не к такому были привычные. А кукусик Гэнди, которому, собственно, серенада и посвящалась, бессовестно храпел, предусмотрительно заткнув уши и хитро́ улыбаясь даже во сне. Успокоилась девица только под утро, когда текст на листочке закончился. Королевич Лихолесский за это время пару раз пытался удавиться арфой, на которой играл, но не вышло. Пригревшаяся под первыми лучами солнышка Вилка, наконец-то, задремала. Елфы, не поверив наступившей тишине, дружно решили, что оглохли. Трандуил в загоне валерьянкой отпаивал Лося, не выходя из режима челодлани. Выспавшийся и свеженький, как огурчик, Гэндальф спустился в сад, набил трубочку «Старым Тоби», закурил и выпустил пару колечек дыма, а потом наклонился и провел ладонью над лицом девицы, ухмыльнувшись при этом в бороду. — Вилка! Слышь? Хорош спать-то! — Машка бесцеремонно трясла нашу девицу за плечо. — Всё кино проспала. Эх, ты, толкинистка фигова! — Ну, Гэнди, — проворчала Вилка, сползая с кресла и зевая. В голове нашей йуной интеллектуалки тут же начал зреть само собой гениальный план коварной мести. — Ну, Гэнди! Ну, динамщик! — приговаривала прекрасная дева, вешая на стену плакат. — Ну, погоди! С плаката ей хитро́ улыбался белобородый маг. — Ну, ничего. Я до тебя еще доберусь! — пригрозила девица плакату и вытащила из сумки книгу в плотном переплете. «Дж.Р.Р. Толкин. Хоббит, Туда и обратно» — гласила надпись на обложке. Рыжая девица, подозрительно похожая на Сейлор Мун, но в тяжелой гномьей шубе, свежеотобранной у Дубощитского, воинственно стояла на краю поляны, исподлобья разглядывая выстроенных в ряд гномов. Гномы обречённо вздыхали и тихо молились. Дубощитский вздыхал томно, аки герой-недо-любовник, и ёжился под пронизывающим ветром, разрываясь от в очередной раз внезапно навалившейся любви и желания закопаться под ближайший камень. — Ну? Будем говорить? Или хуже будет, — дева нехорошо прищурилась. Гномы не совсем поняли вопрос, но на всякий случай заговорили все одновременно. — А ну тихо! — рявкнула не хуже Азогова варга дева. — Где возлюбленный мой Гендальф?! — Мы не знаем! — гаркнули гномы. Дубощит продолжал строить глазки девице, хотя желание закопаться под камень становилось всё сильнее. — Значит, будем искать, — подытожила дева. — А ты, лохматый, руку поднимай, когда высказаться хочешь. — А может он у Радагаста? — тихо предложил кто-то. — А что там у Радагаста? — заинтересовалась дева. — Дача и ёжики. — Решено. Идём к Радагасту, — определила маршрут Вилка, подумав, что если не найдет Гэнди, то хоть на ёжиков посмотрит. В нестройном ряду гномов прошёл ропот, но быстро стих под суровым взглядом девы, заметившей поднятую руку. — Учись, лохматый, — кивнула она в сторону и милостиво разрешила. — Говори, гном. — О, прекрасная Вильгильменираэль, дозволь спросить. А можно я домой пойду? А то у меня радикулит и лысина мёрзнет, — вопросил Двалин, которого совсем не радовала идея скакать по всему Средиземью в поисках Гэндальфа, и улыбнулся, как можно милее. С ближайшей сосны осыпались поседевшие белки. — Тебе можно. — А как же Эребор? — заметно посиневший Дубощитский снова томно вздохнул. — Никакого Эребора, пока не найдем моего кукусика! Вопросы есть? Двалин опять поднял руку. Дева снова милостиво кивнула. — А можно я себе проводника возьму? А то лес этот плохо знаю, заблужусь один, — и Двалин опять же мило улыбнулся. Остальные гномы, почуяв надежду на спасение, тоже все заулыбались, стараясь обойти друг друга в милости. Включая Бифура. С ближайшей сосны осыпались поседевшие иголки. — Да бери кого хочешь, — дева запахнула гномью шубу и решительно двинулась. — Меня возьми, меня, — зашуршали гномы. Через полчаса в делах походных остались Вилка, Дубощитский и голая сосна. — Гэнди, сладенький мой, я иду! — радостно ввизгнула девица и, подгоняя мёрзнущего Дубощитского уже знакомой нам поварешкой, отправилась в путь. А где-то в Средиземье Гэндальф Серый прищурился, пыхнул трубочкой и ухмыльнулся в бороду.