омежьи проблемы

Крепкий, удушающий запах сирени и почему-то кардамона ударяет ей в чувствительные и раздражённые ноздри ещё тогда, когда они приближаются к своим местам. Лалиса честно и отчаянно надеялась на то, что их посадят перед какой-нибудь женской группой и ей придётся немного полегче. Но кто судьба такая, чтобы жалеть её? Их диванчик оказывается прямо перед местами БТС и это — катастрофа. Впереди идущая Манобан ловит себя на порыве просто послать всё куда подальше и зигзагами сбежать, путая следы и прячась за мемберами других групп. Но не здесь и не сейчас, под светом софит, где и так приходится контролировать каждый свой шаг, вздох и эмоцию. Лалиса собирает всю волю в кулак и делает шаг вперёд под звон кристаллов на собственном костюме. И спустя секунду понимает, что очень зря это сделала. Дженни тихо шепчет, что всё будет в порядке и чтобы она меньше нервничала. Лалисе сейчас хочется уже не сбежать, а просто испариться или исчезнуть, чтобы не ощущать чужих взглядов на себе и своём теле. Спазмы жара вновь разливаются в животе, и Манобан остаётся на ногах только из-за того, что у неё годы упорных тренировок. Она прикусывает щеку изнутри, стараясь удержаться от болезненных стонов и точно зная, что внешне это совершенно незаметно. Сначала ей кажется, что этот запах исходит от Чон Чонгука, которому она кланяется самому первому, тот — самый настоящий альфа, но как только она делает ещё несколько шагов вперёд понимает, что ошиблась. Совсем по-детски хочется развернуться и попросить Джису-онни увести её отсюда и просто отлежаться в своей кровати под пушистым пледом, прикусывая зубами подушку и извиваясь от каждого внутреннего позыва внизу живота. Лалиса ненавидит все эти биолого-анатомические особенности своего организма, особенно во время выступлений. Спустя год постоянного употребления блокаторов во время течки, они практически перестают действовать на Манобан. Но когда от настойчивого терпкого аромата уже нет никакого спасения, а Лалиса уже дошла до того места, на которое ей необходимо сесть, её глаза сталкиваются с чужими и потемневшими, выглядывающими из-под рваной алой чёлки. Истинный альфа. Её истинный альфа. Манобан тут же разворачивается спиной к Ким Тэхёну, тихо выдыхает, надеясь, что это не звучит, как откровенный жалобный стон с явным призывом, и оседает на кожаный диван, замирая словно статуя, хотя между ног горит уже огнём настолько сильно, что Лалиса заплакать готова от отсутствия чувства наполненности внутри. Ким Тэхён, конечно, догадывается, что премия будет интересной, но чтобы настолько. Да ещё и когда этот самый интерес перетекает в каменное возбуждение в штанах, с которым ещё придётся как-то бороться во время выступления. Причина его состояния сидит прямо перед ним, чуть ёрзая на одном месте и наивно полагая, что это совершенно незаметно. Тэхён ловит все эти мелкие детали, стараясь любыми способами отвлечься от смеси ароматов кокоса и персика с горькими нотами миндаля, который заводит и обволакивает настолько, что задохнуться можно. У Лалисы Манобан подтянутое хрупкое тело, роскошные волны платиново-русых волос, которые вот именно сейчас хочется намотать на кулак и притянуть к себе, впившись губами в такую соблазнительную шею, часть которой сейчас открыта его мечущемуся взгляду. Она будто специально хочет, чтобы её взяли прямо здесь, под прицелами сотни камер. Ну вот кто сказал ей, течной омеге, что идти на премию, где точно с десяток альф, но только один истинный, в число этих счастливчиков и входит Тэхён, которому до выступления теперь надо явно отлучиться в туалет, чтобы хоть как-то сбросить напряжение? Саму Лалису едва не подбрасывает разрядом электрического тока, когда Тэхён подаётся корпусом вперёд, наклоняется и едва не проводит кончиком носа по её волосам, маскируя своё действие под завязывание шнурков на ботинках. До пределов обострённая чувствительность нервных окончаний везде где только можно собирается очередная обжигающая все внутренности волна, отдающаяся спазмом уже крайне болезненного возбуждения во всех клеточках тела. Лалиса, наплевав на подгибающиеся ноги и подрагивающие колени, буквально мчится на их номер, радуясь нескольким минутам спокойствия. У Тэхёна суженные зрачки и раздувающиеся ноздри, в сочетании с агрессивно красными волосами — вылитый тигр, из чьих когтей на пару минут ускользнула лакомая добыча. Ким подпевает, подтанцовывает и даже улыбается. Улыбку впору прикреплять степлером. Манобан благодарит всех святых за то, что БТС пересаживаются чуть дальше. Теперь за её спиной нет альфы, от запаха которого все органы внутри скручиваются в узел намертво. Лалиса немного расслабляется, но от чужого взгляда между лопаток всё равно не избавится. Потом этих взглядов становится уже два. Манобан поводит плечами, возбуждение усиливается до такой степени, что колени приходится свести вместе и пониже натянуть покрывало на ногах. Нижнее бельё промокает уже насквозь. Чон Чонгук тоже чует течную омегу неподалёку, не спуская глаз с изгиба тонкой талии Лалисы Манобан. Тэхён видит это, злится и, улучая момент, когда камера направлена не на них, дёргает клетчатое пальто младшего. Лиса ещё не принадлежит ему, но это не меняет того факта, что она — его истинная. Ким догадывался до этого ещё тогда, когда впервые лично увидел юную тайку, когда учуял дуновение сладко-горького запаха от чужого тела. Альфы не терпят соперников, даже если они — их лучшие друзья и почти что братья. — Она — моя, — полурычит-полувыдыхает Тэхён одними губами в сторону Чонгука. Намджун внимательно наблюдает за ними боковым зрением, поэтому Ким тут же отпускает край пальто макнэ, вновь возвращаясь к наблюдению за сценой и выступающими группами. И, разумеется, за Лалисой. Той уже трудно просто спокойно сидеть на месте, течка усиливается, да и Тэхёну от этого ничуть не легче. Премия подходит к концу тогда, когда Лалиса уже начинает маскировать жалобные стоны ладонью под простое зевание. Получается из рук вон плохо, но иначе уже невозможно. Из зала она выходит только с помощью Джису и Розэ, поддерживающих её под руки. Манобан крепится из последних сил, улыбаясь камерам и дружелюбно махая рукой кричащим фанатам, мечтая только о том, как доберётся до гримёрки, где в личной косметичке лежит невскрытая пачка блокаторов. Это немного облегчит её нынешнее состояние. Только сегодня явно не её день. Полуобморочная Лалиса замечает, что находится без поддержки рук старших онни, а Дженни исчезла из поля зрения, скрытая высокими фигурами мемберов мужских групп. Манобан пугается, привставая на цыпочки и пытаясь разглядеть светловолосую макушку высокой Розэ. Она пытается выскользнуть из сплошной толпы, как вдруг её хватают за запястье и резко дёргают на себя. Лалиса успевает заметить только модно-растрёпанные алые волосы. Сопротивляться гораздо более сильному и властному альфе у неё нет никаких сил. Разумная часть, ещё не до конца отключившаяся в голос вопит, чтобы она хотя бы попробовала закричать, но другая же, возбуждённая до апогея течкой и близостью истинного, требует, чтобы Лиса просто подчинилась. Холодный металл запертой двери какого-то служебного помещения немного приводит Лалису в себя. Достаточно, чтобы в полутёмной комнате, заставленной аппаратурой, разглядеть лицо склонившегося над ней Ким Тэхёна, одной рукой зажимающего ей рот, а другой держащего за плечо. Кардамон и сирень сводят с ума, проникая в каждую клеточку тела настолько глубоко, что Манобан уже даже не стонет, а жалобно хнычет в чужую ладонь, ёрзая под чужим крепким телом. Позорная слабость собственного организма отходит на второй план, но мозг ещё пытается сопротивляться в то время, как колени подкашиваются, отказываясь держать хрупкое тело. — Пусти-и… Меня ждут онни-и, — Манобан не выдерживает и срывается на пронзительный стон, который Ким блокирует своей широкой рукой. Он нагибается к ней ещё ниже, проводит носом по чуть влажной шее, задевая короткие волоски и всеми силами удерживаясь от соблазна лизнуть, чтобы проверить совпадает ли её запах и вкус. Лалиса дёргается в его руках, тихо ойкает и хватается тонкими пальцами за ручку двери, которая неприятно упирается в позвоночник. Ладонь соскальзывает с её губ, ползёт вниз, задевая подвески на костюме и опускаясь на талию. — Ты совсем дурочка? Явилась во время течки на премию, а теперь хочешь, чтобы я отпустил тебя? Твоё тело говорит обратное, — Тэхён оглядывает её столь откровенно, что Манобан сводит колени вместе, потому что по внутренней стороне бёдер уже течёт. Голова кружится, а перед глазами плывут цветные красно-чёрные круги. Лалиса сдаётся окончательно, потому что возбуждение уже не просто тянет внизу живота, а практически режет от близости альфы. Она отпускает многострадальную ручку двери, за которую держится, чтобы не сползти вниз, хватаясь вместо неё за ткань кардигана Тэхёна. Манобан фиксирует взгляд на крепкой шее Кима с выпирающим кадыком, что-то внутри подсказывает поцеловать и она, ничего не соображая, тянется вперёд. Пухлые губы оставляют на подзагорелой коже, ровно на бьющейся жилке, яркий красный отпечаток помады. Ответом раздаётся хриплый стон. Тэхёну больше не надо повторять дважды, чтобы сорваться с и без того короткого поводка. Ему достаточно практически всей ладони, чтобы обхватить худую талию с выступающими рёбрами, которые просто нащупать под чёрным бархатом сценического костюма. Он резко припадает к пухлым губам, наконец-то ощущая тот самый привкус кокоса и персика. Лалиса поднимает голову выше, закидывает руки на плечи Тэхёна, практически вжимаясь в его тело. Ким надавливает большим пальцем на вскинутый подбородок Манобан, заставляя её приоткрыть рот и впустить его. Лиса краснеет, как рак, но сплетает свой язык с его, чувствуя, что воздух начинает заканчиваться. Тэхён поднимает ладонь выше, запуская её под черную бархатную кофту, скользя по коже до начала лифчика. Препятствие не останавливает его, с застёжкой он справляется быстро, потому что член уже слишком сильно давит на ширинку, грозясь просто порвать её. Мешают только длинные блестящие украшения, свисающие вниз и мешающие просто сорвать лишнее, чтобы насладиться обнаженным телом. — Сними это, — практически рычит Тэхён, зная, что если это попробует сделать он, то просто гарантированно порвёт. Лалиса тяжело дышит, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и торопливо повинуется сильному голосу, запуская руки за спину и расстёгивая проклятую кофту. Её тут же дёргают вверх и откидывают в сторону, припадая губами к небольшой груди. Свободная рука Тэхёна поглаживает плоский живот, уже от одного этого действия Лалиса скулит и дёргается, в свою очередь уже шаря маленькими ладошками под брендовым кардиганом, пытаясь примериться и сдёрнуть его. Ким отвлекается, ловит её руки и сам стягивает с себя верхнюю одежду. Манобан бьёт крупная дрожь, она покачивается и уже не может устоять на ногах, помогает только опора в виде широких плеч. Тэхён припадает губами к выступающим ключицам, прикусывая бледную кожу до собственных меток, а параллельно расстёгивает молнию на коротких шортах. Длинные ноги Лисы срывают крышу, а напряжение в штанах уже переходит все разумные границы. — Тэхёна-а, — Лалиса изгибается дугой, когда в изнывающее от нехватки внимания лоно входит один палец. Смазки достаточно, но внутри слишком узко, чтобы протолкнуть сразу два. Тэхён двигает им постепенно, через некоторое время добавляет другой, растягивая на манер ножниц. У Манобан уже не хватает сил на стоны, только на жалобное хныканье и редкие полувскрики, которые Ким поглощает своим ртом, чтобы сюда не наведались слишком любопытные и менеджеры. — Тише, тише, маленькая, сейчас, — Тэхён не знает, кого именно он сейчас успокаивает — себя или извивающуюся течную омегу, одним только видом умоляющую взять её. Он вынимает пальцы и подносит их к припухшим губам, с которых уже успела смазаться вся алая помада. — - Попробуй, — кивает Ким, и Лалиса подаётся вперёд, слизывает с пальцев собственный вкус и трётся плоским животом о вставший каменный член в его брюках. — Возьми меня, — она целует его в подбородок, куда дотягивается, и шаловливыми пальчиками расстёгивает ремень. Лалиса в своём адекватном состоянии ни за что бы такого не смогла сделать, за всю жизнь у неё был всего лишь один парень и то пару раз. Тем более, что этот парень не был её истинным. — Тэхён-оппа… — Всегда называй меня так, — Ким в одно мгновение просто подхватывает Лису под бёдра, практически усаживая на себя, девушка не весит ничего и труда это никакого не составляет. Он заметил большой, незахламлённый стол в углу комнаты ещё тогда, когда только втолкнул Манобан сюда и сразу догадался о дальнейшем его применении. Лалиса прикусывает нижнюю пухлую губу, чтобы не закричать, когда её опускают на поверхность стола, предварительно смахнув с него слой пыли, и резко раздвигают коленом ноги, прижимаясь к промежности и наверняка оставляя на ткани влажное пятно. Лиса закрывает глаза от стыда и выгибает спину навстречу Тэхёну, тихонько поскуливая. — Красавица, — судя по звуку Ким извлекает из кармана шуршащую пачку презерватива и быстро вскрывает её. Манобан, уже совершенно никакая от сосущей пустоты внутри, которую срочно надо чем-то заполнить, открывает глаза, садится и тянется руками к его ремню, пытаясь расстегнуть тот подрагивающими пальцами. Со второй попытки ей это удаётся, Лалиса рвано выдыхает и дёргает вниз молнию на ширинке, когда её ладони перехватывают и тянут на себя. Тэхён склоняется к её шее, облизывая впалую ключицу. Лалиса дёргается в его руках, ещё шире раздвигая под ним ноги, тем самым прося его не издеваться больше над ней. — Пожалуйста-а, — Манобан пытается поймать его губы своими, елозя обнажёнными ягодицами по столешнице. Ким и рад бы ещё чуть-чуть поиздеваться над жалобно-стонущей омегой, но пределы его терпения и выдержки тоже есть. Презерватив легко скользит по высвобожденному из боксеров члену, а Тэхён, сжалившись над хнычущей Лалисой, целует её, сминая влажные губы и в это самое время входя одним глубоким толчком, до самого конца. Лиса выгибается дугой так, что касается грудью крепких мышщ Кима, который своим ртом поглощает резкий крик. — Какая же ты узкая, — хрипит Тэхён, замирая на одном месте, тем самым позволяя Лалисе привыкнуть к своим размерам и немного меняя положение. Теперь он упирается обеими руками по обе стороны тела Манобан, которая опустилась всей спиной на поверхность стола, вцепившись побелевшими пальцами в его края. Она запрокидывает голову, выдыхая через раз и пытаясь свыкнуться с чуть болезненным ощущением наполненности. Тэхён внимательно всматривается в подёрнутое блаженством красивое лицо, выжидая момент, по виску скользит капелька пота. — Ещё! — стонет Лалиса, сама насаживаясь, хоть дальше уже, кажется и некуда. Киму не надо повторять дальше, эту омегу хочется просто втрахивать в черный лакированный стол так, чтобы она себя не помнила от удовольствия, кричала только его имя, накрываемая оргазмом. Тэхён делает поступающее движение, выходя, а затем вновь входя до самого упора так, что член давит на отверстие матки, затем срываясь на совершенно бешеный темп. Лалиса соскальзывает спиной по столу, из-за чего Киму приходиться подхватить её ладонями под лопатки, теперь насаживая ещё сильнее. Течной омеги хватает ненадолго, буквально на пару минут. Чувствительность внутри обостряется до крайности, каждая мощная фрикция заполняет её до предела, вынуждая даже не кричать, скорее тихо поскуливать, отвернув голову и прижавшись щекой к мокрому от пота столу. Тэхён, не переставая двигать бёдрами и теряя голову от узости и запаха Лалисы, хватает её одной рукой за подбородок и поворачивает лицом к себе. Припухшие и покрасневшие, приоткрытые в очередном стоне губы кажутся ещё соблазнительнее. Ким чувствует, что ещё чуть-чуть и Манобан кончит, поэтому замедляется, давая ложную паузу, чтобы затем начать врываться ещё сильнее и резче. Тугой узел внизу живота раскручивается, пуская по телу мощную волну острого наслаждения и заставляя тело содрогаться в ярком оргазме. Лалиса кричит не сдерживаясь, пытаясь удержаться на кромке помутневшего сознания с помощью плеч Тэхёна, на которых теперь красуется по четыре алые полосы от острых коготков. Он этого и не замечает, все внешние ощущения погружаются под толщу воды, не оставляя ничего, кроме дрожащей и ещё не отошедшей от оргазма омеги под ним, чьи волосы ореолом разметались вокруг головы. Она непроизвольно сжимает его член внутри настолько сильно и восхитительно, что сдерживаться нет больше ни сил, ни желания. Тэхён притягивает к себе Лалису за бёдра широкими ладонями, не давая пошевельнуться, когда с гортанным хрипом изливается в неё. — Блять, — тихо матерится Ким, когда перед глазами перестают плясать цветные мушки. Что-то мешает ему выскользнуть из Лалисы. Та приподнимает голову, чтобы разобраться, что не так, а когда понимает, то со стоном откидывается на влажный от их пота и хаотичных движений стол. У основания члена Тэхёна набухает упругий узел, который спадёт только через несколько минут. Пока они остаются зафиксированы в их нынешнем положении. — Что ты?.. — Это случайно вышло, — оправдывается Тэхён, отвлекаясь на поглаживания выступающих рёбер и ключиц Лалисы. Персик и кокос всё ещё обволакивают его, забиваясь в поры и путаясь в взъерошенных волосах. Манобан поддаётся его ласкам, привставая и опираясь на локти. Нежные касания мягких широких ладоней немного отвлекают от тянущего чувства внизу живота. Лиса, закатывая глаза от удовольствия, закидывает тонкие худые руки на крепкие плечи Кима и приоткрывает полные губы, собираясь что-то сказать, но оказывается нагло прервана быстрым порывистым поцелуем. Она сначала отвечает, но потом приходит в себя и несильно ударяет сжатыми кулачками по подкачанным мышцам, заставляя удивлённого Тэхёна выпустить её из объятий. Выглядит всё это крайне странно, учитывая то, что его член всё ещё внутри Лалисы, узел начинает постепенно обмякать, разжимая ловушку. — Что такое? — Нас…уже ищут. Менеджеры…они, если догадаются…нам точно конец, — она ещё не до конца восстановила дыхание, поэтому фразы получаются слишком обрывистыми и нечёткими. Тэхён усмехается краем покрасневших губ и, опустив руки на её бёдра, придвигается прямо к её лицу. Его голос, ещё более хриплый и глубокий после хорошего секса и сцепки, буквально втекает в её уши, гипнотизируя, как змея глупую птичку. — Ты только что текла на премии, при всех, потом нашла своего истинного альфу и занималась с ним сексом прямо на столе. Менеджеры — последнее, что должно тебя сейчас интересовать. Тем более, что там такая толкучка, что никто ещё как минимум час отсюда не уедет, а мемберы нас прикроют, — на этом его чёткая речь прерывается гортанным хрипом прямо на ухо задрожавшей Лалисе, потому что узел наконец спал и опавший член с пошлым хлюпом выскальзывает из влагалища. Тэхён одним движением сдёргивает использованный презерватив и швыряет в мусорку, оказавшуюся где-то под столом. Манобан соскальзывает вслед за ним и тут же едва не растягивается на полу, ноги подрагивают, а внизу растекается тепло. Ким расплывается в своей знаменитой 'квадратной' улыбке, поддерживая смутившуюся Лису под локоть. Хотя чего ей смущаться, если она только что стонала и кошкой выгибалась под ним полностью обнажённая, чулок на ноге не в счёт. — Держи, — Тэхён подаёт ей салфетку, чтобы она могла вытереть влагу с бёдер, и сценические чёрные шорты с дорогими ажурными трусиками, не удерживается и втягивает носом сладковатый запах, заставляя Лалису покраснеть. Это видно даже в царящей полутьме. Она торопливо натягивает нижнее бельё и свои короткие шорты под внимательным взглядом Кима, застёгивающего позвякивающий ремень на брюках. Ему надо явно поторопиться, пока длинные ноги Манобан не спровоцировали его на второй раз. Тэхён торопливо дожидается, когда Лиса полностью оденется и окончательно сотрёт с губ красную помаду, чтобы резко притянуть её к себе за талию, прижавшись своим носом к её. — Ты моя, запомнила? Моя и ничья больше. Какой у тебя день течки? — горячо шепчет Ким ей в лицо. — Второй, — слабо выдыхает Лалиса, млея от близости своего истинного альфы. Ей так не хочется, страшно не хочется выскальзывать из его объятий и вновь оказываться по ту сторону двери без его запаха. Она стискивает кардиган Тэхёна в своих пальцах, пряча носик где-то в его ключице. Тот улыбается краями губ, поглаживая омегу по золотистым длинным волосам. — Не хочу тебя отпускать. — Надо, лисёнок, — альфа аккуратно отцепляет её руки, что-то быстро вкладывая в маленькую ладонь и целуя тонкие пальчики. — Я приду к тебе завтра, у нас перерыв между турне, — Лалиса торопливо кивает, даже не удосужившись спросить, как он с ней свяжется, и привстаёт на цыпочки, прося прощальный поцелуй. Тэхён не в силах отказать ей в такой мелочи, послушно наклоняясь и врываясь своим языком в поддатливый рот. Выходят они из маленькой комнатки по отдельности, стараясь побыстрее затеряться во всё ещё царящей в холле толкучке и по стеночке пробираясь к своим гримёркам. Лалису ждут смешки Розэ и Джису и уважительное цоканье Дженни, когда та, дождавшись, когда менеджеры вновь покинут помещение, оттягивает ворот костюма и видит там багровое пятно-укус. Тэхёна же встречают чуть ли не аплодисментами.