Главное — семья

Черный дым клубами вздымается в ночное небо — в объятия темной, безучастной бездны. Маленький тенистый рай, затерянный среди холмов Бахи, на глазах гинет в адском, прожорливом пламени. И его уже не спасти. Они должны думать лишь о собственном выживании и спасении близких. Таков закон нового мира. И пусть дотла сгорит хоть всё на свете, главное — чтобы их семья была вместе. Осталось только найти в этом хаосе Ника. И тогда они уедут отсюда, выберутся из этого кошмара... Горло саднит от гари, а глаза слезятся от едкого дыма, но Алисия отчаянно вглядывается в ночь, стараясь увидеть брата. Он должен был вернуться! Они не уедут без него! Но, кажется, Стрэнд решил никого не ждать. Мать берет Алисию за руку, и та поворачивается к ней в надежде успокоиться. Мама — сильная, умная, она знает, что делать. Знает, где искать Ника. Правда же? Но мать тянет Алисию за руку в машину. Говорит, что нужно уезжать. Девушка оторопело качает головой. — Я не поеду без Ника, — заявляет она слабым осипшим голосом, а потом повторяет то же самое но громче, с надрывом. В глазах матери — мольба. Отчаянное желание спасти хотя бы одного ребенка. Законы нового мира заставляют выбирать. Алисия выдергивает руку. Она не хочет выбирать. Ей нужна и мама, и Ник! — Скорее, — слышится крик Стрэнда, он уже завел машину, и мать безуспешно пытается снова поймать Алисию за руку. И тогда она замечает Его. Ник весь в крови, глаз почти не разглядеть... Но это он! Жив и здоров! Кровь, конечно же, не его. Алисия с матерью бегут ему навстречу, и раскаленный воздух больно обжигает ей грудь. Сейчас ей хочется одного — заключить брата в крепкие объятия и убедиться, что в густом дыме она видит не мираж. Ник теплый. Это первое, что она ощущает, когда падает в его объятия. Этого достаточно. — Я не смог... — его язык заплетается, в карих глазах отражается свет красного пламени. Он смотрит на мать с сожалением. — Я пытался, но не смог его найти. — Ничего, — в голосе матери слышится смирение. Новый мир учит выбирать. Учит главному — важнее всего семья. Трэвис — не семья. Его семья — невменяемый, чокнутый Крис. Зато теперь они вместе. Алисия крепче сжимает руки на плечах брата, сминает пальцами окровавленную футболку. Она все еще не готова его отпустить. Страх до сих пор держит Алисию в тисках, и теплые руки Ника — единственное, что может её успокоить. Мать зовет их в машину, мертвецы уже близко... Но Ник не сходит с места, задает абсолютно глупый, неуместный вопрос: — А где Силия? — Мне жаль, Ник, — мать отбрасывает встревоженный тон. Сейчас не время думать о других. Главное — семья. Руки брата, крепко сжимающие Алисию, вмиг слабеют... Он отстраняет её от себя, делает несколько неуверенных шагов к пылающему дому. Ей больно. Она не понимает его. Не понимает его странного беспокойства о чужих людях. — В машину! Живо! — мама больше не церемонится. Так с Ником и нужно! Если он сам не понимает... И он не понимает. Не слышит мать. Глаза его становятся пустыми. Алисия хорошо знает этот взгляд. Она не раз видела брата в моменты отходняка, в моменты, когда ему очень плохо... Мама всегда желала ему добра, всегда хотела помочь, но Ник, казалось, не желал принимать помощь. Ни тогда, ни сейчас. И теперь Алисии страшно. Смотреть на отчужденного Ника — еще страшнее, чем наблюдать, как его ломает. Его взгляд прикован к столбам пламени, губы шепчут едва слышно: — Это сделали вы. — Ник, поехали! — Алисия просит его, судорожно тянет за футболку, но брат вовсе не замечает её. Разочарованно качает головой. — Вы убили их. Алисия вот-вот расплачется. Она старается обратить на себя внимания Ника, но все тщетно. Гребанная Силия ему важнее! Времени уже не осталось. Смерть тянет к ним свои холодные, гнилые руки; щерит зловонную пасть. Алисия чувствует, как липкий холод поднимается с земли, ползет по ногам, норовит заползти в глотку, лишает возможности двигаться. Голос мамы едва слышится — в ушах шумит кровь, сердце грохочет в груди, словно ошалелое. Мама зовет её, уже не трогает Ника. — Алисия, садись в машину! Новый мир учит выбирать. Учит смирению. Но Алисия всё никак не может усвоить этот важный урок. — Я не поеду без Ника! — Алисия... — Я... я останусь с ним. Вдалеке слышатся встревоженные голоса. Люди Силии ищут их, хотят отомстить. Убить. А еще доносится отвратительный хрип — голод клокочет в глотках мертвецов, и они уже близко. Алисия делает несмелые шаги — ближе к Нику, дальше от матери. Смотрит в испуганные глаза женщины, которую любила больше всех на свете, но тянет руки к брату. Маме больно, маме страшно. Но Алисия ничего не может с собой поделать. С мамой всё будет хорошо, она сможет позаботиться о себе. Она сильная. Чтобы доказать твердость своих намерений, Алисия снова обнимает брата, обхватывает его талию руками. Однако Ник не спешит отвечать ей взаимностью, и она чувствует, что её собственной воли не хватит, чтобы противостоять матери. Ищет поддержки брата, но не получает от него ничего. — Я вернусь за тобой. За вами, — обещает мать, и ночная тьма поглощает её. Алисия не знает, правда ли это. Лишь до боли сжимает руку Ника. Он больше не отстраняет её. Будто боится сделать что-то неправильно, осторожно прижимает к себе. В его прикосновениях — разочарование, чувство вины и ещё что-то горькое, чему Алисия не может найти определение. Однако оно ранит её, и девушка хочет заглушить эту боль. Обнимает брата сильнее, но это не помогает ей. — Тебе следовало уехать. Алисия знает, что он прав. Она возводит глаза вверх и встречается с отрешенным взглядом брата. Снова. Ник отталкивает её, когда ему плохо. Так было всегда. Мертвецы уже шагают по аллее. Хрипят, стонут и идут. Их больше десятка, шорох их шагов наполняет ночь. Они близко, совсем рядом... Нужно идти. Алисия тянет брата за руку, но тот стоит на месте, вдруг охватывает её руками — по плечи измазанными гнилью и кровью. Ник пахнет теплом и смертью, но этот запах привычен для мертвых. Он не будит в них голода, позволяет пройти мимо. Их много, они движутся целой стаей... Кто-то из них может учуять Алисию, но Ник окружает её защитными кровавыми объятиями. И поток мертвых обтекает двух живых, и ей до дрожи страшно, но хитрость Ника срабатывает. Стая идет дальше, оставляя позади брата и сестру, что продолжают крепко обнимать друг друга. И пусть в этом больше нет необходимости, но они не могут иначе. Это осознает и Ник, и Алисия, когда жгущая необходимость в его близости вынуждает девушку прижаться губами к его шее. Кожа соленая от пота и крови. Это открытие Алисия причисляет к несущественным фактам, ведь важно другое — Ник позволяет ей делать это. Позволяет подняться выше к подбородку, а затем и к губам. Она пробует поцеловать его, и сердце замирает от волнения. Губы Ника, привычно мягкие на вид, оказываются жесткими и слишком горячими. Это пугает её, но не на столько, чтобы остановиться. Не на столько, чтобы вспомнить, что им нельзя... Что это — не правильно. Что это недопустимо между братом и сестрой! Но какая теперь разница, если Алисии так хорошо с ним? Ник больше не может сопротивляться и целует её в ответ. Предельно нежно. Предельно жадно. Когда-то он обещал ей, что будет заботиться о ней, что прикончит любого, кто осмелится обидеть её. Так разве же он мог сам обидеть Алисию и отказать ей в том, что ей так нужно от него? Разве он врал ей, когда обещал, что они всегда будут вместе, что бы не случилось в этом чертовом мире? Нет, Ник никогда ей не врал. Алисия осознала это и не смела больше сомневаться. В этом не было смысла, но Ник доказывал верность своим обещаниям, лишь сильнее прижимаясь к мягким губам, вторгаясь в мягкость её рта так смело, как не делал ни один парень до него. Над ними горело небо Нового мира. Другая Алисия, уже приспособленная к этому миру, больше не страдала от мук совести, испытывая истинное удовольствие с родным старшим братом. Ибо старые устои отживают своё, но неизменным остается одно. Самое главное, ценное и важное в жизни — это семья. Пусть и семья — это всего лишь один на свете человек.