***
Ри до безумия любит своего омегу. За два года — да, альфа не считает даты, но уверен что около того они точно вместе — он как-то спокойно переносит все скандалы, звонки посреди ночи, когда не рядом, плохие кулинарные способности Ёна; просто омега, сам того не зная, скрашивает все, чтобы он не делал и как бы не чудил. Ведь когда Джи злится, он смешно выпячивает губу, сидит, как ребенок, насупившись, бубнит что-то, когда звонит в третьем часу ночи и слезно просит спеть, так как спать не может; ворочится один в кровати, когда Ён готовит что-то пересоленное, пережаренное, Сынри съедает все, просто видит, стоит и в тихоря из-за угла смотрит, как омега суетится, обжигается, но старается готовить для своего мужчины; Ри не важно, какое блюдо на вкус, он знает, сколько труда и любви было вложено, поэтому не может чувствовать плохой вкус блюда. Но в последнее время альфа совсем сбит с толку. Джи он знает давно, больше десяти лет, и любит около того, но встречаются всего ничего, всего каких-то два года. Только за все время как бы Джиён не выпускал колючки, как бы сильно не орал «я не хочу тебя видеть», Сынри находил выход, мог успокаивать его; но в последнюю ссору старые методы потерпели фиаско и вещи Ри оказались за порогом, да и сам альфа тоже, хотя квартира была его. Конечно, он в тот день офигел от жизни в целом, его не одолевала злость. Ри даже не растерялся, просто сидел и ждал, когда его пустят. Пустили его уже через пятнадцать минут с мольбой о прощении и слезами. Слезы стали второй странностью. Джиён редко позволял себе такую слабость на людях, при друзьях — по крайней мере, Ри подобного не помнит. Агрессия без возможности успокоить и слезы без причины были не единственной проблемой, уже два раза Ён попросил какие-то выдуманные блюда, из последнего было рыба с джемом и майонезом, в добавку все это было запито молоком. Ри морально было плохо. Для него это стало каким-то извращением. Ему было нехорошо в тот вечер. Но Квон с улыбкой уплетал блюдо и счастливым завалился спать, а в последние дни аппетит омеги стал, как у кита: обычно под вечер холодильник был похож на пустынный прилавок после распродажи. Но сегодняшний день парень выделяет особенно. Еще с утра Джиён ведет себя отстраненно, зажато. Все началось после просмотра фильма, когда Сынри ушел готовить ужин, а Квон заперся в туалете. Ри на приготовление тратит около полутора часа и сдвигает с плиты стейки и картофель, а салат ставит в холодильник. Ён за это время так и не подал признаков жизни, продолжая молча сидеть за дверью. Сынри, сняв фартук, подходит к двери и пару раз стучит. Он слышит, как мужчина начинает суетиться, что-то отвечая, а после открывает дверь. Джиён выглядит каким-то отрешенным, будто не в своей тарелке, но Ри решает не делать акцент на этом, просто сообщает про ужин и оставляет короткий поцелуй на плече. Вернувшись на кухню, альфа принимается раскладывать еду, однако действия тут же прерываются шумом в ванной, и парень, сорвавшись с кухни, открывает дверь в ванную. Вид Ёна такой обессиленный. Он смотрит на свой телефон, что валялся на полу, и в уголках его глаз виднеются слезы. Подняв с пола гаджет, Сынри все же решает сказать то, что крутит на уме, и замечает, как омега свирепеет, но эта бомба внутри него так и не взрывается, ничего не происходит. Оставив в очередной раз Джиёна, Сынри доделывает начатое на кухне и, как только заканчивает, устало опускается на стул, зарываясь тут же пальцами в волосы. У него в голове, как мотылек, порхает мысль, и ему так не хочется, чтобы она сгорела в пламени реальности. — Может, он мне изменяет? И тогда поведение омеги в этом месяце вполне становится логичным. Вся агрессия, стрессы, нервы, перепады настроения; возможно, Ён просто мучается рядом с Ри. У альфы в голове всплывает воспоминание, как Джиён целый день ходит в обнимку с телефоном, но парень понимает, что это его личная жизнь, он не смеет лезть в нее, так же, как это делает и Квон. — Что ты скрываешь? — шепчет он в пустоту, прикрывая глаза. Проходит полчаса, и терпение уже начинает трещать по швам. Ри мог бы все понять, но не этот день. Подойдя к ванной, он дергает ручку и злится. — Я ее сейчас с петель сниму, Джиён! — грозится альфа, ведь всему есть свой предел. Джиён в тот же момент выключает воду, снова совершает какие-то действия, неведомые для глаз Ри, и открывает дверь. В руках парня опять телефон, сам омега выглядит более спокойным: он, лишь опустив глаза, выходит из ванной и направляется на кухню. — Ты там что, мылся? — спрашивает Сынри, но Квон игнорирует. Ри резко схватив омегу, разворачивает его к себе лицом сжимая запястье так сильно, что мужчина дергает рукой и кидает взгляд полного страха. — Ну что с тобой сегодня, Джиён? — голос, кажется, становится совсем разбитым у альфы, и Квон знает, что это только его вина. Сынри, не получая ответа, решает попробовать обнять, готовясь, что оттолкнут, но ничего не происходит. Омега цепляется руками за его плечи и жмётся сильно, будто они были в разлуке вечность.***
Рано утром Джиён подрывается с постели и будит Сынри, пытаясь растормошить того. Альфа вскакивает и сонно осматривается, пытаясь понять, что случилось, однако глаза не видят ничего опасного, и он переводит сонно-хмурый взгляд на виновника, который смущенно улыбался. Джиён — как шкатулка Пандоры. Каждый день новое настроение. — Мась, что случилось? — хрипло спрашивает Ри и трет глаза, зевая. — Тебе надо съездить на студию и отвезти это, — он указывает на стопку бумаг. — Так же доделать кое-что, я написал все в блокноте, и перед выходом прислать фотоотчет, — легкость, с которой говорил мужчина, вызвала нервный смешок у макнэ. — А ты не собираешься ехать? Почему я? — вскидывает он руки и ложится обратно, замечая, как Джи косится на время. Второй раз за разговор. — Я хочу сегодня побыть дома, — тянет он и супиться. — Ну съезди, ну пожалуйста, — и зная, как не любит скуления Ри, Джиён специально продолжает тянуть слова и строить щенячьи глаза. — Ладно, только перестань! — рявкает альфа и встает с кровати, проклиная день.***
Квон выбегает из квартиры минут через двадцать после того, как видит, что машины Сынри покинула двор. Надев очки, маску, чтобы никто не узнал, Джи садится в такси и трогается с места. Как и планировалось, в 10:02 он оказывается у дверей друга и нервно жмет на звонок. Звук ключей, тихий скрип двери, и Ён видит, как Дэ округлился: его живот стал больше, а сам почти-папа выглядит очень мило в пижаме с вишнями. — А мы тебя ждали, — тянет добро друг и закрывает дверь после того, как Джиён зашел. — Мы? — он в панике начинает оглядываться, но Сынхёна нет. Дэсон смеется. — Мы — это я и мой малыш, Чхве я выпроводил в студию. — Чёрт, панда тоже туда поехал, однако у него работы на весь, — говорит устало Квон и убирает одежду на вешалку. — Чай? У меня теперь тут целая коллекция, — улыбается Дэ, меняя тему, и идет на кухню. Джиён молча следует за ним и, зайдя на кухню, садится за стол, зарываясь руками в волосы. — Давай поговорим, я просто на нервах. Кан, обернувшись, видит лидера разбитым и поникшим. Он кивает, но начинаете все равно колдовать над чаем и, как только заканчивает, садится рядом, слушая. — Я не помню, когда мы успели, — начинает Ён и мотает головой, проводя ладонями по лицу, смотря в окно. — Смею предположить, что когда были пьяны, вы же что-то отмечали в ту ночь. Месяц назад, — Дэсон поднимает взгляд от чашки и ловит на себе взгляд паники и явного мозгового штурма. — Чёрт… чёрт, чёрт, чёрт! Не может этого быть! Но я не хрена не помню, ту ночь так же, как и он! — у Квона опять играют нервы, а Кан спокойно делает глоток чая, переводя взгляд на улицу. — Не важно, как это произошло, Джиён. Главное, что ты в итоге будешь делать? Оставишь или аборт? — он пронизывает взглядом взбешённого омегу. — Я не знаю, Дэ, не имею понятия. Мы вместе всего ничего, год и семь месяцев — да, я считаю! И это ничто, по сравнению с дружбой с ним. Я даже не знаю, хочет ли он детей, вообще хоть что-то хочет со мной в будущем; я не спрашивал, никогда не заводил тему, мы просто есть друг у друга, и этого хватает, — у Квона опять играю нервы, предательски щиплют глаза, и он, встав с места, подходит к раковине, шумно дыша, — Как мне поступить? — Я бы оставил ребенка, не важно, буду я один или нет, просто мне было бы ради кого жить дальше. Останься я без альфы, у меня был бы чудесный сын, либо дочь, и я показал бы ребенку удивительный мир, — говорил Дэ, — Тебе надо понять, хочешь ты кроху или нет, но в любом случае тебе придется рассказать Сынри: он твоя пара, это нужно обсуждать вместе. — Ты не понимаешь, Дэсон! — поворачивается омега, — Я без Сынри просто погибну, как ваш цветок, — указывает он кивком на вазу и после смаргивает слезы. — Ну, а если ты решишь делать аборт, сделаешь и расскажешь ему, вдруг он хочет детей от тебя. Узнав это, он точно может тебя оставить, такое никто не вынесет, — у Ёна от представления сказанной ситуации все же пошел град из слез. Дэсон без удивления лишь вздохнул и подпер рукой щеку, — Квон, ты должен рассказать, и вы должны вместе решить, что делать, — Кан, подойдя к другу, осторожно обнял его, — зная Сынри, думаю, он будет счастлив до смерти, и все у вас будет хорошо.***
Сынри, сев в машину, открывает полученный блокнот и начинает читать, что требует от него G-Dragon — и именно GD, а не Квон Джиён. Список выходит не большим, но по процессам трудоемкий и затратный по времени. Отложив задания на день, Ри выезжает в парковки и направляется в студию. Дорога выходит, на удивление, без пробок, что даже Сынри доезжает меньше, чем за час, до места, и въезжает на подземную парковку. Забрав нужные вещи из машины и выйдя из нее, он замечает авто Сынхена — это точно его машина — и Ри, чуть хмурясь, идет к лифту. Открывая дверь в студию, он встречается с чуть удивленным взглядом хена, который снимает наушники — тот явно что-то сочинял. — Вот это встреча, а ты чего тут? — говорит Ри, закрывая дверь. — Дэсон сказал поехать сделать все, что я так долго копил, а ты? — Меня Джиён выкинул из дома с этим, — указывает взглядом на бумаги и блокнот, — слушай, а Кан не говорил, что Квон приедет сегодня к Вам? — Что? Нет, он вообще спать дальше лег, — жмет плечами хен. — Да? Ну ладно, — Ри садиться за ноутбук, — Джиён, наверное, мне изменяет, — парень смотрит на пораженного информацией Чхве. — Ты шутишь? — А разве похоже, что шучу? — он указывает на свои синяки под глазами, которые стали еще больше, и, присмотревшись, Сынхен понимает, что друг явно не шутит. — Может, ты ошибаешься? — уточняет старший. Дальше Сынри лишь закатил глаза и все как на духу рассказал. О всех ссорах, слезах и вчерашнем дне. — Я думаю, тому есть еще какая-то причина. Джиён тебя любит, по нему это видно. — Да знаю, а вдруг у него перемкнуло? Кто знает, что у него в голове творится? Он сегодня проснулся в таком хорошем расположении духа, что я до сих пор в шоке: его настроение меняется со скоростью света, — вскидывает руки парень. — Как все сложно. — Мне с Каном было тоже непросто, но он был в положении тогда, сейчас поспокойнее стал, хотя положение не изменилось, — с зевком говорит Чхве и встает с места, доставая карту из сумки. — Я за кофе, тебе взять? — Лучше алкоголь, — в шутку говорит парень и приступает к работе.***
Время уже около часа дня. Джиён смог как-то прийти в себя, взять в руки. На его лице даже заиграла улыбка. Дэсон попросил друга подготовить какую-то речь, но Ён сразу отказался, так как знал, что смысла от нее не будет: все равно все забудется, как только он решится говорить. После недолгой тишины, Кан предложил Квону пойти посмотреть, какую они отгрохали детскую. Джиён, услышав предложение, сразу подорвался с места, у него было огромное желание увидеть, то, что, возможно, он никогда не сможет сделать у Сынри или своем доме, ведь кто знает, как альфа воспримет новость. Кан открывает дверь в комнату: та выполнена в нейтральных оттенках, не много мебели, только самое необходимое для малыша. Омега словно под гипнозом заходит в детскую и рассматривает все, что видит, кончиками пальцев трогает вещи, игрушки. — Открой ящик, — говорит с улыбкой Дэсон, когда Джи оказывается напротив комода, и, опустив взгляд, выдвигает на себя первый ящик. Внутри лежат разнообразные детские вещи, и Джиён хочет запищать, но сдерживает себя и кончиками пальцев касается мягкой ткани вещей. Дэсон, завидев это, сразу подошел, с улыбкой доставая ползунки. — Ты можешь доставать их, — говорит парень, обходя друга и присаживаясь на диванчик, что был между люлькой и комодом. Квон, кивнув, достал пару вещей, рассматривая эти кремовые оттенки и милых рисованных, вышитых на ткани зверей, ему очень понравились штаны с жирафами, и, смотря на них, мужчина, закусив губу, перевел на друга взгляд. — Можно я издам звуки? Дэ не совсем понял, о чем была речь, но кивнул, и через минуту Джиён стал умиляться, постанывать и говорить что все, что он видит, слишком мило. А потом его взгляд цепляется за чепчики, и бабочки внутри него порхают еще активнее, он рисует в голове картины детей в головных уборах и пищит, как ребенок, который получил игрушку. Кан, вскинув брови, смеётся над реакцией омеги и гладит свой животик, вспоминая себя, когда они вместе с Сынхеном ходили покупать это все. — А вы вместе делали комнату? — успокоившись и убрав все по местам, спрашивает Квон, садясь рядом, осматривая комнату, заостряя внимание на кроватке. — Мм, — кивает парень, — я рисовал, как хочу ее видеть, а Чхве собирал мебель, помогал с выбором, мы вместе ездили за ней и за одеждой тоже, на выходных поедем выбирать коляску, — улыбается он, смотря на явно задумавшегося Джиёна. — Ты чего? — Да так, завидую, — слабо улыбнувшись, продолжил: — Просто у тебя есть поддержка, а я не знаю, что будет со мной и ребенком. — Все будет хорошо, Ён. Я думаю, Сынри будет самым счастливым человеком на этой планете, — Кан, встав с места, подошел к ящику и, открыв уже нижний, достал два журнала «Для тех, кто хочет семью», а другой о детях, — положи их на стол, где он часто сидит, и посмотри, что будет. — А если спросит, откуда это, — вскинул брови омега и взял протянутые журналы, быстро начиная пролистывать. — Ну, не знаю, скажи, что бесплатно раздавали на улице… А нет, в почтовый ящик кинули! — заулыбался Кан. Джиён пожимает плечами и трет скулу, фоном слыша мелодию о сообщении и, отбросив журналы на поверхность дивана, подрывается с места. — Один момент! — лишь кидает он, выбегая. Он бежит на звук, который не прекращается, и видит, как Ри скидывает ему фото за фото о проделанной работе. Джи тут же поднимает глаза на пришедшего Дэсона. — Мне пора, Сынри уже закончил с работой, — говорит он с нотками раздражения, ведь теперь понимает, что Ри всегда ему врал, что не может делать столько заданий быстро и в максимально сжатое время; и вот теперь у мужчины есть доказательства. Квон одевается со скоростью света, и когда встает ровно, то мир перед глазами становиться расплывчатым, но он как-то игнорирует это. Забрав журналы и сумку, поблагодарив за все друга, мужчина вылетает из дома, вызывая попутно такси.***
У Сынри кипят мозги, но вовремя пришедший Сынхен с обещанным кофе спасает положение, и макнэ, делая глоток, заметно расслабляется. — А может, он просто хочет чего-то другого? Разнообразия, скажем, — ни с того ни с сего начинает хен, и Ри поворачивает на него голову, глядя вопросительно. — Я о Джиёне и его поведении, ты ничего не сделал ему плохого? Где-то же должна быть причина всего того, что у вас происходит. — Причины нет, в том то и дело. Все началось так резко, так странно, что я перестал его понимать окончательно, когда оказался за дверью своей же квартиры. Тогда я думал, что задушу его, однако он искренне просил прощения, словно сам не понимал, что делает, — выдыхает устало альфа, и хен ему вторит. — Тогда не знаю, но ты явно что-то упускаешь из виду, сто процентов даю, — ухмыляется старший, делая глоток кофе. Ри опять тяжело вздыхает, ему так хочется прежнего Ёна или хотя бы понять, как бороться с этим. Но пока в его мозгах лишь одна цель — доделать работу. Уже ближе к двум часам Сынри вскидывает руки и улыбается счастливо: работа выполнена в кратчайший срок, и он может спокойно ехать домой, вот только Сынхен радости не разделяет, ему тут копошиться как минимум до вечера. — Да забей, катись домой, тебе осталось всего ничего, — язвительно говорит макнэ, получая взгляд с ненавистью, который через пару мгновений становится мягче, и хен смеется. — Да, наверное, ты прав, я сделал сегодня и так много, мне нужны обнимашки Дэ и его круглый животик, — давит на больное Чхве и выключает ноутбук, Ри же делает в этот момент фотографии о проделанной работе. — Кстати, как там Кан? Как беременность? — спрашивает макнэ, откладывая телефон в сторону, выключая ноутбук. — Потихоньку, растем вширь, едим почти одни овощи и сладости, ну с перерывами на какие-то недовольства и его загоны, но ничего, справляемся, — объяснил Чхве, надевая пальто. — А я с Джи даже боюсь говорить о детях, у меня ощущение, что он меня придушит или нафиг пошлет, — тяжело вздыхая, продолжает: — Вот у всех омеги как омеги, думают о свадьбе, о детях, — отвечает Сынри, начиная спешно одеваться и выходить из помещения, поправляет на себе одежду. — А у мой сломался, видимо: ни словом, ни намеком не поднимает тему, — расстроенно добавляет он. — Подними ее сам, — предлагает Чхве, закрывая дверь, после идя к лифту. — Я же сказал, что он меня грохнет, просто предчувствие такое, что ему оно нафиг не нужно. Это еще один факт того, что он ходит налево! Я точно где-то что-то сотворил и хожу, как дурак слепой, не вижу проблемы перед носом, — и ой как Сынри был прав, говоря это, облокачиваясь на стенку лифта, который уже поехал вниз. Парень, достав телефон, начал отправлять фотографии Джиёну. — Да перестань ты, быстрее наговоришь и точно расстанетесь, лучше поговори с ним, заставь его рассказать правду, ты должен выяснить причину, — добавляет друг, выходя из лифта.***
Джиён решает выйти из такси не около дома. Он просит водителя остановиться и, быстро оплатив проезд, выходит из авто, смотря, как-то уезжает. Набрав в легкие побольше воздуха, Квон начинает идти вдоль соседнего дома, после спускается по лестнице и сворачивает к нужному. Ён, оглядываясь по сторонам, не замечает авто альфы и даже выдыхает расслабленно, что не нужно придумать отмазку, куда его носило в отсутствие парня. Он спокойно заходит в дом, здоровается с охраной, консьержами и спешно, не слушая, что ему говорят девушки, забегает в лифт. Открывая входную дверь, Квон с порога замечает кроссовки, в которых альфа уехал утром, и, закусив губу, омега понимает, что слишком расслабился, думая о том, что Ри еще не доехал. Джиён пробует тихо зайти в квартиру, осторожно закрывает дверь и на последнем обороте ключей ощущает спиной, что на него смотрят. — Ну и где ты был? — стараясь не выдать тревоги в голосе, спрашивает Сынри. Квон растеряно смотрит в пол и поворачивается, кладя журналы, сумку на полку. — Гулял, потом в кафе был, — говорит тихо, снимая с себя ветровку, обувь. Ри знает, что Квон врёт, он не только понимает по внешним признакам: голос омеги тихий, он слишком долго думает над ответами. Шумно вздохнув, парень делает шаги навстречу и до его носа доносится запах незнакомого ему парфюма. Терпение, что начало трещать не так давно по швам, в миг лопнуло. Сынри ничего не сказал, не тронул Ёна, просто со всей свой силы ударил кулаком о железную дверь. Грохот парализовал Джиёна, его сердце стало гонять кровь на максимальной скорости, и он просто не понимал, чем вывел его. Макнэ делает резкий шаг назад и, ловко подхватив кожанку, надевает её на себя. Затем уходит в спальню. Ён, смотря в почерневшие от злости глаза альфы, боялся сделать и вдоха; он не мог сообразить, что именно вывело его из себя, ведь альфа знал, что Джи никогда не был сахаром в жизни парня, но он первый раз ощущает запредельный гнев. Пока Квон пытался проанализировать ситуацию, из их спальни вышел Ри, со спортивной сумкой, которую обычно брал на тренировку. Макнэ как-то слишком яростно опустив ее начал надевать обувь и только сейчас до Джиёна дошло: от него уходят. — Не надо… Не бросай меня! — подрывается с места, останавливая, но цепкие руки омеги в мгновение скинуты с плеч. Сынри, быстро завязав шнурки, встает и снова ощущает хватку Джиёна на бицепсе. Но в этот раз попытка избавиться от прикосновения проваливается, и Ри стоит молча, ожидая. Квон дрожит, мелко, словно был в морозильной камере или гулял на морозе голышом. Ему так страшно потерять своего панду, своего альфу, а еще страшнее — рассказать все. Вдруг Сынри врежет ему в этот раз. Сейчас Квон может только плакать, ему самому от себя тошно. Он цепляется руками за торс альфы и делает шаг ближе, пытаясь зарыться в него, но Сынри выставляет руку, чтобы контакта не было. Джиён пробует поцеловать, Сынри отворачивается и вздыхает, будто ему скучно. Квон понимает, его больше не хотят, и, пробуя снова обнять, он получает отказ и отпускает альфу. Альфа берет сумку и уходит из своего дома.***
Вечерний Сеул раньше радовал Сынри, эти закаты, яркие вывески. Он катается уже так долго по разным улочкам, чтобы не встать в пробку. Ему непонятно, почему Джиён изменил? А также ему непонятно, почему он так вообще думает? Только когда парень оказался в машине, до него начало доходить, что говорил Ен: «Был в кафе» По-любому там и прилип запах чужого парфюма. Ведь он точно снимал ветровку. Сынри останавливается около какого-то ресторанчика и ему так хочется приложиться головой об руль. Но вдруг ему правда изменяли, не говоря ничего, скрывая. Как ему поступить? Он слишком нуждается в Джиёне, ему, наверное, не составит и труда простить его. Хотя нет, он точно не простит. Уж слишком это будет мерзко — вспоминать и обнимать его, зная, что кто-то другой посягнулся на омегу. Сынри рявкает от потока мыслей и откидывается на сиденье. Идущие мимо люди за тонированными стеклами не видят, кто в машине, но все равно обходят авто стороной и косятся. Пока в голове не было мыслей, его слух улавливает вибрацию телефона, и он лениво снимает трубку, так как звонит Сынхен-старший. — Ты где? — спрашивает хен, голос у того явно обозленный. — Без понятия, катаюсь, — отвечает парень, смотря на название улицы и дома, на которой он припарковался. — К Джиёну не собираешься? Он там без тебя с ума сейчас сойдет. — Пусть к хахалю своему валит, — устало говорит Сынри и закрывает глаза. В трубке какой-то шум, а после яростный голос Дэсона. — Я тебя убью Сынри! Какой в задницу хахаль?! Он у меня был! — и орет, а после болезненно ойкает. — Черт, панда повиси на трубке, — у макнэ в этот миг сердце заколотилось от страха за друга, через время в трубке снова появляется голос хена. — Я тут. Если Дэсон из-за тебя потеряет ребенка, тебе не жить, ясно? — шепотом говорит Чхве и что-то закрывает: видимо, дверь. — Прости, пожалуйста. Я обязательно приеду извиниться, подожди, я же у тебя спрашивал утром, — меняет тему парень и берет телефон поудобнее. — Да я помню, но Дэсон рассказал мне, что он был у нас, однако, о чем они говорили, я не скажу, узнай у Квона. Поверь, ты будешь в шоке, — и звонок срывается. — Алло! Алло, Сынхен! — он убирает трубку от уха, возмущенно глядя на телефон, но лицо распрямляется, когда он видит улыбающегося Джиёна на экране телефона, и, прорычав устало, Сынри заводит авто.***
Альфа уходит в такой спешке, что Джиён даже не успевает кинуть на него прощальный взгляд, чтобы хоть что-то запомнить. Мужчина не понимает: что могло так разозлить? Может, он просто знает правду? Но как? Подорвавшись с места, Ён забегает в ванную и, опустившись на колени, начинает искать коробочку с тестом, и находит ее. Бешеный стук сердца больше не глушит его мысли, и он сглатывает, отряхивая коробочку. Но раз Сынри не нашел ее, тогда что? Даже если Ри как-то понял, что Ён ездил к Дэсону, то не имел оснований злиться, тут явно что-то другое. Квон, уже хватаясь за волосы, начинает скулить, давя слёзы в себе. Надо перестать плакать и дать голове отдохнуть. Джиён поднимается через пару мгновений и смаргивает влагу с глаз: нужно держаться. Он достает из кармана сотовый и открывает диалоговое окно с Каном, печатая в спешке сообщение, а после выключает звук на телефоне и убирает обратно. Он поворачивает лицо к зеркалу, стирая дорожку слез с щеки, после переводя взгляд на торс. Ён, проведя ладонью по еще такому ровному животу, закусывает нижнюю губу до боли и выходит из ванной. Идея отдохнуть была замечательной, но лежа под слоями двух одеял, мужчина прекрасно понимает, что надо начинать собирать вещи: квартира-то не его. Тут все так пропитано альфой. Квону даже не составляет труда фантазировать, что они тут вдвоем, в одной кровати; просто Сынри лежит спиной, а Джиёну лень открывать глаза в попытке разглядеть ее. И все же проведя рукой по простыне вперед, он ощущает призрачную надежду, что все взаправду, но пальцами чувствует лишь холод от соседнего места, и слёзы сами начинают катиться. Медленно, будто бы убивая его. Притянув руку к себе, омега начинает гладить животик, улыбается, а после смеётся, при этом горько всхлипывая. — После себя ты оставляешь нечто прекрасное, — шепчет Ён и зарывается еще больше в подушку и одеяла.***
Сынри добираться до дома ближе к восьми вечера. Он все же попал в пробку и сидел психовал, давя желание поубивать всех и вся. Ему очень хотелось к любимому; все-таки макнэ понимал, что перегнул палку. Кто ему вообще сказал, что Ён будет изменять: разве человек, который нашел кого-то лучше, будет так смотреть, молить остаться и в надежде цепляться, будто без Сынри и жизни нет. Почему в голову все эти мысли идут только в пробке, далеко от дома, от любимого человека, Ри просто не понимал, но с этими мыслями как-то успокоился и взял себя в руки. Макнэ, кое-как припарковавшись, закрывает авто и срывается со всех ног к дому. Он с трудом дожидается лифт, желание бежать пешком на этаж так велико, но вспомнив, сколько придется подниматься, он решает подождать. Когда лифт открывает двери, парень, быстро зайдя, нажимает сразу на кнопку. Двери закрываются невыносимо медленно, что Сынри уже психует, давя зачем-то на кнопку несколько раз. Зайдя в квартиру, альфа включает свет, тут же закрывает дверь на замок и снимает обувь, кидая взгляд на журналы, что принес днём Джиён. Обложки явно говорят о том, что там все для пап и малышей, но как-то это не наводит Ри на какие-то мысли. Он сбрасывает на пол пальто и заходит в гостиную, Ён часто любил отдыхать тут. Однако включив свет, его не находит. Сынри, развернувшись, пробегает к спальне, первый раз в жизни длинные коридоры квартиры стали ненавистны. Он заходит в комнату и крутит колесо для света не намного и, слыша тихие всхлипы, понимает: Джиён не ушел. — Джиён, — у омеги сердце пропускает удар, и он, не веря в то, что слышит, начинает медленно выбираться из плена одеял, пока не замечает Сынри, стоящего у двери. Кажется, макнэ боялся сделать шаг. — Прости меня, — Ри хочет договорить фразу, но мотание головой любимого заставляют его замолчать. — Шкаф, — тихо шепчет мужчина, обхватывая себя крепче за торс, ловя не понимание во взгляде на против. — Открой шкаф, ящик с кофтами, — Джиён больше ничего не говорит, лишь ложится и вытирает слезы. Сынри без лишних вопросов делает, как ему сказали. Открыв шкаф, он выдвигает нужный ящик, вопросительно смотря на свои вещи. — Под ними. Ри достает из ящика первые вещи и замечает коробочку, сразу замечая надпись «тест на беременность». Достав вещицу, он кладёт на место одежду и переводит взгляд на омегу, все еще не понимая, что надо делать. — Открывай, — добавляет Квон, опять садясь на кровати, и во взгляде его Сынри замечает страх и тревогу. Открыв коробочку, альфа вытряхивает сам тест и подходит к ночнику, включая его, садясь на кровати. На приборе, в окошке, две ровные полоски, и до альфы медленно начинает доходить. Как будто он собирал пазлы на пять тысяч деталей и наконец-то последняя была вложена, завершая работу. Теперь становится все более менее понятно, однако. — Джиён, — он хочет начать, но, видимо, переполненный нервами, гневом Квон лопается изнутри. Омега, как от огня, отодвигается дальше на кровати, обнимая себя, кидая на Сынри взгляд полный печали. — Ты можешь бросить меня! Что угодно, но я не дам тебе забрать малыша или принудить меня сделать аборт! — Джиён действительно напуган, ведь альфа кроме эмоции шока ничего не показывает, — Я не сделаю аборт, не убью его! — продолжает омега, уже срываясь на крик. — Успокойся, это мой ребенок? — у Ёна пропадает дар речи на секунды, даже эмоции отключаются, но гнев, что захлестнул после, он сдерживать больше не собирался. — Ты что, думаешь, что я налево хожу?! Да как ты посмел! — кричит Ён и резко бьет подушкой макнэ по лицу и, когда тот падает на кровать, у Квона начинается паника за здоровье альфы. — О нет! Сынри! — подползая ближе, Джиён попадает в крепкие объятья, слыша смех альфы. Квон убирает подушку с лица любимого, раскрывая рот в удивлении. Просто он видит, как у альфы глаза стоят на мокром месте. — Чёрт, я буду отцом, кому сказать — не поверят, — лишь произносит Ри, прижимая к себе крепко уже успокоившегося Джиёна.***
Джиён, выходя из ванны, шумно вздыхает и проводит по умытому от слез лицу ладонями. Он облокачивается на стенку и думает о том, какой же он придурок, раз думал так плохо о Сынри; но и Ри тоже хорош, додумался до того, что ему изменяют. — Да, прости Дэ. Ты в порядке? Я рад, да, — Квон сквозь мысли слышит голос Ри и, выключив свет в ванной, идет в спальню. — Да-да, я кретин, ты верно подметил. Я зато самый счастливый теперь, — улыбка, наползшая на лицо Ёна, была скрыта привычным жестом, за ладонью, и он сделал шаг в спальню. Взгляд альфы сразу оказался на мужчине. — Прости Дэ, я должен идти, да, пока. Отложив телефон, Сынри поднялся с кровати и направился к будущему папе. Взгляд Джиёна менялся по мере приближения альфы: от спокойного к тревожному. Игнорируя это, Сынри, обняв крепко, делает шаг назад и наклоняется, не расцепляя рук, прислоняясь ухом к животику, словно желая что-то услышать, но через минуту Сынри заливается хохотом, а Квон румянцем. — Так ты голоден, не надо только наше чудо переваривать, — смеясь, говорит альфа, вернувшись в исходное положение. — Прости, — закусив губу, Ён отворачивается. Ему стыдно за урчание желудка в такой интимный момент. — Все в порядке, Джиён, идем, я тебя покормлю, — улыбается счастливо макнэ. — И не только тебя, — добавляет он. Ужин проходит в тишине. Джи все еще тревожится из-за новости о ребенке: хоть Сынри и счастлив, но эта вся недосказанность убивает Квона. Ри же просто боится сказать лишнего: он помнит, как настроение омеги может меняться в мгновение. Макнэ теперь тревожно за малыша. — Может, тебе это все же в тягость? — начинает Джиён, сжимая пальцами палочки для еды, смотря на почти нетронутую свою порцию. — Нет, ты не прав, я безмерно счастлив, — улыбается альфа и, встав с места, садится около Ёна. — Просто я нервничаю, не знаю, как выразить свои эмоции, — он целует Квона в щеку, а тот, чуть смутившись, кивает и, беря руки Ри в свои, переплетает их пальцы. — Ты будешь отцом, Ли Сынхен, самым лучшим отцом, — говорит омега и целует альфу в губы.***
31 декабря. Такая суета в доме Чхве никогда не происходила даже с появлением ребенка, но Дэсон просто умолял пригласить Джиёна, Сынри и еще Ёнбэ с женой. Под гнетом щенячьих глаз он просто не мог отказать, все-таки Дэ действительно нужно было веселье после тяжелых родов. Все позванные Каном друзья прибыли рано утром, чтобы помочь с приготовлениями, однако лишь Джиён ничего не делал, кроме как смотрел за сыном друзей и фильмы по телевизору. Уже подходил шестой месяц беременности, и, чем больше становился живот и цифра, тем сильнее начинал нервничать Квон. Он панически начал искать информацию о родах, лучших врачах. Зная, как было тяжело Дэсону, Ён пару раз уже хотел делать аборт, но после пускал слёзы от безвыходной ситуации: терять ребенка он не хочет. Сынри было трудно понять омегу: одно дело — когда уже роды, а другое — когда еще так долго до них, сиди отдыхай и кайфуй от жизни без забот; но за такие слова Ри получал и спал в гостиной, правда недолго: пока Квон не приходил насупившийся, говоря, что простил и чтобы альфа вернулся, и Сынри, конечно же, возвращался в спальню. Концерты в отсутствии двух певцов тоже проходили успешно, фанаты ликовали от новости «Джиён беремен», а потом и от «Кан Дэсон и Чхве Сынхен стали родителями». За эти долгие месяца квартира Ри преобразилась, правда в одном месте. Они сделали детскую, выделили ребенку самую большую комнату, как говорится, на вырост, и обустроили всё для мальчика. О поле ребенка они узнали, конечно же, в больнице, в которую Ён напрочь отказывался ехать: ему в голову влезла мысль о том, что там ему и ребенку навредят, поэтому абы к кому он не поехал, советовался у Дэсона и поехал к его врачу. Сейчас Квон чувствует себя намного лучше, чем ранее, когда организм думал, что внутри враг и нужно избавиться, даря бессонные ночи в обнимку с туалетом; но вскоре все встало на свои места, отпустило, но Сынри пришлось бороться с новой проблемой, и создал ее именно Джиён: «Я огромный! Ты меня точно бросишь!» Эта комедия длится до сих пор, но уже реже. Впрочем, Квон не особо изменился в глазах альфы, стал, наверное, привычным: с заморочками, большим животиком и счастливой улыбкой. — Ён, просыпайся, дракоша, — от последнего слова Квон всегда резко открывал глаза и со злостью смотрел на макнэ, а тот давит улыбку, зная, как сокращение не нравится омеге. — Ты так сладко спал, что снилось? — Ничего, как и всегда, — и он врет, не хочет, чтобы Ри знал о том, что снится скорое будущее, ведь сглазить не хочет, поэтому таит и губами касается подбородка Сынри, который наклонился. — Тебе надо побриться. — В новом году обязательно, можешь даже помочь мне, — урчит он на ушко фразу, но их прерывают. — Салаты сами себя не заправят, панда, марш помогать, — говорит со смехом Дэсон, нянча на руках сына. — Ладно, — отзывается он, — еда меня украдет ненадолго и я вернусь, — ухмыльнувшись, Ри уходит на кухню, а Джиён садится, поправляя одежду на себе, давая место Кану. — Я долго спал? — уточняет он, когда Дэ садиться рядом. — Сейчас уже девять часов, ты что делал ночью? — смеется беззлобно парень. — Играл с Сынри в монополию, — спокойно отвечает Ён, ловя взгляд непонимания. — Сам Ри не играл, он спал, я за него играл и за себя — да, я совсем двинутый, — хохочет Квон вместе с Каном. 23:37 — Еще немного! — радостно говорит Сынри, смотря на ребят, потирая ладошки, и косится на елку: та обставлена горой подарков для каждого. — Признайся, панда, тебе только из-за них и хочется, — указывает Дон на подарки и улыбается. — Нет, кое-что другое, но это секрет! Джиен в это время возвращается с кухни вместе с Дэсоном, неся в руках тару с салатом, и Ри, подорвавшись с места, на котором топтался, взял у своего омеги тару и, коротко чмокнув, понес к столу; Джиён же лишь скрестил руки, наигранно-недовольно глядя на это. — Ты прям не хочешь, чтобы я помогал, — возмущенно произносит он, ловя взгляд Сынри, который поставил салат. — Мы все не хотим, — отзывается Чхве со смехом и берет у своего омеги сына. — Да, не хочу, разве это плохо? — улыбается Ри и переводит взгляд на часы. — А время вообще идти не хочет, — вздыхает он, видя 23:45. — Ты как маленький, панда, скоро наступит новый год, не переживай, ты еще намучаешься в нем, — хохочет Ён и уворачивается от объятий альфы, игриво смотря на него, чуть щурясь. — Ага, — тянет он и начинает идти по пятам под смех ребят. — Хочешь снова играть в салки? — А ты против? Это убьет время, — подмигивает мужчина, вставая за диваном, на котором сидели Ёнбэ с женой. Пока Ри и Ён дурачатся, остальные начинают снимать предновогодние видео, поздравления, что-то добавлять в инстаграм и общаться. За суматохой проходят минуты, и, наконец-то усевшись за стол, оба Сынхена начинают открывать алкоголь, разливая по бокалам, но обходя один, на что Джиён обиженно выпячивает губу. — Вот и минус беременности! — бурчит он, смотря на выпивку, а потом на свежевыжатый сок и, тяжко вздохнув, наливает его себе. — Осталось немного, — сообщает Дон, кивая на часы. — Точно-точно, давайте начинать, — подрывается Чхве, начиная раскладывать еду в последние пару минут. — Три… два… один… С новым годом! — дружно кричат ребята и начинают чокаться краями бокалов, поздравляя друг друга, со смехом.***
Наконец-то закончился тяжелый для всех год, в особенности для Квона. Он пьет сок, краем уха слушая разговоры ребят: те подвыпившие, но не пьяные, просто на веселе, хотя Сынхена-старшего уже можно и отгородить, но Дэ как-то спокоен. — Ты чего не ешь? Плохо чувствуешь себя? — спрашивает девушка, что, видимо, в чисто мужской компании ощущала себя потерянной. — А? Нет, я поем чуть позже еще. Радуюсь, что начался новый год, интересно, что будет дальше. — У Дона он точно будет насыщенным, — шепчет она с улыбкой. — В каком смысле? — не понимает омега и хмурится. — Смотри, — она встает из-за стола и вилкой бьёт слабо по бокалу, привлекая внимание. — Я рада, что встретила этот год в такой компании, тем более с мужем, ты мне сделал прекрасный подарок в том году, а я тебе сделаю в этом, — она достает из сумки небольшой конверт, и Ёнбэ, смотря вопросительно на всех, а после на жену, принимает его и открывает доставая снимок УЗИ. Понимающие вокруг ребята начинают аплодировать, а Дон из-за потери речи просто стал плакать, поднимаясь с места и обнимая жену. Сюрпризы на этом не закончились: новый год — пора чудес, и они должны совершаться у всех в эту ночь. Перебравшись из-за стола к елке, начался разбор подарков, Джиён краем глаза заметил, как паникует его альфа, что сразу нахмурился. «Он что-то замышляет?» Первыми получают подарки хозяева дома, за ними Дон с женой, а после и Сынри с Квоном. Разнообразие вещей, что подарено, Ён уже знает, куда пристроить, и то половина будет отдана малышу, но даже после получения своих коробок, Ри не становится более спокойным. — Ты в порядке? — заботливо произносит омега, беря прохладную руку Ри в свою. Он укладывает голову на плечо макнэ. — Да, Джиён, — он кивает и встает с места, подходя к елке, все сразу переводят на него внимание. — Можно мне сказать пару слов, просто я что-то нервничаю, — спешно говорит он и улыбается, смотря то на заинтересованных друзей, то на чуть удивлённого Ёна. — Джиён. Эм, я помню, как ты стал меня бояться, когда я ушел тогда, когда вышел из самоконтроля, позволил себе быть таким монстром в тот момент. Ты мне не начал сразу доверять, я помню, как тебе было тяжело даже месяц спать со мной, помню, как ты просыпался среди ночи и касался моей руки, проверяя рядом ли я, не бросил ли. Ты мне сказал однажды, что боишься, что я уйду, сбегу, передумаю, ведь у тебя же нет каких-то гарантий, а я все не знал, как доказать тебе, что я останусь с тобой навсегда, буду рядом, пока сердце бьется. С того разговора я все думал, что мне нужно сделать, хотя ты, вроде, и не поднимаешь больше эту тему, но ведь правда чего-то не хватает. Словно картина из пазлов не складывается, и буквально в декабре до меня наконец-то дошло, — он улыбнулся за это долгое время и подошел в Квону, беря его за руки, поднимая с дивана. В глазах омеги было столько разных эмоций: и боль, и страх, и любовь, — все менялось по мере рассказа Сынри. — Я нашел недостающий пазл, — он вытаскивает из карманов штанов что-то, пряча это в руках, а после начинает трясти между двух ладоней, пряча в одной и вытягивая руки. — Отгадай, в какой. Если укажешь правильно, то мы соберём нашу картину. Джиён еще больше начинает переживать и грустнеть. Сынри, видя это, лишь осторожно целует между нахмуренных бровей и шепчет: — Любой выбор даст тебе возможность ее собрать, не волнуйся, — а после отстраняется на немного, заглядывая в родные глаза. Омега, кивнув уже более решительнее, смотрит на кулаки и делает выбор, тыкая пальчиком в правый. Ри перевернув руку раскрывает ладонь. — Правильный выбор, — говорит он с яркой улыбкой и ловит сразу же поцелуй, наверное, самого счастливого человека на планете. — А нам показать! — возмущаются ребята, и пока Квон целовал Сынри, он сделал пару манипуляций и выставил руку вперед, ловя удивленные вздохи, а после смех и поздравления. xxxibgdrgn: разместил фотографию. Подпись: «Счастье рядом» На фото были две переплетённые в пальцах руки, на которых красовались обручальные кольца.