***
Мистер Криви не ожидал ещё одного письма, полагая, что сын уймётся и не будет разговаривать с ним хотя бы неделю. Но уже вечером следующего дня послышался знакомый стук в окно. Запыхавшаяся, но другая сова с мольбой во взгляде просилась внутрь. На улице шёл ливень, свойственный этому городку. Рыжие перья взъерошились до неузнаваемости, и сова стала на сову не похожа, так что в дом вместо птицы ввалился непонятный клубок с крупными тёмными глазами и смятой бумажкой. — Папа, сова! — радостно прокричал Деннис и всем телом повернулся к невиданному зверю, отложив в сторону игрушечную машинку. — Сова! Смотри, сова! — Да неужели? А я думал, медведь, — буркнул мужчина и, посадив птицу на подоконник, уставился на письмо. Красный герб школы нахально расплылся посреди конверта, передразнивая молочника его автопортретом после работы. Сова робко пискнула, выпрашивая у мистера Криви воды, но он лишь потрепал птицу по голове. Письмо оказалось коротким. Якобы сам директор школы упорно утверждал, что написанное — не выдумка маленького Колина и, если любезнейший мистер Криви желает, то может сам убедиться в этом прискорбном факте. В ответ обиженный отец отправил такое же короткое письмо, всё ещё прося сына перестать маяться дурными шутками и заняться учёбой. Искать подтверждение или приезжать отец не решался — только семью позорить. Мистер Криви неаккуратно привязал письмо, чуть не вывернув лапу сове (пока та не клюнула его палец), и, не дав птице отдохнуть, а сыну насмотреться на чудо-медведя, выдворил «почтальона» на улицу. Рывком задвинув штору, отец вернулся на насиженное кресло. Ровно как мужчина и ожидал, ровно через день пришло письмо. Оно оказалось ещё короче, но с тем же содержанием. Мистер Криви быстро настрочил своё и снова бесцеремонно «выкинул» сову в окно. Так продолжалось целую неделю. Молочник всё не верил в существование магии, а теперь и своему и в своего сына. В одном письме маленький живодёр даже упрекнул отца в плохом обращении с совами школы, ведь из-за этого их приходится постоянно менять. В понедельник сын попросил отца сесть около камина. Это уже походило на издёвку. Мистер Криви давно мечтал о камине — красивом, красном камине из типичных английских историй. Что б в нём трещал уютный огонь, и медовой свет разливался по комнате, наполняя гостиную домашним уютом. Но отец не мог позволить себе такой дорогой подарок — в дом заранее не установили хотя бы подобие его мечты, так что сверху на покупку камина надо раздобыть деньги на его кладку, отведение специального места и рабочих. Со злости мужчина швырнул письмо на пол, ещё раз пожалев об отсутствии камина. Будь у него эта скромная мечта, он мог бы бросить бумагу прямо в неё, позволив красным языкам пламени поглощать неугодное послание. А вообще, бросать в камин можно не только письма, но и нежелательных гостей, к примеру… в инструкции никто ничего не указывал. Но если сын так хочет над ним поиздеваться, то отец соизволит ему помочь. Очередная сова улетела сама, видимо, наслышанная историй от коллег. Отец не писал ответа, вместо этого решив заняться более важными вещами. Сопроводив Денниса в соседний дом на ночёвку к другу, молочник начал приготовления. Со всей округи был собран хворост в виде обломившихся веток. Люди провожали мужчину насмешливыми взглядами, видя в нём бездомного или даже алкоголика, собирающего костёр на вечер. Но мистера Криви ничего уже не останавливало. Для разведения огня решил использовать спички. Освободил место возле окна, обложив со всех четырёх сторон кирпичом (безопасность превыше всего), а снизу, убрав ковёр, постелил множество мелких камушков. Набросал сверху хвороста и готово — если чего-то хочешь, то сделай это сам. Ровно в восемь часов, следуя указанному времени, мужчина сидел около самодельного камина. Полыхал бледный огонь, по соображениям мистера Криви не выходящий за пределы ограждения, отражаясь тенями на стенах. Негустой дым выходил через окно, что, конечно, обескураживало прохожих, но в удовольствии заглянуть на шашлык им не отказывали. Мистер Криви сидел, оперившись рукой о стул, и ждал. Чего — он сам не понимал. Если бы он не отдал Колину фотоаппарат, то можно было бы запечатлеть необычную картину. Так и сидел, чувствуя себя глупее с каждой секундой. Пламя пошатнулось. Резко, неестественно, без порывов ветра. Молочник пригляделся, чуть придвинувшись. И вот огонь снова исполнил неясный танец, и отчётливо вырисовывалось морщинистое лицо. Старуха из «камина» пронзила мужчину стальным взглядом, поправила съехавшие на прямой нос очки и строго начала: — Добрый вечер, мистер Криви. Я профессор МакГонагалл, декан факультета, на котором обучается… обучался… временно не обучается, но присутствует Ваш сын. Мужчина замер в изумлении. Пока преподавательница беспокоилась о своё виде сзади, он был занят отнюдь другими волнениями. Помахивая дрожащим пальцем, то и дело тыча в лицо из пламени, и, еле поднимаясь на ноги, он без угрызений совести воскликнул: — Ведьма! ВЕДЬМА! — Мистер Криви, да, сегодня мои волосы чуть растрёпанны, но с Вашей стороны невежливо указывать на такую оплошность при первом же знакомстве, — и старушка неловко поправила пучок, не внимая нервной жестикуляции собеседника. Тем временем незадачливый отец уже во всю звал экзорцистов, Бога и церковь, в растерянности бегая по комнате. В пламя полетела вода, быстро потушившая костёр. Мужчина тяжело переводил дыхание, с ужасом глядя на своё же творение и размышляя о сыне. МакГонагалл уже не была удивлена таким частым отрицательным ответам в письмах. Наоборот, всё сходилось, и Минерва мысленно пожалела Колина ещё раз.***
На следующий день мистер Криви вызвал помощь церкви. Его дом опрыскали (точно цветок) святой водой, но признаков нечисти не обнаружили, посоветовав лучше высыпаться и поменьше выпивать. Отец легко воспринял это предложение, но в душе глубоко сомневался — лучше перепроверить, ведь безопасность превыше всего. Да, его сын ввязался в секту. И магия там тоже есть. Только тёмная. Эта ужасающая мысль не выходила у мужчины из головы и уже на следующий день вместо работы он с утра пошёл на вокзал. Кингс-Кросс оказался достаточно тихим для вокзала местом. Редкие пассажиры или родственники суетились в ожидании, прощались, хотя мало кто покидал город в самом начале весны. Мужчина пришёл к отправке очередного поезда — гудки заглушали голоса, и он с трудом докричался до полицейского. — Да! Платформа девять и три четверти! Не шучу! Какие-то мошенники! Не розыгрыш, мошеничество! С ними мой сын! Но вскоре после таких выкриков мужчине дали тот же совет, что и священники. Отец соглашался, а всё-таки продолжал упорно отрицать про себя слова наивных «магглов». Им лица в камин не приходили, да и такой камин они сами не строили. И совы к ним с письмами не прилетали. И дети их в секту не ввязывались. Больно спокойная у них жизнь. Как-то Колин проболтался, что попасть на платформу можно только если пробежать через стену. Молочник лишь позабавился детским выдумкам, а сам проводить сына в тот день так и не смог — частые пропуски и так уже грозили ему увольнением. Для своего возраста мальчик был излишне самостоятельным, ведь жизнь без матери давалась непросто, так что запросто отправился сам. Сохраняя спокойный вид, мужчина подобрался в к предполагаемой стене. Его всё ещё сверлил взглядом тот самый полицейский, и мистер Криви усердно инсценировал прогулку, якобы в ожидании. Чего? Сына, например. Незаметно ощупал предмет изучения — стена как стена — и попробовал пройти сквозь. «Ага, ещё колдовские штучки!» — повторял он про себя, постукивая самый обыкновенный кирпич. Как только полицейский оборачивался, молочник закладывал руки за спину и вальяжно вышагивал, бросая нетерпеливые взгляды на железную дорогу. Некоторые прохожие обращали внимание на мужчину, но тому было уже не привыкать. Стена не поддавалась. Что только не делал заботливый отец — вспоминал детские «абра-кадабра!», пританцовывал точно древний шаман, наигрывал мелодии и запевал песни. Даже предлагал стене деньги, но эта циничная организация явно требовала больше, чем он мог себе позволить. Совсем отчаявшись, мистер Криви припомнил одну деталь: в стену надо вбежать. Интересно, а не от такого извращённого способа Криви принял окаманевшее состояние? Нет, тогда письмо пришло слишком поздно. Без подозрений отойдя подальше, отец убеждался в необходимости выполнения задачи, а затем, прикрыв лицо руками (безопасность превыше всего!), резко и бесповоротно рванул вперёд. Мужчина настолько испугался, что бег его вполне мог войти в Книгу Рекордов Гинесса. Смачно шмякнувшись о кирпич, молочник бессильно повалился наземь. Теперь определённо есть уважительная причина не идти на работу. Очнулся мужчина только на следующий день. Потеря сознания и сотрясение мозга, гарантировавшие недельный отдых, стали первой новостью утра. Надо признать, радостной новостью, ведь вся эта галиматья с магией изрядно поднадоела привыкшему к спокойной жизни молочнику. Он и сына отправил в неизвестную школу лишь из-за бесплатного обучения, проблем и то меньше. Голова почти не болела, только дребезжащий гул стоял в ушах. С Деннисом тоже должно быть всё в порядке — бедным соседям волей-неволей придётся позаботиться о мальчике. А вот с психиатрической больницей дела обстояли тяжелее… Всего за несколько дней мужчина достиг апогея своего таланта: довёл неопределённое количество сов до нервного срыва, соорудил домашний камин из кирпичей и хвороста, также собранного на виду у соседей, разговаривал с лицом из огня, вызвал священников со своими байками о ведьмах, приставал к полицейскому, домогался до стены и даже попытался вступить с ней в интимный контакт. А если приправить весь этот дурдом громкими криками, то братья могли лишиться и отца. На неопределённый срок. Целые сутки были проведены в опросах и заботах симпатичных медсестёр. В принципе, мистер Криви чувствовал себя довольным, но его судьба так и осталась за туманной пеленой. Отправят ли его в психушку? Насколько долго? Отправят ли Колина в психушку и насколько долго? Или камней в психушках не лечат? Мужчина перевернулся на бок, к стене, словно маленький ребёнок, пытающийся избавиться от ночных кошмаров. А как же работа? Взрослые ночные кошмары, к сожалению, в большинстве своём реальны, так что могут забраться и под одеяло. И всегда так хочется, чтобы кто-то обнял, утешил, отогнал призраков — призраки слишком асоциальны для двух людей в одном помещении… — Вижу, Вам не спится, — послышался чей-то мягкий, заботливый голос. Мистер Криви решил не оборачиваться. Именно по такому принципу подкроватные монстры обычно уходят. — Простите за визит без предупреждения, но каминов в больнице нет, а новый Вы не соорудили, — с лёгкой усмешкой заметил неизвестный, и до мужчины донёсся шорох мантии. Ночной кошмар приближался. — Довольно молчания. Мы с Вами здесь только вдвоём, остальные пациенты крепко-крепко спят. От последних слов у мужчины пробежали мурашки. Мистер Криви медленно обернулся — высокий, бородатый мужчина невозмутимо сложил руки, ожидая ответа. — К-кто Вы? — схватив подушку для ощущения хоть какой-то безопасности, промямлил молочник. — О, люди зовут меня по-разному. Кто-то Альбусом, кто-то профессором Дамблдором, некоторые даже главой секты… — Что Вы знаете о моём сыне? — посерьёзнел мистер Криви, скрывая нервный тик. — Это будет долгий разговор… но, помните, в Хогвартсе безопасность превыше всего. И, прежде чем молочник успел что-то ответить, Альбус сел рядом и доверительно положил ладонь на колено мужчины. Хорошо, что последний не знал точной ориентации пришедшего, иначе жест показался бы не самым дружеским. Долго и методично Дамблдор рассказывал молочнику о своей работе, школе, магии, учёбе, а потом и о последних инцидентах, включая самую волнующую тему — Колина Криви. Конечно, директору пришлось выслушать пару ласковых (надо заметить, непечатных ласковых) от озлобленного отца, но по итогу мужчины нашли компромисс. Точнее, нашёл его Дамблдор, а мистеру Криви оставалось лишь согласиться с подозрительным мужчиной с палочкой, способной заставить впасть в глубокий сон всех пациентов одновременно. Также директор пообещал стереть свидетелям странных деяний память и обещание выполнил неукоснительно. Так что уже через неделю мужчина отправился домой, а после и на работу, вернувшись к прежней жизни. Альбус Дамблдор выглядел слишком убедительно, а учитывая некоторые его колдовские приёмы, теперь мистер Криви доверял непонятному старику. Даже гордился — сам директор такой великой школы соизволил прийти к нему, непутёвому, глупому магглу. А уже через каких-то два месяца и его сын обратился к привычной жизни, как и клялся великий человек Альбус Дамблдор. Пока однажды воскресным утром за свежей газетой мистер Криви не получил письмо с историей о поведении сына на уроке зельеварения…