Сломанный

      Роджер Брин устал.       Устал до такой степени, что готов был сесть прямо на пол, именно в эту же секунду. Сесть, закрыть глаза и провалиться в спасительный сон. Даже не сон, а почти короткую смерть на четверть часа, когда ничего не снится, а тело не успевает отдохнуть. Просто короткие мгновения, необходимые организму для перезагрузки.       Ручки автоматического полотера, за который он держался, начали опасно расплываться — от очередного зевка слезы не то что выступили, а потекли двумя горячими дорожками. В челюсти что-то щелкнуло, и Роджер опасливо потрогал ее пальцами, натыкаясь на начавшую пробиваться щетину.       — Фенрир великий! — коротко выдохнув, он усилием воли заставил себя выпрямиться.       Получилось не очень — воли, как и сил, оставалось совсем немного. Пальцы ломило — новая модель полотера оказалась ужасно неудобной и технически непродуманной. Вместо того, чтобы просто придерживать машину и следовать за ее сыто гудящей тушей, оставляющей после себя влажную широкую полосу чистоты, ему приходилось периодически приподнимать ее край даже на небольших выступах. А если учесть, сколько ярдов ковровых дорожек приходится ему вычищать за рабочую смену…       — Будь ты проклят, — пробормотал он полотеру и едва сдержался, чтобы не пнуть того ногой.       В полупрозрачном баке, разделенном пополам, плескалась грязная вода, второй отсек с чистой почему-то слишком быстро пустел, и Роджер подозревал, что один из шлангов где-то протекает. Если это так — то ничего хорошего не жди. Мистер Коул отправит его в ремонтную, и подтверждение поломки будет означать крах всех его стараний — если все подтвердится, премии ему не видать, как бывшего мужа. А деньги ему нужны, даже не так — просто необходимы, позарез. Дело жизни и смерти, как говорил его сосед по комнате.       Никто не думал, что вся его жизнь так круто повернется буквально в один момент. Роджер вырос в маленькой, но очень дружной семье, с отличием закончил школу, сам поступил в колледж, сумев обойти конкурентов и выиграть грант на обучение. И сам же сунул свою светловолосую голову в подставленный капкан — влюбился без памяти, забеременел и родил сына, даже не успев вступить в брак. И все было бы в порядке — не он первый, и не он последний наступали на подобные грабли, если бы не отец ребенка. Видно было, что тому не слишком нравится идея окольцевать себя в двадцать лет, да еще повесить на шею двух омег, но Роджеру казалось, что он его прекрасно понимает, и потому не настаивал на свадьбе. Лишь попросил дать ребенку свою фамилию и зарегистрировать отцовство. И очень удивился, когда альфа вдруг решил официально закрепить отношения.       С этого момента и пошло все наперекосяк. Это только в стенах колледжа Дик казался хорошим и заботливым, даря скромные подарки, водя омегу на прогулки и регулярно трахая так, что от удовольствия поджимались пальцы на ногах, а в голове звенело от издаваемых стонов. Стоило только Роджеру взять академический, чтобы оправиться после родов и позаботиться о новорожденном сыне, как поведение альфы круто изменилось. Роджер узнал, что его новоиспеченный молодой супруг погряз в долгах по самую макушку и имеет несколько приводов в полицию. Когда альфу в очередной раз закрыли, поймав с несколькими пакетиками марихуаны, Роджер понял, что надеяться ему стоит только на себя.       Каким-то чудом Дику удалось выкрутиться, и его выпустили всего через полгода. Альфа снова появился в их доме — Роджер был вынужден переехать к родителям. Снимать квартиру было не на что — с грудным ребенком на руках не слишком то поработаешь, да и работодатели сразу же кривили рты, стоило услышать, что Роджер так и не закончил образование. И к вечно голодному сыну, старому омеге-отцу и собственной неустроенности добавился бесполезный муж.       Дик делал, что хотел — не работал, пропадал где-то ночами, принося на себе запахи чужих омег, если доставал где-то деньги, то закупался дешевым пивом и звал друзей. Скатывался все ниже и ниже, и Роджер вскоре перестал воспринимать альфу как мужа и защитника. А за последующие шесть лет ежедневного кошмара под названием семейная жизнь его уже ничем нельзя было удивить или напугать.       Даже смерть отца не оставила в душе никакого следа — Роджер испытал только странное, нелогичное и оттого страшное чувство облегчения, когда крохотный, почти детский гробик, закопали в промерзшей земле. Папа умер под самое Рождество, и у них с сыном не осталось совсем никого.       Похороны пробили большую брешь в его накоплениях, а Дик подозрительно косился и выпытывал, откуда супруг взял столько денег. Он и раньше его поколачивал, но в этот вечер избил так, что Роджер пролежал пластом почти три дня, не в силах подняться и накормить испуганного сына. А после Рождества сразу же написал заявление в полицию, зафиксировав побои, и подал заявление на развод.       Выходя из зала суда, он беспричинно улыбался — Дик на заседание не явился, а наличия полицейского протокола судье оказалось более чем достаточно, — свидетельство о разводе грело. Ему казалось, что от этого клочка бумажки по телу разливается горячая волна радости, а внутри появляется давно забытая легкость и уверенность в собственных силах. Семилетний Джереми, обычно всегда запуганный и молчаливый, несмело повторял его улыбку, крепко держась за отцовскую руку.       Ни он, ни Джереми так и не поняли, кто впихнул их в подъехавшую машину, закрывая широкими ладонями рты.       Роджеру повезло — подводной шланг оказался целым, а вода протекала из-за сместившейся от постоянной тряски прокладки. И довольный омега заторопился домой, по дороге заскочив в знакомую аптеку на углу.       — Спасибо, мистер Фейрас, — поблагодарил он соседа, который открыл дверь и впустил хозяина внутрь, стоило только нажать на кнопку звонка. — Джереми вел себя хорошо?       — Очень хорошо, — мистер Фейрас, полный добродушный бета, любитель котов и владелец четырех полосатых красавцев, в данный момент расположившихся в разных местах крохотной гостиной, довольно улыбнулся. — Сегодня он вел себя просто безупречно! Моим мальчикам даже не пришлось работать, мистер Брин.       — Это замечательно, — Роджер вздохнул и порылся в кошельке. — Вот, это ваше жалованье за неделю, и небольшой бонус вашим мальчикам. Простите, что задержал с оплатой, надеюсь, такого больше не повторится.       — Знаете, мистер Брин, — сосед цокнул языком, и четыре кота, изображавшие растянутые по поверхностям равнодушные меховые коврики, тут же оказались у его ног. — Все на свете хотят кушать, и я, и мои мальчики. Но бывают времена, когда нужно подтянуть пояса потуже и верить, что все будет хорошо. И вы верьте, вам эта вера нужна больше, чем кому бы то ни было. А мы можем и подтянуть пояса. Только не слишком часто.       Рассмеявшись собственной шутке, мистер Фейрас и его коты вышли из дома, оставив Роджера с его проблемами наедине. Тот даже не знал, что хуже — проведенные четырнадцать часов смены, после которой руки не могут держать ложку, или возвращение домой.       Скинув куртку прямо на спинку старенького дивана, омега вытащил такой же старенький сотовый и набрал знакомый номер. Вслушиваясь в гудки, кусал и без того покрытые корками губы, скрещивая пальцы свободной руки. В районе желудка неприятно ныло и хотелось в туалет, а абонент все не отвечал.       — Да? — услышал Роджер в самый последний момент, разочарованно выдыхая прямо в мембрану. — Привет, Родж. Извини, я тут немного замотался.       — Привет, — Роджер закрыл глаза и вцепился пальцами в когда-то плюшевую обивку. — Ты знаешь, зачем я звоню. Я достал деньги.       На той стороне замолчали. Омега вдруг представил своего собеседника — длинные ноги в потертых джинсах закинуты на стол, покачивается носок белой кроссовки, а крупное, тяжелое альфье тело вольготно раскинулось в удобном кресле, куда как удобнее его собственной кровати.       — Дэни? — выдохнул омега испуганно. — Ты тут?       — Тут, — альфа коротко хмыкнул, и Роджера окатило ледяной волной страха. — Только новости у меня неутешительные, Родж. Того, что тебе нужно, у меня сейчас нет. Орвина поймали на границе, и Патрик пытается нажать на все рычаги, чтобы его вытащить. Как ты понимаешь, с товаром мы можем попрощаться.       — Я понимаю, — непослушные губы с трудом выговаривали слова. И вообще сейчас Роджер чувствовал себя так, словно его мозг поместили в совершенно чужое тело. Мысли бились, сплетались в сумасшедшем, хаотичном вихре, но тело словно омертвело и никак не реагировало. — Дэни… что мне делать?       — Прости, Родж, но пока я не могу тебе помочь, — в голосе альфы появилось сочувствие, и он знал, что оно настоящее. — Ты ведь все знаешь сам.       Роджер знал.       Знал и помнил все тринадцать лет. Каждый день, каждый час и каждую минуту. Помнил все, что с ним делали, в каких позах и как. И помнил широко распахнутые глаза Джереми, переставшего кричать только после четвертого или пятого альфы. Помнил тягучую струю слюны, стекающую из его безмолвно раскрытого рта, и как один из насилующих их альф брезгливо заткнул его скомканной футболкой.       Знал, что из-за перенесенного шока Джереми превратился в послушное растение, иногда словно просыпающееся и закатывающееся в истерике. Случалось это с пугающей четкостью, четыре раза в год, когда у него начиналась течка. Только ни один из блокаторов или подавителей на него не действовал, и за те первые три дня Роджер поседел. Глядя, как собственный сын воет, не понимая, что с ним происходит, призывно дергая задницей с растекающимся по постели мокрым пятном смазки, Роджер подумал, что поступил глупо. Нужно было напоить его успокоительным и просто спрыгнуть вдвоем с моста. Все равно они были никому не нужны.       Помогали только сильные транквилизаторы — от них Джереми становился спокойнее, бессмысленный скулеж затихал, и он лишь тяжело дышал, цепляясь руками за постель или за Роджера и оставляя на них страшные синяки до самых локтей. Потому омега всегда ходил в рубашках с длинными рукавами. Кто-то из работников соцслужбы и познакомил его с Дэни Кеслером. Роджер даже не удивился, когда через пару лет узнал, что именно Кеслер был тем альфой, на которого работал бывший муж.       К слову, Дик исчез с горизонта сразу же после изнасилования, и исчез с чьей-то помощью — его так и не нашли. Омега гнал от себя мысли, что именно Кеслер ему и помог, и что это его люди сотворили с ними такое. Загонял так глубоко, что иногда забывал про них. Не помнил, когда первый раз раздвинул перед альфой ноги, и, сдерживая дрожь унижения, не стал отказываться от предложенных Кеслером денег. Приходил только тогда, когда становилось совсем невмоготу — альфа не раз намекал, что не против взять на себя их содержание. Но Роджер не мог — Дик научил его не доверять никому. Спал с ним, покупал с хорошей скидкой лекарства для Джереми, иногда брал деньги, записывая в блокнот каждый доллар, полученный от альфы, намереваясь вернуть все до последнего цента. Но на что-то большее не рассчитывал.       — В нашей аптеке ничего нет, — голос Роджера упал до шепота. — А в перинатальном сменился дежурный врач. Вся надежда только на тебя.       — Я могу спросить у Виджена, но не уверен, что у него есть нужное количество, — судя по голосу, Дэни задумался. Роджер услышал, как он чем-то зашуршал. — Тебе ведь как всегда, две упаковки?       — Нет, — омега втянул воздух, чувствуя, что задыхается. — Три, а лучше четыре. Доктор Марко… доктор Марко сказал, что организм Джереми к ним привык за столько лет, и дозу нужно увеличить.       — Увеличить? — альфа снова хмыкнул. — Родж, ты его убиваешь… ты понимаешь это?       — Ты не видел, что с ним происходит! — выкрикнул Роджер неожиданно для себя, и на втором этаже, где была комната Джереми, затопали. — Ты даже не представляешь, что это такое!       — Вместо того, чтобы травить его таблетками, вызови альфу с сайта, я дам тебе денег. Это будет куда лучше.       — Не будет!       Роджер уже пробовал — да, был такой сайт, специально для одиноких альф и омег. Но он был платным, и за услуги нужно было платить, самому сайту. К тому же, узнав, что он ищет альфу не для себя, а для сына, претенденты моментально блокировали его страницу, кидая в черный список — Роджер не считал нужным скрывать состояние Джереми. Да, это было неправильно и нарушало все нормы морали, но, как опекун, он имел право делать то, что считает нужным.       Как-то один из альф неожиданно согласился, и Роджер не верил своему счастью. Альфа оказался приятным, молодым, старше Джереми всего на пару лет, и Роджер со спокойной совестью переночевал трое суток у мистера Фейраса. А потом увидел своего сына — в синяках и кровоподтеках, с разорванными уголками рта и испуганным, затравленным взглядом.       Фейрас вытащил его из петли и не стал звонить в скорую — Джереми отобрали бы тотчас же. Роджер удалил профиль, стер все контакты и никому ничего не рассказал. И впервые в жизни порадовался, что его сын ничего не понимает — не понимает, что собственный отец снова изломал его, да еще малодушно решил бросить после этого. Лучше в следующий раз он сам…       — Не будет… — Роджер с трудом сдержал новый крик. — Мне нужны таблетки, и я готов заплатить за них любые деньги, Дэни. И нужны как можно скорее — послезавтра у Джереми течка.       — Хорошо. Я их достану.       В доме пахло карамелью и цитрусом. Тяжелый сладкий запах забивал ноздри, растекался вокруг и выкатывался на улицу. Роджер нервно кусал окровавленные губы и ежеминутно выглядывал в окно — Дэни и обещанные таблетки так и не появились. Из комнаты Джереми просматривалась вся дорога, до самого тупика у поворота на их улицу, и пропустить альфу Роджер не мог. Его сотовый не отвечал, а оставить сына одного он не мог — течка началась с самого утра и сразу же в полную силу.       Старенькая стиральная машина гудела, не переставая, а Роджер молился, чтобы теплая солнечная погода продержалась еще трое суток — сушилки у него не было, и постельное белье едва успевало высохнуть. Он уже сменил два комплекта, свой и Джереми, и умудрился постелить третий, отдав сыну на растерзание тяжелое махровое полотенце. Стоя спиной к кровати, старался не смотреть, как тот трется об скрученную жгутом ткань, тщетно пытаясь удовлетворить потребности тела. Но прекрасно все слышал.       Когда новый, сверкающий лаком внедорожник Кеслера появился на повороте, Роджер был готов и вполне способен придушить альфу голыми руками. Скатившись по лестнице, выскочил прямо перед его носом, почти ничего не видя вокруг, кроме его рук.       Рук, в которых было пусто.       — Дэни?! — Роджер открыл рот, хватая раскаленный послеполуденный воздух. Спина тут же покрылась ледяным потом и легкая футболка моментально к ней прилипла. — Ты привез? Где таблетки, Дэни?       — Я привез кое-что получше, — альфа попытался ухватить Роджера за руку, но тот довольно ловко махнул прямо перед его лицом. — Джек, держи его! Папу твоего, он же мне так глаза выцарапает!       Один из альф за спиной успел и обхватил Роджера за талию, заводя руки назад. Омега брыкался и шипел, как рассерженный кот, а Кеслер с удивлением уставился на свои окровавленные пальцы — Роджеру все-таки удалось его поранить.       — Пойдемте в дом, иначе кто-нибудь вызовет полицию, — проворчал альфа и зашагал к дому. Роджера потащили следом.       Усадив омегу на диван, альфа остановился напротив, потирая расцарапанную щеку. Толкнул Роджера назад, едва тот взвился вверх, снова и снова. Омега больше не шипел, а лишь едва слышно подвывал. Падал — и тут же вскакивал, пытаясь наброситься на альфу, словно тот был для него врагом номер один. Несмотря на ситуацию, это выглядело довольно смешно — Кеслер был крупнее раза в два, и выше на целую голову. И только заметив подернувшиеся туманом глаза омеги, альфа понял, что тот не в себе.       Звонкий шлепок пощечины привел Роджера в чувство.       — Ты что творишь?! — взвился тот снова, попадая в объятия альфы. — Выпусти меня, тварь! Ты… ненавижу тебя! Ненавижу…       — Тссс… — Кеслер сжал омегу так, что у того внутри что-то хрустнуло и ругаться стало просто невозможно. Хватая ртом воздух, Роджер не смог сказать ни слова, только тихонечко заскулить. — Успокойся, все хорошо, слышишь? Все в порядке. И с Джереми все будет в порядке. Обещай, что, когда я тебя отпущу, ты не станешь на меня кидаться, хорошо?       Роджер кивнул, и альфа разжал руки.       — Только помни, ты обещал.       — Где таблетки? — омега потер сдавленно спазмом горло. — Надо дать их Джереми, только не знаю, сработают ли…       — Не нужны ему никакие таблетки, — альфа внимательно следил за омежьими руками. — Я привез кое-что получше таблеток.       — И что это? — Роджер невесело усмехнулся. — Ты привез ему разум? Или волшебную пилюлю, которая повернет все вспять?       — Я привез ему альфу.       — Альфу? — Роджер начал вставать. — Альфу?! Ты совсем с ума сошел, да?       — Нет вроде, — Кеслер хмыкнул. — Альфа во время течки — самая лучшая таблетка, тебе ли это не знать.       — Ты… ты… — Роджер не мог подобрать слов от распиравшей его ненависти. — Ты соображаешь, что делаешь? Да какой альфа захочет…       — Это не важно, что и кто захочет, — Кеслер потер зудящую царапину. — Да и потом, молодой, здоровый альфа никогда не проигнорирует течного омегу. А тут такой запах… Его на улице слышно. И как вас обоих еще не оттрахали какие-нибудь утырки, я просто удивляюсь…       Кеслер замолк — юркнув под его рукой, Роджер с ловкостью змеи увернулся от попытавшегося его схватить Джека, и рванулся наверх. Альфа бросился следом, матеря вслух бестолковых и упрямых омег. Едва не сбил его с ног, натолкнувшись на застывшего в дверном проеме — тот раскрыл рот, уставившись на симпатичного альфу, сидевшего на кровати Джереми. Сам Джереми вцепился в незнакомца обеими руками с такой силой, что у парня после наверняка останутся приличные отметины.       — Глупый, — альфа их не видел, а может, просто не обращал внимания. Рядом с ним Джереми казался ребенком, а не двадцатилетним молодым мужчиной. — Зачем так кричать? Иди сюда…       Голос у парня с каждым словом становился ниже, бархатистее, а его крупные ладони на узкой спине омеги уже не казались неуместными. Он легко перетянул Джереми себе на колени, усадил, не обращая внимания, что тот снова в него вцепился. Погладил по голове, зарываясь пальцами в спутанные намокшие волосы, шумно втянул воздух, впитывая тяжелый запах.       — Пойдем, — Кеслер дернул Роджера назад, закрывая дверь детской прямо перед его носом. Обхватил дернувшегося было омегу за плечи, придавил к себе. — Все будет хорошо. Киту бы я доверил собственного сына, если бы он у меня был.       — Его зовут Кит?       — Кит Моррис, — альфа кивнул, помогая Роджеру спустится по лестнице. — Очень хороший парень, он не обидит.       — Ты себя-то слышишь? — Роджер горько усмехнулся.       Он прекрасно понимал, что Кеслер по-своему прав, понимал, но принимать не хотел — после того альфы ему пришлось долго мучится, пока Джереми снова привык к таблеткам. И то, что сделал Кеслер сейчас, загоняло самого Роджера в пожизненную кабалу. Заставить этого Кита трахать собственного сына каждые три месяца он не мог. А Кеслер мог, и…       — Что ты хочешь взамен? — задал он мучивший вопрос, со страхом сжимая пальцы.       — Взамен чего? — альфа делал вид, что ничего не понимает. Усадил Роджера на многострадальный диван, приказал Джеку вскипятить воды для кофе.       — Взамен Кита? — омега смотрел, как его и без того небольшой дом стремительно становится еще теснее — наличие двух здоровенных альф размеров ему не прибавляло. Да и не было тут альф так давно, что и не упомнишь.       Вслушиваясь в тишину наверху, он выпутался из жарких объятий и отодвинулся подальше — при всем том хорошем, что сделал ему Кеслер, альфа оставался слишком опасным. И теперь он ему должен. Обязан. Всей своей никчемной жизнью обязан. И что будет дальше, даже думать не стоит, потому что отныне он себе не хозяин. Будет делать то, что ему скажут.       — Ты слишком много думаешь, — легкое прикосновение к плечу заставило его вздрогнуть. — Все твои мысли на лице написаны. Не бойся, мне от тебя ничего не надо.       — Не надо? — Роджер озадаченно выдохнул.       На языке вертелась тысяча вопросов, сердце разрывалось от беспокойства за сына, а исходящее от сидящего рядом альфы ровное тепло заставляло вспомнить о том, в каком растрепанном и неподобающем он виде. Бросив взгляд на оставленную им же царапину, довольно широкую и набухшую капельками крови, Роджер прикусил губу. Не заметив, как вздрогнул альфа, когда острые мелкие зубы вонзились и в без того израненную плоть — омега искусал их до мяса, и сейчас его рот выглядел просто кошмарно, словно у какого-то вампира из фильмов ужасов.       — Тогда что надо… я не понимаю.       Роджеру казалось, что из-под его ног выбили остатки почвы. Гнилой, болотистой, с каждым годом засасывающей все глубже и глубже, не отпускающей ни на дюйм, но дающей хоть какой-то упор. А сейчас он просто падает, не понимая, куда и зачем, и не знает, как и за что зацепиться. Знакомое чувство, почти то же самое, как после того случая, окончательно изменившего их с Джереми жизнь.       — Сейчас тебе нужно просто отдохнуть, — альфа вздохнул.       — Но…       — Джек позаботится обо всем. И о еде, и о воде, и присмотрит, если что вдруг понадобится. И нам позвонит, если что случится.       — Я никуда не поеду, — сообразив, что от него хотят, Роджер упрямо замотал головой. — Прости, но не сегодня. Я знаю, что хреновый родитель, Дэни, но больше не стану повторять своих ошибок. Пока этот твой Кит здесь, я буду рядом с сыном. А если понадобится, я буду стоять у его кровати и контролировать весь процесс. И пусть только твой альфа сделает ему плохо…       — Я понял, мы никуда не едем, — Кеслер почему-то усмехнулся и неожиданно потянул Роджера к себе. — Ты будешь контролировать Кита, а я буду тебя, чтобы ты не натворил новых глупостей.       Роджер не ответил.       И не стал отодвигаться — что ни говори, а Кеслер всегда умудрялся его успокаивать. Просто одним своим присутствием. Конечно, омега прекрасно понимал, что он ему никто, и случись что, про него тут же забудут. Как понимал и то, что альфа ему ничего не должен и поступает так с ним только по одному ему известным причинам. Сколько у него таких, как Роджер, заблудших овец? Обласканных, пригретых и привязанных чем-то, что душит удавкой и не дает сделать шаг в сторону?       Но сейчас об этом лучше не думать — Дэни прав, и ему действительно не мешало бы выспаться. Выкинув из головы назойливые мысли, Роджер вытянулся во весь рост, обхватив себя руками. Даже забыл про альфу, и, засыпая, не почувствовал, как тот почти невесомо погладил его по голове. И не услышал тихого шепота, не предназначенного никому конкретно.       — Твой Дик отделался слишком легко после всего, что натворил. Жаль, что я не успел раньше. Но теперь это уже не важно, и вспоминать о мертвых мы сегодня не будем.       Роджер ничего не слышал, как и не видел никаких снов. Просто отрубился, ничего не чувствуя. И не знал, что сидящий рядом словно сторожевой пес Кеслер успел увидеть промелькнувшую на истерзанных губах несмелую улыбку.