Размер имеет значение

      Мародёры любили шутить между собой, что оборотни хорошо наделены. Конечно, у них не было оснований для сравнения, потому что за двадцать лет им угодило встретиться лишь с одним оборотнем, но с того самого момента, как Ремус Люпин вышел из душевой во всей своей красе, три парня согласились, что он — монстр в более чем одном смысле.       Ремус краснел каждый раз, когда разговор кипел намёками на длину его волшебной палочки, но в конце концов привык к этому и даже проникся шутками про свою пушистую маленькую проблему, регулярно отшучиваясь о своём внушительном очаровании.       Тем не менее, из них четверых больше всего шутил Сириус. Независимо от того, где они были, с кем они были или что они делали — он всегда находил способ прокомментировать, намекнуть на это.       Когда они аппарировали вместе: — Не растерял ничего важного по пути?       Когда они вместе играли в Квиддич по выходным: — Фол! Лунатик — ловец, ему нельзя использовать биту!       Когда они выбирались, чтобы выпить: — Знали ли вы, что «Три метлы» назвали в честь нашего Ремуса?       Тот лишь смеялся, улыбался или переводил тему, лишь бы отвести от себя внимание, но иногда ему приходилось говорить Сириусу прекратить. — Что? Девушки всегда оборачиваются дважды или трижды после того, как слышат, как мы шутим про это. Ты прекрасно знаешь, что без меня у тебя не было бы и шанса. Надо же кому-то тебя рекламировать, приятель.       Ремус закатил глаза. — То есть ты просто пытаешься найти мне подружку? — Одной подружки тут вряд ли хватит, — Ремус швырнул в него пустую упаковку от еды навынос, и Сириус рассмеялся. — Конечно, я просто пытаюсь помочь. Я очень великодушен, Лунатик. — Это точно объясняет, почему я сижу и пью у тебя дома вместо того, чтобы коротать время с какой-нибудь очаровательной девушкой. В любом случае, мне кажется, что ты переоцениваешь то, насколько девушки хотят... кого-то вроде меня.       Сириус бросает на него скептический взгляд. — Все женщины хотят большой член, Ремус. Это факт. — Учитывая то, что ты не считаешь нужным узнавать имя девушки перед тем, как приглашаешь её к себе, я думаю, что ты должен простить мне моё недоверие твоему мнению о том, чего хотят женщины.       Парень показывает ему средний палец и швыряет картонную коробку из-под еды обратно. — Мудак.       Ремус ловит картонку, убирает её вместе с остальным мусором ленивым махом палочки и откидывается на мягкое кресло, переводя на него терпеливый взгляд. — Женщины слегка пугаются, когда видят мой член. Будто я могу причинить им боль или что-то вроде этого. Даже парни не соглашаются на то, чтобы я их трахнул.       Под конец седьмого года Ремус признался своим друзьям в том, что предпочитает парней. По большей части, они приняли это довольно спокойно. Джеймс настоял на том, что до тех пор, пока Ремус ещё считал девушек привлекательными, он не имеет ничего против того, чтобы тот время от времени развлекался с каким-нибудь парнем, и Сириус логически подытожил, что Ремусу, конечно же, нравилось трахать парней. У него была возможность, в конце концов. — Это скорее проклятье, нежели благословение, — говорит парень, криво улыбаясь, — уж поверь.       Сириус качнул головой. — Ты прикалываешься. — Нет. Я имею ввиду, да, я свожу концы с концами, — уверяет Ремус, — но девушки... Они думают, что хотят этого, но стоит только дойти до самого интересного, как они начинают паниковать. И большая часть парней ведут себя очень неуверенно и настаивают на том, чтобы я был снизу. Не то чтобы я против, но было бы неплохо хотя бы иногда просто хорошо провести время без подобных проблем, понимаешь? — Это просто... — Сириус вновь качает головой и залпом выпивает оставшийся на дне стакана огневиски.       Покончив со стаканом, он тянется за стоящей на полу бутылкой и протягивает её Ремусу, который отказывается, перед тем, как наливает себе ещё. — Я не понимаю. Эта штука, — он неясно машет рукой в направлении паха Люпина, — у неё должна быть своя религия. Люди должны боготворить твой член ежедневно.       Ремус смеётся и делает большой глоток огневиски. — Серьёзно?       Сириус усердно кивает. — Именно. Твой член великолепен.       В то же мгновение, когда слова слетают с его губ, Сириус желает вернуть их обратно. Чёрт возьми, что он несёт?       Ремус бросает на него забавный взгляд, наполовину поражённый, наполовину заинтересованный. — Да? — легко спрашивает он.       Внезапно содержимое его стакана становится самой захватывающей вещью в мире.       Сириус пожимает плечами. — Ну, он большой и толстый. Он классный. — Классный? — спрашивает Ремус, не сдерживая смех. — Минуту назад он был великолепным. — Заткнись, Ремус, — огрызается тот, выдавливая смешок. — Я пьян. Я даже не знаю, что говорю.       За его словами следует долгая пауза, и затем: — Думаю, ты знаешь.       Парень удерживает его взгляд, пока Сириус не отворачивается, чувствуя жар, подступивший к лицу. Он облизывает губы, чувствуя сладкий привкус виски, и слегка покачивает стакан, молясь, чтобы Ремус отвернулся или сменил тему, как он иногда делал, если разговор становился слишком личным. — Бродяга? — Что? — Сириус, посмотри на меня.       Когда он поднимает взгляд, то замечает, что на лице Ремуса не осталось веселья, лишь тёмный взгляд, окрашивающий его карие глаза.       Его щёки горят, и рот приоткрыт, вынуждая пульс Сириуса подскочить вверх. — Ты... — парень облизывает губы, выпрямляясь в кресле, — тебе интересно?       На мгновение он думает притвориться идиотом, но что-то в том, как Ремус смотрит на него, мешает ему сделать это, потому что да, блять, ему интересно. Ему всегда было интересно. Он не может вспомнить день, когда было по-другому.       Сначала это была неуверенность в себе, вынуждающая бросать быстрые взгляды в душе, или по утрам, когда они одевались, или, к его собственному стыду, на следующий день после полнолуния. Нет, он не был обделён, но ему просто хотелось сравнить. За исключением Люпина, его член был больше, чем у Питера, и следом шёл Джеймс. По-видимому, его рога это компенсировали, но разница была незначительная.       Затем он не мог перестать думать об этом. Кончал ли Ремус больше? Уходило ли у него большего времени? Каково это было, для него?       Эти мысли изводили его, пока он лежал на кровати, заглушая свои стоны подушкой за занавесками кровати, и гладил себя сквозь простынь до тех пор, пока не сдавался и не опускал руку под резинку штанов.       Как Ремус делал это? Так же, как и он? Может, ему приходилось использовать обе руки. Сириус попытался однажды, одной рукой сжимая свой член, другой массируя яйца. Или, когда его вдруг охватывала смелость, он позволял пальцам опускаться ниже, дразня колечко мышц до тех пор, пока не кончал, прикусив губу и задаваясь вопросом, сколько пальцев он сможет принять.       Такие ночи пугали его. Секс с парнем не был проблемой. Он спал с парнями с тех пор, как впервые попробовал так подрочить, тихо и скрытно. Несколько раз, по сути.       Сириус не чувствовал необходимости признаться в этом, как Ремус, который всегда чувствовал вину за то, что хранил секреты. Это никого не касалось. Но мысли о том, чтобы переспать с Ремусом... Желание быть трахнутым Ремусом... Это его волновало.       Потому что это был Лунатик. Лунатик имел значение.       Он попытался сделать свой голос максимально беспечным и пожал плечами. — Возможно.       Ремус коротко рассмеялся и откинулся на спинку кресла. Взгляд Сириуса непреднамеренно скользнул по его расставленным ногам, задерживаясь на джинсовой ткани на его пахе.       В квартире внезапно стало слишком жарко. Он ловит себя на мысли, что, возможно, охлаждающие чары неисправны, проводя пальцами по нижней губе и в один глоток осушая стакан.       Парень вполне осознаёт, что Ремус наблюдает за ним, и не может придумать ничего, что смогло бы вытянуть их из тупика, в котором они оказались. Но Ремус явно считает по-другому.       Его рука скользит по джинсам и останавливается поверх заметного сквозь ткань стояка, сжимая его, и он сверлит Сириуса взглядом. — Тогда иди, раз тебе интересно.       Сириусу явно не стоит быть таким нетерпеливым, но он слишком долго этого хотел, и мгновение спустя парень обнаруживает себя стоящим на коленях между ног Ремуса, забывая об оставленной на полу бутылке.       Тот улыбается, явно удивлённый и не ожидавший, что Сириус так быстро согласится, если вообще согласится.       Слишком много алкоголя, готовит ответ Сириус, но Ремус не просит объяснений. Лишь пропускает его волосы сквозь пальцы и рукой тянется к ремню. Сириус останавливает его, пальцами сжимая запястья парня. — Позволь мне, — на выдохе просит он, и Ремус кивает, откидываясь назад и двигая бёдра, предоставляя Сириусу больший доступ.       Медленно, Сириус щёлкает пряжкой и расстёгивает ремень, не отводя взгляда от глаз парня над ним. Не сдерживая ухмылки, он наклоняется и осторожно расстёгивает ширинку зубами. Рука Ремуса опускается на его плечо, сжимаясь поверх воротника, и он выдыхает сквозь сжатые зубы. — Блять, Сириус. — Мхм, — соглашается тот, утыкаясь носом в резинку боксёров и ощущая стояк своими губами. Острая нужда проскальзывает по его позвоночнику, вызывая дрожь, когда он вдыхает запах Ремуса, вынуждающий его собственный член вздрогнуть.       Господи, он никогда в жизни не был так сильно возбуждён. Они даже не начали, но он уже на грани.       Его рот наполняется слюной, когда Сириус стягивает с парня нижнее бельё вместе с джинсами.       Красивый — не то слово, которым Сириус привык описывать члены. Сексуальный, возможно. Прекрасный, в особых случаях. Но Ремус, чёрт возьми, просто потрясающий. Красновато-розовый. Не слишком много волос. Длинный, толстый и тяжёлый от возбуждения.       Он обхватывает значительную длину одной рукой и водит по ней до тех пор, пока член не начинает выделять смазку, ожидая от Сириуса действий.       Язык парня скользит по его губам, ноющий от желания прикоснуться, но в то же время жутко испуганный. Сириус вновь поднимает взгляд на Ремуса, наблюдавшего за ним мутным взглядом, и его смелость крепчает. — Ремус? — Если память мне не изменяет, ты что-то говорил про боготворение? — его голос низкий и тяжёлый.       Сириус ухмыляется. — Говорил.       И прежде чем смелость может покинуть его тело, он наклоняется и смыкает губы вокруг головки истекающего смазкой члена. Изо рта Ремуса вырывается стон, направляющийся прямиком к члену Сириуса, который стонет в ответ, заглатывая и мягко обводя губами головку.       Он выпускает член изо рта и вместо этого скользит вдоль него губами, оставляя беспорядочные поцелуи, пока не утыкается носом в самое основание члена и довольно мычит.       Это потрясающе. Лучше, чем ему снилось. Тёплая, атласная кожа поверх твёрдой плоти, дёргающейся после каждого прикосновения его губ или языка. Сириус проводит языком от основания до головки, наслаждаясь мягкими, удушающими звуками, исходящими от Ремуса, и заглатывает его настолько глубоко, насколько ему позволяет его горло.       Он довольствуется громким, сломанным стоном после того, как начинает сосать, вытаскивая язык и сжимая горло. — Господи, Сириус, — выстанывает Ремус, проводя пальцами по его волосам и мягко направляя его голову. — Ты выглядишь потрясающе.       Краснея из-за заслуженной похвалы, Сириус вновь заглатывает, двигая головой и сжимая рукой то, что не может вместить в рот. Его собственный член болезненно стянут джинсами, вынуждая его всхлипнуть.       Опуская одну руку, у него получается расстегнуть застёжку и молнию, и он, не сдерживая облегчённый стон, проникает пальцами за резинку боксёров и касается своего члена, не отрываясь от члена Ремуса, вынуждая того громко застонать.       Его ладонь потная, сжатая и просто изумительная, и то, как Ремус двигает бёдрами и сжимает его волосы, вынуждает кровь прилить к низу его живота почти до кипения. Он с трудом выпускает член Ремуса изо рта и вжимается лбом в его бедро, дыша глубоко и стараясь вернуть под контроль собственное тело. — Я близко.       Руки нежно скользят по его волосам. — Всё нормально. Иди сюда.       Ремус поднимает его с пола и помогает Сириусу избавиться от футболки и джинс, которые падают на пол. Он тянет его к себе на колени, не обращая внимание на потрескивание дивана.       Очередная вспышка наслаждения пробирает тело Сириуса, когда их члены касаются друг друга. Чёрт, он касается его. Сириус подаётся вперед, пряча лицо в шее Ремуса, продолжая двигать бёдрами, нуждаясь в прикосновении, мокром и горячем, но не доверяя себе из-за страха закончить всё слишком быстро.       Сириус целует пульсирующую на шее Ремуса артерию, расстегивая пуговицы его рубашки, пока пальцы не находят потную кожу под тканью. Он шепчет в его шею, оставляя поцелуи вдоль его челюсти. — Ремус... — Чего ты хочешь? — спрашивает парень, сжимая его член, вынуждая Сириуса ловить ртом воздух и задыхаться. — Боже, блять, Ремус. — Что? — Хочу тебя... внутри. Хочу, чтобы ты меня трахнул.       Ремус сдерживает рык и целует его, проникая языком в его рот так, будто Сириус принадлежит ему, и Сириус растворяется. Его мозг отказывает, и всё, о чём он может думать, это то, как ему хорошо. Чёртов идеальный член Ремуса, касающийся его, трущийся об него, и Ремус, целующий его так, будто они делали это не в первый раз. Он не вынесет больше. — Это... — Ремус отстраняется и поднимает на него серьёзный взгляд, — ты когда-нибудь...?       Тот качает головой. — Нет. Я делал это сам, но никто никогда не... не делал это со мной.       Чужие пальцы грубо сжимаются на его бёдрах, прижимая его ближе. — Чёрт побери, Сириус. — Это плохо?       Ремус смеётся, проводя подушечками пальцев по следам, оставшимся на коже его бёдер. — Нет. Я хотел быть твоим первым.       С губ парня срывается удивлённый всхлип, и он не знает, что ответить. Уже причиняющий боль стояк мешает ему сфокусироваться, и Сириус в мгновении от того, чтобы получить то, чего он жаждал годами, поэтому он решает разобраться с этим позже. — Здесь или в спальне? — Здесь. Подай мне палочку. Я знаю одно заклинание.       Сириус тянется за палочкой, лежащей на другом конце дивана, и протягивает её парню, жадно и глубоко целуя его, в то время как тот касается его бедёр и шепчет что-то ему в губы.       Щекочущий жар прошибает током его тело, пока тёплое, влажное ощущение заполняет его, и пальцы Ремуса замирают у его входа, затем проскальзывают внутрь и растягивают его до тех пор, пока он не начинает беспомощно задыхаться в его шею. — Чёрт.       Обхватывая ладонью член Ремуса, Сириус проводит вверх и вниз, насаживаясь на пальцы, издевающиеся над его телом, чувствуя возбуждение и волнение, проникающие в его вены. Он так близко. Каждый сладкий сон, оставлявший его без кислорода и с болезненным стояком с шестнадцати лет вот-вот воплотится в жизнь.       Когда его тело больше не может терпеть, он отстраняется, поудобнее устраиваясь у Ремуса на коленях. — Я готов. — Ты уверен? — спрашивает Ремус.       Сириус кивает.       Они откидываются на диван. Ремус вплотную прижат к спинке дивана, с раздвинутыми ногами, пока Сириус всё ещё ёрзает у него на коленях. Тёмный взгляд карих глаз встречается с его собственным. — Оседлай меня.       Сириус практически кончает прямо там. Чёрт, он наверняка сделал бы что угодно, если бы Ремус попросил его таким голосом. Он наклоняется вперёд, опираясь рукой на его плечо, другой опускаясь, чтобы направить его член в себя.       Парень крепко сжимает его бёдра, раздвигая их так, чтобы можно было скользнуть между ног Сириуса и потереться об сжимающееся колечко мышц.       Его глаза моментально закрываются, и Сириус опускается ниже, чувствуя упирающуюся в его вход головку, которая вскоре проскальзывает внутрь, и на мгновение его окутывает паника, что он просто не сможет вместить в себя член Ремуса, пока тот не оказывается внутри.       Задушенный всхлип вырывается из его горла. — Господи, блять, Ремус.       Ремус сильнее сжимает его бёдра, когда Сириус опускается ещё ниже. — Тихо, медленнее, мы доберёмся до туда. — Я в порядке, мне не больно, — с трудом получается выдохнуть у Сириуса, благодарящего того человека, который изобрёл подготавливающее заклинание. Он прислоняется лбом к его лбу и проводит языком по его нижней губе. — Я так долго этого ждал. — Да, — Ремус усиливает хватку на его бёдрах, пальцами впиваясь в уже покрытую синяками кожу, — я тоже.       Сириус двигает бёдрами, чувствуя, как член проникает всё глубже и растягивает его всё сильнее. Он проводит пальцами по груди Ремуса, чтобы куда-то деть свои руки, пока он привыкает к заполняющей его плоти, и Ремус следит за ним жадным взглядом.       Он поднимается и тут же опускается вновь, ощущая, как с каждым толчком парень оказывается глубже и глубже, волны наслаждения окутывают его тело, скользя по позвоночнику и отдаваясь дрожью на кончиках пальцев, пока в конце концов он не оказывается плотно прижатым к коленям Ремуса.       Его лицо расплывается в самодовольной ухмылке, потому что он смог, у него получилось принять его одиннадцать с половиной дюймов, и Сириус никогда ещё не чувствовал себя таким целым или заполненным. — Боже, он такой большой. Это так приятно.       Слова, кажется, покинули Ремуса. Он лишь цепляется за бёдра Сириуса, вынуждая его двигаться быстрее, и Сириус подстраивается под ускоряющийся ритм толчков внутрь и наружу, насаживаясь и наклоняя бёдра, чувствуя отчаянную нужду и собственное бесстыдство, будто ему всегда будет мало.       Звуки их сталкивающихся тел и сбитого дыхания подталкивают его к краю, вынуждая мышцы сжаться. — Ремус, я близко...       Ногти впиваются в его бёдра, пока Ремус проводит языком по его шее, собирая пот. Он грубо переворачивает их, меняя местами, и спина Сириуса сталкивается с подушкой дивана. Рука парня на его груди удерживает его на месте, пока Ремус продолжает безжалостно вбиваться в его тело, и голова Сириуса полностью отключается. Он обнимает талию Ремуса ногами, прижимая его ближе. — Тебе это нравится? — спрашивает тот, задыхаясь, выскальзывая из его тела полностью перед тем, как снова ворваться внутрь. Сириус громко стонет, сжимая подлокотник дивана для поддержки, выгибаясь в спине, и Ремус выдавливает смешок. — Конечно, тебе нравится. Ты жаждешь, чтобы я выебал тебя так, что ты не сможешь стоять. — Да, Господи, да, — всхлипывает парень, чувствуя, что его тело уже на пределе. Он слегка поднимается, сжимая пальцами мокрые от пота волосы Ремуса и тянет его вниз для небрежного поцелуя, задыхаясь в его рот, когда его тело прогибается и его будто ударяет током. — Блять, Ремус, пожалуйста, туда!       Ремус проводит ладонью вдоль его члена, пока Сириус не натягивается как струна, распахивая рот в беззвучном крике, и оргазм захватывает его тело, проникает в каждый его уголок, вышибая сознание и пробирая его до дрожи. Делая последние толчки, чувствуя, как мышцы сжимаются вокруг его члена, Ремус толкается в него в последний раз, кончая с именем Сириуса на губах.       Он придавливает его своим весом к маленькому дивану. Пока их дыхание восстанавливается, Сириус мягко проводит пальцами по его спине, довольно улыбаясь. Но стоит Ремусу резко отстраниться, выскальзывая из его тела, оставляя за собой неприятное ощущение пустоты, как он замирает в ступоре. — Ремус? — Мне нужно идти. Уже поздно.       Сириус садится на диване, вздрагивая из-за протестующих мышц, и тянется к парню. — Вот именно, что поздно. Ты должен остаться. Мы могли бы... возможно, мы могли бы сделать это снова. — Не думаю, что это хорошая идея, — тихо говорит Ремус, застегивая джинсы. — Почему? — озадаченно спрашивает Сириус. Это же было великолепно. — Смотри, — раздражённо говорит парень, застегивая пуговицы рубашки. — Если ты хочешь большой член в себе время от времени, я не против. Просто я... — Ремус. — Просто мы друзья, и ты мне нравишься, и мне и так тяжело быть рядом с тобой, тем более после того, как мы... — Ремус!       Парень замирает, следя за ним напряжённым взглядом. Не обращая внимания на боль во всём теле, Сириус встаёт, оборачиваясь в простыню, лежавшую на диване, остро ощущая свою наготу, и проводит рукой по волосам. — Это было не просто... — он вздыхает и бросает на Ремуса раздражённый взгляд. — Я хочу не только твой огромный чёртов член, Ремус, ясно? Я хочу человека, которому он принадлежит. Поэтому... не уходи.       Пальцы, минуту назад сжимавшие его тело, пробежались по пуговицам, пока Ремус сомневался. — Серьёзно? — Да! Учитывая всё твоё великолепие, иногда ты бываешь таким идиотом. Видимо, размер мозга не соотносится, да?       Губы парня расплываются в неуверенной улыбке. — Если бы это так работало, стало бы понятно, почему ты такой маленький. — Эй, важен не размер палочки, а то, какое волшебство она может творить! Просто подожди, пока я буду сверху, и ты заберешь свои слова обратно.       Ремус делает шаг вперёд, касаясь носом кончика носа Сириуса и оставляя лёгкий поцелуй на его губах. — Не могу дождаться.