цветные дети.

а над головой небо-трещина капает звёздами, и знак «неопознаны» выжжен в мозгу. вы вечно забытые вселенной песчинки, которые крутятся, крутятся, крутятся, но не могут вырваться, и колесо Сансары даёт оборот, заходя на ещё один чёртов круг, а вы только смеётесь с одним фруктовым пивом на двоих — плевать. ты стреляешь сигарету у знакомого, и странно это, ведь не курите, но дым почему-то вьётся кольцами. вы вечно окутаны облаком тумана, пряными запахами ароматических палочек, которые покупаете у женщин, кричащих про конец света в эту пятницу, и господи, блять, иисусе, вам так восхитительно плевать и немножко тревожно — а вдруг и правда конец, а мы забыли поделить его на двоих? делить на двоих уют и кровь так привычно и правильно, будто так оно и надо, будто вселенная одобряет, хотя родственники и морщатся брезгливо. смотреть, как любимый человек напротив сосредоточенно сжимает иголку в зубах, чтобы вышить «моё» на твоей футболке — завораживает так же, как и кулаки на чужих телах, кровь на костяшках и хрипы отбитыми лёгкими — потому что взгляд не туда и плечо задевает не по адресу — а потом спина к спине и пластыри с кометами на щеках друг друга. так восхитительно проебаться со вселенной — просто тотальный наёб и жалоба в вышестоящие органы с просьбой компенсации — но обязательно только на двоих. и длинные толстовки с рукавами шести цветов, в которые вы помещаетесь вдвоём, и кроссовки на двоих, и так забавно меняться ими посреди улицы, когда ты тихонько «хочу твой левый» и зашнуровываетесь обратно в чёрно-синюю пару, а это почему-то так правильно, словно инь и янь подобрались и метеорит обрушился на Землю — так восхитительно правильно. а город кричит и пытается избавиться, подсовывая машины на встречной и заманивая крышами и тринадцатым этажом, чтоб наверняка, а вы выбираете скейты по лужам и объятия над пропастью, и хихикаете назло —потому что захотелось. потому что чертовски правильно это — наёбывать того, кто всю твою жизнь ненавидел тебя и считал прокажённым, а нашёлся такой же отверженный, приплёлся как осколочная граната — и всё, проник внутрь, запустил чёрные корни и сидит, греется от твоего сердца, но прогонять нет сил и желания, потому что своя уже граната, свой взрыв, своя катастрофа — своё на фоне бесконечно уёбской вселенной, и не отдашь никому, и выгрызешь вены любому, кто против, и нужно защитить любой ценой, ведь судьба — редкостная сука, но мы ещё посмотрим, кто кого. хриплые голоса вечно юных подростков шлют судьбу к чёрту, и только звон разноцветных бутылок несётся в ответ цветным детям.