Walk of Shame.

Утро вторника.

      Давайте поговорим о пяти часах утра.       Также известные, как худшее время суток, я права?       И вот почему:       Если Вы не спите в чертовы пять часов утра, это может значить одно из следующих, и все они ужасны.       Сценарий первый. Вы на пути в аэропорт, чтобы успеть на утренний рейс. Тяжко!       Сценарий второй. Вы тусовались всю ночь, и теперь когда эффект водки отходит, вы достаточно трезвы, чтобы понять, что оставшаяся часть дня будет состоять из головной боли, обезболивающего и состояния нестояния. Печально!       Сценарий третий. У вас в голове крутится миллион мыслей, вы лежите в кровати, смотря в потолок, ненавидя свою жизнь. Может и себя немного. Не знаю. Кто я, чтобы судить? Грустно!       Теперь соберитесь, потому что сценарий номер четыре самый жалкий из всех. Вы на ногах в пять часов утра, потому что вы чопорный самодовольный индюк, чей график еще более тесный, чем пробка у вас в заднице, и ваша жизнь состоит из нескончаемой работы в офисе и тренировок в спортзале. На повторе. А еще вы тот, кто постоянно сидит на тошнотворных протеиновых коктельчиках, помешаны на здоровой пище, пьете воду исключительно из водопадов Фиджи, считаете свое тело храмом божьим и не умеете улыбаться. У вас нет друзей.       Но подождите, я забегаю вперед. Видите ли, сейчас пять утра, и я Елена Гилберт, как бы… взволнована этим. Знаю, знаю. Еще четыре месяца назад я могла поспорить на любимую винтажную сумку от Chanel, что нет ни малейшего шанса, что я буду с такой радостью ждать, когда две стрелочки на часах встретятся над этой неприятной цифрой. И тем не менее, вот она я. Думаю, что можно сказать, есть еще пятый сценарий, почему человек не спит в пять часов утра. — Доброе утро, Рамон, — пропела я, заходя через высокие стеклянные вращающиеся двери элитного небоскреба на 56 и Парк Авеню, который я зову домом. Консьерж/ охранник/ сторож/ и со всех сторон хороший парень, подняв глаза, дружелюбно улыбнулся мне. — Мисс Гилберт. Доброе утро.       Обычно массивная деревянная стойка очень популярное место. Начиная с семи часов утра холл будет заполнен хорошо одетыми любезными консьержами, решающими любые проблемы жильцов, а маленькие собачки в ошейниках от Louis Vuitton и Tiffany будут издавать радостные лаи, встречая своих выгульщиков. Но это позже. Сейчас в шикарном лобби стоит звенящая тишина, а за стойкой трудится лишь один парень, заканчивающий ночную смену.       Крепко сжимая подмышкой новый клатч от Tory Burch, играя бровями, я положила картонную коробку розового цвета перед портье. — Принесла тебе кое-что. Улыбка Рамона стала еще шире, а карие глаза загорелись огнем. — Моя жена говорит, что я из-за Вас располнею. — Скажи Марте, что немного сала на боках, сейчас пик сезона, — сказала я. — Хотя, если ты не хочешь пончик… Отрицательно качая головой, Рамон уже открыл коробку и потянулся за сладким бубликом. — Еще теплый. — Ну, технически, магазин открывается только в пять, но я постоянный клиент, и они пустили меня чуть пораньше, — сказала я, осматривая разнообразие в коробке и пытаясь решить в настроении ли я шоколадного или готова рискнуть, взяв посыпанный сахарной пудрой. Решив, что мне слишком нравится мое новое маленькое черное платье от Alexander McQueen, я взяла шоколадный и, положив клатч на стойку, вынула телефон: 4:58 A.M. Еще две минуты. — Как проходит третья беременность Марты? — спросила я, запуская зубы в пончик и возвращая внимание на Рамона, который уже закончил с первым и сейчас дожевывает второй. — Все хорошо, — ответил он. — Мы рады, что наконец-то девочка. — Девочка! — воскликнула я. — Поздравляю, почему ты раньше не сказал? — Мы только вчера узнали, — сказал он, счастливо улыбаясь. — О, Господи, я знаю прекрасный подарок для ребенка, — обрадовалась я. — Пару дней назад в Bergdorf я видела просто невероятно милое платьице Burberry, такое с хорошеньким красненьким бантиком… — Да, потому что это именно то, что нужно каждому новорожденному, — перебил меня глубокий голос. — Кусок ткани за четыре сотни долларов, который нужно сдавать в химчистку. Не веди себя нелепо, Елена. Мне не нужно было смотреть на часы, чтобы знать точное время. Пять часов. Секунда в секунду.       Даже не удосужившись обернуться, закатив глаза, красными ногтями я оторвала еще один кусочек пончика и засунула его в рот. — Рамон, как думаешь, ты мог бы поговорить с техником, чтобы он отрегулировал настройку температуры? Внезапно, здесь стало невыносимо холодно. Рамон работал в этом здании достаточно времени, чтобы знать, что моя просьба несерьезна. Честно говоря, он даже не обратил на меня внимание. Вместо этого он убрал недоеденный пончик и выпрямился во весь рост, практически отдавая честь вновь прибывшему. — Мистер Сальваторе. Доброе утро, сэр. — Мистер Рамирес, — голос сдержанный и серьезный, абсолютно отстраненный и безэмоциональный, но при этом не грубый. Как можно быть таким, таким… ну, как он. Я почти каждое утро приношу ребятам пончики и болтаю с ними, знаю все о их жизни, и они обожают меня. Я уверена в этом. А его они уважают. Вот за что? Отдаваясь неизбежному, я наконец-то перевела взгляд в сторону, встречаясь с холодными голубыми, обрамленными черными ресницами глазами. Зная, что это выводит его из себя, я натянула свою самую широкую лучезарную улыбку и издевательски подмигнула ему. — Доброе утро, Деймон, — сказала я мило. — Елена. Я еле сдержала желание снова закатить глаза. Только моя покойная бабушка называла меня полным именем и то, только потому что меня назвали в честь нее. Все зовут меня Леной или Ленни. Ну, ладно, не все. Несмотря на мои постоянные поправления Рамон продолжает обращаться ко мне мисс Гилберт. Но я работаю над этим, ежедневные пончики. И потом Рамон на работе, а какое оправдание у этого павлина? Сколько бы раз я не просила его звать меня Леной, он делает вид, что не расслышал, и на следующее утро все повторяется.       Я улыбнулась еще шире и подтолкнула коробку в сторону Деймона. — Пончик? Его губы сжались, а глаза сузились. Если вы еще не поняли, что это за мужчина, он тот, кто считает пончики злейшим врагом. Не отводя взгляда, он приподнял скучную черную термокружку. — У меня уже есть завтрак. — Непонятная смесь из киноа и шпината? — спросила я. — Это полезно. — Звучит чертовски утешительно. Деймон сделал глоток своей лабуды. — Тело это храм, Елена. Ну вот, опять. А я предупреждала.       Вернемся к описанным мною сценариям людей, не спящим в пять часов утра. Я? Я та, которая только что вернулась с вечеринки, хотя я горда сказать, что в двадцать шесть я далека от той двадцатидвухлетней девушки, которая считала обязательным напиться в клубе. Мой обычный лимит — два бокала шампанского, и никогда не позднее двух часов ночи. Так что в данную минуту, я абсолютно трезва. К счастью или несчастью это, я пока не уверена. Он? Насчет него вы тоже уже наверняка догадались. Сценарий номер четыре. И кто же он, спросите вы? Деймон Сальваторе. Я знаю это, потому что мы въехали в здание в один и тот же день. И когда мы ругались, чьи грузчики должны быть первыми, он дал мне свою визитку. Белая, скучная, как и сам хозяин, визитка сообщала мне его имя, профессию — адвокат по разводам и телефон фирмы на Пятой Авеню. Одетый в строгий костюм в СУББОТУ, Деймон протянул мне ее с такой важностью, что на пол секунды я пожалела, что мне нечего всучить ему в ответ. Моя визитка была бы лучше его. С золотыми буквами. Нет, платиновая. С бриллиантом в углу. Она была бы слишком тяжелой, чтобы удержать, и выронив ее, чтобы поднять, он бы встал передо мной на колени... Но потом я поняла, что хорошо, что у меня нет визитки. Потому что на ней было бы написано… что? Елена Гилберт — профессиональная тусовщица? Можно было бы написать светская львица, но мы живем в то время, когда все уже давно знают, что это гламурное описание является не чьим иным, как ничего не умеющая прожигательница жизни.       Похоже я отвлеклась. Несмотря на то теплое, потрясающее июльское утро наша перебранка положила начало эпичной холодной войны. Я, милая, красивая, добрая, веселая и т.п., из квартиры 86А против сухаря из квартиры 79В. Я не уверена, что выигрываю войну, но я никогда не признаю ему поражение.       Я критично осмотрела Деймона, хотя в его внешности редко, скорее никогда, происходят изменения. Этот мужчина мог преподавать урок одинаковости, такая анально-раздражающая версия Дня Сурка. В правой руке всегда черная термокружка с какой-то полезной бурдой, портфель Tom Ford и чехол от идеально выглаженного костюма Armani в левой. Что это говорит о человеке, когда даже костюмы у него все одинаковые и одной фирмы? Черные, натурально волнистые волосы идеально подстрижены, выпрямлены и уложены. Я уверена эти непослушные пряди выводят его из себя по утрам, так что это делает меня несказанно счастливой. Сильный, квадратный подбородок гладко выбрит. Невероятные светло голубые глаза, холодные и недружелюбные. Черная спортивная сумка перекинута через плечо. Наверно, можно сказать, что все же в нем есть немного фривольности, иногда он изменяет черным спортивным штанам, как сегодня, и надевает темно серые. Хотя, не уверена считается ли это, учитывая, что они одинаковой формы и марки, да и цвета при слабом освещении можно спутать. Обувь… Так, так, так… Вместо обычных черных кроссовок, сегодня на нем красные. Как я могла пропустить такое? Усмехаясь, я провела глазами по его телу снизу вверх, и, встретившись со мной взглядом, он театрально закатил глаза, давая понять, что заметил мое изучение его персоны, и что ему это абсолютно не понравилось. — Ты ходил за покупками, Дороти? — спросила я, довольно. — Я не хожу по магазинам. Конечно, слишком фривольно. — Ну тогда это все объясняет, — сказала я, указывая на его ноги. — Их тебе дала Глинда? Игнорируя меня, Деймон посмотрел на свой Rolex. — Мне нужно идти. Хорошего дня, мистер Рамирес. — Вам тоже, мистер Сальваторе, — сказал Рамон, вежливо кивая. — Хорошей тренировки. — Угу, — повернулась я в сторону удаляющейся спины Деймона. — Что сегодня в планах? Беговая дорожка или отправишься сразу по дороге из желтого кирпича? Деймон Сальваторе не ответил, он даже не обернулся, прежде чем пройти крутящуюся конструкцию и ступить во все еще темное прохладное осеннее утро. Ай, да ладно. Скажите мне, что даже несмотря на столь ранний час это не было хотя бы чуть-чуть забавным.       Я развернулась назад к Рамону, который вытащил до этого недоеденный пончик из коробки. — Тебе не обязательно целовать его задницу, ты же знаешь. Рамон слабо улыбнулся. — Обязательно, если я хочу получить Рождественский бонус. Я положила руку на грудь, имитируя глубокое оскорбление. — Ты не целуешь меня в задницу, а я все равно дам тебе Рождественский бонус. — Со всем уважением, Вы слегка отличаетесь от других жильцов, мисс Гилберт. — Это значит, что ты будешь звать меня Леной? — спросила я в надежде. Он улыбнулся шире. — Приятного утра, мисс Гилберт. Я разочарованно выдохнула. — Я так и думала, — сказала я, подтолкнув коробку с пончиками в его сторону. — Отдай их ребятам, когда они придут на работу. И не забудь взять парочку домой Марте. — Обязательно. И спасибо.       Взяв свой клатч клюквенного цвета, я уверенно прошествовала в сторону лифта на космически высоченных туфлях от Jimmy Choo. — Хороших выходных, — сказала я Рамону на прощание, зная, что не смотря, что для всех сейчас был разгар рабочей неделе, для Рамона среда и четверг были свободными днями.       Когда я зашла в лифт, кнопка восемьдесят шестого этажа была уже активирована, спасибо Рамону и современным технологиям. Я счастливо улыбнулась и, вздохнув, облокотилась спиной на одну из стен просторного лифта, предвкушая несколько часов сна в моей большой мягкой кровати, прежде чем мне придется встать, чтобы успеть на запись в салон в четыре.       И если даже в моей голове и возникла мысль, что самая увлекательная часть моего дня уже прошла, я оттолкнула ее подальше.