Маленький принц

Дорожный дневник, день 4 в мире №104266071 11:52 Я сидел и нервно стучал по клавишам, то набирая не глядя всякую ересь, то стирая это все и возвращая идеально чистый лист, который полностью описывал все мысли, что были у меня в голове. Я пытался создать на полях разума хоть что-то, периодически поглядывая сквозь узкую беломраморную бойницу на высоченные секвойи, темнеющие вдали, но мои мысли ни за что не могли зацепиться и зафиксироваться в разуме. Даже хаотично снующие туда-сюда гонцы-скворцы не могли привлечь мое внимание. Тогда я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на звуках: фоновый шум ветра в могучих верхушках деревьев; тоже фоновый, но более уловимый гомон скворцов; редкое кошачье мяуканье, то сонное, то раздраженно-угрожающее – у местных котов всего два развлечения: либо спать, либо делить между собой территорию для дальнейшего сна. Но самый неприятный из звуков – цокот длинных, острых и многочисленных когтей Короля по каменным полам его владения. Этот – и еще шелест миллиардов маленьких чешуек, возникающий при перемещении его туловища, который, в принципе, можно было принять за шелест ветра, но я знал правду, и она была мерзкой. Вообще правда – довольная мерзкая штука, не понимаю, как я пришел к тому, что встал у нее на страже. Будь моя воля, я бы, наверное, никогда и не знал правды. Но в реальности без правды и при моей профессии – никуда, собственно, правда и есть моя профессия, а точнее, ее разглашение. Так что я все же понимаю, зачем и почему я здесь, но вот когда именно я пришел в эту профессию и как именно я в нее пришел, наверное, уже и не вспомню. Помню только, что окружающим почти сразу стало понятно, что я в ней хорош и что Сокрушителем Миров меня нарекли очень давно… так давно, что и я имени своего не вспомню. Вроде бы до этого я был Профессором Кошперовски, но и это, разумеется, не мое настоящее имя, а кличка, только презрительная и насмешливая (более всего над моим серьезным нравом и уже тогда проявившей себя любовью к кошачьей атрибутике и символике в одежде). Ее я заполучил еще во времена неизвестности, когда введенная мной в мир новая профессия вызывала уйму вопросов и критики. Что ж, а сейчас я, многоуважаемый во многих мирах человек, сижу тут... и скучаю. Да, пожалуй, это самый скучный мир, который я только видел, тут даже и разоблачать-то нечего. Но что-то не давало мне поставить этому миру две звезды и отправиться дальше. Я не мог понять, что. Может, отсутствие тайны и было самой тайной? Что ж, тогда я до нее докопаюсь, ведь все же недаром меня зовут Сокрушителем. И начну, пожалуй, прямо сейчас. Я тяжело поднялся со стула и начал собирать свою экипировку: неизменную моему дурному вкусу кошачью маску на пол-лица; повязку с эмблемой Сокрушителя, вызывающе-красную, чтобы жители уже издалека видели, с кем придется иметь дело их миру; «заточенный на правду меч» и мой Посох Лжи. По сути, из всех этих вещей только первая характеризовала меня, остальные три были бесполезной бутафорией, но так существа лучше проглатывали мой громкий образ. Даже в мыслях это звучит кощунственно, но я уже давно закрепил для себя такую вот позицию: чтобы нести правду в мир, самому не обязательно быть правдивым. И пока я верю в эту позицию, все, что я говорю – убедительно. Первым делом я решил еще раз попытать удачи у гонца-скворца. Хоть предыдущие опыты мне ничего не дали, я все еще был убежден в том, что правду надо начинать искать среди местных жителей, а они были единственными обитателями этого мира/ Не считая котов, конечно, но я, увы, за всю свою жизнь так и не смог освоить кошачий язык, в чем упрекаю себя и по сей день. Я встал посреди одной из многочисленных воздушных мостовых и пронзительно свистнул. Ближайший ко мне гонец-скворец сотворил в воздухе изящный пикет и усадил своего небесного скакуна мне на плечо. – Чего сударь изволит знать? – залихватски спросил юноша. У всех гонцов голоса были под стать своим птицам, недаром они заработали такую кличку. – Ну уж не знаю, может, на этот раз хоть ты, приятель, изволишь донести мне что-нибудь интересное? – Разумеется, сударь! Сегодня у нас в королевстве на редкость чудно! Ясно, по небесному океану проплывают редкие пушистые облака, но со временем их становится все больше, и судя по чудесному запаху, приносимому ветром с запада, сегодня вечером бу… – Погоди-погоди, и ты туда же щебетать, – я уже знаю, что это его расчудесное тургеневское описание природы будет долго продолжаться, если дать ему волю на то, – это я, приятель, и сам все прекрасно вижу, но я у тебя вроде доходчиво спросил, интересное ты что-нибудь видал сегодня или нет? – Конечно, сударь! – сказал он все еще бодро, хоть и видно было, что он оторопел после моего вопроса. – Я рано утром летал за Бугор, там, на Поляне под одной из сосен после недавнего дождя уродился такой замечательный гриб! Он ве… – Мда, приятель, вижу я, совсем ничего не происходит в вашем царстве сна…Ладно, ты скажи тогда лучше, не происходит ли чего среди местных жителей? Что вы поделываете со своими братьями-гонцами, не целыми же днями снуете туда-сюда, как бездельники-натуралисты, и глазеете на что приходится? – Местные жители, сударь, еще спят... – теперь уже гонец стал неловко ерзать по перьям своего скворца. – А мы весь день работаем, сударь, но нам в удовольствие. Я огляделся и увидел правду в словах гонца-скворца: все местные жители были размазаны подошвой Морфея по воздушным мостовым своего королевства, а гонцы и вправду слонялись по небу без устали. Я, однако, чуть было не рассмеялся вслух, когда этот малый без всяких сомнений назвал свое разгильдяйство работой. – Ясно, но если вы так работаете, то скажи мне на милость, как вы тогда развлекаетесь? Организовывает ли ваше правительство какие-нибудь культурные мероприятия? Много ли вам платят за работу, есть ли страховка, пенсионный фонд? Питаетесь-то как и чем, коли весь день, гм, трудитесь? И будь так добр, разъясни мне, где у вас тут мне бы поесть? А то я четвертый день брожу и ни одного, даже самого поганого фудкорта не видел. – Культурные ммм? – мой приятель совсем оробел. – Ну… платят столько, сколько заработаем, этим и питаемся. А Вам бы, сударь, Вам бы вечера дождаться для плотного ужина, днем граждане не торгуют особо, разве что спросите Короля, он Вас в любое время угостит. …А не угодно ли сударю послушать, какого чудесного ежа я сегодня увидел? – Так, – я уже раздраженно вздыхаю, – нет, ты мне голову не морочь. Скажи мне, только честно, ты сам-то доволен такой жизнью? – Конечно, сударь! – а вот это он ответил без замедления и с тройным воодушевлением. – Видели бы вы, как сегодня белки на перекрестке встретились да разыгра… – Уй, все, с глаз моих долой! – и я делаю жест птице, чтоб взлетала немедля. Как же меня раздражает этот народец, сил с ними нет! То ли и вправду дурачье такое дает себя обманывать правительству, то ли наоборот, они вместе с правительством всех прихожан дурят своими расчудесными россказнями. Одно понятно – у них узнавать нечего, все как один поют да на один лад. Уж если что и разнюхивать, то самому. 12:13 Раскапывать я принялся с леса, потому что это более очевидно место, чтобы что-то туда прятать, и потому что весь замок я уже облазил и не нашел ровным счетом ничего. Ничего, кроме целых табунов спящих котов и кошек и биомусора, что они оставляли. Меня уже начала преследовать паранойя о том, что я теряю хватку, но я утешал себя тем, что не было еще ни одного замка, где бы я не нашел тайную комнату, лаз или тоннель. А в этом замке только и было, что пустые воздушные мостовые, пустые башни, беседки, комнаты. И под «пустыми» я не имею в виду «полые», потому что в полых замках может скрываться бесконечно много тайн. Для меня слово «полый» вообще очень и очень привлекательное, но не «пустой», а этот мир казался пустым, но я уверен, что только казался. По моему опыту, то, что кажется абсолютно пустым, абсолютно таким не является. Я смотрел на этот мир и видел ничего. Мне хотелось спать, но я не мог заснуть, потому что никогда не верил своим глазам, они давно стали для меня злейшими врагами, и если я видел ничего, это могло означать только то, что этот мир скрывал в себе все. Бессонница – вот что вызывал у меня этот мир. Куда легче, когда попадается мир, где мне видится едва уловимое обычному человеческому взгляду что-то, потому что «что-то» всегда подразумевает за собой еще одно «что-то», утаенное в «полом» пространстве. Такие миры я называю «полыми», они для меня самые прибыльные: с ними получается очень насыщенная, легкая и приятная работа, которая всегда окупается. Такая работа как раз по мне, я на нее заточен так же остро, как и мой меч. Иногда, правда, очень редко, попадаются «пустые» миры, в них и вправду ничего интересного не найти, и для меня это самый проигрышный случай, зря потраченные время и усилия. А еще я втайне боюсь того, что эти «пустые» миры, которые, к счастью, очень редки в моем списке, на самом деле не пустые, а не разгаданные мною, и если рано или поздно кто-то докопается до их правды, это будет значить, что моя карьера закончена. А есть «Пустые» миры как этот, и это самая сложная и продолжительная работа, на которую я трачу очень много усилий. Но я их трачу, потому что знаю, что именно такая работа окупается свыше всего. Окупается даже не совсем публикой, потому что существа обычно ценят не то, сколько работы проделано в Сокрушении Мира, а то, насколько интересна его тайна. Что самое неприятное, тайна Пустого мира, сколько бы усилий она мне ни стоила, может оказаться совсем неинтересной тайной. Но такая работа окупается лично для меня, потому что тогда я довольствуюсь тем, что я все еще самый хитрый лис в Многомирье, и что от моего зоркого взгляда и кошачьего чутья не скроется ни одна тайна. И я очень надеюсь, что тайна этого мира окупится во всех понятиях, потому что моя бессонница уже начинает досаждать мне. 12:32 В раздумьях я наконец-то добрел до конца самого длинного воздушного проспекта, который заканчивался полукруглыми ступенями. Но эти ступени не упирались в ближайший холм, как было бы логично, а обрывались в воздухе, в трех-четырех метрах над ним. Из самой мостовой рычагом выдвигался мост, перекидываемый через этот «воздушный ров», но я им почти никогда не пользовался: моя кошачья ловкость позволяла без особых усилий преодолеть эти несколько метров. Но, проходя этот участок, я раз за разом усмехался тому, насколько этот мир не продуман. В лес я шел, сказать по правде, не только за тайнами, но и за едой. Гонец сказал правду, Король был единственным источником людской пищи в округе. И принимал он меня всегда радушно. Только вот само общество Короля напрягало, он был не меньшим чудаком, чем его крылатые посланники, от которых совершенно не было толку, как от гонцов. Непродуманный и крайне бесполезный мир. 19:15 Я долго бродил по лесу, до самых сумерек, если вообще можно так выразиться, потому что под густой сенью секвой и прочих хвойных деревьев всегда стоял сумрак. Изредка встречались поляны, но из-за высоты деревьев, окружающих их, они больше походили на колодцы. На дне этих колодцев было приятно полежать в высокой траве, но вот ни старинных монет, ни прочих ценностей там не было. Как, впрочем, и во всем лесу. Я осмотрел и «классические» места для тайн, вроде старых пней; иссохших деревьев со множеством прочных сучьев, из которых как минимум один мог быть рычагом; мощной сети надземных корней и т.п. И все неклассические места, на которые у меня только достало фантазии. Смотрел и под Небесным Замком, чьи мостовые находились так высоко, что под ними даже днем ютился туман, смотрел и далеко за его пределами, дошел даже до границы мира в одном направлении, но так и остался ни с чем. В лесу и вправду было много живности, о которой щебетали снующие повсюду гонцы-скворцы, было и много лесных даров, но ничего из этого не имело для меня ценности. Днем я сбил аппетит вкусными ягодами, а на вечер собрался зажарить убитую мной перепелку, но сделаю я это уже на одной из мостовых замка, так как в лесу мне на ночь оставаться совсем не хочется. Я знал, что есть в мирах такие леса, что открывают свои тайны только под покровом ночи, но я уже работал ночью в этом лесу и тоже ничего не нашел. В и без того сумрачном лесу по ночам стояла просто беспроглядная темнота, но даже ориентируясь по звукам, я ничего не сыскал. Ночью только появлялись коты и другие ночные хищники, так что были слышны беспокойные шорохи их жертв, иногда погони, но всегда были слышны холодящие сердце звуки борьбы, чьего-то последнего вздоха, ломающихся ребер или шей. И иногда в темноте я видел вспышки хищных глаз. В целом не очень приятная картина, и хоть все хищники этого леса, по всей видимости, не были крупнее кошачьих, это все же были хищники, и я стремился убраться отсюда на опустевшие на ночь мостовые. К тому же, начинался дождь. 20:06 Когда я добрался до Небесного Замка, было уже темно, а начавшийся дождь превратился в ливень и вымочил меня до последней нитки. Это все при том, что за весь день усердных поисков я так ничего и не нашел. Этот мир и вправду грозился быть пустым. С досады я пнул некстати попавший под ноги камень, из-под которого вылезла сороконожка и ринулась спросонья мне на ботинок. Я подскочил со страху и в воздухе сбросил ее с ботинка. После этого я рассмеялся с досады. И это есть великий и ужасный Сокрушитель Миров? 21:47 Вечер я провел, ежась в своей комнате от сырости и прохлады дождя и переваривая зажаренную куницу, в компании своих грузных мыслей. Еще один весомый минус пустых миров – если окружающее тебя пространство пустое, то с большей вероятностью голова у тебя будет полной, полной вот таких дрянных мыслей, в духе «а что я вообще здесь делаю?». И вправду, а что я здесь делаю, когда бы мог заслуженно отдыхать в одном из высоко оцененных всеми миров? Наверное, все дело просто в моем недоверчивом характере и в том, что слово «отличный» всегда у меня вызывало больше подозрений и вопросов, чем поводов доверять и наслаждаться качеством. Со временем вообще все хорошие слова стали для меня своеобразным вызовом, а предметы, окрещенные этими словами, словно шептали мне «проверь нас на прочность, проверь, так ли мы хороши на самом деле». Дурацкая черта, которую я не смог побороть, но на которой со временем научился делать деньги. Но мне определенно мало было быть обычным тревел-блогером или просто Критиком Миров, хотя это тоже неплохие и неплохо оплачиваемые профессии. И если подумать, они гораздо более удобные, чем моя: их носители так или иначе отдыхают, останавливаются в хороших гостиницах, ходят на пляжи или в бассейны, любуются местными достопримечательностями. А я, к примеру, сегодня скитался по лесу, пытливо заглядывал под каждый куст, ища тайну в каждой смердящей яме и думая, непрестанно думая, что да как устроено в этом мире. Наверное, в этом можно обвинить еще одну мою не очень выгодную черту – пытливость. Если бы не она, мне наверняка было бы достаточно всего в том виде, в котором это все существует. Но мне всегда нужно было больше, мне нужно было найти во всем его корень, его первоисток. Я просто не мог спокойно существовать в каком бы то ни было мире, не узнав, откуда и из чего этот мир взялся. Я не могу ощущать настоящее, если не знаю, какое именно за ним стоит прошлое. Как я могу наслаждаться картиной, нарисованной маслом, если я не знаю ничего о технике ее исполнения, не знаю ничего о масле, как и о человеке, ее написавшем? Как я могу понять и оценить вес этой картины, если не знаю, как долго этот бедолага осваивал эту технику, сколько ночей он не спал и сколько ночей он рыдал, сколько раз он решал бросить картину и сколько раз он восхищался своими трудами? Уверен, философы скажут, что это неправильно, что я глуп, что чем больше я гоняюсь за прошлым, тем меньше у меня остается времени, чтобы насладиться настоящим, скажут, что вообще нет никакого прошлого, а есть только настоящее, но я с ними не соглашусь. Такой уж я, такой уж мой пытливый ум, который не может прозябать без работы. Может, за это меня и полюбила публика миров. За это и за то, что я, благодаря этим качествам, первым добрался до истины. Историки миров существовали и далеко до меня, я и сам мог бы называться Историком, но я пошел дальше них. Мне всегда было интересно, почему существует так много миров, почему вообще когда-то Мир перестал быть единственным и расщепился. В итоге я стал не только по кирпичикам разбирать истории миров, но и искать общее между ними. В конце концов, я выделил Феномен: каждый мир, какую бы богатую и долгую историю он ни имел, строился своим Создателем не на этой истории, а на одной лишь Тайне или Идее. Эта Тайна со временем стала обрастать многими своими аспектами, ложью и стереотипами, но все равно миры зиждутся на своей Истине, которую я и пытаюсь отыскать и явить людям. Я и множество моих последователей, которых называют Искателями. Нашу профессию часто осуждают, мол, зачем кому-то нужна эта правда, если порою с ней невозможно ни наслаждаться миром, ни жить в нем? Частенько нас называют Жуками (навозных имеют в виду) и отмахиваются так же, как от жуков, потому что некоторые миры преобразовали до такой степени, что их Истине появляться на поверхности совершенно не кстати. У некоторых миров Истина совершенно не обаятельна и не привлекательна, и существа пуще других миров пытались преобразовать свой. Вот в таких мирах нас просто ненавидят, потому что как только на свет является их безобразная Истина, чаще всего их мир начинает рушиться, рушится все то, что они искусственным путем водрузили над Истиной, когда-то не пожелав ее принять. А я очень много таких миров повидал на своем веку, может, поэтому и сыскал столь лестный псевдоним Сокрушителя Миров. Проговаривая все это у себя в голове, я всегда понимаю, что где бы я сейчас ни оказался, я на своем месте, и иначе быть не могло. Но так или иначе этот вопрос все продолжает всплывать время от времени. Может, потому что где-то в глубине души я понимаю, что человек с моим интеллектом мог бы достичь больших высот, мог бы принести миру куда больше пользы, чем блог с разоблачениями миров, может быть, меня грызет осознание того, что очень многим существам я приношу несчастья, тормоша их муравейник, может быть, никому и вправду не нужна моя Истина? Но я понимаю также, что как минимум одному человеку моя работа принесла пользу – мне. Потому что в тот миг, когда я сам себе открыл Феномен, я почувствовал, что теперь Мир перестал меня пугать, потому что теперь он стал мне подвластен. В этот миг Вселенная для меня утратила свою Тайну, но вместе с тем обрела бесконечное множество новых, которые я тут же отправился исследовать. И с каждой новой раскрытой тайной я чувствовал себя живее, ближе к Миру и его Истине, ближе к настоящему, и все более удостоверялся в своем существовании. Так что, может быть, я… просто хочу спать? Поскорее бы разделаться с этим миром и моей бессонницей. Завтра я все-таки повидаюсь с Королем. День 5 в мире №104266071 13:43 Решительность стремительно покидала меня, стоящего посреди центральной беломраморной мостовой, которая под яркими лучами полуденного солнца была похожа скорее на молочную реку, чем на проспект. Кстати, только на центральном проспекте можно было так спокойно и твердо стоять на ногах – все остальные кольцевые дороги днем были покрыты густым аляповатым покрывалом из спящих меховых шкур, которые ни под каким предлогом не хотели уступать свое лежбище не то что мне, незнакомцу, но и Королю. Хотя надо отдать должное здешним обитателям: они все же учтиво отвели центральный проспект под километровые телеса Короля. Я, кстати, до сих пор удивляюсь, зачем в Небесном Замке столько кольцевых мостовых, когда Королю достаточно и одной главной для передвижения? И зачем дороги котам, которые по ним совершенно не двигаются? Не логичнее было бы сделать одну улицу и множество разноуровневых лежанок для местных обитателей? Больше этого меня удивляло только соотношение этих самых обитателей: кошки и птицы, кому только в голову пришло селить их рядом друг с другом? Я поражался тому, как первые до сих пор не съели вторых, более того, кошки совершенно не обращали внимания на витающих над ними гонцов-скворцов, существование и назначение которых, впрочем, для меня тоже являлось загадкой. Все эти логичные вопросы по этому крайне нелогичному миру уже несколько дней изводили мою бедную голову и не находили ни малейших решений. Именно поэтому сделал досадное для моей гордости решение – спросить все прямо у Короля, уж он-то хоть малость должен быть причастен к тем вакханалиям, что происходят в его королевстве. Только вот Король, по предыдущим моим опытам общения с ним, был не меньшим чудиком, чем его гонцы-скворцы, и изъяснялся, естественно, не менее странно и отдаленно о того, что я желал слышать. Ложку дегтя ко всему добавляло осознание того, что если я сейчас не получу от Короля ни единой зацепки, то мне придется, смиренно опустив голову, убраться из его мира, оставив его непокоренным и «пустым» в моем списке. А моя гордость каждый раз очень долго расправляла крылья после такого удара по ней. И вот я, отчаявшийся, но настроенный на победу любой ценой, стою посреди воздушной мостовой и громко, отчетливо трижды стучу по белому мрамору своим Посохом Лжи. Это наш условный знак. Тысячи когтистых лап затрещали по тысяче белых кирпичей, и из дверей главной башни заструилось, заблистало на солнце миллионами чешуек тело Короля. Несмотря на свою длину, Король в считанные секунды оказался в метре от меня. Тысячи когтей зловеще шептали «беги, странник», но слепые глаза Короля, оттененные по уголкам тысячей добродушных морщин, мягко предлагали остаться в его Небесном Замке. И хоть для себя я уже заключил, что Король по соотношению своего грозного тела и своего духа был скорее сенбернар, чем пес Баскервилей, мой опыт и моя подозрительность советовали мне быть начеку. – Это ты, добрый друг? – спросил он с лучезарной улыбкой. Король, то ли насмехаяся надо мной, то ли придерживаясь своих принципов, еще с первой нашей встречи не желал называть меня Сокрушителем. – Коли не воспринимаешь меня всерьез, так уж лучше бы называл меня, как все раньше, Профессором Кошперовски, – я не мог умолчать, – но, Король, сразу скажу, я позвал тебя не для простых дискуссий, а чтобы задать тебе серьезные вопросы. Король, не переставая улыбаться мне, благосклонно кивнул и внимательно выслушал все мои вопросы. После чего спокойно, по-старчески рассмеялся и мягко опустил мне на плечи свои костлявые сероватые руки. – Добрый друг, уж извини. Не могу к тебе обращаться по-другому, мне очень жаль, что мы все тебя так сильно озадачили. Я соглашусь с тобой, мои посланники… эх, ну что с них взять, певчий народ без красивых песен не может, однако на них, кроме тебя, никто не жалуется, не прими за упрек. А я ими вообще восхищаюсь, пусть это и немного предвзято. Я разговаривал со многими существами, что умеют видеть, но никто из них не смотрит на мир так же, как они. Так что для меня, мой друг, они не бесполезны, как и для моих подданных. А коты к ним привычны, они даже не пытаются их поймать, у них на земле сыщется добыча доступнее. Они гости в воздушной стихии, поэтому им тут хорошо отдыхается, но живется не так удобно. А тайн, боюсь, мой друг, ты тут не сыщешь. Я знаю, что ты сюда только за ними и пожаловал, но вынужден огорчить тебя, искатель. Уж такой мы, незрячий народ, – все выставляем напоказ. Хахаха, зачем же слепым прятать, посуди, мой друг? Мы потом спрятанного и сами не найдем… И только сейчас, после слов Короля, я поднял глаза вверх, и там, за его плечом у окна под сводом, увидел этот злосчастный ключ. Он преспокойно лежал там, и вправду, будто у всех на виду, лежал и словно зловеще ухмылялся мне так, что я понял: этот гадкий ключ лежал там все время, что я обыскивал замок, он лежал там испокон веков. – Да черт бы тебя побрал, зловещий кусок металла! Тебя, и меня заодно утащить в самую пучину ада и оставить там во веки веков вместе с моим вселенским позором! – не смог сдержать я своей досады. Король с минуту помолчал, пытаясь соотнести, кому предназначался столь внезапный шквал моего гнева, но потом снова добродушно рассмеялся и продолжил: – Видишь, искатель, я тебя не обманываю, у нас все на виду. Но будь добрее – не осуждай себя за этот промах, он вполне ожидаем. Уверен, ты его замечал, и не раз, просто такая уж странная для меня особенность зрячего люда – вы никогда не верите своим глазам, хоть это и бесценный дар. Не верите порою настолько, что начинаете обманывать сами себя. – Да уж, вижу, – я все еще кипел от злости на себе, но теперь она начинала распространяться и на Короля тоже. – Только вот объясни, коли уж вы такой открытый народ, зачем вообще ключ, само собой подразумевающий тайну? – Он ничего не скрывает, искатель, ключ лишь приглашение для таких, как ты. Ведь согласись, если бы я просто предложил тебе сходить в одно место, ты бы всеми силами избегал его, решив для себя, что ничего в этом месте точно не будет, раз туда доступ всем открыт. Я хотел пойти тебе навстречу, но мы друг друга не поняли, к сожалению. Я, считай что, дал тебе камень и сказал «все, что увидишь на этом камне – твое», а ты вместо того, чтобы внимательно осмотреть этот камень со всех сторон, принялся бить им о землю, чтобы внимательно изучить все осколки этого камня. Но камень и есть камень внутри, но вот снаружи на нем иногда появляются занятные явления, к примеру, мхи или лишайники. Но я не виню тебя, мой друг, мы просто из разных миров, и правда для каждого из нас выглядит по-разному. – Да, мне ясно, спасибо, – буркнул я, или, точнее будет сказать, моя раздавленная такой очевидной подачкой гордость прошипела это. – Я рад, мой друг, но позволь дать тебе еще один совет: в царство слепых лучше отправляться в подходящее время. На этом я с тобой, пожалуй, попрощаюсь и пожелаю тебе достичь желаемого, искатель, – Король так же мягко спустил свои руки с моих напряженных, словно насупленных плеч, озарил меня напоследок своей лучезарной старческой улыбкой, и тысячи когтистых лап понесли его обратно в его каменную обитель. А я остался там стоять, уничтоженный добротою Короля. В довершении всему еще и мой Посох ни разу не сверкнул мне победно, почуяв ложь из его уст. 18:21 Смеркалось, а я, как истинный кот, собрался на охоту. Если я правильно понял Короля, сейчас самое время. Только вот я до сих пор не понимал, почему так? Ведь сейчас ни в Небесном Замке, ни тем более в лесу не видно ни зги. Черный месяц с Черной звездой, что днем висели выколотыми точками на небосводе, ночью не светились тоже и полностью сливались с ним. Единственный свет, что был в этом мире ночью, исходил из-под мостовых, но его источник было невозможно определить, так как под Небесным Замком витал густой туман. Именно туда мне предстояло отправиться, но я не представлял, как это сделать, ведь, при всей моей любви к кошачьим, из их качеств я унаследовал только ловкость и смекалку, но никак не острые цепкие когти. Но я решил пока оставить эту и другие неразрешенные Королем задачи у меня в голове и поторопился наружу. Там оживленнее прежнего носились гонцы-скворцы, и траекторию полета они поменяли тоже: теперь они направляли своих скакунов не в высь над замком и секвойями, а ниже, к мостовым и особенно под них. Под ложечкой у меня приятно засосало, а мой меч за спиной ощутимо завибрировал: так бывает всегда, когда я чувствую близость наживы. Я прибавил шагу: мне предстояло дойти до края замка, там, где он почти упирался в холм. Именно там я сегодня предварительно нашел замочную скважину. До цели я добрался не медленнее, чем сегодня Король до меня, и уже склонился к скважине, находящейся прямо в полукруглой ступеньке. Руки слегка подрагивали от волнения, но я знал, что в такие моменты нужно быть непоколебимым, и вставил ключ с первого раза, быстро прокрутив его. Раздался приятный мне щелчок срабатывающего механизма и шуршание камня о камень, и все полукруглые ступеньки разом выдвинулись вперед, открывая небольшие ниши с… с ботинками? Я протер глаза, чтобы лучше сконцентрироваться в потемках, но мне не померещилось: передо мной лежали множество пар странных ботинок всевозможных размеров. Странных потому, что в целом они были похожи на ботинки для боулинга, но только если бы в боулинг собрались играть дамы, иначе зачем в них была встроена довольно-таки весомая платформа? Немного колеблясь, я все же подыскал себе подходящую пару и надел них. Хотел было сделать шаг, но тут же чуть не полетел кубарем вперед, потому что ботинки отказывались без излишних усилий следовать воле моих ног. Они были на липучках?! Теперь у меня затрепетал не только желудок, но и сердце: теперь я знаю, как попасть на обратную сторону мостовых. Каждый шаг до края мостовой давался мне тяжко, еще более сложной задачей оказалось адекватно перевернуться и встать на внутреннюю сторону мостовой. Постыдные описания этого действа я опущу, просто сказав, что через пару минут я «стоял» вверх ногами на давеча недоступной мне стороне реальности. Первое отличие увидел, пройдя с десяток метров – вдали замерцал свет. Первое время я еще мог смотреть вниз, на темный заросли хвои, но скоро в верхушках деревьев стал плавать туман, который спустя еще несколько метров полностью скрыл их от моих глаз. А живности вокруг все также не было. Только изредка по столбам, на которых держался Небесный Замок, проносились на своих цепких когтях кошки: некоторые вниз, на охоту, другие вверх, уже с мелкой окровавленной живностью в зубах. Стало светлее, я приближался к фонарю, который только сейчас выхватил из тьмы темный силуэт, стоящий рядом с ним. Шагу я не сбавил, было невтерпеж, но свой меч приспустил поудобнее за спиной. И вот он, первый обитатель, по всей видимости. По крайней мере, это был не маленький гонец и не кот, а существо, скорее похожее на Короля: передо мной стоял получеловек, полу… слизень? Торс у него был человеческий, а вот остальное туловище было вытянутым и бесформенным, я бы сказал, как у Короля, только вот без ног и совсем не такое длинное, а скорее пропорциональное первой части тела. Да, пожалуй, остановимся на полуслизне. Он тоже меня заметил и громко поприветствовал: – Добрый день, странник! Держите ли вы путь мимо нашего королевства или же направляетесь непременно в него, мы рады считать вас своим гостем! Могу ли я предложить вам карту, для лучшего времяпрепровождения? – голос был приятный, юношеский, впрочем, подойдя поближе и взяв карту, я сам заметил, что существо было еще юно. Я хотел было поправить его насчет доброго «дня», но вовремя увидел его белесые глаза и вспомнил про незрячее царство Короля, так что я просто поблагодарил его за помощь и отправился дальше. Дальше становилось еще светлее, так как фонари стали попадаться чаще, и еще я заметил те самые месяц и звезды, которые днем над замком висели никому не нужными кляксами, а сейчас красиво освещали обратную сторону мостовых мягким серебристым светом. Я встретил еще пару жителей, на этот раз полусколопендр: одни сидели у небольших прилавков и продавали занятные безделушки, кошачьи игрушки и «лакомства» (если кого-то еще кроме местных жителей могли прельщать дохлые мыши, хомяки, лягушки и ворохи насекомых, запечатанных в красивые цветастые упаковки, как леденцы); другие поднимались с примерно такими же дарами по столбам. По мере продвижения мне встречалось все больше местных жителей и стали встречаться мои знакомые – гонцы-скворцы. Впереди показалась женщина с ребенком, они подозвали к себе одного из них, и скворец ловко спикировал ребенку на плечо, как и мне когда-то. – Птичка, птичка, расскажи! Расскажи мне, что ты видишь! – услышал я радостные возгласы ребенка. Гонец поудобнее расположился на ее маленькой ладошке и начал рассказывать ей и склонившейся над ними матерью примерно то же самое, что и мне. Только вот… мне же это было совершенно не интересно, а девочка с матерью… они так трепетно слушали маленького гонца. Они тоже непрестанно его перебивали, но только не так грубо и второпях, как я, а им, напротив, было мало подробностей… им было искренне интересно, какого оттенка перышки были у сегодняшней повстречавшейся гонцу кукушки, какой формы сегодня были облака и насколько чудно сквозь них просачивался свет. Они просто ликовали, когда гонец вспоминал еще одну интересную историю, и обижались, когда он упускал описание какой-нибудь, даже незначительной мелочи. Да, Король был прав, мне следовало получше узнать их мир, прежде чем… отчего так кошки скребут на душе, не те ли самые, что сейчас носятся в нескольких десятках метров подо мной в поисках добычи? Так, окруженный своими мыслями, я дошел до первого дорожного перекрестка и… обомлел: передо мной текла целая река из длинных туловищ, покрытых либо чешуей, либо слизью, либо твердыми пластинами. Свет от фонарей и луны прыгал яркими бликами от туловища к туловищу, и под мостовыми одна за другой перекатывались волны. Люди-слизни, люди-сколопендры, люди-мокрицы, люди-тараканы слились в единый поток и перекатывались кто куда по своим делам. Резко на их фоне выделялись только люди – летучие мыши, время от времени проносящиеся в воздухе и затмевающие своим телом источники света, как редкие облака на небе. И шум... шум от цокота миллиона ног по камню, от перетирания миллиарда маленьких чешуек и больших пластин стоял такой же, как от прибоя. Он и монотонный говор существ гармонично сочетались со звонким полупением гонцов-скворцов, которые были востребованы на ура. Передо мной больше не было пустого города с сонным царством котов, передо мной было оживленное государство, целая экоструктура, все это время мирно и неведомо существовавшая прямо подо мной. Оживленные улицы; широкие проспекты, занятые разноцветными, ломящимися от обилия лесных даров прилавками; густозаселенные башни, с развешенной из окон одеждой для просушки; уютные беседки, занятые почти повсеместно молодыми парами. Это был не город, а прекрасный ночной цветок… Я никогда еще так сильно не заблуждался. День 1 в Межмирье 13:43 В отведенную мне радушным Королем комнату я вернулся поздно вечером, то есть рано утром, получается?.. В общем, я очень долго пробыл в ночном царстве, обходил практически все предоставленное местным жителям пространство, познакомился с несколькими приятными юными особами. А впрочем, не только познакомился... но лучше оставлю это только в своих и без того очень приятных воспоминаниях, скажу только, что по приходу я, вымотанный, лег спать и встал далеко за полдень. Моя бессонница наконец-то отступила, но, к сожалению, это означало и то, что этот мир больше не представляет для меня интереса и мне следует покинуть его в ближайшее время. Но я не мог не повидаться с Королем и не сказать ему спасибо. Не такое, грубое и обрывистое, какое я ему выкинул сгоряча при последней нашей встрече, а искреннее, человеческое спасибо. Помню, мы тогда еще до сумерек душевно разговаривали с ним, и, в принципе, помню, о чем именно, но я не смогу сформулировать это и донести до вас так, как он донес до меня. Вообще сомневаюсь, что у будущей моей рецензии будут высокие рейтинги, потому что теперь и я с читателем буду «немного из разных миров». По крайней мере, этот странный старик донес до меня что-то совершенно новое. А читателю, который привык и который преданно ждет от меня в течение долго времени рецензию в моем стиле, вряд ли по вкусу придутся любые новшества в моей личности. Но, так или иначе, у меня нет пути назад, если только речь не идет о том, чтобы посетить все миры из моего списка, которые я нарек «пустыми» по незнанию и которые теперь, возможно, не смогут утаить все свои грани перед новым мной. Я усмехнулся самому себе, ведь, по сути, правда старика была не так нова и не так сложна, но тем не менее я игнорировал ее столько лет. Скорее всего, она была тайной для меня из-за моего дрянного характера, из-за моего склад ума, который привык, не тратя времени зазря, не смотреть на оболочку, но сразу копать в суть. И только вчера я понял, что, возможно, за оболочкой не всегда стоит что-то отличное от этой оболочки, возможно, за ней всего лишь пустота. Вот только когда я эту пустоту обнаружу и вернусь обратно, к оболочке, я ничего не смогу сказать о предмете, потому что его начальную цельную оболочку я уже уничтожил, не осмотрев как следует, не поняв ее. А выходит, что «чтобы что-то увидеть, нужно просто посмотреть». Я вспомнил фрески на стенах замка, где изображались то птица, то просто глаз, и ведь мне стоило только посмотреть на них раньше… Правда была так близка и так наивна, прямо как этот замечательный малыш, что сидит за соседнем столиком межпространственного кафе и играется с длинным подолом своего замечательного желтого шарфа. Эх, кого-то же мне он напоминает, не могу только вспомнить. Ах да! Он очень уж похож на Маленького Принца из любимой мной повести… Я не смог сдержать смеха. Черт бы побрал старика с его мудростью, которая теперь, к радости или несчастью, будет со мной до конца моих дней. Я только сейчас понял, что не являюсь первооснователем своей профессии, по сути, им был Маленький Принц. А что, ведь этот Маленький Проходимец, как и я, скитался от мира к миру да все критиковал их. Вот тут вы, дяденька, не так живете, а вон там вы, сэр, не так думаете. И так он выявлял грех, ну если хотите, Тайну, на которой зиждился никому не мешающий до этого времени мирок. Что-то мне подсказывает, что я скоро сменю псевдоним…