Самолётики.

Переезд никогда не даётся легко, не потому, что тяжело привыкать к новому, совсем нет, просто со старым прощаться очень тяжело. Чонгук прекрасно понимает, что не сможет забрать атмосферу детства с собой, вид из окна, чёрного толстого кота без кончика уха, который умело этим пользуется, вызывая жалость и желание покормить у особо нежных особ, футбольную площадку снизу тоже не сможет, хотя хотелось бы. Но из родительского дома рано или поздно придётся уехать, а неплохие трехэтажные домики на окраине города, рядом с тем университетом, в котором вот уже второй курс учится Чонгук, очень уж манили. Тем более, он уже довольно взрослый, чтобы жить с родителями. "Девушек водить хочет", – хмыкает как-то отец, похлопывая сына по спине, – "Ночью на кухне поесть спокойно можно", – думает Чонгук, кивая отцу на версию про девушек. Район правда был красивым, особенно сейчас, в начале осени, когда солнце уже не так пекло и слепило, создавая прекрасное освещение, которое падало на эти высокие деревья и... Все казалось таким новым и волшебным, хотя это была самая обычная осень, обычная улица. Просто все казалось очень новым, словно новая жизнь начинается. Чонгук был человеком, любящим уют, поэтому первое, что он сделал, когда въехал, это обязательно разобрал коробки в первые два дня, а затем занялся генеральной уборкой. Может, уборка дело и не мужское, но убираться он любил, скорее потому, что любил помогать матери. Спустя ещё день на подоконниках стояли кактусы, а на диване —новые мягкие подушки и плед. К концу недели, когда Чон таки привык к новой атмосфере. К тому, что теперь до универа можно добраться на одном лишь автобусе за 15 минут, а не на метро за час с лишним, и к тому, что есть теперь можно и ночью тоже (никакого режима и упреков!), он стал осваиваться и во дворе тоже. Прогулка на выходных, направленная на изучение окрестности, привела к тому, что парень просто сел на лавочке, погружаясь в мир музыки и закрывая глаза. Вернувшись домой к вечеру, он заваривает себе лапшу и идёт рисовать, первый раз за довольно продолжительный период. Широкие подоконники - предел мечтания для любого человека, у которого уют стоит на первом месте в списочке в голове. Чон садится на окно, кладя на ноги, для мягкости, плед, а на колени — деревянную планшетку с прикрепленным к ней на бумажный скотч листом. В наушниках играет "Conan Gray - Crush Culture", погружая в мир светлячков в сказочном лесу, который старательно выводит Чонгук тонкими линиями карандаша. Юноша отрывает взгляд от своей работы, тихо вздыхая и потягиваясь. Снимает наушники на время, чтобы отдохнуть, и сидит в тишине, наблюдая за видом из окна, редкими прохожими и... Взгляд поднимается по дому напротив. У кого-то открыты шторы и видно голубые цвета телевизора, у кого-то темнота, кто-то ужинает. Чонгук вздрагивает, когда видит в доме напротив человека, смотрящего из окна. Не очень хорошее зрение заставляет думать, что чужой взгляд устремлен именно на него, но скоро парень осознает, что парень просто так же любуется на виды. Однако, когда незнакомец в окне начинает менять положение головы, Чонгук спрыгивает с подоконника, высовываясь из-за него только макушкой и немного глазами. Один черт знает, почему сделал так, ведь вроде никогда он людей не боялся. Все, что не делается, так задумано, по словам мамы, и Чонгук старается успокоить себя этим. Один черт знает, почему на следующий день Чонгук снова устраивается с лапшой (только уже не быстрого приготовления, а обычной, с мясом) на подоконнике, но на этот раз не боится встретиться взглядами с окном напротив, однако, на него не смотрят. Да, и в прошлый раз, наверное, не смотрели. Даже со своим зрением, Чону удаётся рассмотреть блондинистые волосы и заметить самую широкую улыбку, которую он когда-либо видел, когда тот парень из окна напротив говорил с кем-то по телефону. За следующую неделю Чонгук узнал, что у незнакомца есть младшая сестра, которая любит прыгать с его кровати на пол, что было довольно хорошо видно из широкого окна. Наш герой стал забывать, о том, что окно напротив - не телевизионная передача, а самая настоящая жизнь самого настоящего студента, такого же, как Чонгук. Парень видел, как незнакомец учится, как ест, как танцует под музыку. Видел даже его друзей, и захотел стать одним из них. Но на улице ему встретить незнакомца так и не удалось ни разу, а идти к нему домой казалось верхом безумия, поэтому Чон оставил мысли о том, что они, возможно, могли бы стать друзьями. Когда у тебя 6 пар без окна - умереть можно. Все, чем успел сегодня поживиться парень, это кофе со сгущенкой и сливками, и сырная булочка после третьей пары в ближайшем студенческом кафе, которые он взял с собой и доедал уже на паре. Подруга громко хихикала и несколько раз хрюкнула, когда Чонгук набил рот булочкой, запив, а в это время вошел лектор, оглашая какую-то очень важную информацию, которую он прослушал, ведь думал о том, что нужно сделать, чтобы препод, смотрящий с шоком на то, как надутые щеки Чона двигаются, не спросил ничего. Когда ужасные 9 часов жизни парня закончились, он ехал на автобусе домой, пытаясь просто выживать с мыслью о том, что там его ждут пельмени и салат из огурцов, болгарского перца, курицы и яйца. Чонгуку почему-то подумалось о том, как куриц иногда фаршируют яйцами. Это странно, и очень похоже на каннибализм. Курицы-каннибалы. – Привет, – Чонгук резко оборачивается, когда на улице его сзади кто-то окликивает. Тёплый баритон никак не вязался с другом Чонгука, который и сам ещё не знает, что они друзья. Стоп. – Здрасьте, – громко говорит Чон, смущаясь и быстрым шагом уходя в подъезд. Парень тихо выдыхает, садясь на обустроенное, за почти месяц, окно. Пельмени были успешно съедены, а салат, похоже, что стух, поэтому оказался в мусорке почти сразу, как Чонгук открыл холодильник. Очень странно, но осознание того, что к нему подошёл его сосед, который самого Чона в глаза не видел, и даже поздоровался, приходит только сейчас, когда он поел и, вероятно, готов был бы делать домашку, но на ум ничего не приходит, да и не хочется особо, чтобы приходило. Парень поворачивает голову в сторону окна, устремляя взгляд на окно его соседа по этажу и внезапно для себя самого спрыгивает с окна, переворачивая тарелку, которая разлетелась осколками на полу. Чонгук пытается отдышаться и понять, что произошло, но вспоминает, что из того самого окна на него смотрел сосед. Тот самый, с которым он мысленно подружился. Ему требуется пару минут, чтобы понять, не сошёл ли он с ума, и не подумал ли тот парень, что сошел, потому что Чон уверен, он выглядел очень глупо. Юноша высовывается из-за подоконника, сглатывая и смотря напротив, а тот парень, облокотившись о подоконник, смотрит в ответ, и махает. Чонгук неловко махает в ответ. Следующую неделю сосед снова не появлялся в поле зрения, будто исчезнув, а в его комнате не горел свет, только окно на распашку вечно. Кто так вообще делает, а вдруг воры какие-нибудь... Утром следующего дня парень проводит с двадцать минут, гипнотизируя чужое открытое окно. Чонгук не представляет зачем, просто зачем он творит то, что творит, но ему стало так дико не хватать этого парня, за которым он наблюдал так долго (по своим меркам). Юноша берет лист бумаги в клеточку и обычную синюю ручку, садится за стол и выводит как можно аккуратнее. "Привет? Мне неловко за то, как я повел себя на улице. Я хотел бы все исправить, если можно? Только не подумай, что я маньяк..." И сминает, выбрасывая его в мусорку. Писать такое как-то совсем тяжело, ему кажется, что любое неправильное слово, и сосед заявит на него в полицию. Может, только Чонгук такой нервный? До самого обеда он возится с этими письмами, пока на листе из всего того, что он придумал, не остаётся только: "Привет, меня зовут Чонгук." Чон хочет смять и этот лист, но корзина под столом уже наполнилась до отвала, а деревьев, которые ушли на эту бумагу, стало жалко. Парень тяжело выдыхает, подходя к своему окну и открывая створку. В лицо дует приятный тёплый ветер, совсем лёгкий, словно бриз. Чонгук кусает губы, думая, что это не лучшая идея, но почему-то творить безумные вещи ему нравится с детства, меньше было бы смущения. Он складывает бумажку в самолётик, аккуратно выравнивая крылья и улыбаясь. Парень отпускает его с потоком ветра в сторону окна соседа и по телу бегут такие мурашки, такие волны счастья, что ему кажется, он действительно сумасшедший, давно в психушку пора. Самолет попадает прямо в цель, залетая в комнату. Чонгуку понравился вкус своих микро-безумств, и он отправляет ещё. "Я не смог поздороваться с тобой нормально, потому что испугался." "На самом деле, я косвенно знаком с тобой ещё с переезда" "Почему же тебя нет?" "Почему у тебя открыто окно?" Проходит день, два, четыре. Ответа нет, но Чонгук и не надеялся. Надеялся, соврал, надеялся сильно, что ему повезёт и судьба, эта маленькая игривая девчонка, проиграет ему хотя бы одну игру. Вечером пятого дня юноша готовил себе ужин. Был выходной, прекрасная погода за окном заставляла чувствовать себя счастливо, а птичье пение — улыбаться. За спиной послышалось шуршание, заставившее обернуться. Самолётик. Парень смотрит в окно напротив, где уже коричневая макушка и яркая улыбка махали ему. Чон берет самолётик в руку, разворачивает. "Я обо всем знаю, Чонгук. Было бы логично пойти в полицию, но мне стало интересно наблюдать за тобой в ответ. Окно открыто, потому что задвижка сломана, руки не доходят поменять. Я ездил за город. " Чонгук поднимает взгляд на парня, махая рукой в ответ, и улыбается. В этот же вечер Чон встречает на улице того самого юношу. Высокий паренек улыбается ему ещё издалека и машет. – Меня зовут Тэхён, – мягко говорит он, а Чонгук уже знает, что это имя станет единственным, которое теперь может заставить его сердце трепетать, как у влюблённого подростка. – Привет, Тэхён, – парень поворачивает голову к дороге, – прогуляемся по парку? – Как в старых добрых романах. – Как в старых добрых романах...