Рен Тао, расскажите мне

Рен Тао, расскажите мне о Пирике Усуи. Она не умела сдерживать свой гнев. Милая улыбка скрывала волчий оскал и грозный рык. Зрачки чуть заметно сужались, когда собеседник имел неосторожность слишком нагло выражаться о ней или о её близких. Она незаметно делала глубокий вдох, с сарказмом отвечала и удалялась. Чтобы позже разрезать парочку охотников на ветошь. Она была очень умна. Учитывая родство с Хоро-хоро, в это слабо верилось. Но её внимательность и чуткость порой поражали. Она умело обходила всяческие препятствия, касалось это химической формулы очередного яда и спора в компании. В последней, она проводила мало времени. Но её присутствие и работа всегда запоминались. Она была очень серьезна. В любом вопросе и деле, она отдавалась без остатка. Каждая мелочь имела значение. Всё должно быть если не идеальным, то слаженным и крепким. Иначе не работа. Её целеустремленности поражались многие, она же не думала, что это повод для восхищения. Она ненавидела причитать и ныть. Это было признаком слабости. А слабость — не черта, принадлежащая шаманке. Слабость она превращала в достоинство, а если не получалось, то в особенную черту. Так было и со слезами. Она превратила их в льдинки и украсила гребень в волосах. Она не умела прощать. Каждый, кто причинял ей боль или её близким, рано или поздно находил свое наказание. Она расправлялась с ними ловко, не нанося боль напрямую. Всегда хитро, незаметно входя в жизнь жертвы, предупреждая. Её враги, как правило, глупее, гораздо глупее её, не замечали намеков. Они были обречены на кару, но понимали это слишком поздно. Месть убивала их. Она никогда не сдавалась. Даже когда дело было провальным, она спасала то, что не зацепило волной разрушения. Чаще всего себя, но бывали и удачные дни. Она спасала других. Она не любила открываться другим. Очень замкнутая, осторожная. Она молчала о себе, хотя любила говорить о других. Чаще всего о предках. Великих людях, чьи письма или воспоминания знала наизусть. Это она тоже любила. Изучать. Всех и вся. И ей вселенной было мало. Она была одинокой. Такие, как она, рождаются один раз в сотню лет, и не могут отыскать себе равных. Им приходится туго. Те, кто рядом всегда чувствуют себя дураками, поэтому быстро покидают свои идеалы. Сложно быть сильным. Немногие будут готовы с этим мириться. Она любила. Очень сильно. Ей нравился это мир, и людей она считала чем-то особенным, пришедшим на Землю по воле Богов. Она верила в них, наверное, потому что была частью всего этого. Она смеялась. Чувство юмора её подводило, поэтому любая шутка была ей в радость. От этого всегда хотелось улыбаться. Она очень хотела жить. Она дышала жизнью. Восхищалась каждым явлением в мире. В ее голубых глазах отражалась радость, когда она смотрела на капли росы, оставленные дождем. Закрывала глаза, растягивала рот в улыбке и вдыхала полной грудью свежий воздух. Потом выдыхала, низко опуская голову, и было понятно — она, дочь природы, готова идти дальше. Девочка аккуратно гладила старый веер с древним орнаментом. Она задумчиво и грустно смотрела на металлические вставки, на концах которых еще недавно были дротики с ядом. Последний бой забрал последние капли. — Другим она не пользовалась, — мужчина, сидящий напротив, задумчиво глядел на юную шаманку и старался унять грусть в сердце. Последние годы оно никак не хотело успокаиваться. — Я предпочитаю кунаи. Мужчина усмехнулся. Любовь к японскому оружию — её гены. Хворост тихонько потрескивал в камине. Рен задыхался от тепла, опаляющего щёки. Но он уже не может находиться на холоде. — Отец, — Ролла подняла небесные глаза — Расскажи мне о маме. Тао задумчиво посмотрел на дочь. На его плечах нелегкое бремя. Она была