***
С того момента, как они выбрались из ада, прошло около трех недель, но Вергилию казалось, что это произошло только-только. Черт знает, но, наверное, причина была в том, что мужчина не ощущал себя здесь к месту. Признаться… он никогда не ощущал себя к месту где-либо. Никогда. Никогда. И никогда. Наверное, Данте действительно было намного проще — он принял свою судьбу полукровки и поставил себе цель истреблять демонов, тем самым пытаясь утолить свою жажду мести. А еще попутно набирая как можно больше долгов за разнесенное в ходе заданий чужое имущество, но смущало это охотника очень даже мало. Если сравнивать их двоих, у Данте жизнь была более устроенной, нежели у Вергилия: у него было свое агентство, телефон, который разрывали неведомые Вергилию Петти и клиенты, Моррисон, что платил за его бестолкового братца счета за воду и свет. Были Леди, Триш и… Неро. Неро… Признаться, со своим новообретенным сыном Вергилий пока не особо разговаривал с момента их возвращения. Просто потому, что… Что черт это все знает… Когда они вдвоем, усталые и хорошо помятые, возникли на пороге, взгляд парня тут же обратился на растрепанного Данте, и Вергилий мог поклясться, что в жизни не видел такого счастья на дне чужих глаз, что так были похожи на его. И пусть пацан держался, ограничившись лишь приветственным фырканьем, мол, я знал все равно, что вы вылезете, Вергилий замечал, что внутри у Неро все распирает от эмоций. Кирие… Кирие была очень милой. Это все, что пока мог сказать Вергилий о ней. Она уже знала, что у Неро, как оказалось, есть отец. Да все это уже знали, но не спешили комментировать и лезть с ненужными разговорами об этом. Вергилий понимал, что и ему и Неро придется свыкнуться с этой мыслью, присмотреться друг к другу, осознать и принять. К сожалению, понятия семьи у Вергилия было размытым из-за его прошлого, и единственным для него родным по крови существом он всегда считал Данте. И он знал, что ему понадобится время, время для того, чтобы подойти наконец к Неро и, положив ему ладонь на плечо, произнести: «Здравствуй, сын». Это понимали все, и сам Неро тоже. Поэтому, наверное, к нему и не лезли особо, давая время привыкнуть к тому, что все, к чему стремился Вергилий всю жизнь — оказалось мыльным пузырем. Который лопнул, и мужчина вдруг осознал, что у него абсолютно ничего нет. Ни целей больше, ни смысла. Данте пытался по-своему расшевелить брата, подначивая его идти с ним на задания, но Вергилий все еще не мог принять такой стиль жизни — здесь с братом они мыслили совершенно разными категориями. Старший сын Спарды изначально поставил себе целью нечто великое, нечто достойное воина, а Данте… а Данте просто было проще жить со своими взглядами и отсутствием стремления достичь чего-то немыслимого. Вергилий поднялся слишком высоко. И падать ему было намного больнее. Особенно, когда он увидел свою одержимость силой со стороны, когда он понял, что рвал жилы ради чего-то, что все равно не принесло бы ему счастья. И что ему делать сейчас — он пока не знал.***
Мужчина подошел к грязному окну и посмотрел на серую улицу за стеклом, по которому били капли редкого дождя — в комнате стояла глухая тишина, не считая стука капель, и Вергилий вздохнул. Наверное, прежний он тут же бы сбежал из агентства вновь искать какую-то великую цель, но за эти годы мужчина ощутил, что вымотался этой погоней за призраками. Не сказать, что он стар, конечно нет. Но точно устал. Вергилий осторожно обошел комнату и приблизился к столу Данте — он уже знал, что там было, поэтому без промедлений взял в руки рамку с фотографией Евы. И в очередной раз его губы искривились в горькой усмешке. Как много раз он думал о том, что было бы, если бы она не погибла… Если бы его не забрали. Был бы он тогда счастлив? Он вздрогнул, когда зазвонил телефон, и с неприязнью посмотрел на него — он никогда не поднимал трубку, как бы та не надрывалась в тишине агентства. А после ухода Данте сюда вечно кто-то звонил и звонил, и это доводило Вергилия до того, что обычно он вырывал шнур чуть ли не с мясом, и уходил наверх. Там были книги, много книг — черт знает, откуда они взялись у его брата, но с каждым разом их становилось все больше. Вергилий догадывался, откуда они берутся, но окончательно убедился в своих подозрениях тогда, когда увидел в руках у Данте, что вернулся с очередного дела, потрепанный талмуд. Тогда брат подмигнул ему и кинул книгу, которую Вергилий с потрясающей ловкостью в полете перехватил. Он еще долго смотрел вслед Данте, что спускался вниз по лестнице. — Спасибо, — произнес мужчина тогда, когда красный плащ скрылся за углом, и губы его растянулись в едва заметной улыбке. Неуемная гордыня, нежелание признавать свои ошибки и ставка брата в позицию оппонента все еще были живы в нем, но Вергилий осознавал и сам, что невольно подтаивает, и что холод, который сковывал его все это время, понемногу отходит назад. Вергилию каждую ночь после возвращения снились кошмары, и он просыпался средь ночи ровно в три часа*, стискивая зубы до играющих на лице желваков, лишь бы не закричать, и с резким выдохом ложась обратно. Он не мог нормально спать после этого и всегда встречал рассвет — его окно выходило на сторону востока, и мужчина долго наблюдал, как чернь ночи медленно рассеивается до молочной белизны, что дальше начинает окрашиваться нежными тонами розово-золотистого. И он всегда думал в эти моменты о том, наступит ли рассвет в его жизни. Может, то, что происходит с ним сейчас — это и есть тот самый переход из темноты в свет? Вергилий ворочался в кровати и вздыхал, даже не подозревая, что в этот момент внизу, Данте, лежавший на диване с заведенными за голову руками, внимательно прислушивался к тому, что творилось наверху, и в этот момент на его губах не было и следа привычной усмешки, а во взгляде — лишь тень серьезной задумчивости. Он знал, что Вергилий борется со своими демонами. Не с теми, с которыми можно справиться мечом — нет, демоны его брата были куда страшнее. Но Данте знал, что тот справится. Нужно было лишь время. И он, и пацан, и Кирие — они все были готовы ему его дать. Телефон продолжал надрываться, и Вергилий раздраженно выдохнул. Он был готов вновь выдернуть телефонный шнур, но… Но в этот раз рука застыла над телефоном. У Данте очередные долги, он видел очередные счета вчера, и, хоть он и не понимал, как со своими способностями его брат умудряется влачить такое существование, делать с этим нужно было что-то определенно. Поэтому, возможно, новый клиент будет очень кстати его брату-идиоту? Может, это звонит человек, который готов предложить хорошую сумму? Вергилий вздохнул вновь и, подняв трубку, сухо, официозно отчеканил: — Агентство «Devil may cry», — и через мгновение резко отдернул трубку от уха, когда оттуда раздался дикий вопль. — Вау! — заорала трубка, чуть ли не запрыгав у Вергилия в руке, — А мы с пацаном думали, что ты и в этот раз не возьмешь! — затем голос стал тише, видимо, обращаясь куда-то в сторону, — Все, пацан, ты проставляешься! На фоне раздался недовольный бубнеж Неро. — Данте! — раздраженно произнес Вергилий, стараясь не обращать внимания на этот цирк. — Что тебе нужно? — Я хотел спросить, заказал ли ты нам пиццу? — снова заговорила трубка, но уже спокойнее. — Ты же помнишь, что мне без оливок, да, братец? Мужчина прикрыл глаза и зажал переносицу пальцами, сдерживаясь, чтобы не выбросить телефон за окно. Кажется, ему сейчас многое стало понятно. — Это ты звонил все время после своих уходов? — спросил он у Данте, и трубка довольно хохотнула. — Да, мы с пацаном поспорили, как быстро ты привыкнешь к новым технологиям. Я ставил, что до пятнадцатого звонка, он — после. Как видишь, я верю в тебя больше, чем он. — Я польщен, — скупо известил его Вергилий. — Кстати, — продолжила неуемная трубка, — Насчет приветствия, у тебя круто получаетс… Бам! Мужчина с грохотом вернул телефон на место и резко выдохнул — иногда (нет, постоянно) Данте бывал просто невыносим, и от его голоса у Вергилия начинала болеть голова. Если на свете существовала аллергия на братьев, у него она точно была. Вергилий постоял еще пару минут возле телефона, все думая о том, что только что произошло. И понимая вдруг, что Данте и Неро (как оказалось) пытались по-своему приучить его к новому миру и… И… Губы мужчины вдруг изогнулись в улыбке, и он издал тихий смешок. Что же, многое становилось теперь на свои места. Он посмотрел на список номеров, неаккуратно написанных черным маркером на картонке, что оставил ему для связи Данте и, подняв трубку, начал набирать один из них, осторожно крутя диск. — Пиццерия «Мистерия», слушаю вас внимательно, — откликнулся на другом конце провода мягкий голос, и Вергилий покосился взглядом на одну из бесчисленных коробок с пиццей, что валялись рядом со столом. — Я бы хотел заказать пиццу. Одну. Нет. Две. Нет… Три… — он снова посмотрел на бумажку с номерами и адресом. — Агентство «Devil may cry». О, вы знаете этот адрес? Замечательно. Тогда вы знаете и про оплату. И… — Вергилий опять кинул взгляд за окно. Соблазн заказать пиццу, нашпигованную оливками, был слишком велик. Поэтому… — Все пиццы должны быть без оливок, — отчеканил он. — Да. Спасибо. Он положил трубку на место и вздохнул опять. Но в этот раз уже без прежней тяжести и раздражения. Дождь кончился, и за окном сквозь серые тучи стали пробиваться солнечные лучи. Кто знает, быть может, Данте и Неро были по-своему правы в своих словах? Как бы то ни было, Вергилий внезапно ощутил в груди теплоту от того, что впервые за всю свою жизнь он внезапно осознал, что все это время им было не все равно на него. И что они просто ждали его перезагрузки все эти дни. Конечно, мужчина знал, что по мановению руки он не сможет перестроить себя, свою жизнь, свои цели, но сейчас, именно в этот момент после короткого разговора с Данте, он вдруг осознал, что его…слегка отпустило. Совсем немного, но внутри внезапно пробудилось что-то, что не было похоже ни на что — это было что-то теплое, робкое, осторожное и вместе с тем упрямое в свое желании пробиться наружу. Вергилий, что смотрел на солнце за окном, снова прикрыл глаза, понимая, что лед, кажется, тронулся. Что Вергилий, кажется, наконец-то возвращается домой.