Wake up.

Роберт смотрит на экран телевизора не особо внимательно, поскольку «Боруссия» снова побеждает. Единственной причиной, из-за которой он вообще смотрит, — их светловолосый капитан, изредка появляющийся в кадре. Даже после того, как он перешёл в «Баварию», Роберт продолжает следить за игрой своей прошлой команды. Поначалу он оправдывал себя необходимостью следить за их результатами, но понимал, что всё его наблюдение сводилось к Марко. Они поссорились, когда он впервые сказал о своём желании уйти, и Ройсу потребовались месяцы, чтобы просто посмотреть ему в глаза. Роберт не мог его винить. Он, вероятно, почувствовал бы себя преданным, если бы любовь его жизни перешла в стан к их принципиальному сопернику. Поэтому Левандовский унижался: он звонил Марко каждый день, оставляя голосовые сообщения, когда тот не отвечал, и наблюдал за его реакцией на свои признания в любви; он посылал ему подарки на все праздники, приезжал в Дортмунд всякий раз, когда у него появлялось свободное время, даже если Ройс не открывал дверь, попросил своих бывших одноклубников сообщать ему все новости о нём и присматривать за ним в его отсутствие. В конечном итоге, ему удалось сломить сопротивление Марко, и они начали с малого: переписывались каждый день, пока Ройс не позволил ему приезжать к нему и не начал приезжать в ответ. Им удалось вернуть свои отношения в прежнее русло — к той стадии, которая была, когда они играли за одну команду. И вот теперь, спустя четыре с половиной года, он сидит в своей квартире и смотрит игру «Боруссии» против «Нюрнберга», как делает каждый раз, когда у него появляется свободное время. Счёт оставался победным для «Дортмунда» — 3:0; Марко сделал дубль и помогал остальным. Если бы его спросили, Роберт бы не признался в том, что гордится лучшим сезоном в карьере Ройса. Табло отсвечивает последними десятью минутами, когда соперник зарабатывает штрафной. Мяч входит в штрафную площадь «Боруссии» прямиком к Санчо, который пытается вывести его; Марко бежит по центру, где его преследуют игроки «Нюрнберга». Джейдон смещается, чтобы сделать передачу Ройсу, который делает рывок вперёд, но у него ничего не получается из-за захвата Перейры. Роберт возмущённо вскрикивает: он ненавидит смотреть, как футболисты травмируют Марко. Его лодыжка — безумно хрупкое место после полученных травм, так что многие постоянно целятся в неё, чтобы нанести очередное повреждение, что являлось не лучшим решением. Ройс по-прежнему лежит на газоне; вокруг него толпятся одноклубники, пока молодые игроки, поддавшись своей неопытности, отпихивают соперников, вызывая бурную реакцию с их стороны, но поляк сосредотачивается на испуганном лице Марио, который, кажется, пытается привести капитана в чувство. Затем на экране мелькают бегущие по полю медики; менеджеры, игроки и запасные смотрят на поле с максимальной степенью обеспокоенности. Игра останавливается, когда становится ясно, что произошло что-то серьёзное. Роберт переживает, потому что обычно Марко поднимается сразу же, и знает о том, что волнению Гётце всегда есть веская причина. Как только медицинский штаб подбегает к Ройсу, на экране появляется эпизод с фолом. Первые кадры показывают бегущего вперёд Марко, и спереди всё выглядит так, словно его толкнули, — ничего такого, что могло бы показаться серьёзным. Но затем Левандовский видит, что Перейра не просто пихнул его в спину, — он ударил его кулаком. — Нет. Нет. Нет. Он не понимает, как поначалу упустил этот момент, зная, что изначально должен был следить за Перейрой, а не смотреть на Ройса. Когда повторы заканчиваются, вещание возвращается к происходящему на поле, на которое выносят носилки. Медики осторожно разворачивают Марко на спину, но тот закрывает глаза, обхватывая голову руками. Марио отходит в сторону, чтобы персонал мог подойти ближе, всё ещё выглядя обеспокоенным ситуацией. — Вставай. Вставай. Вставай, Марко, — просит Роберт, не осознавая, что говорит вслух. Он не может отвести взгляда от экрана и мысленно призывает его открыть глаза. Врачи перекладывают Ройса на носилки; стоящий неподалёку Марио, кажется, спорит с менеджером, и бросает в Бюрки капитанскую повязку, когда медики уходят с поля, чтобы последовать за ними. Гётце явно отказался продолжать игру, чтобы быть с Ройсом, и Роберт благодарен ему за это. Он пересматривает повторы и осознаёт, что должен быть в другом месте. Выключив телевизор, Левандовский берёт телефон, кошелёк и ключи, направляясь в единственно верный пункт назначения.

* * *

Когда Роберт приезжает в больницу, то сразу же звонит Марио, чтобы узнать новости о состоянии Марко и его местонахождении, после чего сразу же направляется в нужную палату. Гётце налетает на него с объятьями, когда появляется в поле зрения. — Я рад, что ты здесь. Они сделали рентген и сказали, что травма не так серьёзна, но не могут говорить о сроках восстановления наверняка. Нужно подождать, когда он очнётся. Левандовский слышит, как Марио шмыгает носом. — Спасибо, что ты поехал с ним. Он скоро придёт в себя. Его ничто не остановит. И травма — тоже. Как только он узнает, что игру отменили, то вернётся на поле первым, ты же знаешь. Роберт не понимает, кого пытается успокоить в этот момент, но, по всей видимости, это срабатывает, потому что Гётце отступает назад и смаргивает слёзы. — Ты должен пойти к нему. Марко говорил, что сильно скучает по тебе и хотел бы... видеть тебя, когда просыпается. Остальные сидят внизу, я присоединюсь к ним. Напиши мне, если он очнётся, потому что никто не хочет уходить, не убедившись, что наш капитан в порядке. — Хорошо, — говорит Левандовский, наблюдая, как Марио разворачивается и уходит. Теперь, когда Роберт остаётся один, его внезапно пугает то, что он увидит за дверью позади себя. Глубоко вздохнув, он поворачивается к ней и дёргает за ручку. Марко лежит на больничной койке; к нему присоединены какие-то трубки, которые отслеживают частоту сердцебиения и помогают дышать. Он знал, что состояние Ройса было критичным, но и представить не мог подобного, пока не увидел собственными глазами. Левандовский обходит помещение и усаживается на стул рядом с кроватью. Он берёт в ладони левую руку Марко и целует костяшки, осторожно переплетая их пальцы. — Проснись, Марко. Тишину палаты нарушает сигнал приборов. — Твои семья и команда внизу, им необходимо, чтобы ты очнулся. Никаких изменений. — Ты... ты нужен мне. Его слова звучат отчаянно даже для него самого, но именно так он чувствует себя в этот момент. Отчаянно. Отчаянно желая, чтобы Марко открыл глаза. Отчаянно, потому что знает, что не справится без него. Однажды он уже потерял Ройса, и это практически сломило его. Но сейчас всё было иначе. Комната начинает плыть перед глазами. Роберт моргает, пытаясь остановить слёзы. — Из-за тебя я плачу, Марко. Ты говорил мне, что этого не должно случиться, если тебя не будет рядом, чтобы стереть их. И я сдерживал себя, так что не смей позволить мне нарушить это обещание. — Я всегда ненавидел больницы. Кажется, я никогда не бываю в них, но ты всегда оказываешься здесь. Я сижу так после каждой твоей операции, и ты прошёл через каждую, поэтому мне необходимо, чтобы ты справился с этим и вернулся ко мне. Я не потеряю тебя из-за этого. — Пожалуйста, Марко. Проснись. Роберт знает, что говорит всё, что приходит ему в голову, не задумываясь о смысле этого. Он делал так всякий раз, когда сидел в больничной палате, потому что это нервировало его, и он не собирался останавливаться. — Проснись, Марко. Проснись. Проснись. Он произносит это снова и снова, словно слова способны что-то исправить. Он продолжает бормотать их, пока не сбивается, вспоминая, что говорил ранее. Роберт так увлекается, повторяя их, что не замечает слабого сердцебиения на мониторе и подрагивания век Марко. И лишь тогда, когда чувствует нежное прикосновение к своей руке, перестаёт говорить, поднимая голову и встречаясь с сонной улыбкой. — Я скучал по тебе.