Особенный

Фредди Фриман был уверен в своей гетеросексуальности точно и бесповоротно, пока не встретил его. Билли носит перчатки без пальцев, остаётся эгоистичным ублюдком и пахнет яблочным сиропом. В таких мальчиков не влюбляются, ведь те не хотят, чтобы в их личное пространство кто-то вмешивался так бесцеремонно. Билли ведёт себя, как отшельник, но что ещё хуже — не разбирается в комиксах и супергероях. Зато сам им становится. Фредди сжимает в руке костыль и проклинает тот день, когда родился, а под гиковской футболкой прячется подаренная ему с рождения метка: «лузер». Они с Билли абсолютно разные, созданные для разных жизней, не способные понять друг друга, но старающиеся делать вид, что все идёт по плану. Фредди грызёт заусеницы на пальцах, пока смотрит, как брат приглашает девчонку из соседнего класса на зимний бал. Он растягивает губы в скверной улыбке, ударяет костылем по неизвестному шкафчику и просит себя затолкнуть чувства глубоко в зад. Потому что так нельзя. Не хватало ещё, чтобы кто-то узнал, что он сохнет по собственному брату, ему уже хватает проблем с одноклассниками. Фредди ест больше обычного, вступает в художественный кружок и называет себя извращенцем, когда подглядывает за братом. Фредди знает, что он никчёмен. Калека, таскающий рюкзак с логотипом Супермена, скрывающий свои дурацкие кудряшки под любимой шапкой, отчаянно жаждущий хоть раз оказаться в чужих глазах достойным. А Билли красивый, с блестящими, цвета грецкого ореха, волосами, что спадают на глаза, с ямочками на щеках, тёплыми руками и суперспособностью. Фредди ходит в кружок по рисованию не так долго, криво и неумело рисует брата в его привычной манере, недовольного, с руками в карманах. Фредди зовёт его «сукин сын», и глубоко под матрасом прячет уже седьмое признание в любви. Он касается его ноги под столом, делая вид, что ничего не чувствует, а сам обращается во взгляд, чтобы запечатлеть реакцию. Билли — трус, каких свет не видывал, самовлюблённый мальчишка, который даже не знает, что пока он смотрит порно, из-за двери за ним наблюдает брат. «Это все гормоны» — успокаивает себя Фредди и рвет неудачный рисунок, снова хватаясь опухшими пальцами за карандаш. Фредди убеждает себя, что не хочет брата, что ему и без этого хорошо, что не нужна ему эта улыбка и крепкое плечо. Билли — предатель, а таких не поощряют. Фриман засыпает каждый раз к утру, не в силах перестать думать об их отношениях. Он колеблется между «стоит попробовать» и «да кому ты нахрен сдался?». Это нормально, он подросток и такое у многих бывает. А потом посылает к черту удачу, врезается плечом в дверцу его шкафчика и спрашивает: — Сходим в кино? Фредди Фриман ненавидит себя за слабость, неуверенность и трясущиеся руки, которыми хватается за шею брата, когда они с полным жаром в груди целуются на последнем ряду в кинозале. Билли отвечает ему с той же дикой жаждой, касается его слабой ноги и тянет к себе, а звуки их поцелуев растворяются в грохочущей музыке на экране. У Фредди горит грудь, губы, и бедро с отпечатком братской руки, а он не прекращает твердить себе, что это лучший день в его никчёмной жизни. В джинсах становится тесно до одури, они отрываются друг от друга и смеряют взглядами, пока Билли снова — чертовски соблазнительно — не прикусывает губу. Ни тот, ни другой не смыслят в однополых отношениях, не способны объяснить, что это, как работает и почему так хочется ласкать друг друга сквозь ткань джинсов, но спросите у Билли, что можно ощутить, когда тебя касается сводный брат, и он молча вам улыбнётся, потому что это не объяснить словами. Фредди дарит ему комикс, нарисованный от собственной руки, Билли смотрит на обложку, где красуется гора мышц, обтянутая красным геройским костюмом, а вверху гласит название: «Шазам». И краткое «спасибо» сопровождается горячим поцелуем в губы, от которого Фриман едва ли не падает, чудом удерживаясь на ногах благодаря костылю. Фредди никому не говорит, но он наконец чувствует себя особенным.