Притворись моим парнем

      Саша уже чёртову кучу времени сидит в аэропорту и ждет объявления о начале посадки. Он два часа как зарегистрировался на свой рейс, сдал багаж и прошел все эти предполетные формальности, и теперь от скуки лениво листает один из рекламных глянцевых журналов, что обычно кладут на столики как раз для того, чтобы пассажирам, ожидающим своего самолета, было, чем заняться. Саша снова смотрит на часы, а затем на табло, но оно так и остается без изменений — «идет регистрация на рейс». Он устало вздыхает, ну сколько можно регистрироваться? Уже давно пора грузиться в самолет и улетать.              Мысли о том, что рейс могут задержать, он старательно отгоняет, потому что сидеть еще пару часов в небольшом и душном зале вылета аэропорта ему не улыбается. Даже в окна не посмотришь, они залеплены рекламными плакатами от пола до потолка. Рядом то и дело бегают шумные дети, норовя сбить какого-нибудь замешкавшегося пассажира с ног, а неподалеку подростки громко смеются над каким-то глупым видео, причем делают это так, что стекла сотрясаются от их гогота.              На фоне всего этого форменного безобразия певица в сотый раз повторяет о том, что на Рождество ей не нужны ни подарки, ни снег, ни носки над камином, а лишь нужен какой-то парень, которого она упорно называет малышом. Везунчик. Саша плохо знает английский, но даже его скудных познаний хватает понять, что вообще хочет от этого везучего парня певица.              Вообще, Саше жутко хочется сказать администрации аэропорта, что на дворе середина апреля, и песня про Рождество утратила свою актуальность, и посоветовать сменить репертуар. Но видимо, тому или той, кто ее постоянно включает, она безумно нравится, а может быть, этот человек видит в ней свою ситуацию. Сашу уже тошнит от одной назойливой песни, а он даже не может заткнуть уши наушниками, потому что боится пропустить объявление о начале посадки.              Когда в очередной раз одна и та же песня заканчивается, Саша думает о том, что он ни на Рождество, ни в какое другое время ни для кого не является подарком. Разве что для Игоря и Артема, к которым он и летит на выдавшиеся трехнедельные каникулы.              От одной мысли о друзьях в груди разливается тепло, а на губах расползается улыбка. Шумный, болтливый и веселый Артем, спокойный, рассудительный и заботливый Игорь — пример семейной идиллии. Они как кусочки паззла дополняют друг друга. Игорь и Артем вместе уже лет пять, а в их доме всегда царит вязкая атмосфера любви и счастья, которая становилась особенно осязаемой в новогодние каникулы. И Саша любит проводить с ними выходные и праздники, потому именно рядом с ними ощущает такую нужную ему поддержку и любовь, острую нехватку которой он чувствует с каждым годом все сильнее. Его все больше волнует то, что скорее всего у него подобной семьи никогда не будет. Ведь подобные отношения, в которых идеально все, скорее исключение, чем правило. Саша знает это на собственном примере, ведь ему хронически не везет в любви.              Звучит сигнал громкоговорителя, который перекрикивает все посторонние шумы в здании, и приятный женский голос на чистом английском сообщает:              «Уважаемые пассажиры, вылетающие рейсом четыреста два Ницца-Москва, ваш вылет задерживается до восемнадцати часов тридцати минут в связи с погодными условиями в аэропорту Шереметьево. Подробную информацию вы можете узнать на стойках информации вашей авиакомпании. Администрация аэропорта приносит свои искренние извинения за доставленные неудобства!»              Саша напрягает слух, когда слышит номер своего рейса и название московского аэропорта, но с его знанием английского половину он не понимает. На его счастье, девушка повторяет все то же самое, только на русском. Теперь, когда все понятно, Саша громко чертыхается на русском, не стесняясь в выражениях, зная, что все равно никто его не поймет. Он конечно же, мог бы и на французском повторить все то же самое, ведь за год пребывания в Монако его знание языка стало почти идеальным, но если уж материться, то на великом и могучем.              Саша глубоко вздыхает, терять время в аэропорту совсем не хочется, но выбора у него нет. В том, что все его планы подводит именно капризная московская весна, он не сомневается.              — Испорченные планы? — рядом с Сашей раздается приятный мужской голос, от которого он подскакивает, — нечасто в французском аэропорту услышишь русскую речь.              — Ага, — на автомате отвечает Саша и, оборачиваясь, видит перед собой высокого, улыбающегося молодого человека примерно одного с ним возраста, разве что на пару лет старше его самого, — то есть не особо, но мне не улыбается сидеть здесь до вечера. А вы?              — А я Александр. Александр Ерохин, — молодой человек протягивает руку, — тоже в Москву лечу.              — Я тоже Александр, только Головин, — Саша пожимает протянутую руку, — а тут какими судьбами? Работа?              — Да, был тут неподалеку в командировке. Если быть точнее, то в Монако.              — Командировка в Монако? Интересно. А я там на стажировке.              — Стажировка куда интереснее, чем командировка. Может, расскажешь за чашкой кофе? Если ты не против, конечно, — спрашивает Александр и снова очаровательно улыбается.              — А знаешь… — Саша смотрит в голубые глаза напротив и тоже непроизвольно улыбается, — я не против.              

***

      Два молодых человека второй час сидят в кафе аэропорта, пьют уже не по первой чашке кофе и о чем-то мило беседуют. Со стороны может показаться, что они знакомы всю жизнь или даже, возможно, что они пара. Но это не так. Они знакомы всего пару часов, но успевают за это время узнать друг о друге многое.              — А я тебе говорю, что Аквамен круче! — Саша экспрессивно пытается доказать упрямому Александру, что фильм про короля подводного мира намного лучше, чем фильм про подростка, который вдруг стал супергероем, — и вообще, этот твой Шазам детский лепет по сравнению с видами подводного мира, что нам показали в Аквамене!              — Тебе стоит посмотреть Шазама на русском языке, а не на французском, и тогда я думаю, что ты быстро передумаешь.              — Нет! — восклицает Саша, совсем не замечая того мягкого взгляда, которым на него смотрят глаза напротив.              — Ладно-ладно! — Александр смеется и поднимает руки, признавая свое поражение, — но Саш, ты мне так и не ответил.              — Ты о чем?              — Зачем ты летишь в Москву? — переспрашивает Александр, подпирая подбородок рукой, — друзья, отдых, работа, девушка?              — А! К друзьям, — Саша как всегда улыбается, когда вспоминает Игоря и Артема, — они очень хорошие. Лучшие. Только…              — Только?              — Только немного… Хм… как бы это правильнее сказать? Гиперзаботливые…              — Они заставляют тебя надевать шапку при плюс десяти? Или подштанники зимой? — ухмыляется Ерохин, не спуская внимательного взгляда с Саши, — не разрешают гулять после наступления темноты?              — Нет-нет, — смеется Саша, — все не настолько плохо.              — Тогда в чем это проявляется?              — Ну, знаешь… У меня нет никого, и они… Ну… — Саша запинается, пытаясь подобрать правильные слова. Он очень любит и Игоря, и Артема, но те иногда перегибают палку.              — Выносят тебе из-за этого мозг? — догадывается Александр.              — Точно! — Головин рад, что не он это озвучил, — ты даже не представляешь! Пару раз даже пытались познакомить с друзьями! Тоже мне, сводники нашлись, они абсолютно не знают моих вкусов! И тем не менее каждый раз пишут, чтобы я привез своего парня!              — Парня?              — Ой… Ну в смысле, девушку. Да, девушку, — Саша краснеет до корней волос.              — Нет ничего страшного в том, что тебе нравятся парни, — спокойно говорит Александр, глядя на смущенного Сашу, — а почему бы тебе просто не сказать им, чтобы не лезли в твою личную жизнь?              — Ну, понимаешь… Я не могу им такого сказать.              — Почему?              — Можно сказать, что в свое время Игорь заменил мне родителей, — вздыхает Саша. Он не очень любит вспоминать эту историю.              — Даже так… — Александру интересно узнать подробности, и отчего Саша так погрустнел, но давить на молодого человека ему не хочется.              — Это не очень интересная история, — морщится Головин, — не думаю, что тебе будет интересно.              — О нет, Сань, мое любопытство не знает границ, поэтому я бы с удовольствием послушал.              — Началось все, когда я был еще подростком, — Саша глубоко вздыхает, собираясь с мыслями, — мне было пятнадцать, когда я понял, что меня совсем не интересуют девушки. А через год я впервые влюбился… В парня из параллельного класса. Мы вместе ходили на курсы французского языка, поначалу просто вместе сидели, а потом начали понемногу общаться, оказалось, что у нас много общего. Вскоре мы стали друзьями, часто зависали то у него, то у меня — делали уроки, играли в приставку, зависали на ю-тубе, смотря какие-то дебильные видео. Я понимал, что он мне нравится не просто как друг, но иллюзий на его счет не питал. Но получилось так, что он первым меня поцеловал. Так наши курсы французского языка перетекли во французские поцелуи. Это продолжалось несколько месяцев, но однажды нас застукали его родители: мы так увлеклись, что не услышали их прихода. Хорошо, что в тот день мы ограничились лишь поцелуями. Они закатили ему жуткий скандал, а меня чуть ли не пинками выгнали из квартиры и видимо позвонили моим родителям, потому что дома меня ждала грандиозная головомойка. Я честно признался, что мне нравятся парни, а не девушки и ничего со своей природой я поделать не могу. В ответ они кричали, что я больше им не сын, если не поменяю своего решения. Мама что-то причитала про внуков, а отец про то, что я ошибка природы.              Саша на пару секунд прерывает свой рассказ, делая глоток горячего чая, который им совсем недавно принесли. Александр слушает не перебивая, за что Головин ему очень благодарен.              — С тех пор, находиться рядом с родителями стало невозможно, каждый раз слыша от них что-то нелицеприятное в свой адрес и требования одуматься, — продолжает Саша, задумчиво вертя в руках чайную ложку, — поэтому, когда я закончил школу и поступил в институт я выбил себе место в общежитии и сбежал из дурдома, который почти семнадцать лет считал своим домом. Там меня подселили к Игорю, который на тот момент был уже на четвертом курсе. Он знал мою историю и всячески меня поддерживал и очень помогал в моменты, когда казалось, что весь мир против меня. Он всегда следил, чтобы я нормально питался, чтобы я не заводил себе сомнительные отношения, не забывал об учебе, возился со мной, когда я болел. Он стал мне чем-то вроде старшего брата, давал мне то, чего так не хватало в родительском доме. Я за это ему жутко благодарен, но иногда забота его переходила все границы. А потом в его жизни появился Артем, и я надеялся, что теперь опека Игоря надо мной немного ослабнет, но я ошибся, теперь ее стало в два раза больше. Мне конечно приятно, что они обо мне беспокоятся, но их попытки свести меня с кем-то, особенно если это исходит от Артема, то это полнейший провал. Наверно, они не отстанут, пока я реально не приведу к ним парня.              — А что стало с тем парнем? — спрашивает Александр, пораженный такой откровенностью, — ваше общение совсем сошло на нет?              — А… С того самого дня я его ни разу не видел, родители увезли его куда-то за границу. То ли в Италию, то ли в Испанию, я точно не знаю. Сейчас мы изредка перекидываемся ничего не значащими сообщениями, у него своя жизнь, у меня своя, — Саша пожимает плечами. От тех чувств уже ничего не осталось, он знает, что пора двигаться дальше, — с тех пор мне не везет ни в любви, ни в просто в длительных отношениях. Видимо, со мной что-то не так, потому что дольше двух недель меня никто не выдерживает.              — Или ты просто не встретил твоего человека, — возражает Александр, потому что видит, что с этим молодым человеком все как раз прекрасно. Просто ему немного не везет.              — Возможно, ты прав. Но ни Игорь, ни Артем этот аргумент воспринимать никак не хотят.              — Слушай, у меня есть сумасшедшая идея, — Ерохин хитро улыбается.              — О, блин, мне уже страшно.              — Если ты хочешь, чтобы они от тебя отстали, то предлагаю себя на роль твоего несуществующего парня.              — В смысле? — Саша слегка зависает, пытаясь понять то, что сейчас предлагает его новый знакомый.              — В смысле, я прикидываюсь твоим парнем, ты знакомишь меня со своими друзьями, они довольны, ты доволен, они от тебя отстают!              — Все это, конечно, прекрасно, но… Тебе от этого какая польза?              — А мне просто интересно. Я постоянно в работе, постоянно в разъездах, то командировки, то встречи какие-то. Хочется развлечений, — Александр снова широко улыбается, словно чеширский кот.              — Знаешь, это самая дурацкая и безумная идея, которую я когда-либо слышал.              — Ладно, я просто пошут…              — Но мне нравится! — перебивает его Саша и тоже улыбается, в его глазах загорается огонек азарта.              — Серьезно? — Ерохин не может поверить в то, что его безумная идея пришлась Саше по душе.              — Ага! — Головин откидывается на спинку стула и довольно потирает руки, — нам нужна общая легенда, потому что, зная этих двоих, они завалят нас вопросами. Самый простой, как мы познакомились и сколько встречаемся.              — Ну это просто — я подошел познакомиться в кафе, потому что услышал русскую речь, вернее, отборный русский мат, — Александр ухмыляется, видя, как Саша снова покрывается легким румянцем, — встречаемся… ну пусть будет три месяца.              — Да ты ловишь на лету! — одобрительно кивает Саша, — так, дальше…              Они продолжали сидеть в кафе и обсуждать свой коварный план. Со стороны могло показаться, что они — просто идеальная пара. Но пока это было правдой только отчасти.